Ура, конституция!

ОКОНЧАНИЕ. ПРЕДЫДУЩЕЕ ЗДЕСЬ

В связи с этим стоит задаться вопросом: а может быть, поражение восстания в декабре 1825 года двести лет назад было закономерным событием? Возможно, в случае успеха декабристского дела, Россия, как великая держава, как могущественная империя прекратила бы своё существование на радость всем внешним врагам?..

А в самой России начались бы крестьянские мятежи, связанные с переделом земли, которые вылились бы в новую пугачёвщину, в гражданскую войну, разрушившую бы нашу великую страну... Но все эти опасения попахивают таким рабским представлением о России и русском народе, как о какой-то недоделанной стране и глупом закоснелом народе, который сам не знает, что ему надо. Народ потому часто и выглядит глупым и безынициативным в устройстве своей судьбы, что за него всегда всё решали, всегда принуждали его к чему-то, ломали через колено, представляли его таким Иваном-дураком, родства не помнящим, который без управления элитной группой избранных «товарищей», или господ, непременно пропадёт, сопьётся и погрязнет в нечистотах.
И увы, русский народ отчасти и сам поверил этой злой инсинуации и сам привык ждать очередной плётки или грозного окрика очередного вождя. Декабристское движение тем и замечательно, что при всей своей оторванности, страшной далёкости от желаний и чаяний простых русских людей, оно привнесло в русское сознание идею торжества прав человека и гражданина, выдвинуло высокие идеалы служения свободному отечеству, где не будет больше рабов и господ, их угнетающих и попирающих достоинство простого человека. Пожалуй, всё, за что боролись декабристы можно выразить одной строкой поэта Николая Некрасова: «Я видел красный день: в России нет раба!» Эта строка написана спустя полвека после декабря 1825 года, но вот Александр Пушкин ещё в 1819 году мечтал:

Увижу ль, о друзья! народ неугнетённый
И рабство, падшее по манию царя,
И над отечеством свободы просвещённой
Взойдёт ли наконец прекрасная заря?

Заметьте, за шесть лет до восстания молодой поэт мечтает, что это царь даст свободу народу по своей воли (мании), а этим царём был тогда император Александр Павлович, который ведь пришёл к власти через переворот, убивший его отца императора Павла. Он хоть и обещал тогда дворянству, что всё будет, «как при бабушке», но понимал, что в России надо многое менять. Он собирал в своём дворце круг избранных дворян, который даже называл «негласным комитетом», обсуждали планы реформ, даже отмену крепостного права, но... этого не происходило. Единственно было запрещено публиковать в газетах объявление о продаже крепостных крестьян, прикрыл царь фиговым листком, так сказать, смрадную язву крепостничества. Император действительно был настроен либерально на первых порах, но провести реформы боялся. Он боялся, что и нему в спальню ночью вломиться толпа убийц, как к его отцу. А ведь этот страх не только Александром владел, он владел и его братом Константином, провозглашённым цесаревичем, то есть наследником престола, так как у Александра не было детей — наследников.
Константин Павлович вообще предпочитал не жить в столице империи Петербурге, он безвыездно сидел в Варшаве, был там наместником польских земель, что вошли состав Российской империи после разгрома Наполеона под статусом «Царства Польского». Там он женился на полячке, таким образом и его дети утеряли право наследования престола. 
Император Александр Павлович знал о нежелании своего брата царствовать и написал указ о передаче престола следующему своему младшему брату Николаю, но не огласил этот указ, оставил его под спудом, приказав огласить его только в случае своей смерти. Но он был не стар, ему в 1825 году ещё не было и пятидесяти, собирался царствовать, а тайные общества, что на севере, что на юге всё ждали, когда это император решится наконец на реформы. А император между тем говорил, что реформы бы он провёл, но «некем взять»! И старательно не замечал людей, даже в своём окружении, в гвардии, которые могли бы его поддержать. 
В высших кругах империи создалась непонятная противоречивая ситуация. Император Александр боялся решительных реформ, но и не собирался наказывать тех, кто хотел эти реформы провести даже революционной рукой. Он имел доклады жандармских агентов о деятельности тайных обществ, но... клал эти доклады под сукно. Он явно впадал в прострацию, власть уплывала из его рук. Безволие окружало царский трон. Трон в Петербурге, где он постоянно видел призрак убитого отца, явно надоел Александру, он мечтал поселиться где-нибудь на юге, у моря, в маленьком домике, заниматься домашними делами со своей супругой Елизаветой Алексеевной и скинуть с себя тяжкий груз имперских забот. И вот он наконец решился! 
Сентябрьской тёмной ночью 1825 года он тайно покинул Петербург, посетил Александро-Невскую лавру, принял благословение от старцев лавры и уехал на юг, в Таганрог, где поселился в губернаторском доме. Столица империи осталась без высшей власти, и это было странно, и многим обывателям внушало страх и недоумение. А на самом деле император просто сдал свою власть, свой трон тем, кто бы смог его захватить, ему это уже было безразлично. Неизбежно должен был вспыхнуть конфликт в борьбе за высшую власть в стране, он и вспыхнул, когда 1 декабря (по новому стилю) в Таганроге произошла безвременная кончина Александра Павловича, заразившегося, как утверждается, опасной крымской лихорадкой.

