«Я русин был и русским буду, пока живу, пока дышу…»

К 135-летию со дня рождения выдающегося деятеля карпаторусского движения, историка, писателя Василия Романовича Ваврика (1889—1970).

В многообразной научной и творческой деятельности Ваврика особо следует выделить тему геноцида австрийскими властями при пособничестве украинских националистов в годы Первой мировой войны православного населения Галиции и Подкарпатской Руси. 

Бывший узник Талергофа и Терезина, очевидец бесчеловечного истребления австро-мадьярскими войсками местного населения, Ваврик выжил и выполнил долг перед жертвами геноцида. Он документально и с чувством глубокого осуждения представил в своих трудах картины военного ужаса.
Собранные в заключении показания очевидцев стали основой знаменитой книги «Терезин и Талергоф» (Львов, 1928; США, 1966; Москва, 2001), переведённой на многие языки мира. 

​

Василий Романович Ваврик родился в 1889 году в селе Яснище Бродского уезда в крестьянской семье. Образование на русском языке было запрещено. Поэтому, следуя традиции галицких русофилов, отец вынужден был отдать сына в немецкую гимназию в Бродах. 
Ещё будучи гимназистом, Василий принимал активное участие в культурно-общественной жизни гимназической молодежи.

***

В 1912 году Василий поступил на юридический факультет Львовского университета. Но учёбу прервала Первая мировая война. 
Василий Ваврик оказался в числе жертв политических репрессий, развёрнутых австрийскими властями в связи с войной против сочувствовавших России галичан и карпаторусов. 
Он был арестован за проповедь общеславянского единства. На него поступил донос шовиниста-украинца Ивана Кецко, сельского писаря в Манаеве Зборовского уезда.

***

В Терезинском тюремном замке, а затем в Талергофском концлагере Ваврик стал свидетелем чудовищного геноцида против своих сограждан, страдавших за то, что они не отреклись ни от своей веры, ни от родства с русскими.
Круги австро-венгерского ада не сломали узника. Ваврик руководил подпольным Сопротивлением, собирал свидетельства об издевательствах над галичанами, редактировал подпольно распространяемые лагерные журналы и листовки с протестом против зверств тюремной и лагерной администраций.
А ещё Василий писал стихи.

Я — русин

Я русин был и русским буду,
Пока живу, пока дышу,
Покамест имя человека
И заповедь отцов ношу.
Когда австрийцы и поляки
Да немцы лютые меня
С правдивого пути не сшибли
И не похитили огня,
То ныне ни крутым запретам,
Ни даже ста пудам оков
Руси в моей груди не выжечь
Во веки вечные веков.

Осенью 1915 года среди узников Талергофа проводилась мобилизация.
Так Ваврик против своей воли попал в австрийскую армию и оказался среди многих, кто вынужден был защищать престол Габсбургов, когда над их родителями и родными совершались насилия и убийства именем монарха из этой династии.
…Летом 1916 года на итальянском фронте он попал в плен, но вскоре получил свободу благодаря стараниям посла Российской империи в Италии Гирса.
Ваврик уехал во Францию и поступил добровольцем в русский экспедиционный корпус, сражавшийся против немцев.

***

Во время Октябрьской революции Василий Ваврик в России.
Когда началась Гражданская война, он в Ростове-на-Дону поступил в южнорусскую Добровольческую армию в «Карпато-русский отряд», был дважды ранен, произведён в чин капитана и в 1920 году из Крыма эвакуировался в Сербию.

***

Василию Ваврику удалось выжить и в пекле этой войны. Вскоре он в Подкарпатской Руси. Где в Ужгороде стал редактором «Русского Православного Вестника».
Несмотря на то, что ему было уже 32 года, он решил продолжить своё образование.
…В 1921 году Василий Романович поступил на философский факультет пражского Карлова университета, который окончил в 1925 году со степенью доктора славянской филологии, защитив диссертацию про «Руську трійцю».
В 1926 Ваврик вернулся во Львов. Дополнив образование дисциплинами по польской филологии, всеобщей истории, немецкой литературе и педагогике, Василий Романович получил учёную степень доктора Львовского университета.

