Поездка в прошлое

«Как этот город быстро возводится,

Так быстро он и исчезнет, как туман…»

1975 год, ясновидящий дед из Залесья на «Чернобыльщине»

 

6 часов утра, 9 мая 2006 года. Автобус стремительно набирал скорость. За окнами мелькали улицы, зелёные посадки, дома родного теперь Чернигова.

 

Мы ехали в мёртвый город, в город Припять, обнесённый колючей проволокой. И была уже 20-я годовщина трагедии, заставившей вздрогнуть мир: ядерный взрыв на Чернобыльской атомной станции 1986 года.

 

И ехали мы, члены общественной организации «Союз Чернобыль Украины», по Черниговщине через сёла и местечки, по Киевщине – к Киевскому морю. А от Киевского моря в «зону отчуждения» вокруг атомной станции в радиусе 30 километров.

 

Ярко светило солнце, кругом цвели сады, синева Киевского моря заставляла зажмурить глаза. Вдоль дороги – вскопанные огороды, на полях зеленели озимые. Как тогда, когда была молодость, а счастье и радость переполняли душу. До той трагичной минуты, которая разделила нашу жизнь на «до» и «после».

 

Утренняя дорога радовала, пока мы не доехали до таблички с надписью «зона отчуждения». Теперь под колёсами автобуса простиралась мёртвый асфальт, покрытый ржавчиной. По обеим сторонам дороги – зелёный, но безжизненный лес. Над нами повис мертвенный серый воздух.

 

Синее небо резко почернело, и подул холодный жёсткий ветер. Вокруг мёртвая тишина, прерываемая только шелестом колёс нашего автобуса. По обеим сторонам пустынной дороги стали появляться брошенные, заросшие лесом селения. В этих сёлах-призраках и теперь зацвели сады. Пышным цветом цвели яблони, груши и вишни. Разрушенные хаты зияли пустыми глазницами окон и чёрными дырами дверей. И стояла прозрачная, отсвечивая зеркальным блеском, неживая вода в реченьках и озерцах. И аисты, которых раньше было так много в этих местах, не свили своих гнёзд в покинутых людьми сёлах, и ни какой зверь, ни одно живое существо не появилось на мёртвой дороге, кроме нас – туристов, пожелавших дважды вступить в реку прежних желаний, радостей, страстей и горестей.

 

Призрачность цветущих белых садов на фоне зелёного леса и чёрных остовов жилищ, являла собой ошеломляющее, унылое зрелище, от которого мы не могли оторвать глаз, припадая к окнам автобуса.

 

Лица наши стали печальны, мы внутренне напряглись и заговорили тихо-тихо, делились нерадостными воспоминаниями, и души наши рыдали….

 

Вдоль этой печальной дороги, которая вела нас в утерянный рай, превратившийся ныне в ад, в разрушенных селениях стояли красиво убранные, засаженные цветами могилы Неизвестного Солдата.

 

Наконец, наш автобус остановился в городе Чернобыль на автобусной станции ещё советских времён. Часть людей ушла на родные пепелища, на кладбища, где покоится прах предков, взяв в руки топорики, чтобы проложить тропу в непроходимых зарослях своей утерянной малой Родины.

 

Ближе к городу Припять, у дороги, - памятник героям-ликвидаторам, усыпанный букетами живых весенних цветов.

 

Самое живописное село чернобыльского района – Лелёв, ужасало чёрными распавшимися домами, а село Копачи уже не существует, его снесли, и только Неизвестный Солдат на братской могиле у дороги напоминал о вечных, как мир, человеческих страданиях.

 

Душу охватила тоска, забытые горестные события тех лет прокручивались в памяти, как кинофильм. Я уже не могла спокойно сидеть, волновалась и переживала, поднялось давление.

 

И вот появилась историческая бетонная таблица тех лет «город Припять». Автобус остановился у КПП, и люди рассыпались по когда-то родному городу. В густом лесу, наступавшем на город, просматривались ещё красивые дома, уцелевшие и полуразрушенные. И подумалось: «Господи! Раньше я не задумывалась над значением слова «разрушение!», я никогда не думала, что доживу до этих руин!»

