Заключенный 2862
Заключенный 2862
- Валер, ты замечаешь, даже воздух другой становится, когда выходишь за эти чертовы ворота? Вроде, глупость – стена и стена, а дышится как-то свободнее.
- Воля, - Валера засмеялся, - воля, Коленька.
- Нет, правда. Никогда не думал, что это так зримо. Собственно, мы кто? Мы – наладчики, а не заключенные…
- Тут говорят – «осужденные».
- Какая разница! Я ж вольный человек, а как прошел эти пять дверей с кнопками, тоже стал чувствовать себя зеком. Ты не смейся, правда!.. Да пропади она пропадом такая жизнь!..
Они дошли до остановки, и Валера остановился, повернувшись спиной к ветру.
- Не, был я хулиганом… - продолжал Коля, - не то, чтоб «отморозок» какой, но сам знаешь, как выпьешь, на подвиги тянет – и морды бил, и в ментовку забирали пару раз, но теперь все! Чуть не в себе, сразу домой и на все засовы. Очень впечатлило. Я б сюда экскурсии устраивал…
- Ага, по линии молодежного туризма, - хитро прищурившись, Валера смотрел на напарника. Ему уже не раз приходилось бывать в подобных учреждениях, и он давно пришел к выводу, что ничего страшного в них нет – просто всем воздается по заслугам и подсознательно каждый понимает, на что может рассчитывать в конечном итоге. Не делай того, что не положено и можешь спокойно наблюдать все эти ужасы, как в кино, - ты еще не видел жилой зоны, - продолжал он подчеркнуто зловеще, - промзона – это так, показуха.
- Мне хватает.
Подошел автобус, и они успели занять сиденье рядом с двигателем, который хоть ревел и вибрировал, зато выдавал такой жар, что сразу хотелось расстегнуть куртку. Тепло пробуждало чувство усталости, ведь они лишь утром приехали в этот городок, протрясшись сутки в плацкартном вагоне.
- Черт, все-таки приятно видеть ондатровые шапки, лохматые головы!.. Валер, как думаешь, мы сюда надолго?
- Как пойдет. Сам прикинь, если хочешь.
- Как я прикину? Ты ж знаешь, у меня это первая поездка. Я ж только позавчера узнал, чем ползун от шатуна отличается.
- Бедолага ты мой, - Валера потрепал Колю по плечу с отеческой лаской. Ему нравился новый напарник – хотя тот и совершенно не разбирался в прессах, но все время спрашивал, а из людей любознательных получаются хорошие наладчики.
- Не переживай, хозяйство это я освою, - Коля словно угадал Валерины мысли, - уже понял – техника не архисложная, а я пришел сюда деньги зарабатывать; с неба они не падают, поэтому я не собираюсь тупо слоняться по Союзу и пропивать командировочные. Я ж не трахаю дочь миллионера и родственников в Штатах у меня нету…
- В Штатах родственники тоже бывают разные, - заметил Валера философски.
Его радовало, что они ушли от производственной темы – вновь говорить о прессах было так же неинтересно, как заново читать книгу, которую знаешь наизусть. Конечно, он все объяснит, но не сейчас, когда вместо лязгающих колес, шлангов и трубок змеями расползающихся по зеленой лужайке траверсы, перед глазами возникали и исчезали живые человеческие лица, а за окном уютно укрылся снегом абсолютно незнакомый городок со своими прелестями и нехитрыми искушениями.
- Может, зайдем в магазин? - предложил Валера, - а то яичница в их буфете меня как-то не впечатлила.
- Да и цены там о-го-го!.. Пошли, конечно.
Они выпрыгнули в снег, сотнями ног превращенный в безобразное месиво. Пронзительный ветер ударил в лицо, словно пытаясь остановить их.
- Зараза. Ну, и погодка. Лучше уж мороз, только чтоб без ветра, - Коля поежился.
- За морозами, это в Сибирь. Попал я как-то в минус сорок два – не самое приятное ощущение. А здесь вся зима такая – я эти края хорошо знаю.
- Не, сорок два тоже не хочу. Мне б градусов десять…
- А сала в шоколаде не хочешь? - Валера засмеялся.
- Не хочу. Водочки б выпил.
- Сейчас выпьем; в чем проблема?
- Валер, знаешь, я рад, что мне тебя в «тренеры» дали.
- Почему? - Валера сделал удивленное лицо, хотя, скорее всего, ему просто хотелось услышать комплимент в свой адрес.
- Понимаешь, ты… нормальный, - более точного определения у Коли не нашлось, но Валере его вполне хватило.
- Нормальный, - подтвердил он, - люблю свою работу и уважаю людей, которые относятся к ней также. Прикинь, летом будет пять лет, как я в наладке. Шестьдесят пять тысяч километров накрутил; сорок восемь машин сдал, а уж сколько истратил командировочных!..
- И не лень тебе считать?.. - Коля засмеялся, - хотя… я еще догоню тебя!..
- Догонишь, если жена на цепь не посадит. Тут многие резво начинали, а через полгода «сдувались»…
- Я не «сдуюсь». Я жене объяснил, что за работа и что за деньги. Она сама сказала – иди.
- Сначала они все так говорят.
- Не, я свою умею на место ставить. Как ковбой из анекдота: «…и тут я сказал – раз!..» А у нее уже, типа, есть два предупреждения...
- Мы со своей тоже сначала предупреждениями отделывались, а потом плюнули и разбежались. Теперь двадцать пять процентов в минус, халтуры в плюс; свобода в плюс, хата в минус. Но с другой стороны, может, оно и к лучшему – на работе нервов не хватает, а тут еще дома.
Они вошли в магазин и остановились у прилавка.
- Одну или две?.. Нет, ты не подумай, - спохватился Коля, поймав удивленный взгляд «тренера», - а то скажешь, типа, алкаш. Просто от зоны никак не отойду. Знаешь, мы, вот разговариваем, а в ушах окрики, да команды; бошки лысые перед глазами… давит, блин. А так, может, чего хорошее приснится.
- Давай две, - согласился Валера, - и еще колбаски и, либо икры кабачковой, либо солянки. Ты что больше любишь?
- Вообще-то я люблю жареную картошку; пельмени тоже.
- Ясно. Значит, гурман. Берем икру и пошли домой.
Встречный ветер, врываясь в легкие, перехватывал дыхание, поэтому дальше они шли молча. Мысли в головах крутились разные, но все они невольно возвращались к прессу и к зоне, ибо ничего другого не связывало их с этим городом.
.
- Да-а уж… - задумчиво протянул Валера, когда они наконец оказались в гостиничном холле, где матовый свет выползал откуда-то сверху, из невидимых ламп, постепенно превращаясь в уютный полумрак. Темные полированные панели на стенах, чеканки, выполненные местными умельцами, видимо, призванные отразить достопримечательности этого вовсе не примечательного городка; и, самое главное, тишина, бархатной нежностью ласкавшая уши, словно ты мгновенно перенесся совсем в другой мир. От всего этого неколебимого покоя даже мысленно не хотелось возвращаться в зону, но фразу требовалось закончить, чтоб избавиться от нее окончательно, - больше всего я боюсь, что эти сволочи растащат систему смазки, - сказал Валера, поднимаясь по лестнице на второй этаж, - литр ставлю – вот, вечером сделаем, а к утру уже не будет ничего.
- Почему? - не понял Коля.
- На «ширпотреб». Медная трубка, особенно шестерка, знаешь, какая здесь ценность? Ножи всякие, ручки… они там до фига чего делают, - открыв дверь, Валера замолчал, словно сама тема могла наполнить номер нежелательной аурой, однако Коле все эти разговоры были в новинку.
- Пусть охрану ставят в таком случае. Нам-то что до их проблем? - наивная уверенность, с которой он произнес эти слова, заставила Валеру улыбнуться.
- Мы, конечно, не причем, но машину-то нам сдавать, а их дело ковырять в носу и смотреть, как она работает. О чем ты говоришь? Какая охрана? Им платят, чтоб они зеков сторожили, а не прессы.
- И что мы будем делать? - уверенность улетучилась так же мгновенно, как и появилась – теперь Колино лицо выражало полное недоумение, а глаза смотрели с надеждой, вроде, ожидая чуда. Хотя, может, так Валере только показалось.
- Не знаю еще, - он уже разделся и теперь не глядя на собеседника, разгружал сумку, - прошлый раз в аналогичной конторе рязанцы так и уехали, ничего не закончив.
- А ты сам как же?
- Я? - Валера наконец повернул голову, - а я пневматический молот сдавал. Там всего две точки смазки, поэтому я каждый день трубки снимал и уносил с собой. А здесь, видел какой пучок? Ладно, не забивай голову раньше времени. Задачи будем решать по мере их возникновения, а нам еще монтаж надо доделать. Ты мыться идешь?
- Конечно. В теплой воде побултыхаться, это ж кайф.
В ванной зашумела вода. Валера закурил, усевшись в кресло, вытянул ноги. Физической усталости не было – с этой точки зрения, работать на зонах было одно удовольствие, так как безотказная рабочая сила всегда имелась в избытке, надо лишь вовремя «стукнуть» начальству, но уж слишком угнетал сам процесс общения – постоянно чувствуешь себя в стане врагов, где ни с кем нельзя разговаривать ни о чем, кроме пресса. Любое неверное слово или неуместный вопрос будут переданы по назначению и проданы за пачку чая или внеплановую «свиданку». …А на словах все такие невинные… Куда там! Срока не меньше «червонца», да вторая-третья ходка у каждого… Смазку, точно, скоммуниздят…
Коля вышел из ванной, укутанный в огромную махровую простыню. Мокрые волосы клоками торчали в разные стороны, а распаренная кожа приобрела нежно розовый цвет, сбросив с его неполного тридцатника еще несколько лет.