Первым подсуетился Санкт-Петербургский военный губернатор генерал Андрей Михайлович Милорадович, герой войны 1812 года, соратник и Суворова, и Кутузова. Это была могущественная фигура — не только столица была в его руках, но и гвардейский корпус подчинялся ему. А гвардейский корпус, стоящий в столице, — это 60 тысяч штыков, решающая сила. Генерал Милорадович был очень близким другом цесаревича Константина Павловича, они вместе некогда совершали знаменитый Швейцарский переход через Альпы под командованием Суворова. И хотя секретный указ «почившего в бозе» императора Александра об отречении Константина был оглашён, но Милорадович своей волей 9 декабря привёл гвардию к присяге на верность Константину и — что было делать великому князю Николая Павловичу? Он тоже присягнул на верность своему брату. И всё высшее петербургское чиновничество присягнуло на верность Константину. На петербургском монетном дворе уже начали чеканить серебряные рубли с профилем нового императора Константина I. 
Но новый император Константин Павлович задерживался в Варшаве и не торопился в Петербург. Возможно, он опасался покушения на него, недаром известна фраза, произнесённая им: «Задушат, как отца задушили». Царя по-прежнему не было в столице. И вот 13 декабря по старому стилю (25 декабря по новому) на квартире Кондратия Рылеева и собрался знаменитый военный совет Северного тайного общества. Надо понимать, что они не собирались восставать. Возможный переворот намечался только на лето следующего года. Но обстоятельства ускорили дело. Гвардейским офицерам стало известно, что на следующий день великий князь Николай Павлович назначил переприсягу себе, не дождавшись приезда Константина. Это было незаконно, ведь Константин уже был провозглашён императором, ему уже присягнула гвардия. Это значит, что Николай Павлович фактически совершал государственный переворот, отстраняя от власти своего старшего брата, пользуясь его отсутствием.
Ясно, что под предлогом защиты нового императора Константина солдат гвардии можно было поднять на выступление против узурпатора Николая. Вот если представить всю картину 14 декабря под этим светом, то получается, что восстания никакого и не было, а была вооружённая протестная акция части гвардии против самоуправства Николая. Отсюда становится понятным, почему восставшие части гвардии весь тот морозный день стояли без движения на Сенатской площади, а не пытались, скажем, взять Зимний дворец и арестовать Николая Павловича. Они власть не захватывали, они протестовали против незаконной переприсяги Николаю. Это и предопределило неуспех выступления. Для великого князя Николая всё было поставлено на карту. Он так и сказал: «Или меня убьют сегодня, или я буду императором». Это слова явно не законного наследника престола, а путчиста. 

