Русские на Памире

Юбилеи бывают не только в жизни людей. Их «отмечают» и природные явления, которые становятся знаковыми в истории того или иного региона и не утрачивают своего значения с ходом времени.

Итак, в нынешнем году свое столетие «отмечает» самое молодое озеро в Таджикистане – Сарезское, расположенное на Памире на высоте 3270метров. Согласитесь, звучит необычно; сто лет и самое молодое озеро. Но если учесть, что такое озеро как Искандеркуль помнит еще Александра Македонского, побывавшего на его берегах, то Сарезское, действительно, юное среди своих высокогорных собратьев.

Но отличие Сарезского озера не только в относительной молодости, а еще и в том, что на протяжении века вокруг него не утихают споры, оно является объектом пристального внимания ученых, и своим существованием тревожит тысячи и тысячи людей, проживающих на территории среднеазиатских республик. Практически сразу же, в 1911 году, возникли опасения относительно возможного прорыва завала, преградившего путь реке Мургаб, вследствие чего и возникло высокогорное озеро.

Но прежде чем поговорить о сегодняшнем дне озера – юбиляра, перенесемся на сто лет назад.

18 февраля 1911 года в Хороге, в доме командира Памирского пограничного отряда, подполковника Муханова званый офицерский вечер. Близится полночь, офицерская молодежь расходится по своим квартирам. И вдруг сильный гул и удары, от которых затрещали стены, посыпались из окон стекла. Взвыли собаки, из конюшни послышалось ржание испуганных лошадей. Первая мысль профессионального военного - нападение! Но тут же опыт бывалого памирца подсказал: нет, землетрясение, около 6 баллов. Много пришлось их испытать, но такое сильное не случалось.

Только к утру успокоилось население гарнизона, а догадки и толки набирали силы. Пылевая завеса затемнила часть неба, скрыла зубчатые цепи гор. Никакой информации ни от кого не поступало. Как выяснилось впоследствии, от землетрясения обрушились овринги, сооружения из жердей и веток, в виде лестниц, которые устраиваются памирцами на стенах отвесных ущелий для сообщения между селениями. И потому добраться до Хорога, центра Горного Бадахшана, было невозможно. Старики всерьез утверждали, что далеко в горах произошла битва между дивами – добрыми и злыми духами, отсюда и такое содрогание земли.

Только через месяц смельчак – таджик на надувном плотике из козьей шкуры по реке Бартанг добрался до поста Памирский и сообщил о громадном завале в горах и гибели кишлака Усой.

Проверить эти сведения и слухи и непосредственно ознакомиться на месте с размерами стихийного бедствия, с поста Памирского вышел штабс-капитан Заимкин, взяв с собой фельдшера и запас перевязочных материалов.

Требовалось немалое мужество, чтобы отправиться в путь, сопряженный с полнейшей неизвестностью, по горам и ущельям, и, как говорится, наугад. Горцы-проводники отказались сопровождать смельчака, отговариваясь, что не следует человеку вмешиваться в распрю дивов. Где-то, дня через два, не захотел идти дальше и фельдшер, сославшись на слабое здоровье, которое якобы не позволяло ему переносить тяготы высокогорья. И штабс-капитан Заимкин двинулся дальше один.

От поста Памирского до места стихийного бедствия предстояло пройти не менее ста километров. Единственная тропа была перекрыта снежными и каменными завалами, и Заимкин пошел вниз по реке Мургаб, преодолевая большие трудности. Он шел две недели и видел следы недавнего землетрясения: свежие осыпи, громадные выносы из камней и земли, преградившие путь реке. Но она промывала себе проходы, хотя кое-где и появлялись небольшие озерца.

Маршрут Заимкина закончился в кишлаке Сарез. Дальше до места катастрофы, а это еще около двадцати километров, по словам горцев, пройти было нельзя, все тропы перекрыты многочисленными обвалами.

Штабс-капитан выяснил, что от сильного толчка в долину рухнул склон горы и перекрыл русло реки Мургаб. Высота завала около 800 метров, а ширина измеряется километрами. Там уже начало образовываться озеро. Завал накрыл собой кишлак Усой, все жители которого погибли. Однако, полагал Заимкин, кишлаку Сарез, расположенному выше по течению реки, затопление не грозит.

Штабс-капитан Заимкин вернулся в Хорог и изложил все эти сведения в рапорте на имя командира Памирского отряда подполковника Муханова. Тот усомнился в их достоверности и ждал дополнительной проверки. Оказалось, все верно. В кишлаке Усой погибли 54 человека со всем имуществом и скотом. Сильное землетрясение уничтожило полностью еще пять горных селений, удар стихии достиг соседнего Афганистана, где также были большие разрушения и жертвы. Всего погибло 180 человек, из них 45 мужчин, 58 женщин и 77 детей.

Несмотря на удаленность места катастрофы, изучение ее последствий связано с именами русских людей, отважных исследователей и подлинных подвижников науки.

В начале сентября того же 1911 года штабс-капитан Заимкин снова добрался до кишлака Сарез и убедился, что его первоначальное предположение оказались неверным. Озеро поднималось все выше по долине и вода подошла вплотную к Сарезу. Жители уже покинули его и только десятка два мужчин спешно снимали с полей ячмень и пшеницу.

