Снежный хребет Карабура

Удивительные сюрпризы преподносит нам жизнь! Кажется, знаешь все о каком-либо месте, посещал его множество раз, исходил вдоль и поперек, привез массу фотографий. Но вдруг откроется нечто совершенно новое и неожиданное, и знакомое место обретет другое значение. Так случилось со мною уже в конце жизни, когда я стала расшифровывать послужной список прадеда, найденный в ташкентском архиве. В перечне «дел и походов» значился переход через «снежный перевал Карабура». Все географические названия и исторические факты я проверяла по картам и источникам в библиотеке стремясь реконструировать события столетней давности, чтобы лучше понять тех, благодаря которым уже шестое поколение нашего рода проживает в Средней Азии. К моему изумлению перевал Карабура был совсем недалеко от Ташкента, моего родного города. Более того, отряд, в составе которого шел прадед, спустился в долину хорошо мне известной горной реки Чаткал. Именно там расположена «Золотая Бричмулла» воспетая знаменитыми бардами Никитиными. Первый раз в Бричмуллу меня, совсем маленькую, привезли отдыхать родители. Та старая Бричмулла ныне затоплена при строительстве Чарвакского водохранилища и перенесена выше по Чаткалу. Там же, на дне водохранилища, остался дом отдыха Аурахмат, где я бывала студенткой. Но и позже  с сыном и с внуками не однажды приезжала я в эти горы, не предполагая, что первыми из российских граждан их увидел наш прадед и его товарищи.

В 19 веке южная граница Российской Империи была самой неопределенной и беспокойной. Пограничную линию определяли казачьи пикеты, расположенные на большом расстоянии друг от друга. Кокандские конные отряды постоянно ее нарушали, нападая на стада «русских» казахов и угоняя целые табуны. Они грабили купеческие караваны, забирали в рабство подданных России. Но даже такая условная граница не замыкалась. С одной стороны она заканчивалась крепостью Джулек, с другой укреплением Верное, теперь Алматы. После долгих споров правительство России решило исправить положение, взяв кокандские крепости Аулие-Ата, Туркестан и Чимкент.

В начале мая 1864 года сибирский отряд под начальством полковника Михаила Григорьевича Черняева вышел из Верного и направился на соединение с оренбургским отрядом полковника Николая Алексеевича Веревкина. Встретившись, оба отряда должны были замкнуть пограничную линию на юго-востоке Российской Империи.  Позади остались трудный переход по знойной киргизской степи и горному ущелью Кастек, осада и успешный штурм кокандской крепости Аулие-Ата. Заняв  Аулие-Ата 4 июня 1864 года и немного передохнув в долине реки Таласа, отряд занимался ремонтом крепости и строительством новых помещений для нужд остававшегося здесь русского гарнизона. Долину ограничивал Таласский хребет. М.Г. Черняев направил туда отряд хорунжего Губаря, состоящий из 30 казаков при 1 ракетном станке, и 20 конных стрелков, поручив произвести разведку. Вместе с Губарем поехали магистр зоологии Н.А. Северцов и горный инженер поручик Фрейзе. Николай Алексеевич Северцов уже несколько лет занимался исследованием флоры, фауны и других природных особенностей края. Однако в те времена научные экспедиции без хорошей военной охраны были чрезвычайно опасными. В 1858 году Н.А. Северцов едва остался жив после нападения на него коканцев во время экспедиции к горам Кара-Тау. Один из нападавших свалил зоолога на землю, отсек ухо, еще секунда и голова Северцова катилась бы по степи, если б не ускакала прочь его лошадь. Бросив недобитого русского, кокандец погнался ловить лошадь. Израненный путешественник пробыл в плену месяц, пока удалось освободить его. Российское Географическое общество старалось обезопасить русских исследователей и ходатайствовало перед военным министром о включении их в отряды, подобные черняевскому.

