Рождённые в СССР

70-е годы были в разгаре, когда мы всем классом думу-думали, как бы поинтереснее провести порученный нам новогодний «огонёк» для старшеклассников. 
В результате окна актового зала были расписаны гуашью выражениями, которые нам казались верхом остроумия: «Сладко жить не запретишь», «Хочешь жить умей вертеться», «Счастье не в деньгах, а в их количестве» … Ну и всё в таком же духе. 
Сегодня с его культом потребления это было бы вполне в тему. Но тогда на дворе стоял развитой социализм с его культом труда. 
Классная учительница хмуро осмотрела наше художество и велела всё стереть. Потом мы в классе вместе с ней искали замену этим выражениям. 
Получилось тоже не плохо – «Без труда не вынешь рыбку из труда», «Дело мастера боится» … 

***

Я всегда вспоминаю эту историю, когда читаю, слышу, что советская школа – это прежде всего идеология. Простите, а мораль это разве не про советскую школу? 
Безусловно, куда без идеологии? Любое государство старается привить своим гражданам с юных лет ценности, на которых оно держится. В том числе через гуманитарные дисциплины. 
У меня каким-то чудом сохранилась тетрадка по чистописанию 1 класса, где я старательно вывела – Ленин, Родина, Москва. Ничего политического больше в тетрадке не нашлось. 
Да и это, честно говоря, читается вполне невинно, особенно по сравнению с тем, чему учат сейчас детей на той же нашей любимой Украине. 

***

Казалось бы, в Великую Отечественную войну идейность в школе должна быть положена во главу угла. В реальности же она занимало то место, на которое хватало сил у учителя в то суровое время. 
Моя мама и тетя, родившиеся в 1932 и 1931 году, москвички, учились в разных школах и вспоминали, что о делах на фронте учитель рассказывал очень редко. Да и что говорить, если все семьи жили от сводки до сводки. 
Зато школьники помогали раненым в госпиталях. Мою тётю Лидию Васильевну Митрофанову в 12 лет назначили аж начальником школьного штаба по этой работе. Заключалась она в том, что дети веселили раненых, рассказывали стихи, разыгрывали сценки. 
И тем и другим в радость, а детям ещё и сопричастность к большому делу помощи защитникам страны. 
Мама моя об этом потом писала в сочинении на тему «Что ты сделал для фронта». 
Но больше ничего идеологического мама с тетей вспомнить не могли, поскольку в основном они занимались даже не учёбой, а выживанием среди войны, хоронили близких, терпели голод, копали огороды, искали еду… 

***

Однако жизнь налаживалась, и идеологии в школе прибывало. С конца 40-ых годов обязательными стали еженедельные политинформации. В 1968 году ввели предмет «Начальная военная подготовка». 
Считалось, это поможет воспитать патриотов. Каждый школьник должен был участвовать в общественной жизни через пионерскую и комсомольскую организацию. 
Большое место во внеклассной работе занимала память о Великой Отечественной войне: ребята собирали материалы обычно об учениках своей школы-участниках Великой Отечественной, ездили по местам боевой славы… 
И было много ещё сопутствующих идеологии атрибутов, начиная от портретов Ленина над классной доской и заканчивая пионерской и комсомольской комнатой со всеми их приметами. 

***

Но количество, как известно, далеко не всегда перетекает в качество. Уже в 70-ые годы школьники относились ко многому из идеологической надстройки как к обязаловке. И скучали уже не только на политинформациях. 
Лично я в класс, где висели портреты детей-героев войны заходила всегда с трепетом. Знала судьбу каждого из них, сопереживала их подвигу. 
Но я точно знаю, что для многих моих одноклассников это значило уже куда меньше. Во всяком случае, так было в Москве. 

***

Мы ещё всем классом радовались окончанию войны во Вьетнаме, рыдали о поэте и музыканте Викторе Харе, замученном чилийской хунтой. 
Но эрозия ценностей мира взрослых добралась и до школы. И дети как высоко чуткие антенны это улавливали. Мы терпеливо разбирали на уроках брежневскую трилогию «Малая земля», «Возрождение», «Целина», а потом на переменах хохотали, передразнивая дорогого Леонида Ильича. 

***

В 70-ые и уж тем более 80-ые годы идеология отлетала от молодого поколения, как пожухлые листья. Но мораль, вечные истины, что такое хорошо и что такое плохо, доброта и сопричастность, – нет, они так легко сдаваться не собирались. 
У Луначарского, стоящего у истоков советской школы, масса интереснейших высказываний о её значении в воспитании человека будущего. 
Удивительно, но они не столько про идеологию, как про человека. И человек этот, прежде всего, должен быть живым – деятельным, нравственным, интеллектуально развитым, с многосторонними интересами и по возможности с минимальными проявлениями эгоизма. 
Формально такие уроки отсутствовали в расписании. Но существовали другие возможности для воспитания этого замечательного человека, от гуманитарных предметов до внеклассной работы. На мой же скромный взгляд, главным тут был учитель. 
…Нет, Макаренко среди своих школьных учителей лично я не встретила. Но у них был тот внутренний кодекс чести, который никогда не позволил бы им ставить свои фотки в Инстаграмм в голом виде, да ещё недоумевать, а що здесь такого, если кто-то из родителей учеников начинал возмущаться. 
Зато их глаза всегда были открыты, чтобы не пропустить самую мелкую, самую сомнительную мелочь в поведении школьника. 
«Иванов, ты почему ударил Петрову линейкой? Называется, справился. Потому что она девочка и слабее тебя?», «Смирнова, ты же заняла всю парту! Леонова притулилась, словно на жердочке. А ну-ка подвинься! Ты не одна», «Фролов, после уроков сегодня зайдёшь к Моисееву. Он заболел, и надо помочь ему сделать уроки»… – сколько раз я всё это слышала за свои школьные годы! И Фролов шёл помогать, Смирнова нехотя, но делила парту по справедливости…. 

***

«Что плохого в выражении “Хочешь жить – умей вертеться”»? – отстаивала я перед учительницей эту надпись на окне в тот предновогодний вечер. – Мы же никому не предлагаем воровать. Человеку, чтобы хорошо жить, надо хорошо зарабатывать, значит, надо вертеться». 
Учительница усталым морщинистым взглядом черепахи смотрела на меня. Она уже все свои аргументы выложила, разжевала, а я всё бубнила про своё, про вертеться. 
И тогда она предложила: «Произнеси это выражение целиком про себя и прислушайся, что ты почувствуешь». …Запросто! Говорю всё про себя и вдруг чувствую, как где-то рядом с сердцем что-то нехорошее юркнуло змейкой. И затаилось. 
…С тех пор я всегда, когда сомневаюсь в правильности каких-то своих поступков проговариваю их про себя. И ещё никогда моё сердце меня не обмануло.