Хромой дервиш

Бухара его встретила неприветливо. На крепостной стене, у самых ворот, высились два копья, на острия которых были насажены отрубленные головы. Они принадлежали двум английским офицерам, которые стремились проникнуть в этот азиатский город и посмотреть – чем живет он и каковы его особенности. Европейцам вход в священную для всех мусульман Бухару был запрещен, и потому англичане сделали попытку пробраться в него, переодевшись караванщиками и смешавшись с городскими жителями. Но слишком мал был срок и офицеры не сумели полностью уподобиться провожатым верблюдов, на горбах которых высились тюки с товарами из ближних и дальних стран. И хотя англичане сносно говорили на фарси, обросли бородами и даже успели загореть под неистовым азиатским солнцем, все же они плохо знали местные обычаи, не говоря уже о тонкостях ислама. В густой толпе торговцев, паломников, ремесленников, священнослужителей и просто праздношатающихся они все равно выглядели «белыми воронами». Стражники священной Бухары сумели выявить переодетых европейцев и схватили их. Суд был недолог, по приказу эмира им отрубили головы, и вот теперь они своим ужасным видом предупреждали всех, кто хотел бы последовать их примеру, что не стоит напрасно рисковать. Бухара закрыта для тех, кто не родился на Востоке и в чьей душе не распустилась пышным цветом вера в Единого и Великого Аллаха и его пророка Мухаммеда, да святится его имя во веки веков.

Солнце высушило головы, коричневая кожа облегала черепа, длинные волосы шевелились от дуновения горячего ветерка, и они больше походили на узкогорлые тыквы, которые используются как сосуды для зерна или масла. Но дервиш увидел в головах иное: одна из них смотрела на него насмешливо, другая с явным участием, и обе они говорили ему – чем ты лучше нас, и почему ты думаешь, что тебе удастся то, за что мы заплатили жизнями?

Дервиш вздохнул и, хромая, побрел по улице в глубь города, бурлящего, подобно котлу с варевом на жарком огне. Он нараспев тянул суры из Корана и прохожие уступали ему путь, выказывая тем самым уважение страннику, для которого почитание мусульманских святынь стало смыслом  и образом жизни.

Было это почти сто пятьдесят лет назад.

Арминий Вамбери родился в Венгрии, но точный год своего появления на свет не мог указать до глубокой старости, поскольку для еврейской бедноты метрические записи были не обязательны. Слишком много рождалось детворы в убогих кварталах в местечковом селении близ Вены и столько же покидало этот суетный мир, едва успев огласить его первыми криками.

Отец Арминия умер от холеры, оставив жену с четырьмя детьми, их бедность превратилась в жестокую нищету. Мать бралась за любую работу, лишь бы хоть как-то  прокормить детей; они тоже старались заработать на жизнь, занимаясь сбором пиявок в зеленом от тины пруду. Пиявки считались целебным средством от многих болезней, и худо-бедно их удавалось продавать.

Арминий рос слабым и худосочным, более того, от рождения одна нога у него была короче, и он заметно хромал. Мать мечтала сделать его резчиком кошерного мяса, дозволенного служить пищей правоверным иудеям, но для этого мальчика нужно было отдать в ученики к мяснику и хорошо заплатить. Но денег не было, мечта матери так и оставалась мечтой.

Природа постаралась компенсировать свое упущение, поскольку сотворила не лучший человеческий экземпляр. Она наградила юного Вамбери хорошей памятью и завидным упорством, если он стремился чего-то достичь. У Арминия были способности к языкам, уже в детском возрасте, помимо венгерского, он знал древнееврейский, язык Талмуда и иудейской веры, и идиш, на котором говорили европейские евреи. Кроме того немного изъяснялся на немецком, а когда ему в руки попал учебник французского языка, то погрузился в него с завидным прилежанием. Он занимался до поздней ночи, когда все уже спали, и никому не нужна была  коптящая лампа, дающая слабый, тусклый свет.

Существует утверждение, что каждый человек талантлив по-своему, но далеко не все могут определить свое жизненное предназначение. Арминий Вамбери тоже пока не осознал его, но в его душе зрело глубокое убеждение, что именно языки помогут ему вырваться из нищеты и того убогого квартала, в котором проходили его детство и юность.

