Русские жертвы польских концлагерей

Вторая Речь Посполитая создала огромный «архипелаг» из десятков концентрационных лагерей, станций, тюрем и крепостных казематов. Он раскинулся на территории Польши, Белоруссии, Украины и Литвы. Это не только десятки концентрационных лагерей, включая открыто именовавшиеся в тогдашней прессе «лагерями смерти» и т.н. лагерей интернированных, в качестве которых польскими властями предполагалось использовать в основном лагеря, построенные немцами и австрийцами в период I Мировой войны, такие как Стшалково, Шиптюрно (Szczypiorno), Ланьцут (Lancut в районе Кракова), Тухоле, но и тюрьмы, сортировочные концентрационные станции, пункты сосредоточения и различные военные объекты вроде Модлина и Брестской крепости, где было сразу 4 концлагеря - Буг-шуппе, форт Берг, казарма Граевского и офицерский… Острова и островки архипелага располагались, в том числе, в городах и весях и назывались: Пикулице (на юге, недалеко от Перемышля), Коростень, Житомир, Александров, Луков, Остров-Ломжинский, Ромбертов, Здунская Воля, Торунь, Дорогуск, Плоцк, Радом, Пшемысл, Львов, Фридриховка (на Збруче), Звягель, Домбе (под Краковым), Демблин, Петроков, Вадовицы (на юге Польше), Белосток, Барановичи, Молодечино, Вильно, Пинск, Ружаны, Бобруйск, Гродно, Лунинец, Волковысск, Минск, Пулавы, Повонзки, Ровно, Стрый (в западной части Украины), Ковель…*

Польский военный «ГУЛАГ» просуществовал сравнительно недолго – около трех лет. Но за это время он успел уничтожить десятки тысяч человеческих жизней. Наиболее смертоносными для узников были концлагеря, расположенные на территории Польши – Стшалково и Тухоль.

В результате начатой Польшей против Советской России войны, польской армией было захвачено свыше 150 тыс. красноармейцев. Всего, в совокупности с политическими заключенными и интернированными гражданскими лицами, в польском плену и концлагерях оказалось более 200 тысяч красноармейцев, гражданских лиц, белогвардейцев, бойцов антибольшевистских и националистических (украинских и белорусских) формирований.

В польском плену красноармейцы уничтожались следующими основными способами: 1) Массовыми убийствами и расстрелами. В основном до заключения в концлагеря их: а) уничтожали во внесудебном порядке, оставляя ранеными на поле боя без оказания медицинской помощи и создавая гибельные условия транспортировки в места заключения; б) казнили по приговорам различных судов и трибуналов; в) расстреливали при подавлении неподчинения. 2) Созданием невыносимых условий. В основном в самих концлагерях с помощью: а) издевательств и избиений, б) голода и истощения, в) холода и болезней.

В начале 1920-х годов польские власти пытались отвлечь внимание мировой общественности от массовой гибели советских военнопленных из-за бесчеловечного обращения, переключив внимание на содержание польских военнопленных в советском плену. Однако сравнение оказалось очень выгодным для советской стороны. Несмотря на намного более тяжелые условия – гражданскую войну, иностранную интервенцию, разруху, голод, массовые эпидемии, отсутствие средств, - польские военнопленные в России находились в гораздо более комфортных для выживания условиях.

Сегодня польская сторона признает факт массовой гибели заключенных польских концентрационных лагерей. Однако стремится преуменьшить цифру, отражающую реальное количество погибших в плену. Это осуществляется, в том числе, и с помощью смысловой подмены.

Во-первых, численность взятых в плен красноармейцев существенно занижается, с целью уменьшения итогового количества погибших.

Во-вторых, при подсчете погибших пленных речь идет только об умерших во время заключения. Таким образом не учитывается около 40% военнопленных, погибших до заключения в концлагеря – непосредственно на поле боя либо во время транспортировки в концлагеря (и из них – обратно на родину).

В-третьих, речь идет только о гибели красноармейцев, благодаря чему за пределами внимания оказываются умершие в неволе белогвардейцы, бойцы антибольшевистских и националистических формирований и члены их семей, а также политические заключенные и интернированные гражданские лица (сторонники советской власти и беженцы с востока).

В целом польский плен и интернирование унесли жизни более чем 50 тыс. жизней российских, украинских и белорусских узников: около 10-12 тыс. красноармейцев погибли до заключения в концлагеря, порядка 40-44 тыс. в местах заключения (примерно 30-32 тыс. красноармейцев плюс 10-12 тыс. гражданских лиц и бойцов антибольшевистских и националистических  формирований).

