Беспилотник над Елабугой
Беспилотник над Елабугой
От редактора
Рады уведомить читателей, что пришел Черед Марины Кудимовой. Известный, талантливый поэт России… Представлять Кудимову — излишний наив, но попробую все ж втиснуть давнюю блиц-рецензию на её книгу «Черёд». Стихотворения. Новосибирск, «Сибирские огни» 2011.
Черёд Кудимовой
Качество книги Марины Кудимовой допускает даже самые пафосные оценки: «Голос Страны, Эпохи…». Читая стихотворения «День, когда закончилась Россия», «Баллада о соседе», «Рождение беспредела», «Поселение», «Эшелон» и коллажную поэму о радиодикторе, идешь по карте русских провинций, отступаешь от Миллениума до эпохи где-то на стыке ГУЛАГА и ГУИНА.
И — так с лица стереотипен, / Так изнутри обременен, / По назначенью мчит “столыпин” — Неотцепляемый вагон…
…и языком отдавленным / Плачу, как по отверженным, / Я по твоим отъявленным.
Удивительно и загадочно намеренное несоответствие содержания книги — внушительного курса поэтического россиепознания, — и обложки: какая-то мини-пробирка, какие-то нано-кристаллы... Вглядываешься — без толку. Но весь прочитанный том (на самом деле сия обманчивая обложка еще и — «мягкая») этого горестного, изысканного народолюбия вызывает реплику:
Мудра Кудимова — «Родина-Мать».
Плакатным тиражом бы книжку дать.
Иди себе… куда «Кудимова зовёт»,
и упирайся в свой Черёд.
Игорь Шумейко
Елабуга
Беспилотник над Елабугой
Выше фановой трубы.
А Елабуга бела губой —
Снег не вылизан с губы.
Гулит дрон на всю Елабугу,
Подвывает, щеря пасть.
В африканскую общагу бы
Ему сдуру не попасть.
Ах, иголочки-игилочки
Растопорщились в бору.
По Марининой могилочке
Не влупить бы поутру.
В духовые дуют лабухи,
С бодуна им нулево.
Нет Марины у Елабуги,
Нет ее ни у кого.
Ямина пуста до донышка,
Пробирает душу дрожь.
Отыщи могилку, дронушка,
Свежевырытых не множь!
Март в тряпье кафтана Тришкина,
Ледохода абордаж.
За пейзажем кисти Шишкина
Левитановский пейзаж.
***
Белые банты над степью летят —
В школу попал реактивный снаряд.
Племя, начитанное страшилками,
Лупит по целям советскими «Шилками».
Су-27 соревнуются с МиГами,
Окна от взрывов заложены книгами.
Кто виноват, что начальство уехавши?
Пушкин да старая библиотекарша.
Бровки политики сделали домиком.
Мечут поэтов — томик за томиком —
В печку из бочки, чтоб не пивасиком
Грелись в осаде, а русскими классиками.
Просят ответа у неба херсонского
Парни с глазами Андрея Болконского.
И, помешавшись от голода, горя ли,
Ищет Аксинья в санчасти Григория.
Воздух-земля голосит над Авдеевкой...
Дети в подвале играют в Фадеева.
***
Хлеб не печён, так хоть краюшку на —
По срезу черная печать.
Извергните из школы Пушкина —
Глядишь, его начнут читать.
За шиворот себе налей Монталь —
Лакейский дух не перебить.
Немедля воспретите Лермонта —
Глядишь, его начнут любить.
Неукротимые и страстные,
Изгойство клявшие своё,
Какие были парни классные —
Элитное хулиганьё!
На ксерокопии, в смартфоне ли,
Тайком, хотя б одним глазком...
О, если бы вы что-то поняли,
То подавились бы куском.
***
...и хруст французской булки.
В. Пеленягрэ
От мотков пипифакса осталась выставка втулок...
Съешь еще этих мягких французских булок,
Выпей чаю — все буквы использованы в программе.
Первый комп нас учил идиотской такой панграмме.
Пустотой предрассветный двор пронизан и гулок...
Съешь еще этих мягких французских булок.
Монитор заголился, вчера быв уютной норкой,
Зачерствели булки, заклекли плюшкинской коркой.
В ожидании алиментов застыли дети:
Тятя, тятя, нас выблевали соцсети.
На Вернадского цирк спалил архитектор Вулых...
Съешь еще этих мягких французских булок.
Макеевка
Новый год измок, словно бобик,
И заныкался в Порш Макан...
Так за что ты, двухсотый мобик,
Поднимаешь первый стакан?
За снарягу, за располагу,
За любовь свою, бедолагу,
И за Родину заодно,
Демаскированную зону...
Закажите судьбу с Озона,
Там двухсотым скачух полно.
Ну, а вы, мирняки, не мучайтесь!
Выйдет случай — всему обучитесь
Не в МГИМО и не в МГУ,
А в макеевском ПТУ.
Ожоговый центр
Надежде Кондаковой
В Центре ожоговом из-под огня
Вывел меня человек-головня,
Глядя сплошно — без ресниц и бровей —
Всей сочетанною травмой своей.