Ну, а как быть с письмами Константина Павловича брату Николаю, где он ещё раз подтверждал своё отречение от престола. На эти письма ссылался великий князь Николай, обосновывая переприсягу себе. Но давайте разберёмся — это были частные письма, государственными документами они являться не могли. Были ли они написаны самим Константином? — это ещё вопрос. На самом деле Константин, если бы действительно желал отречься от престола, должен был самолично прибыть в столицу и — издать официальный манифест со своим отречением и передачей трона младшему брату, тогда всё было бы законно. Ничего этого сделано не было. Официального отречения Константина от престола не было ни до, ни после событий! Это означает, что выступление гвардейских полков в защиту прав Константина и против новой николаевской присяги было абсолютно законным актом, а их расстрел — преступлением Николая Палкина, как стали с тех пор называть нового беззаконного императора.
Итак, выступление против новой незаконной присяги было утверждено офицерами гвардии вечером 13 декабря (25 декабря по новому стилю) на собрании у Рылеева. Руководителем выступления (диктатором) был признан князь Сергей Петрович Трубецкой, полковник лейб-гвардии Преображенского полка, старейшего полка гвардии, полковниками в этом полку обычно бывали только императоры. Сам Сергей Петрович принадлежал к роду князей Гедиминовичей, потомков великих князей литовских Гедимина и Ольгерда. Внук Гедимина князь Дмитрий Ольгердович был участником Куликовской битвы. Знатнейший род, его представители претендовали и на высшую власть в России, являлись соперниками Романовых. А сам князь Сергей Петрович по матери был грузином, его мать происходила из грузинского царского дома. И вот этот человек, участник войн с Наполеоном, всеми уважаемый военный, женатый на сестре жены австрийского посланника, и должен был возглавить выступление дворянских революционеров. 
Что говорить, фигура представительная, да и в революционном деле заметная — он был вместе с Никитой Муравьёвым основателем первой декабристской организации «Союза спасения». Но как показали дальнейшие события, ни он, и никто из высших офицеров, участников тайного общества, на Сенатскую площадь утром 14 декабря не вышел, хотя буквально накануне вечером все клятвенно подтвердили своё участие в выступлении. И все предали революционное дело провозглашения в России конституционного строя. Почему же так? Это ещё одна загадка дела декабристов, она не разрешена исторической наукой до сих пор, есть много версий, но мне представляется, что всё высшее офицерство гвардии ориентировалось на своего командира — Санкт-Петербургского генерал-губернатора и командующего гвардейским корпусом Андрея Михайловича Милорадовича, истинного диктатора тогдашнего положения дел. Он уже совершил антиниколаевский переворот, когда заставил и великого князя Николая и гвардию, и всех сановников присягнуть Константину Павловичу. С его команды началась чеканка «константиновских» рублей. Гвардейцы знали его позицию и ещё вечером накануне выступления твёрдо рассчитывали на его поддержку в деле утверждения Константина на престоле. Но они не предвидели, что рано утром 14 декабря (26 по новому стилю) в Сенате состоялась новая присяга, на которой тот же Милорадович и все сановники присягнули уже Николаю! И тут же началась новая присяга (переприсяга) в гвардейских частях. Николай Палкин выиграл время у декабристов, буквально опередив их на два часа. А время — это решающий фактор в деле любого переворота.

Вот если бы в сентябре-октябре 1993 года депутаты Верховного Совета и Съезда народных депутатов не сидели бы сиднем в Белом доме, а шли бы в войска, в правительственные учреждения и брали бы рычаги управления страной и армией в свои руки, не случился бы тот трагический и позорный для новейшей истории России расстрел здания Верховного совета из танковых орудий, не случилась бы и гибель многих простых людей, вышедших тогда безоружными защищать законную власть и действующую Конституцию. Увы, и Конституция не спасла тогда Советскую власть, как не спасла в декабре 1825 года идея конституционного устройства страны первых её пропагандистов. Высшие офицеры гвардии во главе с князем Трубецким не явились в ряды декабристов на Сенатскую площадь, когда утром узнали, что их начальник генерал Милорадович переметнулся на сторону Николая и присягнул ему, нарушив первую присягу Константину. 
Предательство больших чинов в декабристском движении решило и неудачу выступления. На Сенатскую площадь утром 14 декабря вывели свои части офицеры, бывшие в чинах не выше поручика. Кто были эти офицеры, не изменившие делу утверждения Конституции прав русского народа в России, отвергнувшие диктатуру Николая Палкина? Перечислим некоторых из них по именам: 

Александр Александрович Бестужев (более известный нам под фамилией Бестужев-Марлинский, русский писатель) захватил полковое знамя лейб-гвардии Московского полка и увлёк за собой целый батальон солдат. 
Ему помогал князь Дмитрий Александрович Щепин-Ростовский, штабс-капитан, он только что перед выступлением был принят в тайное общество, в политике не разбирался, но твёрдо знал, что нельзя переприсягать, раз уж один раз принёс присягу императору Константину, это бесчестье, потому с презрением смотрел на тех офицеров, которые переприсягали, и даже ранил пять офицеров своего полка, которые мешали части выйти на площадь. 