- Черт, здорово все-таки жить в «люксе». Вы всегда так устраиваетесь?
- Если бы… Тут уж, как устроят, так и живешь.
- Вот, понимаю, полотенчико! - Коля взмахнул пушистой простыней, обнажив худощавое тело с маленьким крестиком на шее и старые, вылинявшие плавки.
- Ты что, в бога веришь? - без особого любопытства спросил Валера.
- Да кто ж в него верит в наше время? Так, для понта… Я, вот, думаю, такое полотенчико не грех и домой прихватить.
- Попробуй. Это из общего номера снялся и уехал, а в «люксе» каждую тарелку за тобой пересчитают.
- Да? Тогда ладно, пусть остается.
- Пойду тоже быстренько сполоснусь, - Валера поднялся, - порежь тут пока все.
Оставшись один, Коля подошел к окну и раздернул шторы. Из теплой комнаты, прижавшись ногами к батарее все-таки очень приятно взирать на заснеженную площадь, по которой, подгоняемые ветром, спешили люди. Из-за отсутствия автомобилей двигались они беспорядочно, иногда сталкиваясь на узких тропинках, протоптанных в самых разных направлениях и не обращали никакого внимания на светофор, тщетно пытавшийся диктовать никому ненужные здесь правила движения. Несколько пятиэтажек (похоже, самых высоких зданий в городе) обступили площадь, разглядывая ее своими желтыми прямоугольными глазами. Витрины магазинов уже погасли, лишь затуманенные тюлем окна единственного кафе создавали иллюзию таинства, происходившего там. У входа курили две особы женского пола. Коля естественно не мог разглядеть их и, наверное, поэтому, они представлялись удивительно красивыми. Вздохнул, возвращаясь к застеленному газетой столу, на котором лежали две котелки колбасы, хлеб и стояла банка с содержимым ужасного бледно коричневого цвета.
…И все равно жизнь прекрасна, - подумал он, - полная свобода от быта, от начальства, от жены; от всего, что ограничивает наши желания. Нужны еще только деньги. Много денег, и тогда это можно будет назвать счастьем. А деньги я научусь зарабатывать. Я даже знаю, как заработать их прямо здесь. Валерка не знает, а я знаю! А потом, когда все получится, пойдем в это кафе и посмотрим, что за шмары там трутся…
Коля достал из серванта тарелки; аккуратно разложил хлеб, колбасу; вывалил икру в салатник, украшенный веселым национальным орнаментом; поставил рюмки и тщательно собрав в пепельницу крошки, вернулся к окну. Закурил, выпустив дым в холодное стекло, на котором мгновенно появились крошечные водные капельки. «Жизнь прекрасна» написал он печатными буквами, но тут же стер, услышав, как в ванной щелкнула задвижка – ему почему-то казалось, что «тренер» будет смеяться над его почти детской восторженностью.
- Действительно, хорошо, - Валера лениво уселся за стол, - наливай. За твой первый рабочий день.
Они выпили.
- Знаешь, мне колбаса нравится, - сказал Коля, отправляя в рот второй кусок, - и название красивое – Полесская, а, главное, всего за рупь. Если в их дурацкий буфет не ходить, то и на суточных экономить можно.
- В любом городе, - Валера зачерпнул полную ложку икры, - существует фирменная еда для таких, как мы; надо только правильно вычислить ее. В Литве – копченый тунец, в Приморье – камбала, в Красноярске – ливеруха знатная. И так везде, если по карте пробежаться.
- Мне такая жизнь нравится, - Коля умиротворенно вздохнул, - кстати, хоть зона место довольно гнусное, но в ней тоже есть свои прелести. Я там не стал тебе рассказывать. Знаешь, что мне предложил Вася?
- Какой Вася?
- Бригадир Вася – зек который. Говорит, на зоне пачка чая пятерку стоит. А что такое пачку чая пронести? Я мешок вопру так, что никто и не заметит, нас-то ведь не обыскивают. Представляешь, какой «навар»? Без всякой «шабашки», без работы в третью смену, как ты рассказывал.
- Не годится, - Валера отрицательно покачал головой, - есть у нас указ «О незаконной передаче заключенным предметов запрещенных…» в общем, там длинное название, но суть такова, что в зону нас больше не пустят, потом письмо на завод, а штраф такой, что не только весь «левак» отдашь, а еще свои добавишь. Но дело даже не в этом. Ты не забывай, что это за люди. Завтра ты принесешь ему чай, послезавтра он потребует водки.
- Чай – ладно, а водку не понесу, - перебил Коля.
- Понесешь, - Валера прищурился, - еще как понесешь! Он тебе сто рублей даст. Мало? Даст сто пятьдесят. Знаешь, сколько денег по зоне ходит? Тысячи! Главное, начать. Раз получилось, почему б еще не попробовать?
Коля опустил голову, понимая, что так и будет.
- Теперь слушай дальше. Это ж отморозки. Он выпьет твою водку и убьет кого-нибудь. Хорошо, если такого же зека, а если офицера или тебя, к примеру, когда откажешься и дальше с ними сотрудничать? Здесь шутить не любят, так что забудь об этом, - Валера снова наполнил рюмки, - в прошлый раз я почти три недели в зоне торчал, но на этот бизнес не повелся и честно говоря, не тянет.
- Да я что? Я просто сказал… Понимаешь, деньги хочется побыстрее заработать. Сколько можно нищим ходить? Я ж раньше сборщиком был…
- А чего ушел? На сборке хорошо платят, - перебил Валера.
- Смотря где. У вас – может быть, а у нас оборудование собирали сплошь уникальное. Для войны, короче, работали. На каждую единицу уходит по три месяца, а платить обещали по конечному результату. Ладно, думаю, перетерпим. В первый месяц приношу домой сорок восемь рублей, как сейчас помню. Но это еще ладно…
- Ничего себе, «ладно»! - изумился Валера.
- Дальше слушай. Второй месяц – десять восемьдесят. Третий – рубль сорок восемь. Нет, ты не смейся! Вот, гадом буду! У меня дома все «корешки» целы. Специально берегу, чтоб знали, какие заработки бывают. И вот, последний месяц. Думаю, должны рассчитаться, а тут бах!.. – минус семь шестьдесят. Какой-то там узел военпреды не приняли. Вот, после этого «минуса», когда все субботы с воскресеньями в цехе отпахал, я и уволился.
- Бред, - Валера снова наполнил рюмки, - здесь так не будет. Сделал – получи.
- Надеюсь. Ну, давай, «тренер».
Через час они пришли к выводу, что съесть и выпить все не удастся, поэтому остатки убрали в холодильник, чтоб утром обойтись без злополучного буфета. Валера включил телевизор и устроился перед экраном; вымыв посуду, Коля присел рядом.
- Интересно, - он усмехнулся, - первый раз смотрю фильм на хохляцком языке.
- Про любовь еще нормально, а, вот, пойдет что-нибудь революционное, тогда действительно обхохочешься. Представляешь, Владимир Ильич с трибуны: «Шановны товариши!.. Радянска держава…» и так далее.
- Не может быть!
- Увидишь. Их тут часто крутят.
Вскоре «языковой эффект» прошел и смотреть дальше, не понимая содержания, стало неинтересно; а, может, оказывала действие водка, вкупе с усталостью. Валера молча поднялся, отбросил с постели атласное покрывало; не спеша взбил подушку. Коля вздохнул и не придумав ничего лучшего, последовал его примеру.
- Спокойной ночи, - Валера повернулся на бок.
- И тебе того же, - Коля выключил свет. Наступившая темнота закачалась вместе с бликами за окном. Видимо, ветер продолжал гнать перед фонарем колючие снежные заряды.
Судя по выровнявшемуся дыханию, Валера заснул почти сразу; Коля же продолжал бессмысленно лежать с закрытыми глазами. Попытался считать; потом, как экстрасенс, монотонно внушать себе «Спать, спать...», однако переполненное впечатлениями сознание упорно не хотело отключаться, ведь до этого на поезде в последний раз он ездил еще с родителями, когда навещал московскую тетку. А тут еще и зона, представлявшая собой незнакомую и ужасную жизнь, при каждом соприкосновении с которой возникал страх, как бы тебя не засосало в нее. И вдруг этот уютный номер, больше похожий на шикарную квартиру; постель, мягкая и широкая, в отличие от их с Любой диванчика.
Коля повернулся на живот, раскинул руки и ноги, став подобием звезды; лицо его уткнулось в подушку. Это затрудняло дыхание, зато он ощущал другую, нефизическую свободу, о которой давно мечтал, но не знал, как ее добиться. …А, оказывается, все так просто… Какая замечательная работа!..
Перед глазами закружились желтые точки. Они сновали вокруг, постепенно увеличиваясь в размерах, и Коля никак не мог угадать, то ли это осенние листья, то ли золотые монетки, то ли шлейф шикарного платья невидимой танцовщицы. Впрочем, какое это имеет значение, если само зрелище настолько прекрасное и завораживающее?..
