Каждый хочет любить…

Серб, боснийский солдат и английский матрос
Поджидали у моста быстроглазую швейку.
***
Закурили, сказав на своём языке
Каждый что-то о том, что Россия — болото.
Загоралась на лицах у них позолота
От затяжек... А там, далеко, на реке,
Русский парень запел заунывное что-то...
Каждый хмуро ворчал на своём языке.
Арсений Несмелов (Арсений Иванович Митропольский)

***

После бомбардировок Югославии «серба и боснийского солдата» в стихах поменяли на «югославский солдат», затем удалили кусок про отношение интервентов к России. В итоге на сцене Валерий Леонтьев стал исполнять весёлую и вполне позитивную песенку про несостоявшуюся любовь.

1986 год. Монгольская Народная Республика г. Улан-Батор. Дом советской науки и культуры

В те далёкие годы МНР была одной из немногих стран, в которых жёнам советских специалистов, исполняющих свой интернациональный долг, официально разрешено трудоустройство в любой организации, но всё же — желательно советской. Поэтому моя супруга — инженер-технолог — устроилась на работу в местный ДСНК (Дом советской науки и культуры, советский культурный центр за рубежом) в качестве… уборщицы. Замечу также, что в отличие от меня — ведущего инженера на строительстве элеватора, — она получала заработную плату в долларах! ($24 в месяц)

​

К чему я это всё рассказываю, да к тому, что с целью укрепления Советско-Монгольской дружбы, на гастроли в эту богом забытую сторону приехал молодой исполнитель — Валерий Леонтьев. Скажу честно, я в то время относился к творчеству «этого кривляки», мягко скажем, — прохладно.

***

Зал был заполнен на сто процентов, хотя билеты на его концерт, конечно же, не продавались. Находчивая супруга, пользуясь «своим служебным положением», принесла стул и усадила меня за кулисами, в двух метрах от выхода на сцену. И я воочию увидел, как работает этот артист! И проникся к нему, — а следовательно, и к его песням: — искренним уважением. За тот вечер он похудел, наверное, килограмма на три, не меньше. И поэтому когда, спустя тринадцать лет, в его репертуаре появился самый настоящий хит — «Каждый хочет любить», эта весёлая песенка отныне — рингтон на моём телефоне.

***

Наверное, всевышнему было так угодно, чтобы лучшие (в самых разных сферах деятельности) люди, жившие в начале прошлого века в Российской империи, служили в армии, и затем становились участниками Первой мировой войны. Был боевым офицером известный поэт Николай Гумилев и мало кому известный — Арсений Несмелов. 

Арсений Несмелов

***

Его настоящая фамилия — Митропольский. Его отцом был тоже литератор и вдобавок к этому ещё — надворный советник и секретарь Московского окружного военного медицинского управления. Молодой Арсений учился во Втором Московском кадетском корпусе, но по какой-то причине его не окончил, а перевёлся в Нижегородский Аракчеевский. Выпускником которого и стал в девятьсот восьмом году.

Четыре года спустя

В нескольких изданиях стали появляться его первые тексты. Возможно, Митропольский со временем и стал бы известным литератором, но помешала война. Двадцатого августа четырнадцатого года его призвали в армию. Сражался честно, себя не щадя, о чём свидетельствуют аж четыре Георгиевских ордена. Полученные за личное мужество и воинскую доблесть! Окопы Австрийского фронта не покидал все годы войны, кроме нескольких месяцев пребывания в госпитале.

Первое апреля 1917 года

Отставной подпоручик вернулся в Москву. За какую сторону дальше воевать — не колебался, — и полгода спустя воевал с большевиками. После чего подался на Урал, сначала в Курган, а потом уже и в Сибирь, в Омск. Там как раз формировалась дивизия прославленного в фильме «Чапаев» генерал-лейтенанта Каппеля, командующего Восточным фронтом.

***

Одно время служил адъютантом коменданта Омска полковника Василия Катаева. И был повышен в звании до... поручика. 

***

Ноябрь 1919 года 

Офицер Митропольский участвует знаменитом Сибирском (Ледяном) походе. Тридцатитысячная армия под командованием Каппеля покинула Омск и в пеше-конном строю двинулась на Иркутск. Цель благородная и практически невыполнимая — освободить арестованного чехами и переданного большевикам верховного Правителя России адмирала Александра Васильевича Колчака. Продвигались медленно, то и дело вступая в бой. От Ново-Николаевска (нынешний Новосибирск) до Барнаула и Красноярска.

***

Предстояла жестокая битва за город. И перед её началом авторитетный генерал издал удивительный приказ:

«Всем тем, кто сомневается в правильности дела и в победе разрешается:
Первое — идти и сдаться на милость большевиков.
Второе — просто уйти домой.
Ибо тех, кто останется и будет верен присяге, ждут тяжелейшие испытания и невзгоды!»

***

Состав дивизий резко сократился, однако их боеспособность стала значительно выше. Форсировали реку Кан, однако за Красноярском, всех ждала «дорога» вдоль незамерзающей реки, протяжённостью аж до самого Иркутска.  Двинулись в невиданный в военной истории почти стопятидесяти километровый поход по льду и землям, куда в студёную пору ни птица, ни зверь лютый не прилетает и не забегает! А вокруг только треск от промёрзших деревьев. Одно слово — тайга непроглядная!