 

Меня сопровождала моя черниговская подруга Галина. Мы искали мой дом на улице Леси Украинки, 14. Потрясённая увиденным, от волнения я терялась, не могла сориентироваться на знакомой местности, и крышу дома вычислила интуитивно. Мы пробирались к нему в густом лесу, сквозь колючие заросли шиповника.

 

Зрелище моей пятиэтажки «пригвоздило» меня к месту. Около подъезда свалка того, что когда-то называлось мебелью. Растительность, похожая на лианы, высокая берёза под окнами моей квартиры на первом этаже, выросшая без участия рук человеческих.

 

В моей квартире № 1 вот уже двадцать лет открыта дверь. Как открытая страница из книги моей жизни. Большая солнечная и пустая комната. Моя маленькая прихожая, разрисованная «кирпичиками» рукой моего брата. Обои даже не выгорели. Хотелось рыдать, но слёз не было.

 

Галина взяла фотоаппарат и начала снимать. Я вышла на кухню, выглянула сквозь выбитое окно и поразилась увиденному. Под металлической решёткой с наружной стороны подоконника был бетонный желоб с бетонным стаканом на конце. В круглом отверстии стакана лежало птичье гнездо, в котором шевелились птенчики. Они едва-едва обросли пёрышками, беззвучно открывали клювики, их незрячие глазки были закрыты жёлтыми плёночками. Резкий ветер холодил их тельца, раздувал пух-пёрышки. Я позвала Галину.

 

- Снимай скорее! Их мама, наверное, где-то близко, волнуется, им же холодно…

 

Растроганные и взволнованные, мы терялись в зарослях леса, разыскивая дорогу в мою школу. В городе было полно людей, они здоровались, общались, некоторые плакали.

 

Какой же прекрасной была когда-то центральная площадь, клумбы, утопающие в цветах! А теперь - перекошенные административные здания: гостиница, дом культуры, мэрия, ресторан и усохший фонтан. Pripyat.com. – таблички на домах. На площади навсегда замерла красная легковая машина с открытым капотом. Всюду сквозь бетон проросли кусты и деревья.

 

Среди приехавших было много иностранцев, которые снимали на камеры этот мёртвый город.

 

И вот, наконец, широкая улица, ведущая к школе. По обеим сторонам улицы – чёрные обуглившиеся стволы деревьев, их кроны сожгло невидимое пламя 1986 года. Эти обгоревшие деревья стали символом нашего трагически покинутого города. От жутких картин разрушения меня едва не покинуло сознание. Хорошо, что рядом постоянно была Галина!

 

А вот рябины, которыми была обсажена центральная дорога к школе, уцелели и превратились в высокие деревья.

 

На том месте, что было прекрасным школьным двором со спортивными площадками, высилось здание припятской школы № 1. Разбитые ступеньки центрального входа, посередине здание расколола огромная трещина, через которую можно было войти внутрь. Обстановка в школе напоминала войну, виденную мной в кинофильмах, - беспорядок, раскиданные вещи, пол, засыпанный штукатуркой. Радиоактивная штукатурка покрывала груду сваленных в кучу вещей.

 

Сердце сжалось от леденящего душу зрелища. Это была другая эпоха, другая жизнь, но тут осталась часть моей жизни, часть моей души!

 

За школой сгоревший молодой яблоневый сад, как пышно цвёл он в ту, последнюю свою весну, под окнами моего кабинета! В те жаркие апрельские дни молодой цвет яблонь оборвал пожар IV реактора. И стоят 20 лет чёрные деревья, и белые благоухающие цветы не появятся на них никогда!

 

И послышался мне звон школьных звоночков, звонкие голоса детей наполнили мёртвую тишину вокруг; замелькали белые фартучки, белые бантики. Яркие картины прошлого всплыли в моей памяти: советские праздники, искусные юные барабанщицы, украшающие своим мастерством парады, КВНы, субботники, первые и последние звонки. Мой, залитый солнцем, кабинет французского языка на четвёртом этаже. Уроки, концерты, спортивные состязания. И дети, дети, дети… В школе в две смены учились полторы тысячи детей.

 

Над рекой Припять почти совсем разрушенное кафе «Припять» Роща у воды превратилась в «джунгли». Холодный резкий ветер гнал чёрные стремительные воды реки, качал кроны огромных деревьев.

