Освобождение Смоленска по-суворовски: не числом, а умением

25 сентября Красная Армия молниеносным штурмом выбила оккупантов из древнего русского города Смоленска. Но для этого блестящего финала потребовалось больше полутора месяцев боев в ходе операции «Суворов», когда от бойцов и командования требовалась не только беззаветная храбрость, но и мудрая рассудительность…

Сам план Смоленской стратегической наступательной операции, названной именем самого выдающегося российского полководца былых времен – генералиссимуса Суворова, начал разрабатываться в Генштабе еще во время судьбоносного сражения на Курской дуге. Когда уже с середины июля стало ясно: гитлеровское наступление «выдыхается». И после окончательного исчерпания у врага наступательного порыва надо будет наносить мощный ответный удар, чтобы откатившиеся немцы не имели времени серьезно укрепить свои позиции для защиты от контрнаступления.
Удар этот, конечно же, следовало наносить по фронту максимальной протяженности. Ведь Гитлер в попытках окружить советские войска на Курском выступе стянул туда примерно 80% танковых подразделений, находившихся тогда на Восточном фронте. Соответственно, ему пришлось при этом ослабить свои войска на других направлениях, куда теперь и надо было бить частям РККА.
В этом смысле смоленское направление, в зоне ответственности сразу трех наших фронтов – Калининского, Западного и Брянского, расположенных с севера на юг, протяженностью около 700 км (то есть, практически столько же, сколько и в ходе наступления Красной Армии к Днепру в северных и центральных областях Украины), безусловно приобретало очень важное значение. 
Тем более что был еще один немаловажный стратегический аспект – необходимость уже полной ликвидации угрозы попытки повторного вражеского наступления на Москву.
Первый важный шаг в этом направлении был сделан еще в ходе триумфальной битвы под Москвой зимой 1941-42 года, когда немцы были отброшены от советской столицы на сотни километров. 
К сожалению, гитлеровская группа армий Центр сохранила за собой Ржевский выступ, отстоящий от Москвы всего-то на 200 с небольшим километров. Бои в этом стратегически важном регионе шли целый год – до весны 1943, когда враг под напором наших войск был вынужден отступить. 
Но отступила группа армий Центр недалеко – тот же Спас-Деменск, находившийся даже не на самой линии фронта, а пока еще во вражеском тылу, отстоял от Москвы за 270 км по прямой. Так что определенная угроза для советской столицы еще сохранялась, и ее надо было окончательно ликвидировать. 

***

Задача эта была непростой. Основные события летом 1943 года происходили на Курской дуге и южнее, на Харьковщине и Донбассе. Туда и направлялось большинство ресурсов РККА – и бойцов, и военной техники.
Для сравнения: накануне начала Черниговско-Полтавской наступательной операции Центрального, Воронежского и Степного фронтов их преобладание в личном составе и авиации было полуторным, а в артиллерии – более, чем четырехкратным. Правда, при относительном паритете в танках.
А войска Калининского и Западного фронтов превосходили противостоящие им силы гитлеровских армий Центр чуть более, чем в 1,3 раза – при всего полуторакратном преимуществе в артиллерии. Для гарантированного успеха наступления этого маловато – обычно необходимым считается преимущество минимум троекратное. Правда, наших танков было все же втрое больше, но эта техника предназначена уже непосредственно для атак, а не для участия в артиллерийской подготовке перед их началом, важнейшего фактора наступательных успехов. 
Конечно, на направлениях главных ударов наше командование концентрировало максимум сил. Но плотность орудий и минометов даже при такой концентрации не превышала 130, в лучшем случае – 170 стволов на километр фронта. Что, конечно, лучше соответствующего показателя полуторагодовой давности в самом начале Ржевской битвы (от силы 60 стволов на километр), но еще далеко не «золотой стандарт» в две сотни.
Но, пожалуй, главным отличием Смоленской операции от операций, проводимых соседними фронтами, стала необходимость взламывать уже построенные немцами укрепления. Вместо того, чтобы не дать времени отступающим гитлеровцам серьезно укрепить свои позиции на высоком правом берегу Днепра. Смоленск как раз и находится на Днепре, только ближе к его истокам.
И оборудовал враг свою оборону более, чем серьезно – целых 6 оборонительных линий на общую глубину в 100-130 км, с частыми ДЗОТами, рядами колючей проволоки, минными полями и т.д.