Гибель десятков тысяч российских, украинских и белорусских узников и гибель поляков в Катыни – это две разные проблемы, не связанные между собой (за исключением того, что  речь в обоих случаях идет о гибели людей). Массовая гибель советских военнопленных не является табу в современной Польше. Ее просто пытаются подать так, чтобы не дискредитировать польскую сторону. В России, Белоруссии и Украине тема Катыни массово распропагандирована еще с позднесоветских времен, а о гибели десятков тысяч соотечественников в польских концлагерях почти  ничего не известно. Сегодня основная, общая проблема исследований Катыни и «анти-Катыни» заключается в том, что русские историки ищут истину, а польские – выгоду для своей страны.

Поскольку замалчивание проблем явно не способствует их решению, хотелось бы призвать не только ученых-историков и русскоязычных астрономов, награжденных польскими крестами «за Катынь», но и правоведов Польши и России провести совместное полное и объективное расследование по вопросу о судьбе «исчезнувших» в польском плену десятков тысяч красноармейцев. Бесспорно - польская сторона имеет полное право на расследование всех обстоятельств гибели своих сограждан в Катыни. Но и российская сторона имеет точно такое же право на расследование обстоятельств гибели красноармейцев в польском плену. И на составление, точнее, восстановление уже имевшихся к началу 1990-х гг. списков погибших в польских концлагерях соотечественников.

Запустить данный процесс можно возобновив работу совместной комиссии ученых, которая формально никем не распускалась. Причем включив в нее, помимо российских и польских историков и правоведов, представителей белорусской и украинской сторон. Также заслуживают пристального внимания предложения российских блоггеров о введении официальной даты поминовения бойцов Красной армии, погибших в польском плену в 1919–1922 годах и кемеровского губернатора Амана Тулеева – о создании российского Института национальной памяти, который займется расследованиями преступлений, совершенных, в том числе и на чужбине, против советских и российских граждан.

.

Документы

·

Из доклада полковника медицинской службы Войска Польского д-ра Родзинского

9 декабря 1919 г. Варшава

Министерство военных дел Санитарный департамент №1215 Т.

В Министерство военных дел, Варшава

.

В связи с повторяющимися со всех концов страны все более тяжелыми и обоснованными обвинениями и жалобами на положение в лагерях пленных, в связи с голосами иностранной прессы, живо этим вопросом интересующейся…

Все отчеты инспекционных органов верно рассказывают наполняющими ужасом словами судьбу и жизнь пленных, вынужденных проводить долгие дни лишений и телесных и моральных мучений в лагерях, которые во многих отчетах делегатов Санитарного департамента называются «кладбищами полуживых и полуголых скелетов», «очагом мора и убийства людей голодом и нуждой», которые они осуждают как «несмываемое пятно на чести польского народа и армии».

Оборванные, прикрытые рваными остатками одежды, грязные, завшивленные, изможденные и исхудавшие, пленные являют собой картину крайнего несчастья и отчаяния. Многие без обуви и без белья...

Худоба многих пленных красноречиво свидетельствует о том, что голод — их постоянный спутник, голод страшный, который заставляет их кормиться любой зеленью, травой, молодыми листьями и т.д. Случаи голодной смерти не являются чем-то чрезвычайным, да и по другим причинам смерть собирает в лагере свою жертву. В «Bug-Schuppe» за последние 2 недели умерли 15 пленных, и один из них скончался на глазах комиссии, а в отданном после смерти кале были видны остатки непереваренной травы.

Этот печальный образ человеческого несчастья...

Из-за отсутствия потолков стоят два огромных барака, способные вместить около 1700 человек, пустые, тогда как пленные давятся, как селедки в бочке, в меньших бараках, частично также без рам и без печей или только с маленькими комнатными печами, согреваясь собственным теплом.

Лагерь пленных в Пикулице стал рассадником заразы, даже хуже, кладбищем пленных. Большевистские пленные, одетые в рванье, без белья, без обуви, исхудавшие как скелеты, они бродят, как человеческие тени.

Их суточный паек состоял в этот день из небольшого количества чистого, ничем не заправленного бульона и небольшого кусочка мяса. Этого хватило бы, быть может, для пятилетнего ребенка, а не для взрослого человека. Этот обед пленные получают после того, как они голодали целый день.

В дождь, снег, мороз и гололед ежедневно отправляют, не сделав своевременно необходимых запасов, за дровами в лес около 200 оборванных несчастных, значительная часть из которых на следующий день ложится на одр смерти.

Систематическое убийство людей!

