Военная реформа 1874 года: модифицированная «рекрутчина» вместо всеобщей военной подготовки

150 лет назад в Российской империи была введена всеобщая воинская повинность. Впрочем, её совместимость с тогдашней политической системой и степень действительной реализации намеченных планов вызывает немало вопросов… 

Соответствующий Манифест был издан императором Александром II 13 января 1874 года и был подготовлен военным министром Дмитрием Милютиным. 
Однако представление об этой мере как о начале появления в нашей стране современного аналога всеобщей воинской обязанности не совсем обоснованно. Равно, как и мнение о радикализме (исключительно в хорошем смысле) милютинских нововведений, якобы позволивших покончить с позорно-принудительной рекрутчиной, в рамках которой российские солдаты служили целую четверть века.
До реформы, на рубеже XVIII-XIX веков при императоре Павле I нижние чины в армии действительно стали служить 25 лет. Что было для них скорее послаблением, поскольку после введения рекрутского принципа комплектования армии Петром I, они должны были служить пожизненно и оставить службу могли лишь по состоянию здоровья.
Однако уже с начала XIX века указанный срок постоянно уменьшался. С 1834 года он стал 20-летним, а после Крымской войны снижение происходило едва ли не ежегодно. Так, если в 1859 году «тянуть лямку» рекрутам надо было 12 лет, то десятилетие спустя – всего 7 лет. 
С учётом того, что реформа 1874 года вводила необходимость воинской службы нижними чинами сроком 6 лет, говорить о радикальном смягчении не приходится. 
Справедливости ради, стоит отметить, что и снижение сроков службы рекрутами – большей частью заслуга военного министра Милютина, а также министра финансов, регулярно требовавшего у военных всё новых сокращений армии. Требовавшего не без оснований, особенно если учесть, что при Николае I на содержание армии и флота численностью больше миллиона человек шла добрая половина бюджета Российской империи. При этом на вооружении находились устаревшие дульнозарядные ружья, а потому русские воины в боях с англичанами или французами, вооружёнными нарезными винтовками, не имели возможности вести эффективный ответный огонь. 
И моряки-черноморцы при всей своей храбрости и таланте командиров так и не смогли на своих парусниках помешать высадке вражеского десанта – конвоируемого флотом с немалым числом паровых фрегатов и даже линкоров. И русские батареи также с дульнозарядными гладкоствольными пушками оказывались бессильными перед бронированными кораблями французов, оснащённых нарезными орудиями. 

Поэтому важнейшим направлением начатых при Александре военных реформ явилось техническое перевооружение вооружённых сил. А раздутая по численности армия, ставшая слишком большой роскошью для мирного времени, регулярно сокращалась, в течение нескольких лет после Крымской войны рекрутские наборы не проводились.
Такие сокращения давали серьёзную новацию в виде кадровых подразделений неполного рядового, но значительного офицерского состава, которые могли быть быстро развёрнуты в полноценные боевые подразделения. Резервистами здесь выступали те самые рекруты, которых увольняли в запас досрочно. Причём, не как раньше, уже на грани старости, а в зрелом возрасте, позволявшим в случае необходимости возвращаться на службу не только в тылу, но и ходить в атаки.
Именно такие резервисты способствовали уверенной победе в русско-турецкой войне 1877-78 годов. Поскольку «послереформенные» военнообязанные к этому времени успели отслужить не больше трёх лет, а в запас начали уходить лишь с 1880 года. Между тем, русскую армию на Балканах и Кавказе всего за считанные месяцы удалось значительно усилить отмобилизованными подразделениями из опытных бойцов-запасников. 