Через 3 дня от хорунжего Губаря прискакал казак с известием, что киргизский манап Сарымсак, преданный хану Коканда, собирает войско против русских, и что по южную сторону горного хребта уже собралось 400 всадников. Михаил Григорьевич решил принять предупредительные меры и «снарядил легкий отряд из двух стрелковых рот, взвода конных стрелков, взвода горной батареи и сотни казаков с ракетными станками», а командиром назначил подполковника Морица Густавовича Лерхе. Горной батареей командовал поручик Александр Константинович Абрамов, одной из стрелковых рот поручик Гилярий Сярковский, написавший воспоминания о походе Черняева. В отряд были включены штаб-ротмистр Чокан Чингисович Валиханов и артиллерии поручик помощник начальника Алатауского округа Виктор Юлианович Мединский. Именно причастность к экспедиции В.Ю. Мединского, моего прадеда, побудила меня искать в архивах и первоисточниках подробности Зачуйского похода полковника Черняева и проследить дальнейшую судьбу его участников.

Вечером 19 июня отрядный военный священник Андрей Евграфович Малов отслужил молебен и, нагрузив на верблюдов десятидневный провиант,  запасные патроны,  взяв с собой ротные кухни, отряд М.Г. Лерхе выступил из Аулие-Ата. Утром следующего дня они встретились с хорунжим Губарем и его казаками, поджидавшими М.Г. Лерхе у ключа Чемгент, и к вечеру все вместе подошли к входу в ущелье Карабура. На краю ущелья виднелись несколько маленьких глиняных укреплений четырехугольной формы с башнями для орудий, внутри которых были мазанки, окруженные садиками. Из укреплений кокандцы вели наблюдение за Карабуринским ущельем.  По нему,  поднимаясь вверх серпантином, шла верблюжья тропа. Она то извивалась по берегу горной речки Карабура, то пересекала ее порожистое русло. Через ущелье пролегал самый короткий путь из Аулие-Ата в Наманган, одно из ответвлений Великого шелкового пути, но переход был труден и доступен лишь летом. Зимой перевал заваливал снег, а весной селевые потоки и оползни в любой миг могли накрыть караван.

В крепостях никого не оказалось. По разбросанным в спешке вещам было понятно, что их обитатели бежали из своего убежища, как только увидели отряд Лерхе. Войдя в ущелье, солдаты сначала обрадовались его прохладе и свежести, предполагая, что после Таласской долины, где ветер заносил их горячим песком и мелкой галькой, горный поход станет приятной прогулкой. Однако предстояло не просто идти, а провести нагруженный верблюжий караван, перетаскивать тяжелые орудия через реку и самим удержаться на крутизне сыпучих горных троп. Вот что  пишет М.Г. Лерхе  в своих донесениях М.Г. Черняеву: «Речка течет быстро, но пересекается вброд почти везде, далее суживается между большими камнями, падает вниз и образует пороги, глубина ее увеличивается, а течение делается столь быстрым, что переправы через оную затруднительны, в особенности для пехоты – у многих людей сносило сапоги, другие же вынуждены были держаться за хвосты лошадей, чтобы их не сбило течением». Стараясь обойти брод, солдаты взбирались на утесы, перепрыгивали с камня на камень, ползли по осыпям, цепляясь за кусты.  Положение усугублялось тем, что на крутых  подъемах и спусках с верблюдов скатывались тюки, и их постоянно приходилось перевьючивать. Бедные животные стирали об острые камни ноги и, хотя погонщики лаучи подшили им кожаные подошвы, многие верблюды хромали и ревели от боли. Не легче пришлось и взводу горной артиллерии, солдатам которого приходилось переправлять через бурный поток тяжелые орудия. Горные орудия спускали в речку на канатах, и иногда их сносило как щепку, когда солдаты с величайшими усилиями перетягивали тяжелые орудия на другой берег. Два дня  отряд под пронзительный рев верблюдов и гиканье лаучей поднимался к перевалу, но нигде не попытались остановить их кокандцы, будто и не заметили.

Северцов и Фрейзе во время каждого привала старались обследовать местность и описать природу. Карабуринское ущелье не богато лесом, только кое-где встречались березы, тополя и тальник, однако в качестве строительного материала их стволы не годились. Попадались кусты шиповника и вереска, но « в целом характер всей природы до поднятия к снеговым вершинам гор, однообразен, дик и бесплоден», записали натуралисты. Из каменных пород преобладали сланцы и известняки. Перед перевалом деревья кончились, стелился лишь мелкий  кустарник, но выше не было и его. Дышать становилось все труднее, голова кружилась, и даже всадникам казалось, будто они тащат тяжелую ношу, вспоминал Гилярий Сярковский. Лошади под ними громко сопели.  Наконец 22 июня отряд добрался до снежного хребта, позади сквозь туман просматривалась долина Таласа, впереди высокие утесы Чаткала. Северцов по барометрическому вычислению определил высоту, 10 000 футов над уровнем моря.