В переполненных палатах больные лежат на полу на стружках. В палате с 56 больными дизентерией один комнатный клозет с одним судном, а поскольку у пленных нет сил добраться до клозета, они ходят под себя в стружки … Воздух в таком помещении ужасный, добивающий пленных. Поэтому каждый день их умирает в этом лазарете и в бараках в среднем 20 и более.

Лагерь пленных не хочет заниматься захоронением трупов, часто отсылает их в окружной госпиталь в Пшемысле даже без гробов на открытых телегах, как скот…

CAW. Cabinet Ministra. I.300.1.402.

.

Отношение Министерства военных дел Польши Верховному командованию Войска Польского

по поводу статьи из газеты «Курьер новы» об издевательствах над дезертировавшими из Красной Армии латышами

с препроводительной запиской Министерства военных дел Польши Верховному командованию

16 января 1920 г., Варшава

.

Министерство военных дел

Президиальное бюро

№ 6278/20S.P.II.Pras.

Верховному командованию ВП

Ниже доводится до сведения копия статьи, помещенной в № 4 ежедневной газеты «Курьер новы» под названием «Правда ли это?»

.

Приложение

.

За начальника президиального бюро

[подпись неразборчива],

капитан Ггнерального штаба

.

Приложение

.

Получают: Верховное ком[андование], I департамент], II департамент VI департамент].

Копия:

Несколько дней тому назад через Варшаву проходил отряд латышей, насчитывавший несколько сот бывших солдат Красной Армии, насильно мобилизованных во время занятия Латвии советскими войсками. Эти солдаты но главе с офицерами добровольно перешли на польскую сторону, что бы таким способом вернуться на родину.

Они очень доброжелательно были приняты польскими частями, а перед отправкой их в лагерь им выдали свидетельство, что они добровольно перешли к полякам.

Но по пути в лагерь начался систематический грабеж, с пленных снимали все, иногда их оставляли в одном белье. Некоторые сумели спасти часть своих вещей, но и у них все отобрали в лагере в Стшалково. Они остались почти без одежды и обуви, в лохмотьях и босиком.

Но все ото было ничем по сравнению с систематическим истязанием латышей. Началось с назначения 50 ударов розгой из колючей проволоки, причем им было заявлено, что латыши как «еврейские наймиты» живьем ИЗ лагеря не выйдут. Более десяти пленных умерли из-за заражения крови. За­тем в течение трех дней пленных оставили без еды и запретили под угрозой смерти выходить за водой. Двух пленных Лациса и Шкурина расстреляли без всякой причины. Угроза, вероятно, была бы исполнена и никто из латышей не вышел бы из лагеря живым, если бы не капитан Вагнер и поручик Ма­линовский не были отданы под суд. После приезда следственной комиссии положение несколько улучшилось, но многие умерли из-за болезней, холода и голода.

Сейчас, наконец, их отправили на родину. Отпустили их зимой в тех же лохмотьях, в которых они пребывали в лагере [В конце документа имеются две пометы: 1) «2. Z к J. J. Доложить, какие распоряжения сделаны по этому делу, и сообщить номер дела. 24/1 20 г.»; 2) «2 Z. Приказы об обращении с пленными приложены [подпись неразборчива].

CAW. Oddziat IV NDWP. 1,301. 10.339. Подлинник. Перевод с польского языка.

.

Из меморандума военных и гражданских пленных в польских тюрьмах

.

18 февраля 1920 г. Смоленск

Тов. Давид Цамциев сообщает о расправе в деревне Гричине, Самохваловичской волости, Минского уезда, над захваченными в плен красноармейцами. Командир полка приказал собрать всех жителей деревни. Когда они собрались, вывели арестованных со связанными назад руками и велели жителям плевать и бить их. Избиение со стороны собравшихся продолжалось около 30 минут. Потом по выяснении их личности (оказалось, что там были красноармейцы 4-го Варшавского гусарского полка), несчастные были совершенно раздеты и приступлено к издевательству над ними. В ход были пущены нагайки и шомполы. Облив три раза водой, когда арестованные уже были при смерти, они были поставлены в канаву и расстреляны тоже бесчеловечно, так что даже некоторые части тела были совершенно оторваны.

Тов. Цамциев был арестован вместе с товарищем недалеко от станции Михановичи и отправлен в штаб. «Там в присутствии офицеров били куда попало и чем попало, обливали холодной водой и обсыпали песком. Такое издевательство продолжалось около часа. Наконец, явился главный инквизитор, брат командира полка, штаб-ротмистр Домбровский, который как разъяренный зверь бросился и начал бить железным прутом по лицу. Раздев догола и обыскав, он приказал солдатам нас разложить, потянув за руки и ноги, и дать по 50 - плетью. Не знаю, не лежали ли бы мы сейчас в земле, если бы не крик «комиссар, комиссар» не отвлек их внимания. Привели хорошо одетого еврея по фамилии Хургин, родом из местечка Самохваловичи, и хотя несчастный уверял, что он не комиссар и что совершенно нигде не служил, все его уверения и мольбы не привели ни к чему: его раздели догола и тут же расстреляли и бросили, сказав, что жид недостоин погребения на польской земле...