***

До 1939 года он работал во Львове при старейшем учреждении галицких русофилов — Ставропигийском институте, был редактором «Временника Ставропигийского института». 
Ваврик принимал активное участие в издании «Талергофских альманахов» — сборников, посвящённых уничтожению русофильского движения австро-венгерской властью. 
Он также писал исследования о галицко-русском движении и его вождях — И.Наумовиче, О.Мончаловском, Д.Маркове.
В своих трудах Ваврик исследует творчество галицийских писателей и их связи с русской литературой: «Народные песни о Романе Галицком» (Львов, 1924), «Я.Ф.Головацкий, его деятельность и значение в галицко-русской литературе» (Львов, 1925), «Чёрные дни Ставропигиального института» (Львов, 1928), «Народная словесность и селяне-поэты, Галицкая литература о Слове о полку Игореве» (Львов, 1930), «Галицкая Русь — Пушкину (Львов, 1938) …

***

В 1939 году, перед Второй мировой войной, изменились государственные границы. 
Земли, некогда входившие в состав Подкарпатской Руси, теперь были возвращены Советскому Союзу. Однако при этом были ликвидированы все русофильские учреждения.

***

С началом немецкой оккупации Ставропигия возобновила свою работу. За участие в деятельности советского подполья во Львове нацисты убили двух братьев Ваврика — Петра и Павла.

***

После окончания Великой Отечественной войны Василий Романович преподавал русский язык во Львовском университете, позже — и до самой пенсии — работал скромным музейным работником, сотрудником Львовского исторического музея.
Советская власть не признала две его докторские степени (славянской филологии и философии), защищённые в Праге в 1930-е годы. 
Поэтому в 1956 году для получения степени ему пришлось защитить кандидатскую диссертацию по филологии в Киевском институте литературы имени Т.Шевченко при Академии наук Украины.

***

Василий Романович тайно сотрудничал с карпато-русским журналом «Свободное слово Карпатской Руси» (редактор Михаил Туряница, США), а также с Карпаторусским календарём Лемко-Союза, в котором помещал свои исследования.
Незадолго до его кончины вышла уникальная по полноте книга «Краткий очерк истории галицко-русской письменности» (Лувен, 1968).
Он поддерживал тесные контакты с русскими галичанами, принимал активное участие в жизни русского православного прихода при церкви святого Георгия во Львове.
…Василий Романович похоронен в «Гробнице галицко-русских писателей» на Лычаковском кладбище во Львове. 

***

В своей знаменитой книге «Терезин и Талергоф» Василий Романович писал:

«Австро-мадьярский террор сразу на всех участках охватил прикарпатскую Русь... Наши братья, отрекшиеся от Руси, стали не только прислужниками Габсбургской монархии, но и подлейшими доносчиками и даже палачами родного народа... они исполняли самые подлые, постыдные поручения немецких наездников. Достаточно взять в руки украинскую газету «Дiло», издававшуюся для интеллигенции, чтобы убедиться в этом окончательно. Сокальский уезд был поленом в глазах «украинских патриотов», поэтому доносы с их стороны сыпались на русских людей, как град из чёрной тучи... Педагог Стенятинский выдавал видных, деятельных крестьян в околице... В селе Маковисках на своих прихожан доносил священник-униат Крайчик. В селе Сосница «мужи доверия» украинцы Михаил Слюсарь, войт Михаил Кушнир и другие донесли на своих односельчан, на основании их доноса крестьян повесили... Двоих — Николая Смигоровского и Андрея Гардого мадьяры-уланы привязали к своим седлам и волокли четыре километра до села Задубровы и обратно, потом повесили на вербах. В Станиславской тюрьме на Дуброве расстрелы шли с утра до вечера...».

В первое время было уничтожено более 60 тысяч человек, более 100 тысяч бежали в Россию, ещё около 80 тысяч было уничтожено после первого отступления русской армии.

