Авторы

Её, похожую на Землю, астрономы обнаружили случайно. Она находится в 24 световых сутках от газового гиганта Эфта, седьмой по счёту планеты, принадлежащей достаточно молодой, по сравнению с Солнцем, звезде-гиганту Талии, расположенной на противоположном от нашей системы краю Млечного Пути…

Рокот пенящихся и разбивающихся о камни и рифы волн далеко внизу уже совсем не пугали Её. Подсознательно Она верила: Он знает эти места, и знает, где можно безопасно спрыгнуть, чтобы не разбиться о камни. Он же неземной человек! Он знает, что надо делать. Он знает, чего она хочет!..

Какая-то неистовая сила тянет меня в эти края. Здесь я родился и вырос, здесь живут мои родители, здесь мои старые школьные друзья. Но даже не всё это, вместе взятое, притягивает меня. Раньше я этого как-то не замечал, но теперь-то, с годами, обнаружил в себе страсть, или слабость, что ли, – я люблю лес. И не зимний, не весенний, не летний, а именно лес осенний...

Ветераны по-разному относятся к своему военному прошлому и страшным событиям, свидетелями которых они были. Одни с пафосом рассказывают о войне, поминая только хорошие моменты; другие с неохотой делятся пережитым, пуская слезу и заливая страшные воспоминания водкой; третьи – всегда молчат, никогда ничего не рассказывают о том мрачном периоде, живут, не затрагивая этой темы вообще. Но любой солдат войны никогда не постесняется признать: война – это страшно. Очень страшно…

Я предчувствовал беду, заключающуюся в том, что я скоро останусь один на один в незнакомой мне реальности; лишусь привычной Защиты, сопровождающей меня всегда: и днём и ночью; потеряю тепло, доброту и любовь, которую ощущал и осязал, вдыхал и впитывал, исходящую от Тех, кто окружал меня своей заботой…

С чувством стыда я постучал в парадную дверь. Миссис Долли, – а в детстве мы называли её тётушка Долли, – соседка, открыла массивную дубовую дверь и с укоризной посмотрела на меня. Я поздоровался, но она не ответила, а молча протянула средних размеров запечатанный почтовый конверт с единственной надписью «Бобу», написанной почерком отца, и ключи от родительского дома. При этом взгляд её был не то чтобы осуждающий, а недобрый и, даже сказал бы, брезгливый. Передала – и сразу закрыла дверь...