Т. Кулешинского-Ковальского привели в больницу потерявшего уже человеческий вид. Руки и ноги были распухшие... На лице нельзя было разобрать его частей. В ноздрях были протянуты проволоки, также в кончиках ушей. С большим трудом выговорил свою фамилию. Больше добиться от него ничего не удалось. Как положили в постель, так и лежал как тумба — до смерти. Через несколько дней распространился слух, что едет из Варшавы комиссия для осмотра тюрьмы, и в ту же ночь явились агенты контрразведки и после многих пыток задушили его. Это был один из лучших наших товарищей, оставленных для подпольной работы в Минске».

Тов. Вера Васильева пишет об истязаниях молодой ведочки (знахарки), т. Зуймач: «Тов. Зуймач по ночам брали из тюрьмы, как будто на расстрел, приводили в жандармерию, избивали, приставляли к стенке и направляли на нее дуло револьвера, крича: «Признайся, тогда пощадим, а то осталось только несколько минут жить». Заставляли писать предсмертные прощальные письма к родным. Приказывали класть голову на стол и проводили холодным лезвием шашки по шее, говоря, что голова отлетит, если она не признается. Когда ее возвращали в тюрьму, она тряслась всю ночь, как в лихорадке...Она, можно сказать, еще ребенок, а ее голова уже покрылась сединой. Наконец, голую и босую, ее отправили в лагерь»...

Тов. Эпштейн пишет: «Пьяные сыщики заходят в камеру и бьют кого попало. Женщин избивают, как и мужчин. Бьют ожесточенно, немилосердно. Например, Гольдина били поленом по голове и по бокам. Пускают в ход револьверы, нагайки, железные пружины и разные другие орудия пытки...»

В бобруйской тюрьме делалось то же самое, что и в минской.

Тов. X. Хаймович сообщает: «Бобруйская жандармерия, арестовав меня, два раза в день допрашивала меня, причем каждый раз беспощадно избивали прикладами и нагайками. Побои наносил следователь Эйсмонт и звал к себе на помощь жандармов. Подобные истязания продолжались 14 дней.

Когда я падал в обморок, меня обливали холодной водой и продолжали бить, пока истязатели не уставали. Однажды в помещении жандармерии мне свя­зали руки и подвесили к потолку. Потом били чем попало. Повели за город на расстрел, но почему-то не расстреляли».

Тов. Гилер Вольфсон сообщает, что после его ареста в Глуске 6 сентября в тюрьме его раздели голым и по голому телу били нагайками.

Тов. Георгий Кныш сообщает: «Привезли в жандармерию, там издевались, били плетками 40 штук, прикладов не помню сколько, шомполами - 6 штук - в пятки; пытались колоть ногти, но потом оставили…»

.

Из заявления заложников.

.

Из тюрьмы нас сопровождали под усиленным конвоем, и если к кому из отправляющихся обращались родные или знакомые с каким-либо разговором, то жандармы произносили самые отборные ругательства, угрожали оружием и некоторых даже избивали, как, например, Иосифа Шахновича жандарм ударил за то, что он неаккуратно шел, по мнению жандарма.

Обращение по дороге жандармами ужасное, двое суток никого не выпускали выйти из вагона, заставляли делать уборку грязных вагонов шапками, полотенцами или чем угодно, если арестованные отказывались, то заставляли силой, как, например, Либковича Пейсаха жандарм ударил по лицу за то, что он отказался убирать руками грязь в уборной …

РГАСПИ.Ф.63. Оп.1 Д.198. Л.27-29.

.

Письмо Верховного чрезвычайного комиссара по делам борьбы с эпидемиями Э. Годлевского

военному министру Польши К. Соснковскому

о тяжелых условиях размещения военнопленных в Пулавах и Вадовице

2 декабря 1920 г., Варшава

.

Совершенно секретно

.

Господин министр!

Считаю долгом своей совести довести до сведения господина министра он наблюдения, которые я сделал в некоторых посещенных мной лагерях и местах дислокации военнопленных. Меня принуждает к этому чувство, что существующее там положение просто нечеловеческое и противоречащее не только всем требованиям гигиены, но и вообще культуры.