Спустились на поляну и остановились на ночевку. Лаучи нашли топливо. Солдаты разожгли костры. Приготовили ужин и раздали всем по чарке водки. С темнотой похолодало, а к утру замерзла вода в ключах. Войлочные палатки, юламейки, туркестанским солдатам стали выдавать только через 12 лет и то не всем, а до этого ночлегом служили канавки, в которые укладывались на башлыки по два-три солдата и, накрываясь плащами, грели друг друга. Наутро стали спускаться по южному склону хребта вдоль притока Чаткала реки Каракысмак, течение которой еще быстрее Карабуры. В остальном, все повторилось:  камни, подъемы, спуски. В одном месте бурный поток снес лошадь вместе с пушечным лафетом и вожаком. За ними бросился в реку рядовой стрелковой роты Андреев, но понесло и его. На помощь подоспели 5 артиллеристов, благодаря которым были спасены и люди, и лошадь, и лафет. Спуск оказался не легче подъема. В некоторых местах пройти было бы невозможно, если б не ледяные мосты, перекинувшиеся над бурлящим потоком.  Мосты образовались в результате снежных обвалов с вершин гор. Толстый слой снега не успевал растаять за лето, утрамбовываясь и превращаясь в ледяные арки удивительно правильной формы.  Природные мосты толщиной от 5 до 7 саженей были настолько прочными, что выдерживали не только людей, но и нагруженных верблюдов. Пройдя зону вечных льдов, отряд остановился, чтобы восстановить силы, а ранним утром следующего дня достиг долины Чаткала. Здесь мучения закончились. По правому берегу Чаткала вниз шла ровная дорога. Чаткал – глубокая, быстрая река с высокими берегами, разветвляющаяся на несколько рукавов. Долина реки представляла собой глубокую котловину, окруженную горами и покрытую тучными пастбищами.

В 32 верстах от выхода из ущелья на левом берегу реки отряд увидел мост и рядом с ним кокандский пикет, а еще дальше военное укрепление Чинам (в некоторых источниках его называют Чиназ). В пикете у моста дежурили сборщики налога. Перегоняя по мосту 100 баранов, владелец  должен был двух из них оставить мытарю. Бродов в верховьях Чаткала почти не было, поэтому у каждого моста стояли пикеты, приносящие неплохую прибыль кокандским властям при минимальных затратах на строительство переправ. С одного утеса на другой перекидывались  стволы деревьев, а поверх настилался хворост. Мост сажен в пять раскачивался над бурлящим внизу потоком так, что слабонервным было не пройти.

Завидев издалека авангард русского отряда, мытари помчались в укрепление, чтобы предупредить о приближении русских. «Разогнание скопищ киргизов» было целью похода отряда Лерхе, но ничего делать для этого не понадобилось. Не дожидаясь, когда русские приблизятся, обитатели Чинама понеслись вниз по Чаткалу и рассыпались по горам, поднимая за собой облака пыли. Преследовать убегающих  М.Г. Лерхе  отправил хорунжего Губаря с взводом конных стрелков, но догнать их не удалось, хотя взвод вплавь пересек ледяной Чаткал и мчался за кокандцами еще несколько верст.

Ночь часть отряда провела в опустевшем укреплении, остальные вблизи него.  Далеко вокруг не чувствовалось  никаких признаков присутствия людей, синели одни молчаливые горы. Однако с наступлением утра к русскому лагерю потянулись киргизы, кочующие по Карабуринскому ущелью и долине Чаткала. Надо отметить, что в русских источниках того времени киргизами называли  всех кочевников, не разделяя на казахов и киргизов. Часть из них подчинялась Кокандскому хану, другие перешли в подданство России. С занятием русскими крепости Аулие-Ата кочевья некоторых киргизских родов оказались разделенными. Их зимние стойбища и пашни находились около Аулие-Ата и были теперь на территории занятой русскими, а летние в ущельях гор, окружавших долину Чаткала, вдоль рек Карабура и Каракысмак. Убедившись, что кокандцы бежали, оставив крепость, они обратились к подполковнику Лерхе с просьбой принять их в подданство Белому царю, как называли они русского Императора. Киргизы рассказали, что только манап Сарымсак, кочевавший около Чипаша, яростно противится русским и подстрекает людей идти в кокандское войско. По его призыву на Чаткал съехались несколько сот киргизов, но, узнав от наблюдателей, что по Карабуринскому ущелью в долину идет русский отряд, разбежались по горным аулам, а многие вернулись в Кокандское ханство. Манап Сарымсак  взял с собой 200 вооруженных джигитов и укрылся в горных аулах, высоко под снегами, куда русским не подняться.