Судьба понемногу способствовала его устремлениям. Католические монахи открыли школу для бедноты, и Вамбери удалось попасть в нее. Он был оборван и голоден, его учили из милости и кормили из сострадания. После занятий он прислуживал учителям, ночью сторожил школу и упорно занимался языками. Он писал для неграмотных кухарок любовные письма, и за это они вознаграждали остатками от обеда и ужина.

В девятнадцать лет он окончил школу со знанием семи языков, среди которых были английский и итальянский. В этом возрасте он уже понимал, что местечковое селение – это тупик, из которого нужно вырваться, и Арминий перебирается в Вену. Несколько лет он трудится домашним учителем, обучая языкам детей в богатых семьях. Вамбери приглашают в русское посольство, давать уроки венгерского языка дипломатам, и там, в свою очередь, он открывает для себя русский язык и вскоре читает в подлиннике Пушкина и других русских поэтов и писателей. Попутно Арминий Вамбери занимается и турецким языком, видя в нем ключ ко всем тюркским языкам и наречиям.

В русском посольстве Вамбери познакомился с востоковедом Пургисталем. Тот, видя способности и прилежание молодого человека, посоветовал ему основательнее заняться восточными языками. На вопросительный взгляд Арминия Пургисталь пояснил: «Европейские страны хорошо изучены. Они открыты для научных изысканий, в то время как Восток для нас – тайна за семью замками. Европейцев туда не пускают, а ведь именно там непочатый край деятельности для ученых всех направлений».

И Вамбери погрузился в изучение персидского и арабского языков. Сотрудники посольства снабжали его книгами, Пургисталь разработал для него систему занятий, которая помогала разобраться в хитросплетениях восточной политики. Они подолгу беседовали о прочитанном и изученном.

«Я все хочу спросить вас, – сказал как-то Пургисталь. – Вот вы уроженец Венгрии, заметили ли вы, что в венгерском языке есть слова, сходные с тюркскими?». «Не только заметил, но и думал об этом, – отозвался юноша. – Например, такие венгерские слова как молоко, корова, войлок, несомненно, имеют иранские корни». «Так не значит ли это, что прародина венгров находится где-то в Средней или Центральной Азии?» – предположил Пургисталь. – Попробуйте доискаться до истины».

Вамбери только пожал плечами: «Конечно, это было бы интересно, но вы же сами сказали, что Восток закрыт для европейцев». «Это верно, но упорство и находчивость способны на чудеса, – отозвался Пургисталь. – Как говорят: если хочешь узнать глубину реки, нужно окунуться в нее».

С того дня Арминий Вамбери потерял покой. У него появилась цель, но как достичь ее? Он вспомнил, что венгры часто повторяют: мы не боимся бед. У нас есть братья на Востоке, которые всегда придут на помощь. Но кто они, эти братья? Молодой языковед терялся в догадках, но в то же время осознавал, что в бесплодных мудрствованиях мало толку, нужны научные изыскания на самом Востоке. Необходимость окунуться в ту самую реку постепенно вызревала в его душе. Так цель становилась жизненным призванием. И он решает перебраться на Восток.

В девятнадцатом веке самой притягательной страной для европейцев была Турция. Наука, культура и просвещение занимали в ней достойное место. Она была распахнутым окном в таинственный, загадочный мир. Европейцам тут не чинили препятствий, в Турции занимались научными изысканиями лингвисты и археологи, уже была раскопана Троя, воспетая Гомером в «Илиаде». И в Турции, как в раскаленном тигле, выплавлялась особая культура, состоявшая из элементов европейской и восточной культур.

Для поездки в Турцию требовались деньги, которых у Арминия было в обрез. Но это его не останавливало, молодость самонадеянна, ведь до сих пор ему удавалось находить выход их самых, казалось бы, безнадежных положений. Кроме того, он уже знал турецкий, иранский и арабский языки, но разговаривать с представителями этих народов ему еще не приходилось, и в глубине души искоркой тлело сомнение, а поймут ли его те же турки или арабы? Выяснить это предстояло в Турции.