Вот факты: вовремя моего пребывания в Пулавах в воскресенье, 28 ноября, мне сообщили, что в бане, которую Комиссариат по борьбе с эпидемиями установили в здешних бараках, ежедневно умирает по несколько пленных. Поэтому я отправился в 3 часа дня в сопровождении врачей капитана доктора Дадея и поручика доктора Вуйчицкого в указанную баню и нашел на столе, служащем для складывания вещей, труп, рядом с которым другие пленные раздевались для ку­пания. В другой комнате той же бани лежал в углу второй труп и два человека в агонии. Находящиеся в бане пленные своим видом приводили в дрожь: до та­кой крайности они были изголодавшими, истощенными и изнуренными.

Врач лагеря, подполковник д-р Опольский, отвел меня в госпиталь плен­ных, оборудованный очень плохо: там было несколько десятков больных с симптомами полного истощения. В госпитале на всех пленных одно судно, белья почти совсем нет; питания для поддержания жизни недостаточно, нет ни чая, ни сахара даже для самых тяжело больных. Из просмотренной кни­ги умерших привожу для примера несколько цифр: на распределительной станции Пулавы 20 ноября 1920 г. находилось 1117 человек. Из них ежед­невно убывает несколько, итак:

14.XI умерло 11 человек         19 .XI умерло 11 человек

15.XI умерло 4 человека          20.XI умерло 13 человек

16.XI умерло 10 человек         21.XI умерло 12 человек

17.XI умерло 4 человека          22.XI умерло 19 человек

18.XI умерло 7 человек 23.XI умерло 14 человек

С 16-го по 20.XI умерло 40 человек, а с 21-го по 25.XI - 62.

Большинство людей умирает просто от голода с диагнозом «inanicio». О положении на распределительной станции в Пулавах свидетельствует также следующий факт:

Начальник лагеря майор Хлебовский в разговоре со мной сказал, что пленные настолько несносные, что «из навозной кучи, которая находится в лагере», постоянно выбирают картофельные очистки, чтобы их съесть: по­этому он был вынужден поставить возле навоза караул. Однако он утверж­дает, что этого недостаточно, и считает, что нужно будет эту навозную кучу окружить колючей проволокой — для защиты выбрасываемых туда очист­ков. Господин майор считает, что большевики специально поступают таким образом для распространения беспорядков и фермента в Польше.

Командир распределительной станции и подполковник д-р Опольский со­общили мне, что транспорт, который пришел 3 ноября из Ковеля в Пулавы в со­ставе более 700 человек, шел из Ковеля 4 дня, в течении которых людям вообще не давали еды. О том, как сопровождающий конвой понимал свои задачи, сви­детельствует то, что вместе с этими людьми в поезде везли мясо, предназначен­ное им для еды. Мясо привезли замороженным, и одновременно людей так из­голодавшихся, что значительная их часть самостоятельно не могла выйти из ва­гонов, а 15 человек из них в первый же день после приезда умерли в Пулавах.

Я утверждаю, что положение в лагере в Пулавах безусловно требует улучше­ния, людей следует по-настоящему кормить, они должны получать по крайней мере самую необходимейшую для поддержания жизни часть белков, жиров и уг­леводов. Другим должно быть снабжение госпиталя, необходимы чай и кофе, по крайней мере для больных пленных; совершенно необходимо дать им какое-то белье, в этом вопросе, если на складах интендантства не все есть, постарается по­мочь комиссариат; совершенно недопустимо, чтобы умирающих людей тащили в баню, а трупы затем относили на госпитальные койки к больным.

Ситуация в Вадовице, лагере, который я посещал вместе с представите­лями Лиги наций 24 ноября, также требует улучшения. Член комиссии Лиги профессор Мадсен сказал мне, что считает этот лагерь одной из самых страшных вещей, которые он видел в жизни.

В Закопане, в Косцельской долине больные холерой содержались вместе с другими пленными, кормя их только капустой, как и всех остальных пленных.

Господин министр, я считаю, что в интересах польских пленных, находя­щихся сегодня в России, необходимо, чтобы положение в наших лагерях пленных и других местах их дислокации были существенно реформировано.

Необходимо, прежде всего из санитарных соображений, реально запре­тить перевозки пленных с места на место, потому что таким образом раз­носится холера.

Нужно лучше кормить пленных, так как такое положение, которое су­ществует сейчас, например в Пулавах, означает просто голодную смерть лю­дей, взятых нами в плен. Если там будет сохраняться прежнее положение, то, как это ясно следует из приведенных выше цифр, через 111 дней в лаге­ре в Пулавах вымрут все.

Следует снабдить этих пленных какой-то обувью.

Нужно добиться соответствия гуманитарным требованиям госпиталей и соответствующего отношения к больным людям.