- Будь осторожен в новом мире, - произнес звучный голос.
Коля резко повернулся и открыл глаза. Блики за окном продолжали качаться; в комнате по-прежнему стояла тишина, нарушаемая лишь сопением Валеры. Вздохнув, Коля нащупал на столике сигареты и закурил, прикрывая огонек зажигалки.
Присутствие странного голоса в первый момент испугало его, но потом он решил, что это все-таки кусочек сна – он читал, что человек не может сразу привыкнуть к новому месту и либо не засыпает совсем, либо видит всякую ерунду, о которой даже и не думал. Значит, все происходящее нормально; к тому же в этом прерванном сне не ощущалось ничего ужасного – его просто предупреждали о чем-то. Ну и что? Если б снилась колючая проволока и жадные собачьи пасти, надрывающиеся от лая, было б гораздо хуже, а пляшущие огоньки?.. Ему даже захотелось вернуть голос и послушать, что он скажет дальше; а, может, появится сказочная танцовщица, совсем не похожая на Любку?..
Коля затушил «бычок», лег и снова закрыл глаза. Голос не возвращался, и вспышки, мерцавшие в мысленном небытии, больше не казались сказочным шлейфом. Они были самыми обычными – с ними он засыпал каждую ночь. Снова перевернулся на живот, потом на спину, но все позы казались неудобными – то хотелось почесаться, то затекала рука. Состояние свободы и гармонии исчезло безвозвратно, зато пришел сон, а это ведь ничем не хуже…
.
На улице было еще темно, когда они вышли из гостиницы. Одинокий фонарь, ночью качавший за окном зловещие тени, приобрел облик желтоватого бра, уютно освещавшего медленно просыпавшийся город. Первые автобусы, пока еще не рейсовые, а «служебные», неслышно подкатывались к ожидавшим их группкам людей; тогда приглушенный смех и обрывки разговоров смолкали – народ рассаживался по своим привычным местам, и жизнь на площади замирала вновь, вместе с удаляющимся гулом двигателя.
За ночь ветер стих и сразу сделалось заметно теплее. Закуривая, Коля снял перчатки и решил, что вообще зря надел их.
- Сегодня на улице получше, да? - сказал он.
Валера лишь пожал плечами. Видимо, в его голове уже складывался план сегодняшнего дня и мысли о погоде стояли в самом конце очереди. Оставшись без уверенного, знающего собеседника, Коля почувствовал, как не хочется ему возвращаться в зону, вновь переживать ощущение захлопывающихся за спиной дверей, встречаться взглядами с людьми, которые являлись для него чем-то инородным и совершенно непонятным. Он вдруг подумал, что замок может заклинить и тогда они останутся там навсегда. Какая глупая мысль!.. Слава богу, что ее прервал подошедший автобус.
Вместе с десятком незнакомых людей с красными петлицами на шинелях они влезли в салон; уселись на самом первом сиденье. Автобус тронулся, и тут же за спиной раздался приветливый голос:
- Здорово, мужики! Как отдохнули?
Оба обернулись и увидели улыбавшегося, совсем юного старшего лейтенанта, вчера принимавшего их в кабинете с табличкой «Главный инженер». Тогда еще Валера подумал, что ведет он себя совсем по-мальчишески, видимо, не привыкнув к высокой должности; интересно, как он отдавал приказы тому же главному механику, оказавшемуся пожилым майором?..
- Когда пресс-то запускать будем? - продолжал старлей, не дожидаясь ответа на свое приветствие.
- Скоро, - ответил Валера уклончиво, - тут ведь и от вас кое-что зависит.
- Людей дадим, сколько хотите. Если пяти мало…
- Пяти достаточно, - перебил Валера, - только кто все это охранять будет?
- А что случилось? - старлей встревожился.
- Ничего не случилось, просто из опыта знаю, что медь и прочие блестящие штучки пропадают очень быстро.
- Ну, в принципе… Товарищ полковник, - старлей повернулся к сидевшему рядом и внимательно слушавшему разговор офицеру. Валера сразу и не обратил внимания на его погоны, - кстати познакомьтесь, это начальник колонии.
Коля до этого решивший, что профессиональный разговор его не касается и скучающе смотревший в окно, обернулся, чтоб рассмотреть самого главного начальника. Увидев прямо перед собственным носом протянутую руку, автоматически пожал ее.
- Что вам сказать, ребята, - как-то совсем не по-военному начал полковник, - солдата я, конечно, могу вам дать, но во время работы вы сами должны следить за всем. Солдат, он что? Он же не будет с вами по прессу лазить, а ночью промзона и так закрыта. Там просто никого нет.
- Да? - удивился Валера, вспоминая пресловутых рязанцев, - а когда же они успевают поснимать все?
- Народ тут ушлый, - улыбнулся старлей, - они все успеют, если хоть чуть отвернуться. Так что смотрите в оба.
- Так нужен солдат? - полковник, похоже, не любил оставлять нерешенных вопросов.
- Нет, - вздохнул Валера.
На этом разговор закончился. Как по команде, внимание всех переключилось на окно, за которым с равными промежутками возникали фонари, выхватывая из предрассветного сумрака занесенные снегом домики, голые деревья… Больше ничего разглядеть не удавалось, потому что автобус хоть и медленно, но двигался дальше, пока наконец не остановился перед конторой.
Полковник, не прощаясь, поднялся на крыльцо, а главный инженер повел наладчиков к КПП. Как и вчера, открылась дверь. Здоровый краснолицый прапорщик внимательно изучил документы, подозрительно оглядел фигуры визитеров, выискивая несвойственные человеку выпуклости, но так ничего и не сказав, нажал кнопку. Больше их никто не останавливал, только двери синхронно открывались и закрывались, увеличивая пропасть между двумя несоизмеримыми мирами.
Мимо, в полном молчании, маршировала колонна безликих людей в бушлатах и одинаково надвинутых на лоб шапках-ушанках. Главный инженер чуть отстал, что-то объясняя часовому, и Коля вдруг почувствовал себя беззащитным перед этой серой мощью. А что, если они сейчас развернутся и бросятся на штурм двери, смяв непонятных штатских, как букашек?..
- Смотри, как они глядят на нас, - прошептал он, прижимаясь к Валере плечом, словно ища защиты.
- А ты б как глядел, просидев тут лет десять?
- Жалко мужиков.
- Ты сначала зайди в оперчасть и узнай, за что все они тут, а потом посмотрю, как тебе жалко будет. Я когда в Димитровграде был, тоже как ты думал, а мне показали дела моих слесарей. Ребята, хоть на доску почета вешай: один девчонку тринадцатилетнюю изнасиловал, а другой парня на улице из-за сигареты прирезал. Понимаешь, здесь они, как звери в зоопарке. Кажется, подошел бы и погладил тигра – такая милая кошечка…
Основная часть колонны скрылась за углом здания, оставив лишь толстый серый хвост, больше не внушавший страха; к тому же вернулся главный инженер.
- Ну что, ребята, пошли?
Миновав несколько грязных, покрытых льдом корпусов, они втиснулись в низкую зеленую дверь. В цехе стоял запах металла и машинного масла. Коля, наверное, еще не чувствовал его так остро, а для Валеры он давно стал родным. Если на секунду прикрыть глаза, то можно ощутить себя на обычном заводе, среди обычных людей…
- Все, ребята. Я пошел, - главный инженер протянул руку, - если что, знаете, где мой кабинет. Вечером зайду, чтоб выпустить вас обратно. Работайте.
В яме под прессом уже горела переноска и шесть человек молча сидело на корточках, заворожено глядя, как в литровой банке булькает мутная темная жидкость.
- Это что за сборище? - Валера заглянул в люк.
Люди испуганно вскочили, но увидев штатского, расслабились.
- Начальник, холодно ж, а мы тут с семи часов. Надо пацанам погреться, чайку попить, - сказал Вася.
Валера узнал его по отсутствию переднего зуба (в остальном, все они были одинаково одетые, налысо постриженные, с серыми землистыми лицами).
- Кончай базар. Работать надо.
- Так мы сейчас; вот, только… - засуетился Вася, - это ж чай, начальник.
Откуда-то появились кружки. К банке потянулись жадные руки… Выпрямившись, Валера повернувшись к Коле.
- Натуральные саботажники, ведь пока идет монтаж, у них ни плана по выработке нет, ни дневного задания. Они до конца срока готовы сидеть в яме и хлебать чафир. Лафа, да и только!
Коля лишь молча хлопал глазами. Что он мог ответить, если не понимал ценностей мира, в котором они оказались? Перед ним стояли свои задачи, требовавшие решения.
- Не сопрут? - спросил он, видя, как Валера вешает куртку на кусок проволоки, торчащий из стены.
- Куртку не сопрут, - Валера покачал головой, - куда в ней тут идти? А продать некому.
- Ну да… - Коля повесил свою рядом, оставшись в свитере и «рабочих» джинсах.
Из-под пресса один за другим стали вылезать «слесаря». Их глаза смотрели на чужаков с таким наглым презрением, что Коля усомнился, возможно ли вообще управлять людьми, у которых в каждом движении, в каждом плевке или судорожной затяжке сквозило неукротимое упрямство и полное пренебрежение к жизни. Да они на все пойдут! Что для них какая-то поганая медная трубка?..
