«И вернусь я снова в русские пределы…»

На могильный камень
Лепесточек белый
Ляжет, как слезинка
Вишенки моей.

Рождественский сонет

Кто знает, где рождается Христос? 
Легко ли дать ответ в такое время
На этот удивительный вопрос? 
Вам скажут: «По пророкам – в Вифлееме...»

А я сочту за благо помолчать.
Ведь вновь на тёмном небе, неслучайно,
Наш ум земной маня к надмирным Тайнам,
Рождественской Звезды горит свеча...

И вновь красив космический салют,
И Ангелы, и пастыри поют
О Том, Кто спас весь мир от власти ада

И в нашу тьму свет Истины принёс.
Кто знает, где рождается Христос,
Тому от мира ничего не надо... 

Пою о Родине

Встречая утро юных дней
У памяти седой во власти,
С душой, открытою для счастья,
Пою о Родине своей.

Пусть голос мой не так уж громок…
У края гор, в кругу друзей,
Далёких русичей потомок,
Пою о Родине своей.

Предвестьем новых битв дразня,
Славянские трепещут стяги.
В глазах с шальным огнём отваги
Князь Игорь смотрит на меня…

Сквозь дым веков, сквозь даль степей
Несутся песни на просторе…
…И тихо подхватило море
Мотивы Родины моей.

Поэт и Пророк

Поэт – не всегда Пророк,
Пророк же – всегда Поэт:
Он видит в пыли дорог
Не видимый миру След.
Он явственно слышит речь
Не слышимых нами Уст.
Ему свою жизнь беречь
Нет смысла в приливах чувств.
Ему говорят: «Проснись!
Ты что нам болтаешь, псих?!»
Его – беспредельна высь,
А наша – «от сих до сих»...
Он честно нам говорит
Картинами вещих слов:
«В стране, где Звезда горит,
У смерти богат улов.
Тот край, где топтали Крест,
Зальёт океан огня.
Бегут из родимых мест.
Забыла родню родня.
На троне святых царей
Сидит огнеглазый Барс.
Пасут всех его зверей
Меркурий, Луна и Марс...»
Когда вдохновляет Бог,
Стихи излучают свет.
Поэт – не всегда Пророк,
Пророк же – всегда Поэт.

Ответственность

Мне отвечать за всё, что написал,
Пред Господом и совестью своей.
За всё, что, не закончив, побросал
И просто «отложил до лучших дней»,

За пользу слов, не высказанных вслух,
И бесполезность выкрикнутых фраз,
И за актёрский смех и за испуг,
От глаз людских скрываемый не раз,

За суету по всяким пустякам,
За созданную видимость труда
И за покорность сильным дуракам,
Не знающим ни чести, ни стыда,

За шёпот там, где должен был кричать,
За хвастовство, за «строки ради строк»,
За всё, за всё придётся отвечать.
Чем старше я, тем ближе страшный срок.

С Богом!

Оглянусь на берег свой
С лодочки отчаленной –
Ходит ветер круговой
И шумит над головой:
– Кто ты, в сущности, такой,
Что такой отчаянный?

– Кто такой? То знает Бог.
По Его лишь милости
Столько бурь, дорог, тревог
Удалось мне вынести.

Сколько раз, когда не ждал
Я спасенья, выручки,
Он меня освобождал
От бесовской выучки.

И смотрю в туман ночной
С лодочки отчаленной
Без боязни: Бог – со мной.
Я за Ним – как за стеной
В этот век отчаянный.

C верою

Во все века земного бытия,
Воспри́няв Благодати Дух и силу,
Лишь Господом хранилась Русь моя,
Лишь верою жила моя Россия.

В дали времён, в тысячелетней мгле,
И кровь лилась, и бушевало пламя...
Лишь Крест спасенье нёс родной земле,
Лишь он хранил и вёл её, как знамя.

И ныне, на великом рубеже,
Как прежде, что б судьба ни приносила,
Лишь с православной верою в душе
Осилит свой грядущий путь Россия.

Тюльпан

На могильном граните лежал он, страдая от жажды,
Белой дымкою пар поднимался с прогретой земли…
В муках медленной смерти мечтал, чтоб хотя бы однажды
Здесь, над братским покоем, живые друзья расцвели…

Я смотрел на цветок – видел тех молодых миллионы,
Кто в могилы легли лишь в начавшейся жизни расцвет…
Ветер плещет над ними живую листву окрылённо
И листает страницы войны незаконченных лет…

Стал тюльпан, как и мы, непредвиденной смерти покорным.
Из Афгана, Чечни страшный «груз» приносил самолёт…
И с тех лет в нашей скорбной молве называется «чёрным»,
Хотя красная кровь – кровь людская в тюльпанах живёт… 

Облака

                            Святым Царственным страстотерпцам

Такими белыми кострами облака
Ещё над нашим домом не горели.
Не погасили их ни синевы река,
Ни грозового ветра акварели...