Венгерский лингвист барон Этвеш, к которому Вамбери обратился за содействием, отнесся с интересом к намерению последнего – отправиться на Восток, чтобы установить причину сходства венгерского языка с языками азиатских народов. Барон снабдил Арминия небольшой суммой денег, и тот отправился в путь. До Стамбула он добрался без приключений, и единственным огорчением было то, что последние монеты забрал лодочник – перевозчик. Но были основания и для радости: Вамбери разговаривал с турками на их родном языке, и они понимали его, более того, даже принимали за своего соотечественника.

Поначалу юноша нашел приют у венгерских эмигрантов, которые создали в Стамбуле небольшую общину. Но следовало отыскать какое-то занятие, которое давало бы средства для более или менее сносного  существования. Вамбери в кофейнях читал наизусть стихи персидских поэтов, которых в Турции высоко чтили, и за это его приглашали разделить трапезу. Но для проникновения вглубь Востока следовало изучить все тонкости ислама, и Вамбери проводил часы в мечетях, совершая молебны вместе с мусульманами и слушая наставления паломников – хаджи, которые посетили родину пророка Мухаммада и поклонились его усыпальнице. Как знатоку арабского языка, ему предложили в мечети должность чтеца Корана, и он с радостью принял это предложение. Ему приходилось скрывать свое происхождение, пребывание иудея в мусульманском храме могло бы ему дорого обойтись. Он нараспев читал суры из Священной Книги, и ее содержание ложилось ему в память. В свободное время он бродил по базарам, вслушивался в говоры торговцев, приехавших в Стамбул из разных стран, и продолжал изучать восточные языки.

В Турции Арминий Вамбери прожил десять лет и уже владел тридцатью языками. Его положение упрочилось, он часто получал приглашения в турецкое министерство иностранных дел и там служил переводчиком для всех приезжих дипломатов.

У Вамбери появились деньги, в Стамбуле он стал известным человеком. Он хорошо одевался, имел собственную карету и, что интересно, его подлинное имя забылось. Его принимали за турка и называли Решид-эфенди.

Казалось, достигнув благополучия, можно было бы успокоиться на этом и пожинать плоды своей учености, но теперь уже определившееся призвание не давало ему покоя. Появился уникальный  шанс – проникнуть в таинственный Восток и разгадать те самые загадки, которые занимали умы видных ориенталистов европейских стран. Этому способствовало многое: Вамбери походил на турка, знал почти все восточные языки и, кроме того, премудрости ислама, не хуже восточных факехов – законоведов. Он перебрался в Тегеран и оттуда намеревался  отправиться в путешествие по Средней Азии вместе со странствующими дервишами. Сам Арминий нисколько не сомневался, что ему удастся воплотиться в мусульманского паломника. Сама жизнь подготовила его к этому: он знал голод и лишения, обладал большим терпением, мог сдерживать желания и выдавать себя за святошу, вовсе не будучи религиозным фанатиком.

Знакомые отговаривали его от этой безумной затеи. Ему рассказывали о замученных и обезглавленных европейцах, которые старались проникнуть в Бухару, о тяготах долгого пути, о том риске, который с полным основанием можно назвать неоправданным. Арминий Вамбери внимал этим рассуждениям и отмалчивался. Образно говоря, он слышал зов судьбы и был не в силах ему противиться. Чтобы хоть как-то подстраховать его от возможных трагических случайностей, турецкий посол вручил ему паспорт, который удостоверял, что Хаджи Мехмед Решид-эфенди действительно является подданным Турции. В паспорте красовалась собственноручная подпись султана, которого высоко чтили во всех восточных странах. Такие паспорта имели немногие. Другой подарок Вамбери получил от посольского врача. Тот собственноручно изготовил несколько маленьких белых шариков и отдал их будущему дервишу со словами: «Когда вас будут готовить к пыткам или тащить на казнь и не будет никаких надежд на спасение, проглотите их, и вы избавитесь от мучений».

Венгерская академия наук выделила Арминию Вамбери небольшую сумму денег и вручила охранное письмо, в котором сообщалось, что Вамбери является венгерским ученым и академия просит оказывать ему всяческое содействие. Ничего худшего нельзя было придумать для дервиша, и Вамбери поспешил избавиться от этого письма.