***

Получился небывалый в военной истории 110-вёрстный переход по льду реки, куда зимою ни ворона не залетит, ни волк не забегает, кругом сплошная, трескучая от морозов тайга.

***

Отчаянный приказ стал последним в жизни Каппеля. Его армия совершала марш-бросок в сорокаградусный мороз, ночью, в полной темноте, да ещё и по льду. То там, то здесь раздавались крики тех, кто проваливался под лёд. Угодил в полынью и генерал. Отморозил ноги. Пришлось срочно ампутировать. Неудачно. Началось заражение крови, и это вдобавок к уже имеющемуся воспалению лёгких. Более он уже не мог передвигаться самостоятельно, но всё ещё некоторое время продолжать командовать, будучи привязанным к крупу лошади.

***

Но поручику Митропольскому крупно повезло. Он выжил! И в начале весны следующего года, вместе с остатками Колчаковской армии, смог добрался до самого края земли, до Владивостока.

***

В городе власть держала «красная» областная земская управа. И если бы не поддельный паспорт писаря охранной стражи Китайско-восточной железной дороги, Арсений точно бы угодил в местные казематы. Случай помог ему найти убежище в местном госпитале с запоминающимся названием «Гнилой угол». Местные власти со временем отыскали бы белого офицера и там, но опять помог господин случай. Вскорости город оккупировали японские войска. Началось разоружение и расстрел революционных частей по всему Дальнему Востоку. Эти страшные события и послужили толчком к написанию ставших спустя много лет спустя популярных строк — «каждый хочет любить...».
В тот день, слушая беспрестанную пальбу за окном, бывший поручик выпросил у санитара клочок бумаги, начертал на нём пришедшее на ум стихотворение. Задумался, как подписать, вывел — Арсений… а потом вспомнил своего погибшего в боях за Тюмень друга и добавил — НЕСМЕЛОВ! Пусть люди помнят его хотя бы в моих стихах.
Дальше стихотворение зажило собственной жизнью. Его опубликовали в газете «Голос Родины», а — автору «милостиво предложили» стать редактором русскоязычной газеты «Владивосток Ниппо». Официального издания оккупационных войск в Приморье. Её издатель Рионосуки Идзуми искал именно такого русского, способного доходчиво и красиво объяснить местным жителям необходимость пребывания японцев на их исконных землях.

***

Поэт обосновался на берегу бухты Улисс вместе со своей супругой Еленой Худяковской и маленькой дочкой Наташей. Зарабатывал на хлеб журналистикой и литературой, продолжая подписывать свои тексты фамилией боевого товарища. Перезнакомился с местными и приехавшими поэтами-футуристами, подружился с уже известным Николаем Асеевым, тоже бывшим фронтовиком. Как это не странно звучит, хорошо и искреннее отзывался о советском революционном поэте — Владимире Маяковском.

Май 1924 года

Фортуна и на этот раз была благосклонна к Митропольскому. С большим трудом ему удалось-таки уйти от преследования сотрудников недавно созданной Чрезвычайной Комиссии. Вместе с тремя такими же как и он бывшими белыми офицерами покинул вновь ставший красным Владивосток. Переправились через Амурский залив и, поплутав по тайге, добрались до китайского Харбина. Выручила топографическая карта, которую подарил В. К. Арсеньев. 

***

Двадцать лет Арсений прожил в этом практически русском городе, на реке Сунгари. И Харбин не был уникальным исключением. Ибо во всём Китае до конца сороковых годов прошлого века проживало почти миллион наших соотечественников, издавалось три сотни газет и журналов на русском языке!

***

Однако через пару лет, в начале пятидесятых, русская диаспора в Поднебесной... исчезла. Совсем! С приходом к власти Мао Дзэдуна многие были репатриированы обратно в Советский Союз, кое-кто сумел перебраться за океан — в Северную или Южную Америки или в Австралию.

***

Как известно, стихи не имеют границ. Его тексты знали, ценили и цитировали: и Марина Цветаева, и Борис Пастернак, и Григорий Адамович.

1945 год

В этом году фортуна повернулась к поэту совсем иной стороной. Советские войска, покончив с Квантунской армией, вошли в Харбин. И командование решило устроить встречу с местной русской интеллигенцией. Был организован банкет. После которого всех арестовали, не стал исключением и Несмелов. Через несколько месяцев, в пересыльной тюрьме близ пограничной станции Гродеково, ему был зачитан смертный приговор, вынесенный ещё в далёком двадцать четвёртом!

Шестого декабря того же года

Нет, поэта не расстреляли. Он ушёл в мир иной на холодном цементном полу от кровоизлияния в мозг.

***

Место его последнего упокоения неизвестно. Как и имена тех, кто запытал поэта до смерти.

Наше время

Николая Гумилева уже много лет в нашей стране почитают как классика. Его поэзию переиздали множество раз. Со стихами Арсения Несмелова такого, увы, не случилось. 

*** 

Достал виниловую пластинку. Сдул с неё пыль. Включил выпущенный во времена Советского Союза проигрыватель «Вега». В какой уж раз слушаю заученную наизусть песню Леонтьева и — ищу на книжной полке потрёпанный и зачитанный до дыр журнал «Дальний Восток». Тридцать семь лет назад его редакторы не побоялись опубликовать Несмеловскую подборку стихов под названием «Прощёный бес». Надо бы перечитать заново. И конечно, друзьям показать. Чтобы помнили!

​