Приглашаю поспорить

Как однако, романтично звучит заголовок-посвящение «Наталье Казаполянской (Капе) посвящается». Обычно посвящают стихи девушкам, например, у юного Пушкина есть одно стихотворение от 1813 года, так и называется «К Наталье», но отбросим шутки.

В своей статье Александр Новиков хочет разобраться, что мешает критику быть объективным к творчеству одних авторов, и субъективным  – к другим. Вопрос непростой и даже проблемный, но и критик тоже человек. Он имеет право на маленькие слабости, возможно, отсюда идет настройка и регулировка его собственных потоков критического анализа и оценки – писать, прежде всего, о том, что ему нравится, что близко  и приемлемо его собственной духовной организации. И это нормально. Критик вправе оставить за собой право выбора.

Можно, конечно, писать и о том, что очень не нравится и беспокоит в творчестве того или иного писателя (поэта), но это уже лишнее напряжение и маята, сопряженное в будущем со многими личными неудобствами. Мир нашей литературы так мал, что больше напоминает тесную коммунальную квартиру. С соседями надо как-то ладить, договариваться, иначе не избежать мелких, локальных коммунальных войн, в смысле литературных.

Не много можно сыскать в нашем Отечестве таких талантливых смельчаков, кто добровольно захочет навредить себе, да и не только себе, но и продвижению своей карьере на стезе литературоведа, историка литературы, ученого-филолога и т.д. Сегодня выступишь с критической статьей, а завтра для тебя закроются все двери в госиздательствах и литературных газетах и журналах. У нас такую обструкцию  можно схлопотать в два счета.

В наших сонных, заповедных широтах «принцип бумеранга» срабатывает на удивление оперативно.

Но у Александра в отличие от многих участников литпроцесса развязаны руки, он относительно свободен от пристрастий, волен говорить все, что думает и за это ему отдельное спасибо с кисточкой.

Поясню для некоторых, кто уже забыл, что такое современная критика:  критический разбор – это не раболепное и заискивающее славословие восхваляющих дифирамбов литературным авторитетам, а именно многогранная «оценка и истолкование художественного произведения, выявление и утверждение творческих принципов того или иного литературного направления; один из видов литературного творчества».

Меньше всего мне хочется защищать сейчас критика Н.Капу или молодую поэтессу В.Тренас, но не могу обойти молчанием прямолинейность суждения нашего литературного обозревателя А.Новикова. Не понравилась ему фраза Н.Капы «Простолинейная оценка стихов». А ведь в этом заключен большой смысл.

Метаязык поэзии не однозначен и сложен. Он включает в себя множественность смыслов, имеет разные наслоения и пласты, оттенки и звучания. Язык поэзии полифоничен и многозначен. И толкователь этих множественных смыслов берет на себя большую ответственность. Нужна изрядная подготовка, литературный опыт, чтобы приблизиться к пониманию сокрытых духовных смыслов того или иного поэтического произведения.

Одно маленькое отступление – все это относится к высокой поэзии, но никак не к подражательному миксу с дурными и примитивными вариациями.

Прямолинейность – это именно прямолинейность, но не как,  то самое, что вы, Александр, взяли в кавычки. Прямота – это не грубость и хамство. Критик имела в виду, что с такой прямой линейкой нельзя подходить к оценке стихов вообще, и в частности стихов той же Вики, существует множественная и сложная система критериев. Никогда не поздно обратиться к классическим или лучшим современным  образцам. Там все давно выверено, осмысленно  и отсортировано. Хотя... в поэзии почти все оценки очень субъективны.

На личность вашу, Александр, критик не посягала, а привела в комментариях хорошие сравнения. Ее литературная специализация, опыт и профессия позволяет это сделать. А то, что на ваш вкус – «откровенное стихотворение талантливой Дианы Балыко», на ее и мой тоже –  откровенная, только рифмованная пошлость. И что теперь?  Каждый останется при своем.

Приведу одни слова, не помню кем сказанные. Чем отличается талант от гения. Талант попадает в цель, в которую трудно попасть, а гений попадает в цель, которую никто не видит.

Настоящая поэзия, как и настоящая литература, на мой взгляд, это некая непостижимая тайна, ускользающая, непонятная и пронзительная. Как эта тайна рождается, никто не знает, но она есть, она чувствуется, незримо  витает в воздухе, сотканном из живых чувств, такая булькающая горячая магма.