Желая проверить себя, Вамбери совершил пробное путешествие под видом дервиша. Вместе с караваном он отправился из Стамбула в Тегеран. Вроде бы было предусмотрено все: он оброс бородой, его заплатанный халат и убогая одежда были такими же, как и у других паломников, но он не учел главного. Турки были последователи суннитского направления в исламе, а иранцы – шиитами, и между ними существовала религиозная нетерпимость. Поскольку Вамбери выдавал себя за турка, то на всем протяжении долгого пути, персы подвергали его всяческим унижениям, плевали на него, осыпали бранью и угрозами, именуя «суннитским псом». По дороге на торговый караван напали курды, промышлявшие разбоем, и Вамбери с трудом укрылся за россыпью камней и тем самым избежал рабства.

Пережитые испытания не остановили его, более того, он убедился, что его облик дервиша не вызывал никаких сомнений, стало быть, можно было отправляться в главное путешествие.

И вот, очередной караван вышел из Тегерана и направился в Хиву. Припадая на хромую ногу, вместе с толпой дервишей брел по выжженной земле и Арминий Вамбери. Он также тянул нараспев суры из Корана, питался подаяниями и стоически переносил холод и жару. Судьба словно задалась целью подвергать его всяческим испытаниям. Среди паломников был афганец, тощий, оборванный, отличавшийся крайне злобным характером. Он едва уцелел в военных столкновениях между англичанами и афганцами и потому люто ненавидел всех европейцев. В Вамбери афганец заподозрил английского лазутчика. «Это переодетый френги – европеец, –  кричал он, тыча посохом в сторону Арминия. – Вы – слепцы, он продаст вас англичанам. Это кафир – неверный. В Хиве я расскажу, кто он такой, и под пытками он признается в  своем двуличии».

Афганец сильно осложнил жизнь путешественника. Нужно было делать заметки в пути, спрашивать названия тех мест, через которые проходил караван, вычерчивать примерную карту, но афганец следил за Арминием, и всего этого делать было невозможно. Вамбери пустился на хитрость. Он писал по-венгерски, но арабской графикой, никто не мог прочесть его наброски. Сам же он объяснял, что это изречения из Корана. «Я пишу их затем, – говорил он любопытным попутчикам, – чтобы Аллах не только мог слышать от меня восхваления своего могущества, но и мог прочитать их». От афганца Вамбери спасался тем же Кораном. Когда он был уже не в силах терпеть оскорбления, он садился на землю и нараспев, со всеми тонкостями подлинного знатока Священной Книги принимался тянуть ее суры. Тогда афганец, ворча, отходил от него и на время оставлял в покое.

Караван и его попутчики брели то по такырам, глинистым площадкам, потрескавшимся от зноя, то среди барханов, пышущих жаром. Для Вамбери с его больной ногой такие переходы были особенно мучительны, и он шагал, прикрыв глаза, и думал, что даже такие трудности несравнимы с тем, что ему пришлось перенести в юные годы. Он похудел, загорел до черноты, борода свалялась как войлок, а глаза налились кровью от слепящих потоков солнечных лучей. Арминий Вамбери стоически переносил все тяготы пути и лишь одного не мог преодолеть – брезгливости. На одном из постоялых дворов дервишам дали блюдо плова. Ели все вместе и, когда один из паломников, страдающий проказой, протянул руку, покрытую гнойными язвами, к рису, Вамбери с трудом сдержал приступ тошноты. Он со словами: «Воздержание угодно Аллаху» вышел из убогой глинобитной мазанки.

Хива, с ее высокими крепостными стенами, остроконечными минаретами и куполами мечетей, возникла среди песков как мираж. Паломников встретили торжественно, с щедрыми подношениями, их просили о благословении, и они никому не отказывали в этой милости. Афганец сдержал слово, он донес хивинскому хану на Вамбери, утверждая, что тот английский шпион. Арминий предъявил свой турецкий паспорт с подписью султана, и хан поднес его к губам. Кроме того, спутники подтвердили благочестие хаджи Решида, и с него были сняты все подозрения к великому негодованию злобного афганца. И, действительно, кто лучше хаджи Решида знал Коран и мог толковать его мудрость? Кто, будучи немощным, отправился в многотрудный путь, чтобы поклониться мусульманским святыням Хивы и Бухары? Разве все это не свидетельства благочестия турецкого паломника?