Главное достоинство милютинской реформы заключалось не в, хотя и важных, но больше формальных аспектах срока службы. Кардинально менялся сам подход к комплектованию армии – служить теперь обязаны были все без исключения. В отличие от прежней рекрутской системы, когда в армию призывались преимущественно крестьяне и небольшая прослойка мещан.
По Уставу о воинской повинности  
военному учёту должно было подлежать всё мужское население Российской империи, начиная с 16 лет.
Исключением были жители Средней Азии, отдельные народности Сибири, некоторые религиозные конфессии, которые тогда принято было называть «сектантами».
В 20-летнем возрасте все юноши должны были принять участие в жеребьёвке. Тоже, кстати, не оригинальная идея Милютина – подобная жеребьёвка издавна применялась и в России, для обеспечения большей справедливости при выборе рекрутов, и в некоторых других странах, например, во Франции и в Турции. 
Правда, в отличие от предыдущего российского опыта, теперь жеребьёвка проводилась всего один раз в жизни каждого гражданина Империи. В прозрачный барабан (напоминающий те, что используются в лотерее) бросались свёрнутые бумажки с написанными внутри номерами, по числу участвующих в розыгрыше призывников, и каждый становился обладателем своего порядкового номера. Соответственно, военную форму надевали те юноши, кто выбрал первые номера – их количество определялось планами по призыву, согласно запросу военного министерства.
Правда, отправлялись в войска лишь те, кто подходил по здоровью (после прохождения медицинской комиссии) и не имел льгот. Например, по семейному положению, будучи единственным ребёнком у родителей или единственным кормильцем в семье. Льготы в свою очередь делились на три разряда, и лишь «перворазрядники» обладали абсолютным «иммунитетом» от призыва, льготы других разрядов могли быть признаны условными, если план по призыву не мог быть выполнен за счёт нельготных категорий.
Учащимся и студентам предоставлялась отсрочка от призыва – от 22 лет для тех, кто учился в учёбных заведения низкого разряда, до 28 лет – студентам университетов.
Для обладателей дипломов сроки службы серьёзно снижались в зависимости от качества их образования, начинаясь от 6 месяцев для выпускников ВУЗов, 1,5 года – для окончивших 6 классов гимназии, и так далее.

Принцип добровольности был сохранён для вольноопределяющихся. И даже поощрялся двух- (и даже более) кратным сокращением положенного срока службы. Так, выпускник университета, желавший стать таким военным, служил всего 3 месяца, он мог (за свой счёт, конечно) жить не в казарме, а на квартире, его не ставили в наряды. Через 2 месяца его могли повысить до унтер-офицера, а через 3 месяца желающие могли сдать экзамен на офицерский чин. Правда, при условии участия хотя бы в одном полевом выходе, помимо гарнизонной службы.
Такая система чем-то напоминала «лагерные сборы» для студентов советских и, в первое время после распада СССР, российских ВУЗов, где будущие специалисты через 30-40 дней знакомства со службой принимали присягу и получали погоны лейтенанта запаса. Принципиально советская система отличалась тем, что эти будущие офицеры запаса все старшие курсы занимались и на военной кафедре, и по основному профилю обучения, как правило, соответствовали той или иной армейской специальности. 
Вольноопределяющиеся в своих учебных заведениях никаких военных кафедр не имели и готовились к сдаче профильных экзаменов на звание, скажем, пехотного прапорщика, только по учебникам, правда, имея некоторую небольшую практику по службе. 
В вольноопределяющиеся шли далеко не все обладатели дипломов, чаще всего те, кому при жеребьёвке выпало идти в армию. А таких, в среднем, было не больше четверти потенциальных призывников. При том, что те, кто не попал на службу по жребию, в других жеребьёвках больше уже никогда не участвовали, но могли быть зачислены в состав ополчения. Ополчение созывалось только во время войны – для тыловой и гарнизонной службы или резерва для линейных войск (мужчины от 21 до 25 лет). В мирное время ополченцев не призывали даже для учебных сборов, обязательных для уволившихся в запас обычных солдат.
Таким образом, за термином «всеобщая воинская повинность» стояла реально боеготовная и опытная четвёртая часть российского мужского населения и три четверти – малознакомых с военной службой. На самом деле, военная повинность в Российской империи с 1874 года стала не «всеобщей», а лишь «всесословной». В том смысле, что теперь, теоретически во всяком случае, могли призвать представителя любого сословия. 
При этом дворянин или сын купца, если ему выпадал жребий, имел за плечами если не университет, то гимназию или реальное училище и всегда мог отслужить в статусе вольноопределяющегося. Да и взятки со стороны тогдашних чиновников, отвечавших за призыв, позволявшие от призыва уклониться, тоже никто не отменял. 
Неудивительно, что В.И. Ленин заметил в одной из своих работ по этому поводу: «В сущности, у нас не было и нет всеобщей воинской повинности – потому что привилегии знатного происхождения и богатства создают массу исключений».

Только в СССР смогла реально и в полной мере воплотиться в жизнь реально всеобщая военная обязанность для всех без исключения равноправных советских граждан, а также действительно всеобщая военная подготовка резерва.

Художник: И.Е. Репин.