"Грайворон", — грает над ратником вран,
Видевший въявь сочетания ран
Первой Великой, Второй Мировой,
Третьей — двуликой войны моровой,
Давешних, будущих — постмировых,
Рваных осколочных и штыковых.
Плотью стервягу кормили войска
От князя Игоря до ЧВК.
Гены шуруют в вороньей крови
От Мономаха и до шурави.
В госпиталях полевых подвижных —
Преобладание минно-взрывных.
Рык внедорожника с передовой,
Бланк номер триста — ну, значит, живой,
Значит, не станет окопной золой, —
Счистит хирург некротический слой.
Сколько в Отчизне горелых краёв?
Сколько наращено мёртвых слоёв?
В сторону ворона сбился акцент…
Что мне ответишь, ожоговый Центр?
Релокация
Родник чулпанхаматовый
Иссох почти до дна.
В Ташкенте нет Ахматовой
В такие времена.
Конечно, Богу — Богово.
Кого смутит, mon dieu,
Отсутствие Набокова
В Берлине и Монтрё?
Ах, белая акация,
Ах, пароход с гудком —
Не то что релокация
Со школьным с рюкзаком.
Уехали — приехали
С калеными орехами —
Тбилиси, Ереван...
На что Россия вам?
Тут хоть улыбка детская,
Да взрослая вина.
Тут вечная турецкая
Гибридная война.
Реклама гелендвагена,
Картина Верещагина:
Гроб с мертвою царевною
Качается над Плевною…
Историю застопоря,
Тут мреет навсегда
На рейде Севастополя
Стоячая вода.
Пульс бьется, как припадочный,
В подкладке кладенец
И в кулаке посадочный
Талон в один конец.
Полковник
Вещь в себе, как эгрегор,
Никогда не уснет,
А полковник МакГрегор
В тумблер виски плеснет.
Он скучал на обеде
В честь победной войны,
Он уверен в победе,
Но другой стороны.
Подкачал солодовник —
Дать бы с ходу в пятак.
Что с тобою, полковник?
Что с тобою не так?
В испытательных пусках
Всё давно учтено.
Ты болеешь за русских, —
Тебе надо оно?
Цели несовместимы,
И записаны в файл
Игровые режимы
Call of Duty: Mobile.
Русский дух растаковский
Из болота возник.
Снова пишет Галковский
«Бесконечный тупик».
Снова медлит Улита,
Возчик еле везет.
Снова Ржечь Посполита
Из-за Шклова ползет.
Каждый ветреный шорох,
Каждый гвоздь в сапоге
Тонет в самоповторах,
В архаичной пурге...
Бронетанковый морок,
Как на Курской дуге.
Злые оксюмороны,
Родовая тоска.
На обед макароны,
А на ужин треска.
Но спокойно полковник
Поглощает азот,
А пацан-уголовник
Лезет грудью на дзот.
На Вторую, на Третью —
Не рыдай меня, мать! —
Русских только за смертью
Хорошо посылать.
Подкачают саперы,
Обмишулится РЭБ,
Разлетятся опоры
Нержавеющих скреп.
Головушки-полушки,
Нижний чин, Верхний Ларс...
Но останется Пушкин,
Он и вытащит нас.
Зацветает шиповник,
Выстилается дым...
Всё нормально, полковник!
Мы ещё победим.
Доброволец
Также услышите о войнах и о военных слухах.
Смотрите, не ужасайтесь, ибо надлежит всему тому быть...
Мф.24, 6-7
Перед женой и перед Сущим,
Ошкрябав уличную грязь,
Он хочет выглядеть могущим
И наравне с телеведущим
Вещать, почти не матерясь.
Но, в основаньях не уверен,
Рассыпчив на манер драже,
Он совокупен, соразмерен
Лишь однорядцам в гараже.
Как вдруг волну военных слухов
Поймает внутренний модем,
И в бой красноармеец Сухов
Дебелый выдвинет гарем.
Ни на секунду не воинствен,
Он, дембель, а не комбатант,
Почувствует, что здесь единствен
И неизбежен вариант.
Закоренелый обыватель,
Ревнитель хлебного вина —
Беспрекословный подвизатель,
Когда — без выбора — война.
И, матерщинник и безбожник,
Он знамение сотворит,
Как будто Подвигоположник
Над мотолыгою парит.
Архимед
Уж если специальная война
Нашла предлог — схлестнулись «в» и «на»
(То «в» Украине, то «на» Украине),
Видать, и правда дело в языке...
Вновь Архимед рисует на песке,
И ратник римский лёгок на помине.
Смекает он, наёмник и скинхед,
Завирусясь хламидою блошиной:
Что там ни накорябай этот дед,
Выходит шкуросъёмная машина.
А мы всё греем тех, кто против нас,
Жалеем тех, кто с потрохами сдаст,
И веером от живота не косим,
Но сухпаёк суём, питьё подносим,
И где какой рванёт боеприпас,
У Архимеда лишний раз не спросим.
На обложке: рисунок Светланы Гриценко
