«К нам родина наша взывает…»

Болгарская поэзия в переводах Гургена Баренца

Изгнанники

В горящей закатной зарнице 
Алеют морские просторы;
Стихия устала беситься, 
И волны рисуют узоры…
Белеет фрегат в отдаленье,
Качаясь при ветре попутном;
Во мгле исчезает, в томленье 
Тоскует о береге чудном.

Когда приближается время
К родным берегам возвратиться, 
Тоска уже вовсе не бремя, – 
Он мчится, летит, словно птица.
И Вардар, Дунай и Марица,
Пирин и Балканские горы
Нам будут светить и искриться,
Нам вечною будут опорой.

Нас гнёт закалил безусловно,
Наш дух укреплялся веками;
Свой долг выполняя сыновний,
С заклятыми бились врагами.
К нам родина наша взывает;
Чтоб небо над ней голубело, – 
Завидней судьбы не бывает – 
Мы жизни своей не жалели.

Фрегату, увы, не вернуться; 
Всё дальше и дальше он мчится;
Луна как огромное блюдце,
И ночь как крылатая птица.
Едва очертанья померкнут
На тёмном челе небосклона,
Возникнув, в смятенье повергнут
Высокие склоны Афона.

И мы, не скрывая печали,
К родным обращаем пределам
Свой взор и свой возглас прощальный,
К ним рвёмся душою и телом.
С мечтой о потерянном рае
Мы руки в цепях загрубелых
К отчизне своей простираем:
Прощайте, родные пределы! 

Армяне

Изгнанники жалкие, щепки, обломки
Народа, который прошёл через ад,
Их матери в рабстве, пусты их котомки,
Они – как сады, пережившие град.
Ютятся в чужбине, вдали от отчизны, 
Худые и бледные, плачут и пьют;
Вином заливают страдания жизни
И песни сквозь горькие слёзы поют.

Они в опьянении ищут забвенья
Вчерашних мучений, сегодняшних бед, 
Стремятся в вине утопить ощущенья,
И боль утопить, как навязчивый бред.
Когда голова от вина тяжелеет,
На миг забывается боль матерей.
И боль притупляется, словно жалеет
Раздавленных горем несчастных людей.

Как стадо, гонимое алчущим зверем,
Они разбежались по странам чужим.
Тиран бесновался, он был лицемерен,
Жесток был в расправе и неудержим.
Несчастная родина – в рубищах, ранах,
Сожжён и разрушен домашний очаг.
Чужие они в обживаемых странах,
Их рад приютить только этот кабак.

Всё пьют и поют. Их нескладная песня –
Бальзам для их ран и разбитых сердец;
Их праведный гнев никогда не исчезнет,
И слёзы их душат и жгут, как свинец.
Томятся сердца, преисполнены гнева, 
От негодованья темнеет в глазах;
Невнятно выводят родные напевы,
И месть созревает в поющих сердцах.
Метель подпевает их песням печальным,
Ревёт, завывает, свистит за окном;
И вихри разносят потоком случайным
Мятежную песню во мраке ночном.
Всё больше зловещее небо чернеет,
Холодная ночь всё мрачней и мрачней;
А песня всё пламенней, громче, сильнее,
И буря во всём соглашается с ней.

Всё пьют и поют… Это щепки, обломки
Народа, который прошёл через ад,
Их матери в рабстве, пусты их котомки,
Они – как сады, пережившие град.
Ютятся в чужбине, вдали от отчизны, 
Худые и бледные, плачут и пьют;
Вином заливают страдания жизни
И песни сквозь горькие слёзы поют.