Через два года начальник поста Памирского капитан Григорий Шпилько, пробравшись к почти непреступным берегам озера, обследовал его и с огромным трудом произвел топографическую съемку. Картина прояснилась. В результате землетрясения склон огромной горы, возвышавшийся примерно на три километра над долиной Мургаба, сдвинулся с места и обрушился в долину. Два миллиарда двести миллионов кубических метров камня накрыли кишлак Усой. Шесть миллиардов тонн горных пород образовали стену высотой в восемьсот метров и шириною в восемь километров. Завал стал называться Усойским, по имени погибшего кишлака, а образовавшееся озеро – Сарезским, по имени селения, затопленного позднее.

Толком никто ничего о Сарезе не знал. Длина озера увеличилась до восьмидесяти километров. Добраться до него становилось все труднее. Отвесные скалы возвышались над водной поверхностью на два с половиной километра и столь же отвесно уходили в его глубину, достигшую 500 метров.

Ученые в гидрологических организациях тревожились. Их занимали вопросы: насколько устойчива насыпная плотина, найдет ли вода себе выход? Если бы вдруг прорвалась плотина, миллионы тонн воды Сарезского озера, хлынув вниз по ущелью, чудовищным валом смыли бы все кишлаки Бартанга и понеслись дальше, уничтожая все живое по берегам Пянджа, вплоть до узбекского города Термеза.

Вода выход нашла. В 1925 году топограф Колесников, побывав у озера, увидел бьющую из-за завала огромную реку: из озера вытекало около восьмидесяти кубометров воды в секунду. Восстановилось равновесие между притоком и сбросом воды.

Один вопрос был снят, но крепость насыпной плотины до сих пор вызывает противоречивые толки.

Памир – зона высокой сейсмичности, колебания земной коры могут расшатать завал, и тогда катастрофа неминуема. Сарезское озеро стало объектом постоянного изучения российских ученых и исследователей.

Река, выбивающаяся из-под плотины, таит в себе неиссякаемую энергию. Нельзя ли поставить ее на службу человеку?

В 1932 году сотрудник Таджикской комплексной экспедиции, инженер Караулов после долгого странствия на лошади и пешком добрался до Сарезского озера. Обосновавшись на небольшой площадке на берегу озера, он занимался метеорологией, гидрологией и топографией. Именно у Караулова родилась смелая мысль: построить здесь гигантскую гидроэнергетическую станцию. Фантастическая идея облеклась в цифры. Но если до сооружения станции пока далеко, то можно пробить трехкилометровый тоннель и по нему сбрасывать излишки воды из озера. Тогда опасность прорыва плотины уменьшится до минимума.

Следовали расчеты и выводы. Мощность гидроэнергетической установки на Сарезе составит триста тысяч киловатт, а если регулировать расход воды в зимнее время, то мощность станции можно довести до миллиона киловатт. Но даже, если не это, на плотине можно установить насосы, и в летнее время, когда требуется большое количество воды для поливов хлопковых полей, откачивать ее из озера и тем самым решить проблему орошения сельхозугодий.

Работа Караулова дала лишь проекты. Они так и остались на бумаге. Но было получено точно знание района исследований, остававшегося до того времени загадкой.

Сарезское озеро и сейчас непреступно и дико, и по-прежнему тревожит ученых. Проекты Караулова можно было реализовать лишь силами большой Советской страны. Ныне суверенный Таджикистан такой возможности не имеет. Обращения к соседним среднеазиатским республикам совместно решить проблему Сареза и поставить его водные ресурсы на службу людям, остаются безответными, а это значит, что опасность прорыва завала под колоссальным давлением воды остается и беспокоит всех ныне не меньше, чем и в прошлые времена.

Столетний юбилей самого молодого озера в Таджикистане побуждает задуматься вот еще о чем. Сам Таджикистан и Памир, в частности, начиная с середины девятнадцатого века, были объектами пристального внимания российских ученых.

Совершенно бескорыстно, движимые лишь чисто исследовательскими интересами, зачастую рискуя жизнью, они изучали горный край, решали многие загадки и давали ценные рекомендации, направленные на развитие этого уникального региона. Многие из предложений были реализованы теми же русскими специалистами совместно с таджикскими коллегами, что позволило поставить горный край в один ряд с развитыми странами.

Бескорыстие и подвижничество русских людей просто поразительны. Взять того же начальника Памирского пограничного отряда подполковника Муханова, о котором уже говорилось в начале этого очерка. На месте маленького пограничного поста он построил и оборудовал по всем правилам военного искусства Пограничное укрепление Хорог. Спокойнее стало на Памире, перекрыты пути контрабандистам и разбойничьим шайкам, прорывавшимся из Афганистана. Казалось, можно было бы удовлетвориться достигнутым, но Муханов на свои средства открывает в Хороге школу, больницу с приемным покоем, где работают опытные врачи, приют для бездомных детей. Мало того, Пограничное укрепление стало базой для российских ученых, приезжавших на Памир для проведения различных научных изысканий. Получая тут все необходимое, они отправлялись в путешествие по «Крыше мира», стирая «белые пятна» в географии, орографии, гидрогеологии, геологии и этнографии заоблачного края. Перечень таких примеров занял бы много места.

Ныне связи между Россией и Памиром оставляют желать лучшего. Но в памяти жителей Горного Бадахшана живы фамилии русских ученых, приоткрывших завесы над многими тайнами. Им воздают должное за их подвижнический труд и, это, пожалуй, лучшая оценка того, что сделано за минувшие сто пятьдесят лет. Памирцы верят, что политические реалии, разобщившие народы некогда огромной и великой страны, недолговечны и придет время вновь собирать те «камни», которые так поспешно были разбросаны.