Мне кажется, что в связи с приближением момента приезда комиссии по обмену пленными нужно безотлагательно провести необходимые измене­ния, которые, в конце концов, независимо от этого являются нашей обязан­ностью как культурного народа.

Прошу мне верить, господин министр, что мотивом этого письма не ста­ло желание покритиковать военные органы или Ваше правление. Я хорошо знаю, что с понятием войны связаны различные тяжелые для людей испыта­ния; я наблюдаю за ними уже 6 лет. Но как поляк и человек, который 19 лет работает в старейшей польской школе[1], я с болью воспринимаю то, что я вижу в наших лагерях пленных, которые безоружны и сегодня нам вредить уже не могут. Я верю, что все происходящее является следствием не только материальных недостатков, имеющих место в нашей стране, но и результа­том недоработки функционеров на местах и в хозяйственных учреждениях. Я обращаюсь к господину министру и нашему правительству с просьбой из­дать распоряжения, чтобы хотя бы то, что можно устранить, было устранено.

Прошу принять, господин министр, свидетельства моего глубокого ува­жения и почтения

Профессор д-р Э. Годлевский, Верховный чрезвычайный комиссар по делам борьбы с эпидемиями,

полковник медицинской службы

CAW. Oddzial I Sztabu MSWojskowych. 1.300.7.118.

.

ПРОТОКОЛ

.

По поручению полномочного предста­вителя РСФСР в Литве мною допрошен бежавший из польского плена красноар­меец 498-го полка 6-й дивизии Кононов Иван Иосифович, который показал сле­дующее:

Около г. Гродно (число не помню) наш 498-й и 499-й полки попали в плен к полякам. После разоружения у нас всех отобрали обмундирование, деньги, лич­ные документы и даже сняли с нас белье. Взамен отобранного обмундирования выдали старую рваную одежду. При до­просе поляки спрашивали коммунистов и комиссаров, но мы никого не выдава­ли, причем поляки нас избивали плетка­ми и прикладами. Таким образом хотели добиться выдачи коммунистов. Через не­сколько дней нас отправили в Белосток, [в] лагерь [для] военнопленных. Началь­ник лагеря (фамилию не помню) предла­гал нам поступить в армию Врангеля. Во избежание ужасов, творившихся в лаге­ре, несколько красноармейцев записа­лось добровольцами, чтобы оттуда пере­бежать к своим. В лагере я пробыл пол­тора месяца, и за это время меня избива­ли двадцать раз польские легионеры. Не мог я больше перенести побоев и решил бежать.

Вышеизложенное своей подписью подтверждаю

КОНОНОВ

Опрос производил (подпись)

Ковно, 5 декабря 1920 года

.

Представитель Российского общества Красного Креста Стефания Семполовская Польскому обществу Красного Креста об издевательствах над пленными коммунистами и евреями в польских лагерях

6 декабря 1920 г.

.

Исключительные законы в отношении евреев и «коммунистов» в лагерях пленных

.

В лагерях в Стшалково, Тухоли, Домбе евреи и «коммунисты» содержатся отдельно и лишены целого ряда прав, которыми пользуются другие категории пленных. Они содержатся в самых плохих помещениях, всегда в «землянках», совершенно лишены подстилки из соломы, хуже всего одеты, почти разуты (в Тухоли евреи почти все были босыми 16/ХI, в то время как в других бараках преобладают обутые).

К двум этим группам самое плохое моральное отношение - больше всего жалоб на побои, плохое обращение.

В Стшалково начальство просто заявило, что лучше всего было бы эти группы расстрелять.

При проведении света в лагере бараки евреев и коммунистов остались без освещения.

Даже в Тухоли, где вообще отношение к пленным лучше, евреи и коммунисты жаловались на побои.

Из Домбе ко мне поступают также жалобы на третирование евреев - избиение евреев мужчин и еврейских женщин и нарушение норм приличия солдатами при купании евреек. Коммунисты также жаловались, что во время короткой прогулки офицеры командуют им по 50 раз лечь-встать. Кроме того, мне подавали жалобы, что когда еврейские общины присылают в Стшалково пожертвования для евреев, то они не всегда евреям раздаются.

CAW. 1772/89/1789 pt.l

.

Записка № 104/735 123 сл 12 декабря 19/48.

Вх. № 4255. 13 декабря [19]20 г[ода]

Наштареввоенсовресп.

Копия наркоминдел тов. Чичерину.

Копия тов. Иоффе через наркоминдел.

Копия наштазап, копия центроэвак.

Только для Чичерина, Иоффе.

Минск, 12 декабря 1920 года

.