Подполковник М.Г. Лерхе сначала направил к манапу Сарымсаку для переговоров ротмистра Ч.Ч. Валиханова, поручика В.Ю. Мединского, охрану и проводников из местных киргизов.

На пути из Верного до Аулие-Ата В.Ю. Мединский и Ч.Ч. Валиханов отлично справлялись с миссией переговорщиков, привлекая на сторону русских многих манапов. Они договорились с биями Корчу и Байтык из рода Султы, родоначальниками племени Танай Джунбаем и Худояром, биями Менде и Тургельды. Привезли письмо от бия Чокая, который просил разрешения о принятии его в русское подданство. Многие из манапов прислали в отряд Черняева своих сыновей с джигитами, которые вошли в состав 1000 человек киргизской милиции, включенной в отряд М.Г. Черняева. Киргизкие манапы бесплатно доставляли лес для строительства укреплений, помогали пополнять запасы провианта на пути следования отряда. У Черняева тоже были припасены для них подарки: часы, халаты и другие вещи.  В сообщениях начальству Михаил Григорьевич Черняев особо отмечал, что «достижению такого благоприятного результата наших сношений с туземцами много способствовали своим знанием и  усердием штаб-ротмистр Валиханов и помощник начальника Ала-Тауского округа артиллерии поручик Мединский, которым и принадлежит успех этого дела».

Но на сей раз договориться не получилось. Преданный кокандскому хану манап Сарымсак не принял парламентариев, на письмо М.Г. Лерхе не ответил, а одного из проводников киргизов задержал. Тогда М.Г. Лерхе решил захватить манапа Сарымсака, отправив в горы взвод конных стрелков. Однако они не застали в ауле ни Сарымсака, ни его джигитов. Изумленные тем, что русские смогли добраться до казавшихся им неприступными высот, манап и его приближенные бежали, покинув свои аулы.

Учитывая трудность перехода по Карабуринскому ущелью, разведывательный отряд, направленный Лерхе, прошел 15 верст по правому берегу Чаткала в поисках лучшего пути, обнаружил доступную дорогу в Наманган и вернулся, не дойдя двух переходов до крепости Ниязбек, расположенной недалеко от Ташкента. Но киргизские манапы, просившие принять их в русское подданство, отговорили  подполковника М.Г. Лерхе идти назад новыми дорогами.  Мулла Алимкул, рассказали они, стягивает огромные военные силы в Ташкент, чтобы оттуда одним отрядом идти на Чимкент против полковника А.Н. Веревкина, а другим на Аулие-Ату. Опасаясь, что кокандский отряд прибудет в крепость Аулие-Ата раньше их возвращения, подполковник Лерхе отдал команду готовиться к обратному переходу трудным, но кратчайшим путем через Карабуринский перевал.

29 июня, собрав отряд,  М.Г. Лерхе разъяснил обстановку и необходимость как можно быстрее соединиться с основными силами, чтобы отбить крепость Аулие-Ата в случае нападения кокандцев. В сопровождении манапов рода Сару отряд преодолел ущелье за четыре перехода, восхитив своего  командира мужеством и выносливостью.

1 июля 1864 года, докладывая руководству, Мориц Густавович Лерхе писал о своих солдатах: «Молодцы! Кто не бывал в подобных горных походах, тот не может судить о том достоинстве, с которым вернувшийся оттуда солдат рассказывает своим сотоварищам о перенесенных трудностях и лишениях. Появление русского отряда на Чаткале показало кокандцам, что для русских нет непроходимых мест. Кокандские киргизы уверяли, что они никак не ожидали, что русская артиллерия была бы в состоянии двигаться по столь крутым горам. Вверенным мне отрядом пройдено в 12 дней пространство в 308 верст, из коих 200 верст в горах с двумя снежными перевалами».