***

Сама подготовка к операции проводилась с максимальной секретностью – пожалуй, единственный раз за всю войну ни в Генштабе, ни в Ставке перед началом наступления не появилось ни одного письменного приказа! Все распоряжения отдавались устно, обычно их адресатами были лишь считанные высшие офицеры в штабах фронтов, а планы наступления отображались лишь на оперативных картах в единичных экземплярах. Передвижение войск происходило обычно ночью, чтобы его было труднее засечь вражеской разведке. 
К сожалению, абсолютного эффекта указанные меры не дали. «Штабная» секретность исключила возможность передачи информации о наступлении немцам через возможных «кротов», отличная работа СМЕРШа блокировала деятельность агентурной разведи Абвера в близком тылу, но, увы, в небе еще не было столь подавляющего преимущества, как в последние годы войны. И вражеская авиаразведка смогла обнаружить скопления советских войск вблизи направлений главных ударов, что дало возможность гитлеровскому командованию подготовиться к их отражению.
Последнее, впрочем, вряд бы им удалось, не согласись Гитлер перебросить к имевшимся на Смоленском направлении четырем с лишним десяткам дивизий еще 16 – снятых с более южных участков. Впрочем, это дало оккупировавшим смоленскую землю фашистам лишь временное облегчение, да и цена его оказалась для фюрера немаленькой. Поскольку его более южные фронты очень скоро «посыпались», а Красная армия стала освобождать один советский город за другим.
Тем не менее, непосредственно Калининскому и Западному фронтам приходилось нелегко. Им, правда, удалось продвинуться на несколько десятков километров вплоть до Ельни, освобожденной в начале сентября. Но, подтянув резервы, враг сумел остановить советские части на новом рубеже, на Десне. Зато наши войска во многом уже исчерпали накопленные перед наступлением ресурсы… 

***

Конечно, быстро прорвать такую практически сплошную и глубоко эшелонированную оборону противника было крайне сложно. И это наверняка понимали в Ставке. 
Показательный момент. Согласно изначальному плану операции «Суворов», при благоприятном развитии наступления 7 августа выход наших войск к Смоленску предполагался уже спустя 2 недели. Но когда реальность внесла свои коррективы, планы с разрешения Москвы несколько раз корректировались в сторону увеличения контрольных сроков освобождения тех или иных ключевых пунктов.
Хотя, казалось бы, в этом случае должны были сразу «последовать оргвыводы» для командующих фронтами, ведь незадолго до начала наступления к ним приезжал лично Верховный Главнокомандующий, что случалось во время Великой Отечественной войны не так часто… 
Однако вопреки антисоветским мифам о «заваливании немецких окопов трупами красноармейцев» и «требовании Сталина продвижения вперед любой ценой», Верховный отнесся к аргументированной просьбе руководителей операции на местах приостановить наступление с должным пониманием. 

Курировавший операцию представитель Ставки маршал артиллерии Воронов позвонил в Москву:
– Товарищ Сталин, войска Калининского фронта не готовы в данный момент продолжать наступление. Артиллерия по восемьдесят восьмому и сто двадцать второму калибрам не обеспечена боеприпасами. Остаток моторесурса у танков не превышает тридцати двух процентов. Истребительная авиация фронтов располагает запасом горючего всего на один-два дня боевой работы.
– Какие еще трудности вы можете назвать, товарищ Воронов? – Верховный не скрывал явного неудовольствия.
– Командующий 39-й армией генерал Берзарин только сегодня вступил в командование, и ему необходимо трое-четверо суток, чтобы войти в курс дела, познакомиться с личным составом армии, – маршал Воронов назвал и этот аргумент.
– Вы, товарищ Воронов, выражаете свое личное мнение или его разделяет и командование Калининского фронта?
– Это наше общее мнение, товарищ Сталин.
– Что вы предлагаете, товарищ Воронов?
Я предлагаю перенести срок начала Духовщинско-Демидовской наступательной операции на «плюс шесть суток».
– Что это значит «плюс шесть суток»?
– Начать наступление предлагается не 8, а 14 сентября, товарищ Сталин.
– Перенос срока начала операции утверждается, товарищ Воронов. Но ни днем позже! – закончил разговор Верховный.