Наконец из ямы появился последний заключенный, даже на первый взгляд странным образом отличавшийся от остальных. Нет, не одеждой или прической, и даже не тем, что казался гораздо старше прочих, а именно взглядом, спокойным и равнодушным, казалось, утратившим все человеческое. Коля никак не мог от него оторваться, а старик, вроде не замечая этого, продолжал созерцать свою неведомую даль.
- Работы надо закончить максимум за неделю, - объявил Валера, - управитесь раньше, походатайствую о поощрениях. Всем ясно?
- Начальник, мы ж не фраера – мы не подведем, но если ты нас кинешь, так мы знаем, где тут чего открутить. Он что у нас первый, пресс этот? - Вася довольно ухмыльнулся.
- А вот пугать меня не надо. Все равно я вас не боюсь.
При этих словах «тренера» Коля зажмурился, представив, как зеки сейчас кинутся на них, но к его удивлению никто даже не сдвинулся с места.
- Итак, - продолжал Валера, - я вам тут не братан, не адвокат и не исповедник, а начальник; такой же, как ваш отрядный, поэтому без глупостей. Для начала ставим привод.
Он обернулся, делая знак крановщику. Где-то под крышей лязгнуло, и мощная ферма, казавшаяся частью цеховых опор, двинулась вперед.
- Один останется внизу стропить, остальные – наверх. Сейчас покажу, что надо делать, - не дожидаясь ответа, Валера стал ловко карабкаться по дрожащей металлической лестнице.
Коля подумал, что на траверсе и так тесно для шести человек, поэтому если еще он влезет туда, то будет только мешаться. Заложив руки за спину, он молча наблюдал, как медленно раскачивается тяжелый крюк.
…А если он опустит его мне на голову? Ведь ему ничего не стоит. Наверняка крановщик тоже какой-нибудь убийца, а тут производственная травма с летальным исходом… На всякий случай Коля отошел в сторону, а старик, оставшийся за стропальщика, продолжал невозмутимо сидеть на корточках, не обращая внимания на происходящее. Коля подумал, что не знает, в какой форме отдают здесь приказы, а крюк уже замер в ожидании, повернув в его сторону гордо задранный нос.
…Ну и черт с ним!.. - разозлился Коля, скорее на себя, чем на зека. Надев валявшиеся на полу рукавицы, он сам протянул стропы под приводом, накинул петли на крюк, подсунул деревянный брусок, чтоб не ободрать краску и молча махнул крановщику. С ним все обстояло проще, чем с этим стариком, демонстративно не желавшим работать.
Перекошенная массой маховика конструкция, оторвалась от земли, а старик продолжал безучастно сидеть, разглядывая пол. Это не просто раздражало, а бесило – …ладно, не хочешь работать, так хоть смотри, что делается у тебя над башкой!.. - подумал Коля.
Привод уже висел над прессом, направляемый десятком рук, когда он все-таки подошел к старику, решив культурно объяснить, что его приставили сюда не разглядывать бетонный пол, а заниматься монтажом, но вдруг почувствовал, что произнести это не поворачивается язык; и, вообще, пресс – такая ерунда, по сравнению… по сравнению с чем? Один взгляд на Васю и остальную команду вызывал в Коле определенный страх, а от старика, вроде, исходило внутреннее тепло, не подтвержденное, правда, никакими внешними проявлениями. Странное ощущение чужой заботы мгновенно убивало желание устраивать «разборки».
- Как вас зовут? - спросил он, хотя это и не имело для него никакого значения.
Старик поднял голову. Посмотрел ничего не выражавшими глазами и молча ткнул в бирку, пришитую на груди.
- Но ведь «2862» не ваше имя, правда?
Старик не ответил, снова склонив голову, превратившись в большую нахохленную птицу.
- Эй! Колюх!! - раздался сверху неожиданный, как раскат грома, окрик Валеры, эхом отразившийся от бетонных стен, и Коля испуганно вскинул голову, - я сейчас опущу, а ты перецепи поровнее! Мы в дырку никак попасть не можем!.. Майна!
Привод резко дернулся и стал быстро приближаться к земле. Коля огляделся, ища старика, но тот исчез. В это время маховик с хрустом расплющил деревянные брусья. Троса ослабли, и Коля без труда сдвинул их вправо.
- Вира! - крикнул он.
Привод снова пополз вверх, но Колю это уже не интересовало; мысль о том, что «железка» может рухнуть ему на голову, тоже больше не возникла – он оглядел монтажную площадку, обошел вокруг пресса, заглянул в яму, но старика не обнаружил; зато вернувшись на исходную точку, вдруг увидел его, мирно сидевшего в прежней позе. Казалось, за все это время он даже не шевельнулся.
- Где вы были? - обалдело спросил Коля, но старик, как в прошлый раз, лишь молча поднял голову, - вас ведь здесь не было минуту назад!..
- А куда я могу отсюда деться? - неожиданно произнес он.
- С зоны вы никуда не денетесь, но где вы были только что?
Старик вернулся к изучению пола, показывая, что объяснений давать не намерен. Возникла совершенно дурацкая пауза. Коля обошел старика, разглядывая со всех сторон, как некий неодушевленный предмет. Нет, внешне он ровным счетом ничем не отличался от тех пятерых, которые наверху, матерясь, гремели гаечными ключами, и, тем не менее… может, дело в том, что любой проблеск загадочного в той или иной степени притягивает каждого человека?..
- За что вы здесь? - Коля решил начать с другого конца, хотя и понимал, что задавать такой вопрос не только бестактно, но в какой-то степени даже неправомерно; и ответ получил абсолютно прогнозируемый.
- Ни за что. Теперь я знаю, сколько преступлений совершается в мире, поэтому вынужден находиться здесь.
В сознании возникли странные ассоциации. Ни сейчас, ни когда-либо позже Коля не смог объяснить их происхождения, если, конечно, не пытаться притянуть полузабытые впечатления от «Занимательной библии».
- Вы что ж, Бог?.. - фраза вырвалась непроизвольно, но произвела на старика неожиданный эффект – он вновь поднял голову; взгляд наконец сфокусировался на Коле, вернувшись из невидимой дали.
- А почему бы нет? - он даже улыбнулся, - если в каждом из нас сидит божественная искра, значит, каждый из нас немножечко Бог.
- И все-таки за что вы здесь? - Коля решил, что ему наконец удалось найти контакт.
- Я ж сказал, ни за что. Свою вину я давно искупил…
- …Колюх! Воздухопровод давай сюда! - раздалось сверху, - вон, в углу лежит!
Коля раздраженно оглянулся. Какой воздухопровод? Причем здесь воздухопровод?.. Тем не менее пошел к куче зеленых труб, перевязанных толстой проволокой. Несколько слесарей спустились, чтоб помочь ему, а Валера, перегнувшись через ограждение, командовал, какие следует подать наверх, какие опустить в яму, а какие просто оставить у пресса. Потом он распределил людей. Таким образом Коля вместе с Васей оказался в яме, под прессом. Вася первым делом опустился на корточки и закурил.
- Передохнем, начальник, - сказал он, скорее, с утвердительной, нежели вопросительной интонацией.
Коля не возражал. Ему требовалось время, чтоб самому разобраться, куда какая труба идет, ведь до сих пор он видел «пневмопривод нижних выталкивателей» только на схеме. Пристроился рядом с Васей и поднял голову, пытаясь по прикрученным сборщиками скобкам, определить трассу трубопровода. Старик с его странными исчезновениями и непонятными словами отошел на второй план.
- Чего смотришь, начальник? - Вася ехидно прищурился, - я без тебя знаю, как их поставить. Это новый цех, а у нас есть еще старый. Там тоже одни пресса. Я их уже шесть лет обслуживаю. Я про них столько знаю, чего и ты не знаешь.
- Ты здесь шесть лет?.. - Коля посмотрел на него с ужасом и уважением одновременно. Ему казалось, что за шесть лет он бы непременно умер в такой обстановке.
- Шесть лет, как с куста, - Вася улыбнулся, демонстрируя дырку между зубами. В нем сразу пропала «звериность», до этого так пугавшая Колю – рядом с ним сидел обычный человек, совершивший какую-то ошибку и теперь покорно, но с чувством собственного достоинства расплачивающийся за нее.
- Вась, а за что ты здесь? - спросил Коля осторожно.
- Да ни за что, - Вася сделал последнюю затяжку. «Бычок» уже не помещался в пальцах, и он выстрелил им в угол ямы, - на машине ехал и сбил сопляка какого-то. Я-то знаю, что не виноват. Он пьяный был, но у него крутые адвокаты – вот меня и закрыли на червонец.
- Десять лет за случайный наезд?! - изумился Коля, но тут же вспомнил множество материалов о беспределе, творящемся в милиции, и понял, что возможно все.
- А как ты хочешь? Я ж говорю, там за него такие фамилии встали! Хорошо, хоть «вышку» не назначили… Дай сигаретку, а то своих… - он показал испачканную маслом пачку «Примы».
- Возьми, - Коля протянул «Золотую Яву».
- Всю отдаешь? - Васины глаза жадно блеснули, - давно я таких не курил.
- Бери всю. У меня еще есть.
- Спасибо, начальник.
Пачка так быстро исчезла в Васином кармане, что Коля даже не успел ничего заметить.
- …Ну, как тут? - в люке возникла голова Валеры.
- Ща, начальник, все будет, - Вася поднялся.
- Колюх, ты разобрался? - Валера не обратил на зека никакого внимания.
- Все нормально.