В Хиве хромой дервиш и его попутчики прожили месяц. За дни странствий Вамбери подружился с хаджи Билалом и хаджи Сали, побывавшими в Мекке и Медине. Они были порядочными людьми и относились к хаджи Решиду с большим уважением, отдавая дань его учености. Общение с ними и беседы были подлинной отдушиной для Арминия в давящей атмосфере  религиозного фанатизма и нетерпимости ко всякому свободомыслию.

Предстоял дальний путь в Бухару. Лето было в самом разгаре, нещадно палило солнце, выжигая все живое, стеклянная дымка марева заволакивала окрестности. Обычно шли по ночам, но на этот раз решили идти днем, чтобы поскорее пересечь безводные пески. В этих местах появились разбойники, нападавшие на караваны. Они убивали всех путников, чтобы не оставлять свидетелей.

Идти предстояло шесть дней. Арминий Вамбери полагал, что теперь он в состоянии перенести любые тяготы пути, но оказалось, что есть испытания превыше человеческих сил. Ноги вязли в сыпучих песках, от зноя лопалась кожа на лице, и кровоточили трещины. Нестерпимо хотелось пить, но выпитая вода тут же выступала испариной на теле, оставляя на одежде соленые разводы. Несколько раз Вамбери падал на песок, не имея сил сделать хотя бы еще один шаг. И, наверное, он так и остался бы в пустыне, если бы не хаджи Билал и хаджи Сали. Они поднимали его, делились скудными запасами влаги и заставляли идти, напоминая, что эти испытания есть свидетельство особой милости Всевышнего. И Вамбери брел по песку, потеряв всяческое представление о времени и пространстве, в котором находился. До Бухары оставался всего один день пути, когда налетела песчаная буря. Небо налилось краснотой, песчаные вихри неслись по земле, зной усилился до нестерпимости. Путники обматывали головы тряпками и падали на землю. Их заметало песком, и только небольшие холмы указывали, где находились люди и животные.

Буря длилась сутки. Когда путники стали подниматься из песчаных могил, оказалось, что уцелели немногие. Больше трети паломников остались бездыханными, пало с десяток верблюдов. Но самое страшное было в другом: зной испарил воду из бурдюков, и теперь всем грозила гибель от жажды на самых подступах к священной Бухаре. Наверное, так бы оно и случилось, если бы поблизости не оказались иранские арабы, выпасавшие овец. Они нашли паломников и указали путь в бесконечном царстве песка.

И снова Вамбери брел из последних сил, вяло дивясь тому, что еще жив и что нет предела человеческой выносливости и терпению.

Крепостные стены Бухары проявились на горизонте в тот момент, когда уже не было сил сделать хотя бы еще один шаг. Арминий опустился на песок и вознес благодарственную молитву Всевышнему, но спроси его в тот миг, кому он молится – Аллаху или Иегове, он бы, наверное, не дал точного ответа. По складу души он был вольнодумцем, но у каждого человека  бывают минуты, когда он обращается к высшим силам, поскольку собственные были уже исчерпаны.

Бухара впечатляла своим величием. Она была одной из трех среднеазиатских ханств. Они враждовали между собой и соседней Россией, не без основания полагая, что она намеревается вторгнуться в их пределы. Кокандское ханство было самым сильным, но зато Бухарское считалось оплотом ислама.

Вамбери вошел в ворота Бухары и тут увидел головы европейцев на копьях. Он внутренне содрогнулся и поспешил отвести глаза.

Бухара оберегала свою неприкосновенность от нежелательных посещений. Чиновники эмира выяснили у каждого из паломников цель их прихода в благословенный город, записали их приметы, заставили уплатить пошлину. Бухара была наводнена шпионами, за каждым из пришельцев следили день и ночь. Вамбери бродил по городу, нараспев тянул суры из Корана и собирал подаяния. Он посещал мечети и подолгу молился в них, часами рассматривая тончайшие узоры на стенах минаретов, и дивился умению восточных мастеров. Он вроде бы был один, но стоило осторожно осмотреться, как он замечал соглядатая, который неотлучно следовал за ним. Как-то стража остановила его на улице и подвергла тщательному допросу, интересуясь, где он жил в Стамбуле, какие там улицы и дома, как одеваются жители. Как понял Арминий, среди стражников был один, посетивший Стамбул, и теперь с его помощью выясняли подлинность хаджи Решида.

