Моя страна

Живу в стране, в которой я – изгой, Среди таких же, как и я, изгоев. Приносит мне размеренный покой Мой старый город, если он спокоен. Живу во времени, в котором я – чужой. Земля горит и небосвод расколот. Цветенье – это тоже форс-мажор, Как мор, землетрясенье или голод… Живу в пространстве, полном передряг. Здесь правят бал везенье и случайность. Наш выбор небогат: лишь тьма и мрак. Мы выбрали терпенье и молчанье. Живу в стране, которую любить – И подвиг, и безумье, и геройство. Принес прозренье ослепивший блиц: Живу в стране, где просто жить – непросто. Моя страна – закрытый саркофаг. Не выбраться. В свободе нет свободы. Уедешь – потеряешь свой маяк, Тоска прибавит новые заботы. Живу в стране, где совесть – мертвый груз. Кто налегке – добрался до вершины. В бедламе этом ненасытность – плюс. Болезнью этой время одержимо. Живу в стране, которой не стыжусь. Но чтоб гордиться – просто нету мочи. Нам навязали жизнь – ну просто жуть. По улицам бредут живые мощи. Живу в стране, где невозможно жить. Все вкривь и вкось, все как-то наизнанку. И нами погоняет Вечный Жид, От наших грез остались лишь останки. Живу в стране, которую люблю До слез, до боли – ну куда я денусь! Я поживу еще. Я потерплю. Увижу день ее перерожденья.

* * *

Цветы надежд не могут жить в камнях. Для жизни им нужны мечты и грезы. Нет жизни им на свалке, средь отбросов; Цветы надежд не могут жить в камнях. Цветы надежд не могут жить в песках. Они живут лишь в небе снов и веры. Слова и мысли – вот их мир и мера. Цветы надежд не могут жить в песках. Цветы надежд живут в моих мечтах. Они живут – мне с ними так уютно! В душе моей – уже не так безлюдно. Цветы надежд живут в моих мечтах.

* * *

У надежды – хрупкие плечи. У надежды – тонкая шея. Чтобы разбить ее вдребезги – Особой сноровки не нужно. Надежда – такое растение, Которому нужен свет Вашей души, тепло Вашего сердца, влага Вашей кожи и ваших глаз. Сохраните ей жизнь – без нее Ваш цветник потускнеет.

* * *

Старость приходит, Как кошка, На бархатных лапках, Ластится, трется о ноги, В знак дружелюбия Хвост поднимает трубой, Все урчит и мурлычет, Все канючит, канючит, канючит, Чтобы ты на съеденье ей бросил Кусочек Своей Жизни.

* * *

Чем нас только не било, не ранило, – Всеобъемлющей ложью, войной… Нас трясло электричками ранними… Жизнь летела, неслась стороной. Чем нас только не било, не ранило, - Хлестко ветер стегал ледяной… Пела гимны страна пасторальная… Жизнь летела, неслась стороной. Чем нас только не било, не ранило, – Бьется пульс электрички ночной… Нас глотают пространства пространные… Жизнь несется, летит стороной…

* * *

Электронные люди Нажимают на кнопки в парламенте, Электронные люди Обсуждают проблемы страны… Но у нас есть свобода Поминать их, склонять без регламента, Хоть они, как бронею, Равнодушием защищены.

* * *

Научите меня Принимать свою жизнь с ликованьем, Научите меня Дорожить каждой встречей и днем. Горы, долы и реки, Пустыни, леса и саванны, Научите меня Быть собой в океане людском. Научите меня Не растрачивать душу на склоки, Не разменивать вечность На выгоду бренных минут. Воробьи и кузнечики, Бабочки, пчелы, сороки, Научите меня Отстраняться от праздных зануд. Научите меня Примиряться с проделками смерти, Ведь однажды придет Как незваная гостья она; Одуванчики, ивы и вербы, Вы смерти не верьте, И живите, как жили, Роняя свои семена. Научите меня Говорить со вселенной, с веками, Научите меня Языку обелисков и скал; Водопады, ущелья, Равнины, холмы и вулканы, Путеводную нить своей жизни Средь вас я искал. Научите меня Не чураться «кусачих» вопросов: Почему, для чего и зачем Этот мир я копчу. Скорпионы и змеи, Тарантулы, шершни и осы, Вашу правду я знаю, Но правду иную ищу. Научите меня Принимать свою жизнь с ликованьем, Научите меня Дорожить каждой встречей и днем. Горы, долы и реки, Пустыни, леса и саванны, Научите меня Быть собой в океане людском.