Московский полк вышел на площадь в количестве 800 человек и выстроился строем каре (коробкой) вокруг памятника Петру. Ждали подхода других полков гвардии, но те не торопились В это время утром того дня у новоявленного императора Николая вообще не было никаких войск под рукой. Как рассказывают свидетели, он мрачно расхаживал в одиночестве по анфиладам комнат Зимнего дворца, откуда сбежали даже слуги, даже повара и кухарки, и некому было накормить плачущего сына Николая — наследника Александра. Если бы в тот момент московцы вломились бы во дворец, то могли без препон арестовать самозванца на троне. Но... они этого не сделали. У них не нашлось руководства. Князь Сергей Петрович Трубецкой вышел на площадь, посмотрел издали на Московский полк, увидел, что другие части не подошли и... позорно сбежал, бросив своих товарищей. Впоследствии он весь день бродил по улицам Петербурга, а под вечер, услышав артиллерийские залпы на площади, где расстреливали доверившихся ему людей, укрылся в доме австрийского посла, своего родственника по жене. Это спасло ему жизнь, Николай его помиловал, записав в приговор, что он «в возмущении не участвовал». Впоследствии ему постоянно сокращались сроки каторги, и он дожил до амнистии 1856 года, находясь на свободном поселении, а скончался в Москве в 1860 году, дожив до 70 лет. А ведь он был руководителем восстания, «диктатором» как-никак, а вот Кондратия Рылеева, человека невоенного, войсками не командовавшего, талантливого поэта, которого по таланту сравнивали с Пушкиным, того казнили через повешение, он оборвался, так его повесили второй раз! Но Кондратий Рылеев не был князем, аристократом, на нём Николай Палкин отыгрался по полной. 

Известно мне: погибель ждёт 
Того, кто первый восстаёт 
На утеснителей народа, — 
Судьба меня уж обрекла. 
Но где, скажи, когда была 
Без жертв искуплена свобода? 
Погибну я за край родной, — 
Я это чувствую, я знаю… 
И радостно, отец святой, 
Свой жребий я благословляю!

Последняя исповедь русского поэта... Пока лейб-гвардии Московский полк без движения стоял на площади, упуская драгоценное время, к Николаю Павловичу начали подходить верные ему части гвардии, те части, которые совершили эту пресловутую переприсягу. В этих частях тоже служили офицерами члены тайного общества, но старшие офицеры, ориентировавшиеся, как и Трубецкой, на Милорадовича, узнав, что он отрёкся от присяги Константина и присягнул Николаю, теперь отказывались участвовать в выступлении и переходили на сторону нового самозваного царя. Младшие же офицеры смогли перетянуть на свою сторону солдат и матросов только двух заметных частей гвардии — лейб-гвардии Гренадерского полка и Гвардейского морского экипажа. Но и тут отсутствие высшего руководства восставшими частями сыграло с декабристами злую шутку. 
Так, лейб-гренадеры в подавляющем большинстве заполнили двор Зимнего дворца, на дворе в это время находился сам новоявленный царь Николай Павлович. И он буквально был окружён восставшими! В то время как у него под рукой была только рота сапёрного батальона. Но офицеры лейб-гренадеров, которые не имели никаких указаний от «старших товарищей» по тайному обществу, только потребовали пропустить их полк на Сенатскую площадь. Николай дал команду пропустить, он в это время ждал прибытия гвардейской артиллерии, у него в голове уже созрел план расстрелять картечью восставшие полки, и ему было важно, чтобы они сосредоточились в одном месте на открытой со всех сторон площади. Поручик лейб-гренадер Николай Алексеевич Панов, кстати, только за месяц до того принятый в члены тайного общества, совсем молодой человек 22-х лет отроду, выхватил шпагу и пробежал мимо узурпатора Николая с криком «Ура, конституция!», чем чрезвычайно напугал новоявленного императора. Тем более что крик этот подхватили и солдаты лейб-гренадеры. Этот момент очень сильно беспокоил царя Николая, потому в показаниях Панова на следствии было записано, что поручик кричал «Ура, Константин!», а солдаты, кричавшие про конституцию, дескать, думали, что Конституция — это жена Константина Павловича! И за неё кричали. Большей глупости трудно было придумать, но вот удивительно — и сейчас в домыслах нынешних толкователей истории вновь повторяется эта нелепая байка про Конституцию — жену Константина. Нет, солдатам восставших полков их офицеры-декабристы разъяснили, что такое конституция и за какие свои права они вышли на площадь.