Но не только знакомство с городом было целью венгерского путешественника. На базарах и других людных местах он прислушивался к разговорам и улавливал слова, сходные с венгерскими. Выяснял – откуда эти люди, какие в тех местах обычаи, жизненный уклад. Сведения собирались интересные, но установить – где же находится прародина венгров, так и не удавалось. Вамбери просматривал груды старинных рукописей, которых в Бухарских медресе было много, но ответа на свои вопросы не находил.

Время тянулось, как разноцветные нити, из которых ткутся красочные восточные ковры. Каждый день пребывания в Бухаре приносил что-то новое, и, казалось, знакомству с необычным не будет конца.

Вамбери настолько вжился в образ дервиша, что уже и сам порой забывал – кто он на самом деле. Он уже не мог сделать глотка воды без молитвенного возгласа, мог спать стоя, умываться песком, довольствовался до крайности скудной пищей. Он почернел до цвета темной бронзы, исхудал, топорщилась всклоченная борода, а поношенный халат, вобравший в себя пыль многих дорог, целиком состоял из разноцветных заплат. Ему шел тридцать первый год, а выглядел он пожилым человеком. Нищета стала его неизменным попутчиком, и он как-то подумал, что достиг крайней степени человеческого существования. Но однажды, когда он брел по пыльной окраине Бухары, он увидел изможденную старуху, просившую милостыню. Она была иссохшей настолько, что могла соперничать с черепами на городской стене. Пораженный дервиш остановился. Он разговорился с женщиной и с изумлением узнал, что ей всего двадцать пять лет. Ее муж и дети умерли от заразной болезни, родные выгнали, опасаясь заразиться, и теперь она жила в развалинах, страдая от жары, голода, стужи и дождей. И Вамбери пришел к убеждению, что падению в бездну страданий нет предела, и не случайно адская круговерть состоит из множества ступеней. Он отдал нищенке все медные монеты, которые собрал, и пошел дальше, возблагодарив судьбу за то, что скудность его бытия добровольная, и он всегда может вырваться из нее.

Паломники заметили, что их хромой попутчик часто останавливался у пруда, подернутого зеленой ряской тины, и задумчиво смотрел на водную гладь. Иногда по губам его проскальзывала едва заметная улыбка. Дервиши полагали, что тут он впадает в молитвенный экстаз, на самом деле причина была в ином. Вамбери глядел на пиявок, копошившихся в пруду, и вспоминал свое детство, когда он у себя дома собирал этих скользких червей, а затем продавал их как лечебное средство. Особого дохода это занятие не приносило, но все же позволяло семье сводить концы с концами.

Арминий Вамбери прижился в Бухаре и на него уже не обращали внимания. Время от времени его призывали к себе муллы и затевали с ним богословские споры, желая проверить, действительно ли он такой уж знаток Корана и верно ли, что его ученость достигла высокой степени. В таких спорах он неизменно выходил победителем и неизменно отказывался от щедрых даров, повторяя, что воздержание угодно Аллаху.

В Бухаре Вамбери прожил полгода. Эмира не было, его возвращения ждали со дня на день. О жестокости бухарского правителя рассказывали страшные вещи, Арминий Вамбери решил не искушать судьбу и направился в Самарканд.

Древний восточный город очаровал венгерского путешественника. Два с половиной тысячелетия прошумели над Самаркандом, но лишь придали ему еще большую красоту и величие.

Затейливые строения, широкие площади, значительные достижения в науке и искусстве. И Вамбери мысленно посетовал на людскую косность и неразумие. Восток и Запад отгородились один от другого, а как много могли бы почерпнуть друг у друга, обогатив тем самым мировую цивилизацию.