- Ну, давайте, - голова исчезла.
- Тут еще уголок должен быть, - Вася взял самый короткий сгон, - может, наверху забыли, начальник? Я сейчас гляну, - он ловко выбрался из ямы.
…Господи, неужто мир устроен так гнусно и несправедливо? - подумал Коля, оставшись один, - бред ведь! Так живешь-живешь, а потом вильнул рулем не в ту сторону… Ему вдруг стало душно в тесном бетонном склепе. Поднявшись по грубо сколоченной лестнице, он увидел сидевшего на корточках старика, который смотрел на него внимательно и печально. Коля растерялся. Что сказать, он не знал, но и молча выдержать этот взгляд тоже не мог. Вновь спрыгнул в яму; схватился руками за железное тело пресса, словно пытаясь впитать от него энергию свободного мира.
…Как все это ужасно!.. Валерка сказал, неделя… Да за неделю тут с ума сойти можно!.. А они сидят годами!..
Уголки нашлись, но с монтажом пришлось провозиться до самого вечера – то резьбы оказывались забиты, то выяснилось, что одного прогона все-таки не хватает; пришлось даже подключать к поискам главного механика, но оказалось, что проще отрезать новую трубу.
Во время этих вынужденных простоев Валера решил подключить электрошкаф, что было весьма кстати, иначе б Коля просто не знал, куда деться; забился б в яму и сидел там, как зверь в норе, потому что общение с заключенными его угнетало. Он почему-то невольно представлял себя на их месте и от этого приходил в ужас; в голове крутились бредовые идеи организации массового побега или привлечения столичных адвокатов для пересмотра дел, ведь наверняка половина, как и Вася, находились здесь несправедливо. …Только денег на адвокатов у меня нет – значит, надо придумать что-то другое… а что?..
Спасибо Валере, постоянно сбивавшему его с подобных «благородных» мыслей, заставляя разбирать схемы.
Когда стало казаться, что день бесконечен, появился главный инженер. При виде погон заключенные вытянулись, даже прекратили ругаться и вновь превратились в единую серую массу. Старлей обошел вокруг пресса, поговорил с Валерой и явно остался доволен проделанной работой, потому что по дороге к спасительным воротам успел рассказать два анекдота и случай из жизни о том, как зеки, собрав вертолет, пытались перелететь через стену. Что такое возможно в этих адских условиях, Коля, естественно, не поверил, посчитав историю третьим анекдотом.
Расстались они перед конторой, когда появившийся автобус гостеприимно распахнул двери в ожидании пассажиров.
- Ну, что? - спросил молчавший до того Валера, плюхаясь на сиденье. Вольный воздух сразу создавал другое настроение; даже усталость, вроде, проходила, - домой?
- Так в магазин еще надо – еда-то закончилась.
- В магазин, само собой.
Сошли они там же, где и вчера, и нырнули в тот же гастроном. Коля остановился перед бакалейным отделом, внимательно разглядывая витрину.
- А здесь тебе чего надо?
- Ничего. Просто смотрю.
- Вот и нечего торчать возле прилавка с чаем, если ничего не надо, - посоветовал Валера, - мы же вчера обсудили эту тему.
- Но я ничего не покупаю. Я просто смотрю. Нельзя?
- Нельзя, дурья башка! Весь этот городок кормится от зоны. Тут ничего больше нет, понимаешь? Поэтому все давно знают, кто мы такие, куда приехали, зачем приехали. Они здесь стучат друг на друга хуже зеков. Ты чек в кассе пробить не успеешь, как нашему другу полковнику уже все доложат. Пошли. Незачем гусей дразнить.
- Бред какой-то, - пробормотал Коля обиженно, - с чего ты взял, что я собираюсь его покупать?
- Взгляд у тебя такой! Жадный, как у зека.
Они быстро сложили в пакет апробированный вчера набор продуктов и сразу вышли.
…Там и покупателей-то нет – кто «стучать» будет? - подумал Коля, - Валерка, конечно, классный парень, но уж больно осторожный. Не думал, что он так всего боится…
До площади они шли молча, а там Коля вдруг остановился у двери кафе; происходившее внутри, скрывали шторы, но негромкая музыка слышалась отчетливо.
- Может, зайдем?
- Потом как-нибудь, - Валера вздохнул, - неизвестно, сколько еще здесь жить, так что пока свободных денег у нас нет.
- Думаешь, там так дорого? Блин, столица какая…
- С другой стороны, - продолжал рассуждать Валера – чувствовалось, что ему тоже хотелось кардинально сменить обстановку, - может, ты и прав. Но лучше поужинать дома, а потом спустимся и глянем, что там за народ отдыхает. Вариант?
- Вариант.
…Деньги… все всегда упирается в эти чертовы деньги, - подумал Коля, - а ты не хочешь их зарабатывать, даже когда они сами в руки плывут… тоже мне, «тренер»…
Они подошли к гостинице, когда Коля снова остановился.
- Черт, совсем забыл! Сигареты ж закончились – Вася, козел, пачку «расстрелял». Я сейчас, пока ты плескаться будешь.
- Ну, беги, - Валера забрал пакет с продуктами, - только, смотри, без глупостей.
- Ты что? - Коля сделал удивленное лицо, - мне ж сигарет…
Вернулся он быстро, потому что когда Валера вышел из ванной, напарник уже резал колбасу.
- Кушать подано, - объявил он весело, - помоюсь потом. За сегодня не успел особо испачкаться.
Продолжительный ужин с тостами и воспоминаниями на этот раз не получился, так как впереди маячила конкретная и весьма привлекательная перспектива; гораздо привлекательней, чем просмотр украинских фильмов.
Они даже не стали убирать со стола, и Коля сразу вытащил чистую, заботливо уложенную в пакет рубашку.
- Ну, ты пижон, - Валера засмеялся, - девочек будем снимать, да?
- Как получится, - Коля опустил глаза, но и без того было ясно, что это являлось его главной целью. В конце концов, не только ж во имя денег он оторвался от Любки – должно ж быть в жизни и еще что-то по-настоящему радостное.
Когда, спустившись вниз, они вновь оказались на улице, Коле показалось, что и погода улучшилась, и фонари светят ярче, и, вообще, все складывается замечательно. О зоне, отделенной от остального мира прочной стеной, можно было просто забыть, как и о прессе, и о медных трубочках, в которых лично он не видел никакой ценности. Зато перед ним сейчас предстанут новые люди, для которых он гость, приехавший в их «дыру» из большого Воронежа и уже поэтому должен быть интересен.
Пожилой гардеробщик, увидев их, приветливо улыбнулся.
- А мы вас еще вчера ждали, - он услужливо выложил на стойку два номерка.
- Почему вчера? - удивился Валера.
- Как почему? А больше у нас пойти некуда, поэтому все приезжие в первый же день идут к нам. А вы, вот, нарушаете традицию, - говорил он совершенно беззлобно, но от его слов становилось неуютно – вроде, за тобой постоянно наблюдают; получалось как бы продолжение той самой зоны.
Валера подумал, что лучше было б сидеть в номере и не высовываться – неизвестно ведь, как ведет себя этот Коля, если выпьет лишнего; он ведь сам рассказывал про драки и прочее. Однако музыка, доносившаяся из зала, и специфическая атмосфера, состоящая из запахов еды, стука вилок и негромких голосов, создавала настроение, расставаться с которым уже не хотелось.
Зал оказался маленьким – всего четыре столика и стойка, но даже на это ничтожное количество мест желающих не нашлось. В правом углу за уставленным закусками столиком, над которыми возвышалась литровая бутыль водки, сидели три солидных мужчины в костюмах и галстуках. (Валера вчера видел их в гостинице). Слева ужинали два «краснопогонных» капитана, наверняка с зоны. Никакими «девочками» здесь и не пахло.
- И на фиг мы сюда перлись? - растерянно спросил Коля.
- Не знаю. Пойдем обратно?
- Неудобно как-то – уже разделись. Давай часок посидим, выпьем чего-нибудь…
Они присели за столик, равноудаленный от остальных посетителей, и тут же возникла официантка – толстая, благодушная, как все хохлушки, державшая под мышкой папку с меню, а в руке блокнотик, совсем как в настоящих ресторанах.
- Ласково просимо, - она хотела положить папку на стол, но Валера остановил ее.
- Девушка, вообще-то мы сыты и зашли просто отдохнуть, поэтому принесите нам по салатику и грамм четыреста водочки.
- Берите уж бутылку, - она улыбнулась, уверенно переходя на русский.
- Пусть будет бутылка.
Официантка ушла, и оба, как по команде, закурили.
- Значит, так здесь отдыхают, да? - вздохнул Коля разочарованно.
- Ты ждал чего-то другого?
- Ладно, - Коля посмотрел на часы, - может, кто подойдет.
- Сомневаюсь. Кабак, небось, работает-то часов до десяти.
- Ну, хоть так посидим. Должен же я «проставиться» за первую командировку?
Поскольку больше обслуживать было некого, официантка с салатами вернулась почти мгновенно (судя по температуре, они, уже готовые, давно хранились в холодильнике); разложила вилки, открыла водку и пожелав приятного аппетита, удалилась.
- Ну, - Коля наполнил рюмки, - чтоб все у нас получилось!
- Да все получится, не переживай, - Валера выпил и резко выдохнул, - эти прессы, такая фигня, в сравнении…
- В сравнении с чем? - Коля наколол две горошины из салата и отправил их в рот.