 

У меня исчезло чувство реальности. Действительность казалась кошмарным сном, разум не воспринимал окружающий меня ужас. Как же неисповедимы пути твои, Господи! Как же непредсказуема человеческая судьба!

 

Захотелось пойти в 5-й микрорайон, где строился город на момент аварии. Позже недостроенные бетонные многоэтажки покажут во многих кинофильмах, рассказывающих о Чернобыльской трагедии. На строительных площадках тех недостроенных домов так много припятских детей играли в песочек по вечерам. Там бегали маленькие Ваня и Костя. Восьмилетний Ваня так и не закончил первый класс школы № 5. Жил он на девятом этаже, и с окна своей квартиры видел ночное зарево того пожара, и написал мелками картину на дощечке. Дощечка та осталась в той припятской квартире, и школьный костюмчик первоклассника там остался.

 

Но посетить 5-й микрорайон не удалось. Улетело отпущенное время. Прощай, город прошлого! Прощай, мёртвый стронциевый город… Прости нас, Боже!

 

По центральному бульвару с огромными тополями, с уцелевшими деревянными скамейками, огромная толпа людей возвращалась к своим автобусам. Потрясённые до глубины души, люди молчали.

 

На КПП дежурные охранники кормили единственных постоянных жителей города – кошек и собак.

 

А мы отправились на Чернобыльскую АЭС. Когда она строилась, «поломки» на ней исключались, так как советская власть свято верила в доктрину своей абсолютной непогрешимости. «Да будет атом рабочим, а не солдатом!» - этот лозунг до сих пор украшает один из домов Припяти.

 

Территория атомной станции поражала своей чистотой и порядком, на клумбах – цветы. Дежурная машина скорой помощи, всё то же водохранилище. Всё, кроме саркофага, напоминало те далёкие годы!

 

И снова горький, как полынь, город Чернобыль. На балконах пятиэтажек сохнет бельё. Во время работы вахтенным методом в них живут работники атомной станции и охрана города Припять.

 

И снова за окнами автобуса цветущие майские сады в мёртвых селениях. Лил холодный весенний дождь, мокрый асфальт торопил колёса автобуса. Так растерзанная, брошенная земля прощалась с нами горькими слезами.

 

Осталась позади «зона отчуждения», наша счастливая прошлая жизнь и ужасная, раздирающая душу поездка в прошлое. Дорога домой казалась вечной, как казалась вечной та страшная дорога эвакуации в поезде «Припять – Чернигов» 27 апреля 1986 года. Скажи нам, Боже, где ж наш дом?

 

Живая зона ожила людьми, садившими грядки у своих обжитых хат. С настрадавшейся души, казалось, свалился камень.

 

В свою черниговскую квартиру я зашла после одиннадцати ночи. Не хотелось жить, не было сил принять душ. «Радиоактивную» одежду сложила в целлофановый пакет. Едва головой коснулась подушки, и мгновенно сморил сон. И снился мне прекрасный молодой город с блистающими чистотой улицами, в цветущих яблоневых садах. Яблоневые сады в цвету окружали атомную станцию. На белых ветках молодых яблонь качались и пели птицы. Струился тёплый, золотистый от солнечного сияния, воздух, а с птичьего гнезда на подоконнике моей припятской квартиры навстречу солнцу вылетали птенчики. А я шла по городу молодая красивая и счастливая.

 

В городе Припять я прожила одиннадцать лет, как одиннадцать мгновений моей жизни. Там, в этих мгновениях, я оставила часть своей души.

 

Моя черниговская подруга Галина призналась мне, что не знала в жизни большего потрясения, чем эта поездка и увиденное в мёртвом городе.

 

- Как будто я вернулась из космоса, как же далеко этот город, как на другой планете!

 

А для меня он остался близок и прекрасен, этот покинутый город с гуляющими ветрами-призраками на его улицах. Двадцать лет назад я там была счастливой, потому что была любимая работа, было здоровье и радость жизни, которые уже никогда не вернутся. Потому что был Чернобыль 26 апреля 1986 года.

 

19 мая 2006 года.

 

Чернигов.