Вся неудача выступления декабристов объясняется только отсутствием на площади старших офицеров гвардии, по сути предавших своих товарищей. А выбрать нового руководителя офицеры-декабристы долго не могли, так как все они были в малых чинах. Наконец, часам к 2-м дня новым «диктатором» был избран князь Евгений Петрович Оболенский, представитель царского рода Рюриковичей. Он был настолько знатен по своему роду, что мог бы претендовать даже на царский трон в России, у него и у его родни были имения, были крепостные крестьяне, а он оказался одним из самых деятельных декабристов, одним из самых яростных сторонников введения в России конституционного строя. 
Декабристы и в целом были теми людьми, которые преодолели в своём сознании сословную ограниченность, они исходили из интересов всего народа и были готовы поступиться привилегиями своего класса. Забегая вперёд, скажу, что Евгений Петрович был приговорён судом царя Николая к казне через отсечение головы, в последний момент казнь была заменена бессрочной ссылкой в каторжные работы. Николай Романов не решился казнить потомка Рюрика. Князь Оболенский был тем декабристом, который пытался спасти генерала Милорадовича от расправ со стороны восставших солдат, когда Милорадович приехал на коне на площадь агитировать за нового царя Николая. Но солдаты встретили его недружественно, кричали ему, что он изменник, что он присягал сначала одному царю Константину, потом другому — Николаю, и не слушали его требований вернуться в казармы. 
Князь Оболенский колол лошадь Милорадовича штыком, пытаясь отогнать её от солдат, даже случайно легко ранил генерала в бок, но Милорадович не уезжал. Тогда раздался выстрел Петра Каховского, человека не военного, штатского, часто безрассудного в своих поступках. Выстрел для генерала оказался роковым, он был тяжело ранен и увезён с площади. Перед смертью просил показать ему пулю, которую извлекли. Пуля была не военная, из гражданского пистолета. Михаил Андреевич обрадовался: «Слава Богу, не солдаты стреляли в меня!» Успокоенный, что не русские солдаты убили его, этот русский генерал, так много послуживший Отечеству, и умер. Пётр Каховский был приговорён к повешению, оборвался, повешен дважды...

Приближался конец короткого светового дня 14 декабря. Восставшие полки стояли без движения на площади, там уже было до 3-х тысяч человек. Но и присягнувшие Николаю войска сосредоточились вокруг. Их было до 12 тысяч военнослужащих. Но самое главное — на стороне Николая была выдвинута гвардейская артиллерия под командованием генерала Ивана Онуфриевича Сухозанета, из польских шляхтичей, выслужившего себе российское дворянство достойной службой, отличиями во время войн с Наполеоном, преданностью престолу и постулатам крепостного права. Известно, что когда в феврале 1861 года было провозглашено освобождение крестьян, то есть исполнилась мечта декабристов, то заслуженный и прославленный во многих войнах генерал Сухозанет впал в нервную горячку, его хватил удар, и он скончался, не пережив моральную победу тех, кого он расстреливал на Сенатской площади. Ведь когда поступила команда стрелять из орудий по войскам декабристов, то рядовые артиллеристы отказались стрелять «по своим», как говорили солдаты. Тогда к орудиям были поставлены офицеры. Так как ряды декабристов стояли плотно, то первые же залпы картечи произвели опустошение в их рядах и восставшие офицеры приказали своим солдатам спуститься на лёд Невы и попытаться взять Петропавловскую крепость на противоположном берегу. Но генерал Сухозанет приказал стрелять ядрами по льду Невы, который был некрепок, морозов в то время не было. Лёд был разбит ядрами, восставшие солдаты стали тонуть. Но стали тонуть и солдаты верных Николаю частей, которые спустились на лёд для преследования восставших. Артиллерия Сухозанета всё гремела и гремела. Было много убитых и раненых с обеих сторон. 
Впоследствии, уже в условиях наступившей ночи, новый царь Николай приказал очистить город и лёд Невы от трупов. Усердные николаевские служаки начали спускать под лёд трупы и раненых солдат, не разбирая, — кто тут был за Николая, кто за конституцию... Общее число жертв расстрела приблизилось к полутора тысячам человек...

Так в истории России произошло первое осознанное выступление русских людей за свои права, ибо требование введения в государстве конституционного утверждения прав человека и гражданина своей страны, без различия сословий, — это и есть главный постулат свободного гражданского общества. Тем и значимо это событие в нашей многострадальной истории, что борьба за таковые права проходит с этого момента красной чертой через века от 14 декабря 1825 года до 4 октября года 1993. И вопрос о статьях Конституции России не закрыт и посейчас. Будущее решит этот вопрос. 

​