* * *

Молитва бродяги Праведный Боже! Непостижимы пути твои. Если вдруг ты надумаешь Испытать меня миллионом, То клянусь тебе всем, Что мне дорого В моей непутевой жизни, Что деньги меня не испортят, Что не стану поганцем и гадом, Подлецом и мерзавцем, Не оборзею, Не заведу любовниц, Даже пить и курить стану меньше… Если же я Не сдержу своей клятвы, То ты знаешь прекрасно, Как поступать С клятвоотступниками. Может попробуем, Боже, Испытаем меня миллионом?..

* * *

Не уезжай, браток, не уезжай. В моей стране мне станет неуютно. Здесь хорошо одним ворам и трутням. Ты прав, конечно, но – не уезжай… Не уезжай, браток, не уезжай. Страна и так донельзя опустела. Не то мы получили, что хотели. Не уезжай, браток, не уезжай. Не унывай, браток, не унывай. Унынье – никудышное подспорье. Раздумьям мрачным не давай простора. Другие – пусть! Но ты – не унывай… Пусть катится к чертям заморский рай С его достатком, жизненным раздольем. Наш крест – другой. Другая жизнь и доля. Не уезжай, браток, не уезжай. Давай хоть мы останемся, браток, Подышим дымом родины чуток, Пошлем подальше Запад и Восток… Будь молоток, браток, будь молоток! Конюшни вычищать придется нам. Мы вместе – сила. Справимся с бесправьем. Страну свою от нечисти избавим, Чтоб было что оставить сыновьям.

* * *

Мне будет очень не хватать тебя В чужой стране, в пристанище последнем. Заморский рай, щедротами слепя, Расчетлив и корыстен, как посредник. Там голод духа приютит меня. Там буду я – в чужом миру похмелье. Непониманья плотная стена Заполнит рот тягучей карамелью. Мне будет очень не хватать тебя, Такой знакомой и такой уютной. И жизнь заковыляет без тепла И будет одинокою и трудной. Замкнусь в себе и в панцирь свой забьюсь, Ханжою стану, увальнем, занудой, И будет диссонансом биться пульс, Среди чужих чужим, чужим я буду… С изгоем-другом встретившись, опять Рай обретеннеый дружно мы похерим. Тебя мне будет очень не хватать, И это все, в чем я сейчас уверен.

* * *

Мы непременно встретимся с тобой, И встреча наша фейерверком брызнет. И мы заговорим наперебой… (Не в этой жизни, нет, не в этой жизни). И, как лампада, новая звезда Над небом и над встречею зависнет. От прошлого – ни камня, ни следа… (Не в этой жизни, нет, не в этой жизни). И в мире станет меньше сволочей: Добрее станут от твоей харизмы. И ночь зажжет три тысячи свечей… (Не в этой жизни, нет, не в этой жизни). Отчаянье глумится над судьбой. О, Боже! Как мне это ненавистно! Мы непременно встретимся с тобой. И в этой жизни. Слышишь! – В этой жизни.

* * *

Нас эта жизнь свела и развела, Как две песчинки или две пушинки… Так солона слеза твоя была, Для океана – капля и ужимки… Нас ветер свел, нас ветер разогнал, Он те песчинки даже не заметил. Он был рассеян, занят, он устал, Он замечал лишь звезды и кометы. Нас эта жизнь свела и развела. Не сетую. Мне это не пристало. Песчинка речь о боли завела. Что боль ее в масштабах мирозданья?..

* * *

Мы перестали навещать родных, Мы перестали видеться с друзьями, – Как будто кто-то нас поддел под дых, Как будто кто-то подшутил над нами. Не понял этот кто-то, что сглупил, Что шутка вышла подлая и злая, Что он – уродец нравственный, дебил. Дни катятся, нас взглядом провожая. Мы перестали навещать друзей, Встречаем их на свадьбах и поминках. Уходит жизнь, и мы уходим с ней. Дни катятся накатанной тропинкой…

* * *

Если это ничто, То оно не имеет начала. Если это ничто, То оно не имеет конца. Одного не пойму – С чем же я так печально прощаюсь, Что там может прервать Этот жалкий кусочек свинца?..

Гурген Баренц (настоящая фамилия – Карапетян) родился в 1952-м, в Ереване. Поэт, переводчик, журналист, литературовед. Кандидат филологических наук, специалист по русской и армянской литературе. Автор более тысячи публикаций в самых разных периодических изданиях – в Армении и России. Стихи и переводы печатались в десятках антологических сборников современной армянской поэзии. Составитель сборника произведений русскоязычных армянских писателей. Автор трёх книг переложений сказок народов мира на армянский язык. Стихи пишет и публикует с 1978 года.