В Самарканде судьба подшутила над дервишем, но ее шутка была смертельно опасной. Он избегал встречи с бухарским эмиром, но тот находился в Самарканде и, прослышав об ученом паломнике, потребовал его к себе. Ступая изношенными кожаными чоруками по великолепным коврам, Вамбери приблизился к эмиру, безбоязненно встретил его взгляд и благословил всесильного властителя. Тот подал дервишу кожаный мешочек с монетами, но странник жестом руки  отказался от щедроты эмира и лишь взял с дастархана кусок лепешки.

Эмир покинул Самарканд, и Вамбери почувствовал себя уверенней. Он часами бродил по городу, любовался его великолепием и по-прежнему старался как можно больше общаться с жителями города и теми, кто приезжал в него. Он ни на день не оставлял свои ученые изыскания.

В отличие от Бухары, в Самарканде не было религиозного фанатизма. В нем как бы витал дух ученого Улугбека, просвещенного внука Тамерлана, при котором в город отовсюду стекались мастера и поэты, астрономы и математики. В Самарканде было даже такое новшество, как духовой оркестр, игравший венские вальсы. Вамбери находился на площади близ дворца правителя города. Делая вид, что рассматривает изразцовую отделку стен, он слушал оркестр и наслаждался чудесной музыкой. Неожиданно к нему подбежали стражники и потащили во дворец правителя. Тот встретил дервиша стоя. Правителю было около сорока лет, он был дороден, одет с подобающей пышностью, голову венчала белоснежная чалма из тончайшей бязи, украшенная большими сверкающими бриллиантами.

Вамбери ожидал, что правитель, как и эмир, попросит благословения, но правитель молчал, пристально рассматривая его большими, навыкате, глазами. Молчал и дервиш, ожидая, что последует дальше.

– Сознайся, ты переодетый европеец? – неожиданно спросил правитель города. – Как же ты посмел, неверный, пробраться в самое сердце мусульманского Востока?

Жаркая волна прокатилась по телу мнимого паломника, но ни одна черточка не дрогнула на его лице.

– Благородный повелитель, в Коране говорится: тот, кто назовет правоверного мусульманина неверным, сам неверный, – ответил Вамбери.

Правитель города еще какое-то время мерил его взглядом, потом сделал рукой разрешающий жест.

– Ступай, – сказал он. – Да прибудет с тобой милость того, кому ты поклоняешься на самом деле.

И Вамбери оказался на знойной улице Самарканда, теряясь в догадках: какую же он совершил оплошность, которая позволила городскому правителю раскрыть его инкогнито. Он так и не нашел ответа на этот вопрос.

Много позднее, лет через двадцать, когда уже Средняя Азия открылась европейцам, один из английских дипломатов напомнил правителю города об этом эпизоде и поинтересовался, как тот догадался, что Вамбери мнимый дервиш? Правитель города улыбнулся: «Я наблюдал за дервишем, об учености которого столько говорили, и заметил, что он забылся, слушая музыку, и ногой машинально стал отбивать такт. Подлинный сын Востока так бы никогда не поступил».

Такая мелочь могла погубить знаменитого путешественника.

«А почему же вы отпустили его?» – вновь поинтересовался англичанин. – Ведь такой поступок заслуживал казни?»

Правитель поразмыслил.

«Меня поразило мужество этого человека и его упорство. Сколько же нужно было затратить труда, какие проявить волю и старание, чтобы добиться того, чего еще никому не удавалось. Такое стремление заслуживает уважения, а не казни».

Самое интересное, что хаджи Билол и хаджи Сали, с которыми был дружен хаджи Решид, когда узнали, кем он был на самом деле, то отказались верить этому и просто не стали слушать говорившего. «Это был святой человек, – убежденно сказал хаджи Билол. – Европеец никогда бы не смог достичь таких вершин благочестия, на которые поднялся наш давний попутчик».

Это была высшая оценка искусства перевоплощения венгерского исследователя.

Пришла пора расставаться со Средней Азией. Арминий Вамбери увидел все, что хотел, собрал большой научный материал, и дальше оставаться на Востоке – значило искушать судьбу, которая хоть и подвергала его тяжким испытаниям, но, в общем-то, благоволила к нему. И он с торговыми караванами пошел по уже испытанному пути в Тегеран.