«Первую партию русских галичан, — свидетельствует Ваврик, — пригнали в Талергоф 4 сентября 1914 года. До зимы 1916-го в Талергофе не было бараков. Сбившийся в кучу народ лежал на сырой земле под открытым небом, выставленный на холод, мрак, дождь и мороз /.../. По всей талергофской площади повбивали столбы, на которых довольно часто висели и без того люто потрёпанные мученики, происходила «анбинден» - славная немецкая процедура подвешивания за одну ногу. Изъятий не было даже для женщин и священников... Но все-таки пакости немцев не сравнятся с издевательствами своих же. Немец не мог так глубоко влезть своими железными сапогами в душу славянина-русина, как этот же русин, назвавший себя украинцем, вроде официала полиции города Перемышля Тимчука, доносчика и палача, который выражался о родном народе как о скотине. Он был правой рукой палача Пиллера, которому давал справки об арестантах. Тимчука, однако, перещеголял другой украинец - униатский попович Чировский, обер-лейтенант австрийского запаса... Все невольники Талергофа характеризуют его как профессионального мучителя и палача».

А это описание гибели группы студентов:

«Чировский, обер-лейтенант австрийского запаса был специалистом от немецкого «анбинден» (подвешивание за одну ногу, — Н.Г.), обильную жатву которого он пожал по случаю набора рекрутов в армию, когда студенты назвали себя русскими. Это «злодеяние» взбесило украинца, до того, что он требовал военного суда над студентами. В канцелярии лагеря он поднял страшную бурю, подбурив всех офицеров и капралов, и радый этому фон Штадлер начал взывать студентов на допросы. Но ни один из них не отступил от сказанного, хотя Чировский со своими заушниками бесился, угрожая кулаками.
Не помогло! Студенты твёрдо стояли при своём и были готовы за имя своих предков на наибольшие жертвы: их конфликт с напастником кончился тем, что всех фон Штадлер приговорил к 3-недельному заключению под усиленной стражей и усиленным постом, а после этого на два часа «анбинден». Понятно, экзекуцию подвешивания исполнял сам Чировский по всем правилам военного кодекса и регламента. Каменного сердца выродка не тронули ни слёзы матерей, ни просьбы отцов, ни обморок, ни кровь юношей, у которых она пускалась из уст, носа и пальцев.
Чёрная физиономия Чировского перешла в историю мартирологии, претерпенных страданий галицко-русского народа. Ни один украинский адвокат, ни один украинский «пысьменник» не в силах обелить его. Варварство его дошло до того, что он велел на могиле под соснами уничтожать православные кресты, доказывая немцам, что в этих крестах таится символ русской веры…»

***

В одном из писем Ваврику известный карпато-русский писатель Андрей Васильевич Карабелеш, прошедший весь ужас фашистских лагерей Второй мировой воины, писал:

«Я очень рад, что Вы, дорогой Василий Романович, написали о Талергофе. Так мало написано до сих пор об этом пресловутом концлагере, через горнила которого прошло не менее 30 000 русинов в эпоху Первой мировой войны. Надо погромче говорить и писать о том, за что и почему страдали эти люди. Ведь это же было массовое движение русинов, массовое проявление народной воли, его тяготения к Руси, к единокровным братьям, к русскому слову, к русской культуре. Православие и религиозный вопрос вообще были только формальным поводом, а главная суть дела исходила из национального убеждения. Разве можно об этом забывать?! О Талергофе надо писать не менее, чем о Бухенвальде, о Лидицах, Торрадуре, Токаике и других символических уже ныне местах, где шла борьба на жизнь и на смерть против того зла, которое в полную меру разразилось в эпоху второй мировой войны».

***

Книга Ваврика «Терезин и Талергоф» — суровый приговор не только тем, кто чинил геноцид в прошлом, но и тем, кто чинит этноцид сегодня. Благодаря писателю-историку отчётливо сознаёшь, что там, где ныне на Западной Украине расцвёл украинский национализм в крайних его проявлениях, откуда летят стрелы оголтелой русофобии, век назад был центр москвофильства и русского возрождения!
Факты — упрямая вещь. Только при сопоставлении этих фактов в полной мере видны масштабы истребления, физического и духовного насилия, совершённого над русскими людьми на их исконных землях.
Оставив нам такую книгу, Ваврик совершил подвиг.

​