- В сравнении… - Валера оглядел зал, но не нашел нужного сравнения, - ты никогда не думал, зачем мы живем? Одни считают, для работы; другие, для семьи; третьи, еще для чего-то, такого же маленького и незаметного. Но так не может быть…
- Почему?
- Не знаю, - Валера пожал плечами, - просто тогда как-то все бессмысленно получается.
- По-моему, очень даже здорово получается. Главное, как нас учили в школе? «…Чтоб не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» А для этого жизнь должна доставлять удовольствие.
- Так, понимаешь, потом удовольствие закончится, причем, одномоментно…
- Как-то рано ты о смерти стал думать, - Коля рассмеялся, вновь наполняя рюмки.
- Я не о смерти, я о жизни…
- Давай тогда верить в Бога, в загробную жизнь. Это тебя больше устраивает?
- А иногда мне начинает казаться, что так оно и есть, только объяснить я этого не могу. Вот, утром просыпаешься и кажется, что был где-то там… Этого нельзя вспомнить, нельзя осмыслить, но ощущение остается.
- Не, - Коля покачал головой, - я такого не понимаю и не чувствую. Может, молодой еще – не дорос, так сказать. А, может, просто глупый, но мне моя жизнь нравится, какая есть. А если что-то в ней не устраивает, я ее меняю – как сейчас, например, взял и сменил работу… Давай выпьем.
- …Вам что-нибудь еще принести, а то у нас кухня закрывается, - официантка неожиданно прервала их беседу.
- Нет, спасибо.
- Посчитайте нас, - сказал Коля.
- Двадцать три рубля сорок копеек, - отчеканила женщина, не задумываясь.
Оба полезли за кошельками, но Коля успел первым.
- Убери. Я заплачу. Я ж сказал, ставлю за первую командировку, - он извлек аккуратно свернутую в маленький квадратик бумажку. Развернул, разгладил на ладони и она приобрела облик «четвертного», с которого сурово смотрел фиолетовый Ильич, - прошу. Сдачи не надо, - он протянул купюру официантке.
Та посмотрела на него каким-то странным взглядом, но деньги взяла. Едва она отошла, Валера схватил Колю за руку.
- Откуда она у тебя?! Ты совсем дебил, что ли?!..
- Почему? - опешил Коля, - это мои деньги…
- Это Васины деньги! Ты за чаем бегал, а не за сигаретами!
- С чего ты взял?.. - Коля растерялся окончательно. Он ведь твердо знал, что «деньги не должны пахнуть», и на тебе…
- С того взял, что так сворачивают деньги только на зоне! Прятать удобнее! Бабы знаешь куда их засовывают?..
- Чего, правда?..
- Нет, шучу! Я ж говорил – без глупостей! Идем отсюда!
Гардеробщик, наверное, так и не понял, почему гости уходят такими недовольными, и подав им куртки, поспешил скрыться за вешалкой.
- Валер, но ведь ничего не будет, правда? - жалобно спросил Коля, когда они уже оказались на улице. Валера, быстро шагавший впереди по узкой дорожке, промолчал, - я не думал, что деньги так сворачивают только на зонах; я думал, это просто… Когда мы там, под прессом сидели, он мне о своей жизни рассказывал. Мне его так жалко стало. Представляешь, он какого-то пьяного на машине сбил и получил десять лет. Разве это справедливо?
- Кто, он? - Валера остановился и развернулся так резко, что Коля с ходу ткнулся в него, - я ж тебя предупреждал, что их нельзя слушать! На машине, говоришь, сбил? А я тебе скажу, что они с подельником вырезали семью, чтоб обчистить квартиру, и от «вышки» его спасло только то, что это первая «ходка». И дали ему не десять, а пятнадцать – мне опера сказали.
- Что, правда?..
Вид у Коли был настолько испуганный, что Валера смягчился, решив не добивать его окончательно.
- Ты понял, что ты дурак? - он поднял ладонь с растопыренными пальцами, - убил бы!…
- Понял, - Коля опустил голову, - и что теперь делать?
- Завтра вернешь деньги и все. Чай не вздумай тащить.
- Но может быть…
- Значит, ты ничего не понял, - заключил Валера и снова зашагал к гостинице.
В номер они поднялись молча. На столе осталась недопитая бутылка. У Коли возникло жгучее желание приложиться к ней, но он боялся еще сильнее разозлить «тренера».
…А, может… - Коля опустился на стул и закурил, глядя, как напарник переодевается, не обращая на него никакого внимания, словно в комнате больше никого и не было, - может, он просто трус? В конце концов, надо уметь рисковать, только тогда будут и деньги, и удача. Даже если все, что он говорил, правда, куда официантка побежит стучать среди ночи?.. Да и зачем ей это? Может, когда-нибудь она и обмолвится о происшествии, но это будет потом, когда мы давно уедем. А сейчас надо «ковать железо не отходя от кассы»! В конце концов, Вася не может меня кинуть – он же дал деньги вперед; он верит мне…
Валера разделся и выключил свет. Скрипнула кровать, зашуршало одеяло.
…Ах, так!.. - Коля встал и тоже принялся раздеваться; рука при этом сама потянулась к бутылке, - чтоб лучше спалось, а завтра все образуется… Он сделал большой глоток, поморщился и выкурив еще одну сигарету, тоже залез в постель. Приятное тепло, в сочетании с легким головокружением, унесли его далеко от зимы, от проклятой зоны с ее звериными законами в другое беззаботное время, когда гамак, привязанный между двух старых яблонь, казался огромным и залезать в него надо было, поднявшись на цыпочки.
Рядом, на корточках сидел Юрка – худой, белобрысый, с вытянутым прыщавым лицом. Он пытался выстроить в шеренгу оловянных солдатиков, но они падали на неровной земле, а гамак тихонько раскачивался, поэтому солдаты, то появлялись, то исчезали, сливаясь с травой своим зеленым обмундированием.
Наконец Юрке удалось их расставить. Правда, шеренга получилась кривой и больше походила на очередь за колбасой.
- Твари! Разве это солдаты? - сказал он зло и вдруг повернулся к удобно устроившемуся в гамаке Коле, - давай повесим каждого пятого?
- Зачем? - не понял тот.
- А в назидание другим! Солдаты должны ходить четким строем, чеканя шаг, а эти?.. Урки натуральные - (Юркин отец какое-то время сидел в тюрьме, поэтому Коля не стал спорить – ему было виднее, как выглядят «урки»), - покарауль, чтоб не разбежались, - Юрка вскочил и умчался в дом.
Пытаясь понять новую игру, Коля уставился на маленькие оловянные фигурки. Подпоясанные ремнями, в черных начищенных сапогах они сжимали крошечные автоматы, даже не подозревая о своей дальнейшей судьбе.
…Какая глупая игра, - подумал Коля, - никакие они не урки. Сам виноват, а теперь все сваливает на них…
Юрка вернулся с катушкой ниток и через несколько минут шесть солдат уже раскачивались на тонкой ветке, согнувшейся под их весом. Вдруг один, самый крайний, соскользнул и исчез среди путаницы стебельков.
- Назад! - заорал Юрка, хватая солдата вместе с пучком травы; сжал его в кулаке, - бежать хотел, сволочь?! Расстрелять!! - глаза его азартно блестели.
Коля с любопытством огляделся, пытаясь понять, как можно привести приговор в исполнение, но увидел солнце, поливавшее землю таким жаром, что та сделалась пепельно-серой и даже потрескалась; увидел пожухлые деревья, блеклую траву, засыпанные битым кирпичом дорожки и огромный тополь. Жаль, что к нему нельзя было привязать гамак – под ним всегда царила прохлада; даже жиденький кустик акации расправил листочки, выставив напоказ два запоздалых желтых цветка.
Юрка уверенно метнулся к тополю, словно давно приглядел место для казни; воткнул солдата в расщелину ствола и схватив камень, сильно ударил по дереву, но солдатик спокойно упал на землю, а из разбитой коры выступил сок. «Палач», опьяненный властью, снова схватил солдата и с силой швырнул об забор. На этот раз крошечная оловянная голова отлетела в сторону. Юрка поднял обезглавленное туловище и размахнувшись, зашвырнул «труп» на соседний участок.
- Так будет с каждым, - произнес он назидательно.
Коля понял, что игра закончена, но так и не уяснил ее смысл – в сознании сохранилась лишь последняя фраза…
Потом откуда-то всплыло воспоминание о чае и Васе, увязывая детство и настоящее в одну совершенно нелогичную схему. Причем тут обезглавленный солдат, Коля так и не понял, но внутри все сжалось. Лучше всего было б встать и выпить водки, чтоб растворить плотный комок страха, но ужасно не хотелось вылезать из постели. Если б кто-нибудь подал ему…
…Так будет с каждым… Главное, чтоб меня не оставили на зоне, а остальное неважно… Вдруг обезглавленное тело стало подниматься над забором, увеличиваясь в размерах; его одежда из нарисованной сделалась настоящей, со складки на рукавах, когда тело двигало руками. Коля подумал, что должен бы испугаться, но страха почему-то не было; наоборот, его охватила удивительная благость, а тело, закрывшее собой солнце, вовсе не казалось грозовой тучей. Но это был уже и не солдат в зеленой гимнастерке, которая превратилась в робу, такую привычную со вчерашнего дня; Коля даже видел номер на груди, но не мог разобрать его; зато он чувствовал, как сжимается его мир, заботливо укрытый серой пеленой. В ней было хорошо без палящего зноя, без мыслей о глупых играх, о недостигнутых желаниях, о пачках чая, лежащих в сумке; в ней не было вообще ничего, кроме состояния покоя и защищенности. Как жаль, что он не может видеть лица солдата – Юрка, гад, отбил ему голову. А, может, оно и к лучшему – если б он видел лицо, то стал бы искать конкретного человека, надеясь получить схожее ощущение, а найти его невозможно; потому и лица нет…
- Вставай, контрабандист! На работу пора…
Голос ворвался в сознание, мгновенно рассеяв не только общее состояние блаженства, но и мысли, ставшие вдруг смешными, как сам сон. Коля открыл глаза. Сначала ему показалось, что еще ночь, но в коридоре хлопнула дверь, за окном недовольно фыркнул автобус. Молча выбрался из постели и поплелся в ванную; как же он жалел о «сером облаке», став еще более одиноким и беззащитным, чем прежде!