***

Полученная оперативная пауза более чем благотворно сказалась на восстановлении боеспособности подразделений Калининского и Западного фронтов. Так что в ходе начатого ими 14-15 сентября наступления, финального «аккорда» общей Смоленской наступательной операции, пройденное ими до ее завершения 2 октября расстояние составило уже 135-145 км на разных направлениях.
При этом, опять же, не стоит забывать, что речь идет не просто о каком-то преследовании отступающего «в чистом поле» противника, но о тяжелых боях и преодолении описанных выше линий глубоко эшелонированной обороны гитлеровцев, имевшихся вплоть до самого Смоленска. 
Однако ни удобство для отражения советских атак в капитальных немецких укреплениях, ни опыт прошедших не одну кампанию гитлеровских генералов, так и не смог помешать героизму наших бойцов и возрастающему с каждым месяцем оперативному искусству советских полководцев.
Уже к 19 сентября войска Западного фронта прорвали вражеские позиции на протяжении 200 км, вклинившись на глубину до 40 км. После этого командование группы армий Центр поняло, что сражение за Смоленск им уже практически проиграно, и начало отвод своих основных сил из города. 
Впрочем, сопротивление даже оставленных гитлеровцами арьергардных заслонов, с учетом все еще занимаемых ими хорошо оборудованных линий обороны, частям РККА пришлось преодолевать еще почти неделю. Тем не менее, когда наши бойцы 25 сентября подошли к Смоленску, серьезного сопротивления убегающие оттуда немцы уже практически не оказывали, город удалось освободить за считанные часы.
К сожалению, несмотря на почти молниеносное освобождение древнего русского города, потери, нанесенные ему и его жителям за два года оккупации, были просто чудовищными.
Вот только некоторые, наиболее показательные цифры на этот счет.

«До войны в Смоленске проживало 157 тысяч человек. На момент освобождения в нём осталось всего 20 тысяч жителей.
На территории города Смоленска и в Смоленском районе нацистскими карателями было уничтожено более 135 тысяч советских граждан – жителей города и военнопленных красноармейцев.
Всего на территории Смоленской области за годы оккупации (по неполным данным) гитлеровцы уничтожили 230 137 военнопленных и 151 319 мирных граждан, 164 630 человек были угнаны в Германию. Среди всех областей и краев РСФСР по количеству погибших среди гражданского населения Смоленская область стоит на третьем месте после Ленинграда и Ленинградской области. Для сравнения: безвозвратные потери армии США на всех фронтах Второй мировой войны – чуть больше 405 тысяч человек.
После освобождения на территории Смоленской области осталось около 900 тысяч жителей – а это всего около 40% от её довоенного населения…»

Все же горечь утрат – и среди жителей Смоленщины, и среди освобождавших ее красноармейцев – не отменяет осознания всего величия одержанной Красной Армией под Смоленском победы. Благодаря этой победе не только окончательно была снята угроза повторного наступления фашистов на Москву с отодвиганием линии фронта еще на пару сотен километров к западу, но и взломан был пресловутый Восточный вал в верхнем течении Днепра, считавшийся Гитлером неприступным. Что открывало дорогу РККА для освобождения и Советской Белоруссии с перспективой окончательного изгнания оккупантов с советской земли.
Недаром освобождению Смоленска Москва салютовала 20 залпами из 244 орудий. Салютом «второй» (из трех имеющихся) категории, выходящим за рамки отмечания освобождения обычного областного центра. Такой салют означал успешное завершение наиболее важных военных операций Красной Армии.