Поэзии нельзя научиться. Это дар и с ним рождаются редкие поэты. Бремя поэзии мучительно, требует жертвенности и служения. У прирожденных поэтов особый взгляд, слух, язык, чувства, душа, богатое воображение, его свободный, не сдержанный никакими внешними обстоятельствами полет. Все остальное может быть хорошей, добротно зарифмованной талантливой  стихотворной строкой

Поэзия создает вокруг себя некий озоновый слой, живительный и вдохновенный, но ее нельзя попробовать на зуб, потрогать рукой, и тем не менее, она трогает (извините за игру слов) душу, звенит в тебе разбуженной струной.

Как говорил Б.Пастернак – «в современной поэзии после Блока отдельные стихотворения не имеют смысла, ценность представляет только книга стихов, создающая особый мир, со своим воздухом, небом и землей. "Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести - и больше ничего".

Вот что главное, ценное, чего нет у других – способность созидать свой мир художественными, метафоричными  образами – редкая особенность.

Попробую с вами поспорить. О нескольких образах стихотворения «НОВАЕ ДЗІКАЕ ПАЛЯВАННЕ», надеюсь, вы не будете против. Это всего лишь моя версия.

Уже в самом названии закодирован авторский вызов.

«НОВАЕ». Поэтам всегда хочется привнести что-то свое, неповторимое, свежее, отличное от других и запомнится своим новым голосом. Как хочется в это верить.

«ДЗІКАЕ». Значит – неприрученное, неуправляемое, необузданное,  почти девственное в своем начале.

«ПАЛЯВАННЕ». Здесь много значений, тем более скрытых и тайных. У слов есть не только прямое, доминантное значение, но и второстепенное, особенное употребление. Поэты часто пользуются этим приемом, потому что для них метаязык не только загадка, но и своеобразный и даже парадоксальный ключ. Прежде всего, метаязык – способность писать и читать между строк.

Посыл для своих, но каких своих. Образы поэтов –  этих вечных странников, пилигримов, трубадуров, неспокойных, нездешних и странных мечтателей – распознает только «свой среди своих».

Они – поэтические  братья и сестры, к ним смело можно отнести призыв «мы – одной крови», и это при всех их отличиях, школах, системах и противоречиях.

«ПАЛЯВАННЕ» – признание в слабости, влечение, лов, охота, что-то вроде недуга, все та же  непреодолимая страсть. Вот как раз то не доминантное значение слова, превращенное видением автора в поэтическую первооснову.

Стихи могут не даваться, ускользать, бунтовать, манипулировать автором, это очень сложная метафизическая материя, не поддающаяся рассудочному толкованию, не подвластная обычной логике.  Это, если хотите, страсть, огонь, почти физическое мучение, непостижимое неистовство.

Если измученный поэт – творец стихов захочет ими управлять, обуздать свою страсть, тогда их ждет – цепь, аркан, несвобода, и как следствие:

Страчаны розум i сточаны зубы.

Это стихия чувств, не подвластная рациональному и правильному уму.

У других, похожих на  бездомных скитальцев или бродяг –

- жажда безрассудной гибели.

Здесь ответ. Неутолимая жажда, от нее одно – погибель.

У вас перевод  – «желание бессмысленной смерти», а как отличается от моего. Универсальность и «правильность»  меньше всего можно встретить в поэзии, как и подогнать ее под какую-то либо линейность.

Прарок, дзе ісціны не відно —

Прыдумай cicтэмy мер, ці

Система мер – это те координаты поэзии, без которых поэт, словно слепой. Не будем вспоминать  незрячего Гомера. Пришли другие времена и каждый, чуть подвизающийся на литературной ниве, ничтоже сумняшеся может бросить в эпатаже – я поэт! И назначит себя последним пиитом. В единственном числе. Без читателя, без слушателя и почитателя. В наши смутные времена все разрешено, все можно.

И как доказательство, кто только сегодня не пишет, не сочиняет, не придумывает, не глумится над словом, выдавая непоэзию, вирши и прочую стихопрозу за европейские верлибры, импортную хокку и прочие жанровые стандарты.

Но я то завела разговор о настоящей поэзии.

Повторюсь – у поэтов особый, оригинальный язык, обретенный и выстроенный свой, особый мир, непохожий на наш с вами, наверное, потому и не всегда понятный, но я еще в состоянии отличить поэтическую нотку Вики от шаблонного резонерства Дианы. Меня это обнадеживает.

Кстати, как вы относитесь к растиражированной версии таких слов  – «Писатель (поэт) никому ничего не должен»? Они сегодня звучат часто и много. Какое-то шаманство. Хочется поговорить на эту тему.

Ирина Шатырёнок, по материалам: litkritika.by