Когда он вернулся в комнату, Валера курил в кресле.
- Не забыл? - сказал он, - отдашь Васе деньги и скажешь, что ничего не получилось, ясно?
- Ясно, - Коля покорно кивнул.
В автобусе они не разговаривали. Глядя в темное окно, Коля видел сосредоточенное отражение Валериного лица – наверное, он перестал злиться и теперь просчитывал возможные варианты; тогда даже хорошо, что он молчал вместо того, чтоб нагнетать обстановку.
Коля вздохнул; попытался представить Васину реакцию, когда будет возвращать аванс, но она могла быть одной, если это действительно неопытный водитель, и совсем другой, если хладнокровный убийца. …Нет, там кругом охрана. Не хочет же он, чтоб его расстреляли?.. Боже, когда ж мы уедем отсюда!.. Все начну с нового листа. Все-таки классная работа – можно каждый раз, вроде, переворачивать страницу, оставляя в памяти лишь строчку с названием города…
На этот раз главный инженер не ехал в автобусе, а ждал наладчиков у КПП. Они пожали друг другу руки, и Валера направился, было, к первой двери, когда караульный преградил дорогу.
- Пройдемте со мной.
Коля трусливо оглянулся. …Вон она, остановка, и автобус пока не ушел – еще не поздно бежать… Стоп!.. Зачем бежать – у меня ж ничего нет! Как вовремя Валерка отговорил меня!.. хотя, может, чай тут не причем, а просто это какая-нибудь плановая проверка?..
Их завели в тесную комнатку, где находился еще один солдат. Главный инженер вальяжно уселся на стол.
- Мужики, - он закурил, - я думал, вы взрослые люди и понимаете, где находитесь, а оказывается… Тут, знаете, сигнальчик поступил. Вы, конечно, не обижайтесь, но покажите-ка, что у вас в карманах.
- Пожалуйста. А в чем проблема? - демонстративно расстегнув куртку, Валера выложил ключ от номера, пачку сигарет с зажигалкой, паспорт и бумажник.
- Проблема не в вас, - главный инженер перевел взгляд на Колю, - вы, пожалуйста, молодой человек.
Тот дрожащей рукой выложил такой же безобидный набор.
- Это все? - караульный придирчиво оглядел Колю, потом взял его бумажник; не глядя отложил командировочное удостоверение, календарик, фотографию Любы; долго рассматривал купюры и, в конце концов, сложил их обратно. Проделав то же с Валериным бумажником, сгреб вещи в стол.
- Кроме сигарет, там вам ничего не потребуется, - голос его стал чуть более дружелюбным, - поэтому в целях безопасности оставьте все здесь. Будете уходить, я вам верну.
- Но деньги… - начал Валера.
- Да ничего не пропадет, не волнуйтесь, - перебил главный инженер, - так положено, а то народ ушлый – сопрут, например, паспорт и неизвестно, кто потом по нему жить будет; про деньги уж не говорю – их не пометишь.
Даже Валера не нашелся, что возразить, не говоря уже о растерявшемся окончательно Коле. Посчитав, что формальности соблюдены, главный инженер встал, хлопнув себя по коленям.
- Все, ребята, пошли. Извините, конечно, но здесь все-таки строгий режим. Это я для тех говорю, кто еще не понял.
Они дошли до цеха, причем, главный старался идти впереди, видимо, избегая лишних вопросов, хотя их никто и не собирался задавать. Все было предельно ясно, кроме одного – что делать с Васей.
Запустив наладчиков в цех, главный пошел дальше, а они остановились у двери, глядя друг на друга.
- Доигрался? - с усмешкой спросил Валера.
- И что делать? Как деньги-то отдать?
- Вот уж ее знаю.
А улыбающийся Вася уже спешил навстречу.
- Ну что? - спросил он, и все поняли, о чем идет речь.
- Ничего, - ответил Валера, - пошли работать.
Еще вчера пресс представлялся Коле просто недоделанной машиной, у которой через неделю закрутятся шестерни, заходит ползун; но это было вчера, а сегодня, по странной ассоциации, он превратился в мертвое существо – к нему даже не хотелось прикасаться, как к лежащему в гробу покойнику. Двигавшиеся вокруг безмолвные фигуры в серых бушлатах казались муравьями, ползавшими рядом с трупом, а тишина напоминала склеп… или, скорее, храм. Трубы, которые не успели установить, лежали на прежних местах, гаечные ключи тоже; со станины свисала промасленная ветошь – все замерло в этом храме, позабытом Богом.
Коля зажмурился; мотнул головой, пытаясь прийти в себя, но помог ему уверенный голос «тренера».
- Хватит сопли жевать – начинай-ка ставить смазку. Бери питатели и дуй наверх, - он повернулся к зекам, - а вы заканчивайте воздухопровод. Чего ждете?
Пока Коля соображал, какую из сваленных в кучу зеленых панелей надо поднять на траверсу, подошел Вася.
- Я помогу, начальник.
- Ты лезь в яму и крути трубы! - приказал Валера.
- Она ж тяжелая – чего одному корячиться?
- Для тяжелых есть кран!
Но Вася, упираясь локтями в ограждение, уже полез по узкой лестнице, и Валера вздохнул, понимая, что человеку без погон здесь вряд ли удастся диктовать свои условия.
- Лезь, - он повернулся к Коле, - разбирайтесь сами.
Коля поднял голову, глядя на гладкие подошвы сапог с точечками гвоздей, замасленные штаны и руки с побелевшими от напряжения пальцами. …Хоть бы он сейчас поскользнулся и сорвался вниз!.. Не насмерть – пусть просто попадет в больницу и пролежит до нашего отъезда. Во, идеальный вариант! Ну, поскользнись, поскользнись…
Но Вася оказался ловким, как кошка, и через пару минут гулкий удар известил, что панель благополучно доставлена на место. Пожелание не сбылось. Опустив голову, Коля подошел к лестнице; схватился за поручни; оглянулся – Валера, как ни в чем ни бывало, гремел железом, разбирая оставшиеся детали.
…Господи, помоги мне, - неожиданно подумал Коля, не имея в виду, ни конкретного бога, ни конкретной помощи. Наверное, подобная фраза автоматически приходит на ум в мгновения, когда сам человек уже не знает, что делать.
Он вылез на траверсу и огляделся. Как на ладони, открывался пустой цех с готовыми фундаментами под новые прессы; крошечный Валера копошился в углу…
Вася курил, сидя на крышке привода. Конечно, он все предусмотрел правильно – наверху общаться гораздо удобнее, чем в яме, куда можно заглянуть неожиданно. Здесь грохочущая лестница всегда предупредит о появлении «третьего лишнего».
- Давай, - Вася протянул руку.
- Знаешь, не получилось, - выдавил Коля.
- Как это? Ты ж обещал; я тебе деньги дал.
- Деньги заставили оставить на КПП. Я завтра верну их.
- Да не нужны мне деньги! Мне нужен чафир, - Васины глаза недобро сверкнули, и Коля решил, что, скорее всего, Валера прав, и никакой это не шофер-неудачник.
- Я не могу ничего пронести, - Коля развел руками, - нас сегодня обыскивали.
- Меня это не касается, - Вася закурил новую сигарету, - тут свои законы – тут «общак», понимаешь? Две пачки я уже сегодня должен туда отдать, и не хочу, чтоб меня «опустили» или засунули «перо» в бок. Я обещал им, ты обещал мне, вот и выкручивайся как хочешь.
- Но как?.. - Коля растерялся окончательно – он даже не предполагал, что все настолько серьезно.
- Это твои проблемы, - Вася пожал плечами, - «счетчик» у нас включают быстро. Значит, чтоб нам разрешить ситуацию, завтра принесешь, либо еще пять пачек, либо пузырь водки.
- Водку я, точно, не понесу! - испугался Коля.
- Как знаешь. Хотя водку носить проще, - Вася полез под бушлат и извлек обыкновенную медицинскую грелку, - заливаешь, засовываешь под ремень, и ничего не видно.
Коля смотрел на качавшийся перед глазами бордовый резиновый сосуд. …Откуда он у него? Почему здесь? Он что, всегда носит его с собой?.. - и вдруг нагромождение необъяснимых случайностей естественно и прочно сложилось в единственно возможную конструкцию, - конечно! Все ж подстроено! И ни при чем здесь официантка – заложил-то меня сам Вася!..