Над языками снежно-белого огня
Впервые видел я святые лица...
Глаза – как звёзды среди бела дня –
В ночах мне страшно, больно стали сниться.

Мутнеют сны, но не проходит боль к утру.
Ах, мне бы ледяной водой облиться.
Но выхожу я вновь к Небесному костру,
И вновь над пламенем – светлы святые лица... 

Прохоровка

                     Красная-красная кровь.
                     Через час – уже просто земля.
                     Через два – на ней цветы и трава.
                     Через три – она снова жива.
                                    Виктор Цой, 1988 г.

Ах, сколько в Прохоровке крови!
Под плитами, в траве, в пыли...
Стою, смотрю, нахмурив брови,
Как пар восходит от земли.

Пар – словно дым и пыль – как порох.
И, до упора взведена,
Душа дрожит на каждый шорох:
Уж не вернулась ли война?

Звон колокольный болен, болен,
И ветер майский странно лют...
Под белый мрамор колоколен
Тюльпаны свет кровавый льют.

Час замер. Взорвана минута.
Вновь поле – страшный танкодром.
Раскаты мирного салюта
Иной напомнили мне гром...

Вот наших чувств непостоянство:
Когда они обострены,
Сместились время и пространство,
Огнём тех лет озарены.

Вот маршалы и рядовые
И с «той», и с «этой» стороны
Вновь, ведь у Бога все – живые,
Уходят в будни боевые,
Присяге принятой верны.

И трудно мне из нашей нови
Для песни отыскать слова,
Что были б ярче и суровей.
Ах, сколько в Прохоровке крови!
Она – во мне. Она – жива!

Моление с поля брани

                    Святителю Иоасафу, епископу Белгородскому, чудотворцу

В полночной тьме и в утреннюю рань,
И день, и вечер на дорогах «биографий»
Со злом не утихает наша брань,
Святителю Христов Иоасафе!

Теперь щит веры нам нужней всего,
В крови, в жаре ожесточённой битвы.
Как знамя нам – свет лика твоего,
Как острый меч – огонь твоей молитвы.

Нам дан пример, как в мире этом жил
И вёл ты брань со смертными грехами,
И дивно песнь победную сложил
Сквозь даль веков звучащими стихами...

И ныне перед строем нашим стань,
Веди сквозь искушения и беды,
Премудро направляя эту брань
Ко Царству Вечной Славы и Победы!

Пуля Дантеса

Она ещё летит
И, как ни грустно это,
Она ещё сильна,
Сурова и метка.
Рассеивался дым,
И падали поэты –
Один у Чёрной речки,
Второй – у Машука…
И спутались века
Ужасной, липкой лентой.
Та лента – пули след
Кроваво-ледяной.
Учёные, певцы,
Солдаты, президенты
Одну встречали смерть,
Лежат в земле одной.
Дантесовский свинец
Ещё летит по свету,
Летит и бьёт людей
То в спину, то в лицо…
В потоке наших дней
Став боевой ракетой
Грозит поставить мир
Перед одним концом.
Теперь – вся жизнь – дуэль.
Нас ждёт другая эра,
А пуля всё летит,
Людей сражая плоть…
Господь и силы тьмы
Сегодня у барьера,
И крепнет наша вера,
Что победит Господь.

Вишенка

У дороги дальней
Да под небом синим
Ты стоишь печально,
Ветви опустив…
Ты моя надежда,
Вишенка России,
Сохраню я в сердце
Милый твой мотив.

Пронесутся ветры,
Пронесутся грозы,
Ты весною щедрой
Зацветёшь опять,
А рассветом летним
Тихо, словно слёзы,
Cтанешь ты на землю
Цвет свой осыпать.

На земле огромной
Есть дорог немало.
Долго мне скитаться.
Так судьба велит…
А настанут сроки,
В шуме стран далёких
По тебе, родная,
Сердце заболит.

И вернусь я снова
В русские пределы,
Чтобы стать частицей
Дорогих полей…
На могильный камень
Лепесточек белый
Ляжет, как слезинка
Вишенки моей.

У дороги дальней
Да под небом синим
Ты не стой печально,
Ветви опустив…
Ты моя надежда,
Вишенка России,
Сохраню я в сердце
Милый твой мотив.

Художник: П. Петровичев.