По докладу члена Белкомэвака сорок пленных красноармейцев, полученных в обмен на польских военнопленных, были препровождены все в одном хо­лодном вагоне и в сильно изнуренном состоянии. Из прибывшей партии (сорок человек) за неделю в госпитале умерло пять. На мой категорический протест по этому поводу получены уве­домления со стороны польского коман­дования, что врач, производивший по­садку, и все непосредственные винов­ники происшедшего будут примерно наказаны. Фамилии и степень наказа­ния будут сообщены дополнительно. Вместе с тем польское командование дало заверение, что впредь подобные явления не повторятся.

Председатель российско-украинской военной делегации ИОРДАНСКИЙ

.

ТЕЛЕГРАММА

Наштареввоенсовресп. Копия наркоминдел тов. Чичерину. Копия тов. Иоффе через наркоминдел.

Минск. 7 января 1921 года

.

Передаю текст моего представления шефу поль[ской] делегации от 6 января за № 86.

Господину шефу польской военной де­легации. По имеющимся у российско-украинской делегации сведениям, в ук­раинской газете "Вперед" от 23 декабря 1920 года официально сообщается, что 9 декабря в лагере наших военнопленных в Тухоли умерло 45 человек. В этот день был сильный мороз с ветром, и военноп­ленных, полуголых и босых, водили в баню, которая представляла из себя хо­лодный барак с цементным полом. Из бани военнопленные были переведены в грязные землянки без полов. В результа­те данного отношения к военнопленным были массовые среди них заболевания и 45 смерт[ель)ных случаев. Российско-ук­раинская военная делегация не может оставить без внимания подобного сооб­щения, помещенного в органе печати, если такие факты в действительности имели место, то российско-украинская военная делегация горячо протестует против нарушения основных законов и обычаев, установленных международ­ным правом и регламентирующих отно­шение к военнопленным, требует довес­ти об этом до сведения польского прави­тельства и строго расследовать упомяну­тый случай с привлечением виновных к законной ответственности. О результатах расследования прошу не отказать уведо­мить.

Председатель российско-украинской военной

делегации ИОРДАНСКИЙ

.

Из справки "Репатриация русских и украинских военнопленных и гражданских интернированных лиц из Польши"

"По заявлению с польской стороны к 1-му сентября будут эвакуированы все русско-ук­раинские военнопленные. Если сравнить сумму уже возвращенных и подлежащих возвраще­нию пленных (75.000) с той цифрой пленных, которую указывали поляки весной [19]21 года (100.000), то если даже скинув известный про­цент бежавших из плена, мы получим ужасаю­щую цифру смертности...

Дисциплинарные наказания, применяемые к военнопленным, отличаются варварской жес­токостью. Помещение для арестованных в од­ном лагере представляет собой каморку 2-х кубических саженей, похожую по своему со­стоянию на хлев для скота. 8 этот карцер сажа­ют от 10 до 17 человек.

Помимо этих жестоких мер наказания в лаге­рях процветает палочная и кулачная расправа над военнопленными. Попытки нашей делега­ции смягчить режим в лагерях, проведя общее положение о правилах внутреннего распоряд­ка, разбивались о саботаж польской делега­ции".

Атташе полпредства РСФСР в Польше Е. ПАШУКАНИС

Варшава. 10.VIII.1921 г.

АВП РФ, ф.О4. оп.З2, п.215, лл.3,5,6

.

Из заявления пленных красноармейцев

бывшего лагеря Стржалково,

ныне 125-го раб.отд. Варшава, цитадель,

3 сентября 1921 г.

.

Пленные в лагере были лишены всякой одежды, ходили в костюмах Адама… Ему (поручику Малиновскому) как садисту, испорченному нравственно, приятны были наши мучения голода, холода и болезни. Кроме этого, пор. Малиновский ходил по лагерю в сопровождении нескольких капралов, имевших в руках жгуты-плетки из проволоки, и кто ему нравился, приказывал ложиться  в канаву, и капралы били сколько было приказано; если битый стонал или  просил пощады, пор. Малиновский вынимал револьвер и пристреливал...

Подлинное подписали: Мартинкевич Иван, Куролапов, Жук, Посаков, Василий Баюбин.

АВП РФ. Ф. 384. Оп. 1. П. 2. Д. 6. Л. 58—59 с об.

.

НКИД РСФСР.

Копия НКИД УССР

-"- полпреду Оболенскому

-"- -"- Беседовскому

-"- РУД Москва

.
(извлечение)

О положении наших военнопленных в Поль­ше писалось в свое время очень много, но РУД ввиду исключительно кошмарных условий пле­на не может обойти их положение мотанием.

.

