Как Красная Армия освободила Кубань

9 сентября началась Новороссийско-Таманская наступательная операция РККА, в результате которой гитлеровцы через месяц с большими потерями бежали в Крым. 

Символично, что наступление нашей армии началось практически в годовщину захвата немцами Новороссийска в ходе их наступления на Северный Кавказ в конце лета 1942 года. Тогда, после серьёзных неудач РККА в Крыму и под Харьковом, Гитлер бросил большинство своих войск в атаку на южном фланге советско-германского фронта. Его целью было захватить нефтеносные районы Грозного и Баку, выйти к Волге, а в перспективе захватить и черноморское побережье Грузии, тем самым лишив Черноморский флот СССР последних баз.
Как известно, излишне амбициозные планы фюрера в конце концов рухнули благодаря героическому сопротивлению советских бойцов. Также сыграло свою роль и то, что немцы настолько растянули свой фронт и коммуникации, что их 300-тысячная группировка оказалась под Сталинградом в смертельном котле. 
Да и наступавшие на Кавказе гитлеровские части сначала увязли в нашей обороне на ключевых перевалах Кавказского хребта, а затем постепенно начали отказываться назад в результате начавшегося уже в декабре 1942 года советского контрнаступления. Кстати, на его пике наши войска попытались сходу освободить и Новороссийск, что с большой вероятностью привело бы к бегству немецких войск через Керченский пролив в пока ещё удерживаемый ими Крым. Увы, организация десанта силами Черноморского флота в начале февраля 1943 г. из-за несогласованности действий отдельных отрядов наших кораблей в конце концов обернулась неудачей – плацдарм под Новороссийском удалось захватить лишь в районе Станички-Мысхако. 
И хотя этот клочок суши, названный вскоре Малой Землёй, и удалось удерживать до самого конца битвы за Новороссийск, долгожданное освобождение города состоялось лишь в сентябре. Главным сражением лета 1943 была битва на Курской дуге, и отвлекать от неё часть сил на Кавказ советское командование справедливо сочло несвоевременным. 
Фашисты использовали отведённую им оперативную передышку для возведения с севера на юг, от Азовского до Чёрного морей, мощных оборонительных сооружений – так называемой «Голубой линии» общей глубиной до 20 км. К тому же обороняться на Кубани было намного проще, чем наступать – гористый рельеф, множество речушек позволяли обустраивать на редких проходимых для людей и боевой техники местах мощные заслоны.

