«Не забывайте, что была война!..» Стихи разных лет

2 мая замечательному поэту-фронтовику, лауреату Ленинской премии Егору Александровичу ИСАЕВУ исполнилось 85 лет.

РЕДАКЦИЯ СЕТЕВОГО ЛИТЕРАТУРНОГО ЖУРНАЛА «КАМЕРТОН» ПОЗДРАВЛЯЕТ ЕГОРА АЛЕКСАНДРОВИЧА С ЮБИЛЕЕМ! ЗДОРОВЬЯ, НОВЫХ ТВОРЧЕСКИХ СВЕРШЕНИЙ НА НИВЕ ПОЭЗИИ! МНОГАЯ ЛЕТА!

Размах журавлиных крыльев

Согласен, друг: клин вышибают клином,
И не простым причем, а журавлиным.
Такое тоже иногда бывает —
Беспамятство тем клином вышибают
В пути от человека к человеку,
Под сводом памяти от века и до века,
От войска Невского у озера Чудского
До сталинградской армии Чуйкова,
У волжских круч, в окопах и руинах...
Такой размах у крыльев журавлиных.

Баллада о приказе

1

Третью ночь, третий день всё вперёд и вперёд
Мы идём неуклонно
По проклятой земле, по немецкой, на фронт, -
Растянулась колонна.
Третью ночь, третий день по полям, по лесам,
Не всегда, чтобы в ногу.
И всё круче, всё ближе к бессонным глазам
Подступает дорога.
И всё дальше и дальше отходит от глаз
Дымный край горизонта.
И всё строже и строже суровый приказ:
Выйти за полночь к фронту.
- Подтянись! - Он железно стоит на своём,
И ворчать бесполезно.
Не железные мы, а всё то, что несём,
С каждым шагом железней
От сапог до штыков. Третью ночь. Третий день...

И тогда наконец-то
Подобрел командир, приказал: - Лошадей
Поищите у немцев.
- Отобрать лошадей! - Уточнил старшина
Тот приказ на привале.
И конечно ж, конечно ж - война есть война -
Что скрывать: отобрали.

2

А действительно, что, что нам было скрывать?
Ведь они не скрывали.
К нам пришли их сыны, нас пришли воевать
И у нас пировали.
Пили, ели - они! - их сыны, их зятья,
Записные вояки.
Рукава до локтей, в дом ещё не войдя:
- Млеко, - щерились, - яйки.

Дай им то, дай им сё, как указкой, вели,
Где штыком, где кинжалом...
Брали всё, что хотели, и сверху земли,
И что снизу лежало.
Брали всё подчистую скребком и ковшом
В эшелоны и ранцы.
Брали уголь и хлеб, женщин брали силком,
Потому что - германцы.
Потому что превыше всего! За людей
Нас они не считали...

Ну а мы лишь забрали у них лошадей,
Потому что устали.
Потому что не вправе мы были устать,
Потому что нам надо -
Кровь из носу! - а Гитлера лично достать
Не штыком, так гранатой.
Лично каждому, да! И добро, что война -
Их война! - на закате.
Потому и шумел, торопил старшина:
- Побыстрей запрягайте!
Дайте грузу побольше тому жеребцу
И поменьше карюхе!..

3

А пока он шумел, собрались на плацу
Старики и старухи,
Собрались и глядели на нас, как во сне,
На всю нашу погрузку.

Вдруг один осмелел - подошёл к старшине
И на ломаном русском
Объяснил: - Эти люди боятся всех вас... -
И в торжественном тоне:
Их бин есть коммунист! - И партайаусвайс
На широкой ладони
Протянул старшине, как комраду комрад,
Сквозь года, сквозь этапы,
От совместных ещё, тех, испанских бригад.
Через пытки гестапо,
Через боль, через кровь, через расовый бред,
Через пламя пожарищ:
- Дас ист есть, как у вас говорьят, парт-би-лет.
Это дал мне товарищ
Тельман...
- Тельман?! - Лицом просиял старшина. -
А ведь правда, ребята,
Тельман сам подписал!.. Уберёг, старина?!
- Уберёг. - Это ж надо! -
И обнял старика, словно век с ним дружил,
Гимнастёрку расправил
И пошёл - капитану про всё доложил
И при этом добавил
От себя и, конечно, от нас, рядовых
И немного весенних:
Дескать, время приспело работ полевых,
Скоро май, надо сеять.
- Ребятишки у них, капитан. Скоро мир.
Пусть людьми вырастают...
Я вас понял, Петрович. - Сказал командир.
Дал команду: - Отставить!
Разгрузить и обратно вернуть лошадей!
Только быстро, ребята!..

4

И опять мы идём третью ночь, третий день
В направленье заката.
Третий день, третью ночь – на рубеж, где враги.
Только так – неуклонно.
Не железные мы... Но не сбились с ноги,
Подтянулась колонна.
Только так. Только так. А в двенадцать уже
Ночью рыли окопы
На последнем своём огневом рубеже,
В самом центре Европы.

1953-1987

Письмо

Письмо в три угла, в два крыла, в две страницы,
Как только что с облака белая птица
В ладони к солдату, - и кажется, он
Вот в эту минуту - дома.

«Ну, здравствуй, сыночек, прими мой поклон,
Поклон от родни и знакомых.
В колхозе дела к улучшенью идут.
Приедешь - увидишь, Коля,
Какой мы той осенью сделали пруд,
Какие хлеба у нас в поле.

А яблонька, Коля, два раза цвела,
Что ты посадил на рассвете,
Когда на войну я тебя собрала:
Она доросла до повети.
Как солнце опустится, станет темно,
За вербами ветер проснётся, -
Трёхлетка твоя постучится в окно, -
Сердечко моё встрепенётся:
Не ты ль возвернулся, сдаётся?»

1955

ДОТ

Бетонный низкий лоб,
Свинцовых струй накал…
Ох, как он нас тогда,
Безусых, подсекал
И замертво валил
В траву перед собой.
И редко кто из нас
Про тот расскажет бой.

Незабвенный

Ни тени, ни следа
От звёздочки фанерной…
Он – неизвестный, да,
Но он – и незабвенный:
Ему – и долгий век,
Ему – и год, и миг
От нас от всех, от всех
Оставшихся в живых.

***

Те дни ещё во мне не смерклись, не поблёкли.
Там всё ещё грохочет линия огня,
И смерть, как в перевёрнутом бинокле,
Друзей моих относит от меня…
И эту даль обратно не вернуть.
Ну разве что бинокль перевернуть.

Разверстка

А нас в живых осталось меньше горстки
От всех фронтов. Такая, брат, разверстка.
Да, мы и тут, в кругу родных и близких,
И там, недалеко от обелисков.
Еще чуть-чуть, еще, еще полшага…
Нам вечный сон, а правнукам — присяга.

Седой аккордеон

За годом год идет, идет за вехой веха...
И вдруг как будто я свернул за угол века
И замер вдруг на переломе света:
Передо мной она, сама Победа,
Сидит на стульчике у каменных ворот.
Вокруг Москва торопится, снует, —
Гудят машины, плещется неон,
А он, мой друг, седой аккордеон,
Кричит на все лады и ордена:
Не забывайте, что была война!