Может быть, ввиду исторической ненависти поляков к русским или по другим экономиче­ским и политическим причинам военнопленные в Польше не рассматривались как обезору­женные солдаты противника, а как бесправные рабы. Жили военнопленные в построенных гер­манцами старых деревянных бараках Пища выдавалась негодная для потребления и ниже всякого прожиточного минимума. При попада­нии в плен с военнопленного снимали все год­ное к носке обмундирование, и военнопленный оставался очень часто в одном лишь нижнем белье, в каком и жил за лагерной проволокой. Что эта картина не преувеличена, явствует из копии протокола заседания Смешанной комис­сии. Так, в протоколе XI заседания от 28 июля 1921 г[ода] черным по белому написано; "Об­мундирование военнопленного плохое, нередки случаи, что красноармейцы находятся в лагере буквально без всякой одежды и обуви и даже нижнее белье почти отсутствует".

Содержа военнопленных в нижнем белье, поляки обращались с ними не как с людьми равной расы, а как с рабами. Избиения военно­пленных практиковались на каждом шагу. В протоколе IX заседания Смешанной комиссии от 8 июля 1921 г[ода] сказано; "Избиения красно­армейцев, имеющие характер эпидемии, до се­го времени не прекращаются".

В том же протоколе дальше говорится: "Воен­нопленные не могут быть обращены на работы, унижающие человеческое достоинство, как-то: запряжка их в телеги, плуги, бороны". В прото­коле, составленном в лагере Стржалково 4 мая 1921 г[ода], который подписан и представите­лями польпра [польское правительство – прим.], говорится: "Предлагается не за­ставлять военнопленных возить на себе бочки с нечистотами. Устранить это увеличением кон­ского состава".

Смертность пленных при вышеуказанных ус­ловиях была ужасна. Сколько умерло в Польше наших военнопленных, установить нельзя, так как поляки никакого учета умершим в 1920 го­ду не вели. Самая большая смертность в лаге­рях была осенью 1920 г(ода].

По неточным сведениям, собранным от самих военнопленных, в одном только лагере Стржалково умерло около 9000 наших военно­пленных. РУД имела возможность получить официальную справку заболеваемости в лаге­ре Тухоли с февраля 1921 г[ода] по 15 мая того же года. Из врачебной ведомости за вышеука­занное время видно, что в лагерном госпитале при общем количестве военнопленных около 15000 было за то же время 23.875 заболева­ний, в числе коих эпидемических заболеваний было 6491, а именно: сыпной тиф - 1706, воз­вратный - 2654, брюшной - 124, паратиф - 13, холера -210, дизентерия - 617, а другие эпи­демические заболевания -1157. Среди неэпи­демических заболеваний туберкулезом стра­дали четыреста пятьдесят семь (457), смертных случаев в лагере Тухоли за это же время было 2561. В лагере Домбе при посещении его упол­номоченными РУД в мае 1921 г[ода] на 4234 военнопленных было 1400 больных.

В лагерях помещалась половина военно­пленных, другая же половина находилась на работах, но и находящиеся в рабочих дружи­нах не были в лучшем положении. Истощенных и полуодетых, несмотря на погоду и время года, гоняли на самые разнообразные и непосильные работы. Плата за работу полагалась по приказу 18 марок в месяц, но в большинстве случаев ее не платили. Рабочее время было не ограничено.

С приездом делегации, хотя поляки, может быть, и приняли некоторые меры, чтобы навести внешнее приличие, но, по существу, очень мало видоизменилось в положении военнопленных, и РУД пока оставались в Польше наши военно­пленные, чуть ли не ежедневно писала в поль-делегацию отношения с требованием улучшить положение военнопленных. Во всех протоколах заседаний Смешанной комиссии красной нитью проходят требования РУД о введении челове­ческих условий в жизнь военнопленных. Под влиянием требований РУД польпра издавало разные приказы, но на местах они не исполня­лись.

Из сжатого обзора о деятельности РУД за время ее существования с апреля 1921 г. по 15 февраля 1923 г.

АПВ РФ, ф.0122, on.5, n.105-a. д.39, лл.2-4.

.

* Сюда же следует отнести т.н. рабочие команды, работавшие в округе и у окрестных помещиков, формировавшиеся из узников, смертность среди которых временами превышала 75%. По данным, которые доложил на состоявшемся 20 декабря 1920 года в Верховном командовании совещании по делам пленных представитель командования Литовско-Белорусского фронта подхорунжий Потулицкий, по состоянию на 20 декабря 1920 года в т.н. рабочих командах при сборных пунктах только этого фронта в тот момент числились 3824 пленных.

[1] Имеется в виду Ягеллонский университет в Кракове.