Арминий Вамбери поселился в Вене. Он написал несколько книг о своем путешествии по Востоку. Среди них «Мои странствия и переживания в Персии», «Путешествие по Средней Азии» и другие. В них он рассказал о своем превращении в дервиша, о том, что происходило на самом деле, и зачем это ему было нужно. Эти книги сразу же были переведены на многие языки. Ими зачитывались, и все были уверены, что их автор, наверняка, погиб в каких-нибудь новых, отчаянных приключениях.

Научное значение имеют и богатые фактические материалы, собранные Вамбери по чагатайскому и уйгурскому языкам, по тюрко-татарской и угро-финской лексикографии.

Читатели полагали, что дерзкого дервиша уже нет в живых, считали его легендарной фигурой, иные вообще сомневались в его существовании и утверждали, что его путешествия просто выдумка коллектива авторов – этнографов, а между тем, он прожил еще полвека и умер в 1913 году, перешагнув восьмидесятилетний рубеж. Лингвистические исследования прославили Арминия Вамбери. Его пригласили в Лондон преподавать в тамошнем университете, пообещав должность профессора восточных языков, и он переехал а Англию. Он пользовался всеобщим уважением, ни в чем не испытывал нужды, но сам признавался друзьям, что ему часто снятся пустыни, зной Средней Азии и верблюжьи караваны, неспешно бредущие по пескам навстречу призрачным миражам. Он видел себя дервишем, которому во всей полноте открылась таинственная и сказочная Средняя Азия.

Арминий Вамбери возвратился в Европу, но сердце его осталось на Востоке. Многие, прочитав его книги, увлеклись восточными странами, стали изучать Коран и отправились путешествовать в неведомые дали.

Экзотика Средней Азии, обычаи и уклады ее народов открылись венгерскому путешественнику. Но главная цель не была достигнута: прародина венгров так и осталась ненайденной. Но можно ли в этом упрекнуть бесстрашного дервиша? Конечно же, нет. Ибо его возможности в то время были весьма ограничены.

Происхождение венгров и по нынешнюю пору таит в себе много загадок. Одни ученые полагают, что они потомки гуннов. В 441 году нашей эры эти кочевые племена под предводительством Аттилы изгнали римлян со всей территории Паннонии, часть их осталась там и смешалась с местным населением. Таким образом, можно предположить, что мадьяры из самого сердца Азии переселились на окраины Западной  Европы.

Этническая принадлежность венгров является предметом пристального внимания исследователей и дает пищу для самых невероятных предположений, вперемешку с объективными фактами. Одни венгры считают себя  родственниками гуннов и таким образом на них как бы падает блеск величия Аттилы, карпатские завоевания которого якобы дают им «историческое право» считать себя его наследниками.

Вторая версия – венгров образовали кочевые племена Евразии.

Многим венгерским ученым такая родословная казалась недостаточно престижной, и они продолжали поиски более завидных предков, которыми небольшая венгерская нация могла бы гордиться. Они настаивали на подлинности библейской генеалогии, согласно которой у великого охотника Нимрода были сыновья – близнецы Гунор и Магор, оказавшиеся прародителями собственных народов – гуннов и мадьяр.

Других исследователей поиски привели к этрускам и шумерам, а недавно даже и к инкам, что вообще выглядит фантастикой.

Письменные свидетельства VII века дают основание полагать, что венгры относятся как составная часть к племенам кочевников, первоначальная территория которых была в Уральском регионе, включавшем в себя северную часть Урала и Западной Сибири. Об этом говорят венгерские слова, связанные с охотой и рыболовством, они относятся к самому древнему, «уральскому пласту» лексики. Далее угры спустились по рекам Ишим и Тобол и начали контактировать с более развитыми в культурном отношении народами иранского происхождения. Венгерские слова, означающие «корова», «молоко», «войлок», «телега», имеют, несомненно, иранские корни. Венгры также взаимодействовали с сарматами и скифами, у которых переняли способы применения железа. Но и сегодня история протомадьяр состоит из одних гипотез, не имеющих точного фактического и научного подтверждения, и Вамбери следовало совершить путешествие на восточную сторону Урала, чтобы отыскать там корни своих земляков.

История таит в себе множество загадок, привлекающих пытливые умы исследователей, в первом ряду которых по праву высится фигура дервиша, выдающегося ученого, языковеда-тюрколога и этнографа Арминия Вамбери.