Во время похода Лерхе через Карабуринскую щель не случилось боевых столкновений и доблестных побед над противником, но в послужных списках каждого из участников он внесен в перечень военных дел и походов. Лаконичная запись в послужном списке нашего прадеда В.Ю. Мединского гласит: «В походах и делах находился … при движении отряда под начальством подполковника Лерхе через снежный хребет Карабура в долину реки Чаткала для разогнания собравшихся скопищ киргиз с 18 июня по 1 июля 1864 года». Она и стала причиной моих поисков свидетельств об этом походе, а также сведений о том, каково же сейчас ущелье Карабура.

В биографию всемирно известного зоогеографа  Н.А. Северцова тоже вошли строки о карабуринском походе: « В 1864 году, преодолев Таласский Алатау через перевал Карабура, он исследовал часть долины Чаткала, став первым русским ученым, проникшим в его верховья».

Ущелье Карабура и долина Чаткала остались и сегодня красивейшими местами Западного и Внутреннего Тянь-Шаня. Они мало заселены. Здесь много заповедных зон, благодаря которым и сохранилась богатая природа горного края. В Чаткальском заповеднике сравнительно недалеко от двухмиллионного Ташкента живут снежные барсы и медведи, горные козлы редких видов и вымершие в других местах сурки Мензбира.

Река Чаткал привлекает любителей водного спорта, сплавляющихся на катамаранах по его течению от истоков реки Каракысмак до селения Бричмулла, где Чаткал теперь впадает в Чарвакское водохранилище. Заброску спортсменов делают через перевал Карабура, повторяя путь отряда Лерхе из долины Таласа по ущелью.  Однако теперь до перевала Карабура любители сплава и горного туризма могут доехать на автомобилях. У въезда в ущелье там, где наверху были маленькие кокандские крепости, стоит небольшое селение Карабура,  окруженное яблоневыми садами, как 138 лет назад. Ущелье не изменило свой крутой нрав и поныне. Дорога на перевал по-прежнему коварна, о чем напоминают лежащие  на глубине остовы разбившихся автомобилей. Дорога сначала поднимается на 3100 м, а потом круто спускается на 2000 м. и непривычным к гора путешественникам кажется бесконечной.  Бывает, приходится им выходить из машины, разгружать тяжести и толкать обессилившие на подъемах автомобили, совсем как прежде лошадей и верблюдов. Но уж нет больше кокандских мытарей на дорогах. Правда, в советское время их успешно заменяли работники ГАИ, а в новые времена пограничники пропускных пунктов. После распада СССР по горам Западного Тянь-Шаня пролегли границы независимых республик Казахстана, Узбекистана и Киргизии. Могучий Чаткал, вместе с соседними реками Пскемом и Угамом, во второй половине 20 века перегородила плотина, создав между скал огромный изумрудный водоем, Чарвакское водохранилище. По берегам Чарвака расположились зоны отдыха, где круглый год отдыхают жители столицы Узбекистана. На Малом и Большом Чимгане, в получасе езды от Чарвакского водохранилища, тренируются горнолыжники. На высокие пики чаткальских гор  самолеты сбрасывают любителей острых ощущений, которые мчатся на лыжах вниз по диким склонам, рискуя жизнью и здоровьем. Кого только нет в горах  Тянь-Шаня! Среди приезжающих немало потомков россиян, увидевших Чаткал первыми из европейцев, но знающих об этом единицы. К сожалению, новые поколения в суете сует не проявляют любопытства к жизни своих предков, ограничиваясь общими сведениями из школьных учебников, и не подозревают, как много захватывающих историй хранят архивные папки, старые письма и невостребованные мемуары забытых авторов.

Источники:

 1. Гилярий Сярковский. О туркестанских походах 1864-1865 г.г. Воспоминания офицера. Военный сборник. 18.. ?

2 . Командующий карабуринским отрядом начальнику Зачуйского отряда. 1 июля 1864 г. А. Серебренников. Туркестанский край. Материалы для истории его завоевания. 1864 год. Часть 1.