В ряде источников известной направленности можно встретить утверждение о том, что Гитлер, дескать, сам отдал приказ отступить с Кубани в Крым уже 3 сентября. При этом утверждается, для чего, мол, было Красной Армии «ломиться в открытую дверь», фрицы бы и сами ушли, разве что чуть позже. Здесь же обычно преподносится информация о якобы крайне низких немецких потерях, которые, согласно октябрьскому рапорту начштаба немецкой 17-й армии (численность более 400 тысяч), оцениваются в 900 немецких солдат, да ещё чуть больше сотни румын, которых там был целый корпус. И это на фоне 14,5 тысяч погибших советских бойцов. Ну, зачем было вообще это наступление начинать при таком соотношении потерь?
На самом деле, цитирование такой «достоверной» информации из немецких источников только лишний раз подтверждает тот факт, что после поражения под Курском немецкие горе-историки окончательно решили перейти в статус баронов Мюнхгаузенов. И в битве под Прохоровкой они всего несколько танков потеряли (против сотен советских), а теперь ещё на Кубани смогли «разменять» жизни своих солдат на наших в соотношении 1:15.
Это при том, что даже в первые, самые тяжёлые месяцы войны, это соотношение не превышало 1:7, что было связано с доминированием в воздухе вражеской авиации; частыми окружениями советских войск, в которых наши бойцы, лишённые снабжения, теряли возможность эффективно воевать – без снарядов, горючего для техники, а порой и элементарно без еды. 
Но в ходе нашего сентябрьского наступления на Кубани обстановка была прямо противоположная. Войска Северо-Кавказского фронта под командованием генерала Петрова и поддерживавшие его силы Черноморского флота имели полутокракратное преимущество в артиллерии, двух-трёхкратное – в авиации, трёхкратное – в танках. В живой силе наблюдался относительный паритет – 317 тысяч наших бойцов против 440 тысяч гитлеровцев, правда, с учётом их резервов, находившихся в Крыму.
И если бы командование немецкой 17-й армии действительно умудрилось наносить наступавшим советским войскам столь колоссальные потери – и это, после первых дней ожесточённых боёв, во время уже своего отступления – то насколько бы больший урон РККА гитлеровцы смогли бы нанести, занимая укрепления своей «Голубой линии». При таком раскладе Гитлер не то что не давал бы приказа отступать, а скорей бы, наоборот, приказал бы расстрелять виновных в отступлении генералов за сдачу противнику отлично оборудованных позиций.
Весьма сомнительными выглядят и запредельно заниженные цифры немецких потерь, и декларированное желание Гитлера самому вывести свои войска из Кубани. Фюрер, вообще, как показывает история, до последней возможности цеплялся за всевозможные плацдармы – Корсунь-Шевченковский, возле Днепра в начале 44-го, в Прибалтике до самого конца войны. Собственно, даже гибель 6-й армии Паулюса под Сталинградом стала следствием, прежде всего, такого же маниакального желания «зацепиться хотя бы одной ногой за Волгу».
И немцы за «Голубой линией» не просто сидели. Для противостояния им Москве приходилось держать полноценный Северо-Кавказский фронт, к тому же вражеская группировка на Кубани мешала нашему подходу к Керченскому проливу с целью последующего освобождения Крыма. Это, если не считать того, что с немецких аэродромов в этом районе по кавказским нефтепромыслам могла работать даже обычная, фронтовая авиация, а не только дальнебомбардировочная.
Так что поверить в добровольный уход Гитлера с Кубани очень сложно (он и за Крым-то держался до последнего, пока не потерял с огромными потерями), а обоснованность необходимости полного освобождения нашей армией Северного Кавказа тоже не вызывает сомнения.
Косвенно подтверждают намерение немцев держаться за Кубань до последнего и ожесточённые бои, явно выходящие за рамки обычных арьергардных сражений. Когда вражеская армия всерьёз собирается отступать, оставленный небольшой заслон способен удерживать наступающие войска непродолжительное время. Непосредственные городские бои за Киев, например, велись чуть больше суток, на Харьков тоже ушло времени немногим больше.
А вот за Новороссийск гитлеровцы дрались отчаянно! Что там высаженный в ночь на 10-е сентября 1943 года десант из пары тысяч советских бойцов – прорвать вражескую оборону поначалу не смогли даже десятки тысяч уже находившихся с февраля на Малой земле бойцов 18-й армии! Несмотря даже на то, что они были усилены подразделениями артиллерии большой мощности – 152-мм и 203-мм орудиями.
И наши высадившиеся десантники тоже поначалу находились в жёсткой изоляции. Противник в попытке их ликвидировать бросил все свои резервы, которые оценивались минимум в пять пехотных дивизий. 
Сломить гитлеровское сопротивление смогли лишь спустя 5 дней – совместным массированным ударом на Новороссийск с нескольких направлений. И лишь тогда, 15 сентября, вражеское командование отдало реальный, а не мифологический приказ об отступлении.

Но даже после оставления укреплений «Голубой линии» немцы огрызались ожесточённо – наше наступление на Кубани шло ещё больше 3 недель. Единственное, с чем можно согласиться с нашими «заклятыми друзьями», так это с тем, что полного окружения и уничтожения Кубанской группировки врага совершить так и не удалось – около 260 тысячам гитлеровцам всё же удалось спастись, эвакуировавшись через Керченский пролив в Крым. Пусть это отсрочило их разгром и ненадолго – до того, как 9 мая следующего, 1944 года советский флаг был поднят над Севастополем, а сотни тысяч находившихся там оккупантов были уничтожены или пленены. 
В тоже время, и упиваться якобы идеально организованным отступлением с мощными артиллерийскими заслонами и успешной эвакуацией всего и вся современным антисоветским реваншистам тоже не стоит. Например, только в освобождённой Анапе нашими войсками было захвачено 40 тысяч тонн военного имущества и боеприпасов, десятки орудий и миномётов.
Наконец, в ходе последних на Таманском полуострове боёв с убегающими фрицами 9 октября немалое число их арьергардных частей было окружено и уничтожено. После чего и появились уже куда более обоснованные оценки немецких потерь – 36 тысяч убитыми и 4 тысячи пленными. 

Так или иначе, но успех Новороссийско-Таманской наступательной операции сомнению не подлежит. В её ходе была освобождена от оккупации оставшаяся часть Северного Кавказа, ликвидирована угроза регулярных авианалётов на наши нефтепромыслы в этом регионе. Черноморский флот вновь получил возможность базироваться на более близких к Крыму базах в Новороссийске и Анапе, да и войска Красной Армии могли быть задействованы в операции по освобождению этого стратегически важного полуострова со стороны Керчи, как только будет принято соответствующее решение.
Но до этого было ещё далеко – максимальное внимание Ставки осенью 1943 года было приковано к боям на территории Советской Украины, так что на южном участке советско-германского противостояния вновь наступила оперативная пауза.

Художник: И. Топоров.