- Я вообще ничего не понесу, - объявил Коля твердо, насколько позволил ему страх, - верну деньги и на том закончим.
- Нет, браток, - Вася усмехнулся, - у нас так не делается. Ты что ж, хочешь меня подставить перед корешами? Да ты сгниешь на этом прессе, пока запустишь его! А еще может током ударить; триста восемьдесят вольт – не шутка. Или упасть чего может на голову – знаешь, бывает ребята «наживят» деталь, а затянуть забудут. Так что уж постарайся не облажаться.
Коля почувствовал, что если и дальше будет слушать угрозы, растворяя свою волю в безжалостном взгляде зека, то просто расплачется и упадет на колени, вымаливая прощение. …Блин, да что я! Я ж здоровее! Сейчас дам в лоб!.. - Колины глаза сощурились, верхняя губа по-звериному поднялась…
- Ты что, браток? - Вася встал, - сам вляпался, а теперь ноздри дуешь? Я тебя предупредил, а ты соображай.
…А если действительно врезать ему так, чтоб он полетел вниз? С такой высоты на бетонный пол – сразу все проблемы разрешатся; и никто не увидит - упал, да упал…
Но момент был упущен. Вася уже взялся за поручень.
- Крути смазку, - он презрительно усмехнулся, - я вернусь.
Сапоги загрохотали по железным ступеням. Сначала исчезли Васины ноги, потом грудь, плечи и наконец его довольная рожа. Глубоко вздохнув, Коля опустился на крышку, где только что сидел Вася; закурил, глядя на свои подрагивающие пальцы.
…Валерка, сука, бросил… сам, блин, разбирайся… Главный инженер? Да они все тут заодно! Если б хотел помочь, то просто тихонько предупредил, а не устраивал фарс с обыском. Ему надо поймать меня – может, по «их законам» за бдительность ему повесят лишнюю звездочку. И что делать?.. - мысль о том, чтоб откупиться, уже не возникала, - теперь этот гад будет доить меня до конца… а в чем конец? Конец командировки? Но Васиными стараниями она может тянуться бесконечно долго. А тогда в чем? Убивать меня Васе, пожалуй, не выгодно – тогда ж не будет ни чая, ни водки, ничего. А что он может сделать мне?.. - раздавив окурок, Коля склонил голову, закрыл глаза и вдруг вспомнил, - «будь осторожнее…» Кто-то ведь предупреждал меня. Только куда он делся, мой ангел-хранитель?.. Хотя, ангелов не бывает – наверное, это интуиция, которую я не захотел слушать… а если б все-таки был ангел? Что б он сделал? Укрыл меня, как сегодня ночью, своим серым плащом и унес с этой зоны в другую командировку? Например, к морю, где сейчас тепло и зеленеют пальмы, где платят хорошие деньги и можно вечером гулять по набережной…
Грохот лестницы мигом разрушил начавшую складываться радостную картинку. Сердце сжалось. …Вася или Валера?.. Впрочем, какое это имеет значение?..
Над лестницей возникла голова. Сначала Коля даже не понял, кто это, и только когда появилась фигура целиком, узнал странного старика, предпочитавшего номер своему имени. Старик молча подошел к панели питателей и с трудом подняв ее, опустил на торчащие снизу шпильки.
…Ну да, надо работать! - встрепенулся Коля, - чем быстрее закончим, тем быстрее свалим, - наклонился, помогая посадить панель на место, - интересно, кто его послал, Валерка или Вася?.. Ни фига, Валерка прав – никаких лишних вопросов, никаких разговоров с этими «волками»…
Старик вытащил из кармана пригоршню штуцеров, от которых потом по прессу разбегутся пресловутые медные трубки, сдул с них табачные крошки и начал не спеша вкручивать в соответствующие отверстия. Коля отступил, подозрительно глядя на его уверенную работу. Сам-то он еще даже не знал, что, оказывается, и диаметры у них разные, и резьбы тоже.
…Все равно буду молчать, - решил он, - пусть пашет, - достал сигарету, - имею я право перекурить или нет?..
- Я ж предупреждал тебя, - старик на секунду поднял голову и тут же вновь склонился к питателям.
- О чем? Когда? - не понял Коля.
- Разве нет? Ну, значит хотел это сделать, - по дрогнувшим плечам Коля понял, что старик усмехнулся.
- Ни о чем ты меня не предупреждал!
Коля вдруг вспомнил сегодняшний сон, отличавшийся от прочих, которые он видел до этого – там его действительно о чем-то предупреждали, но какое отношение это могло иметь к старому зеку? …А о чем мы с ним вчера говорили?.. - тогда разговор казался настолько незначительным, что никак не хотел восстанавливаться в памяти, - что-то о боге и прочей ерунде… а если это не ерунда? Тогда это шанс, - Коля поднял глаза к потолку, - Господи, неужели тебе трудно отыграть все на пару дней назад? Больше я ни о чем не прошу. Тебе ж это не сложно, зато я поверю в тебя и всем расскажу, что ты существуешь!..
Внизу со звоном упал гаечный ключ.
…Знамение!.. Хотя, о чем я? Какое, к черту, знамение?..
Старик закрутил последний штуцер и вытер руки; достав сигарету, не спеша закурил.
- Дальше что?
- Дальше?.. - Коля и сам не знал, что дальше – это знал только Валера, оставшийся внизу. Коля посмотрел на часы. …Только двенадцать. До вечера еще о-го-го!.. Интересно, внизу они много сделали? Хорошо бы сегодня все закончить, только ведь так не бывает…
Вновь завибрировала и загудела лестница. Коля не успел ни о чем подумать, когда над площадкой появилась рука со связкой приводных ремней, а за ней голова Валеры.
- Сейчас пришлю Васю – натянете ремни, а я там электрикой занимаюсь.
- А почему Васю?
- Потому что, как выяснилось, он один хоть что-то понимает в технике, а остальные – стадо баранов.
- Почему один? Вот еще дед… - начал Коля, но Валерина голова уже исчезла.
Коля оглянулся. Старик сидел на прежнем месте и не моргая смотрел в пространство. Что-то присутствовало в его взгляде успокаивающее, похожее на серое ночное облако…
Вася не заставил себя ждать. Поднявшись наверх, он сразу повернулся к Коле (казалось, старика он не заметил вовсе или тот занимал в зоновской иерархии настолько низкое положение, что на него и не стоило обращать внимания); отбросив ногой ремни, он сразу перешел к делу.
- Так на чем мы порешим? - спросил он, словно разговор между ними и не прерывался, - чай или водка? Или мы обдерем этот пресс так, что одна станина останется? Ты соображай, браток, а то мне вечером надо что-нибудь сказать корешам.
Коля оглянулся, словно ища поддержки у старика, но тот даже смотрел в другую сторону.
…Все сволочи! - разозлился Коля, - но ничего вы от меня не добьетесь такими методами, а понты гонять я тоже умею. Хрен с теми трубками! Снимайте! Сами потом новые купите!..
В это время старик неожиданно поднялся и подхватив ремни, потащил их к двигателю.
- Ладно, не буду торопить, - сказал Вася неожиданно миролюбиво, - до вечера время есть. Я пошел вниз, а ты соображай – кореша ждать не любят.
Коля вдруг почувствовал, что угрозы его больше не пугают. Видимо, мысли достигли нижнего предела и катиться дальше им было некуда – оставалось, либо продолжать пребывать в этом угнетенном, убивающем человеческую сущность состоянии, либо пытаться медленно подниматься, потому что даже в самом закоренелом, загнанном жизнью пессимисте живет надежда на лучшее. А Коля к тому же никогда не считал себя пессимистом.
Старик подошел к ограждению, держа первый ремень, и Коля встал рядом, чтоб понять, как, казалось бы, маленький ремень надевают сначала на огромный маховик, а потом еще и на шкив; Вася за это время подтащил лестницу, прислонил ее к стойке и забрался на верхнюю ступеньку.
- Давай! - он вскинул руки, собираясь схватить жесткую, не желавшую провисать петлю; старик же, опускавший ремень, будто дразнил его; казалось, еще мгновение, и он расхохочется, крикнув: – А ну-ка, отними!..
Вася поднялся на цыпочки. Центр тяжести сместился, и лестница плавно поехала по стойке. Васины пальцы судорожно ловили гладкую поверхность, ища, за что б схватиться, и тут лестница рухнула; вместе с грохотом падающего тела послушался многоэтажный мат. Коля смотрел вниз и не верил своим глазам – это ж было лишь продиктованное отчаянием желание, спонтанное и не имеющее под собой никакой реальной основы, а каким бы сильным не являлось желание, оно не может исполниться так быстро и просто. Тем не менее, он ясно видел неподвижное тело, лицо с широко раскрытыми глазами и исказившимся ртом.
- Спина… твою мать!.. - стараясь подняться, тело сбросило с себя лестницу, но со стоном вновь распласталось на полу.
Крики и топот шагов оживили картину. Теперь Коля наверняка знал, что все это произошло на самом деле и, главное, он здесь совершенно не при чем! Это старик держал ремень так, что до него нельзя было дотянуться! Коля повернул голову к своему избавителю, но рядом никого не оказалось. Зато загрохотала лестница – видимо, старик помчался вниз, чтоб принять участие в оказании первой помощи и таким образом хоть как-то загладить свою вину. …Хотя вряд ли «кореша» простят его, - подумал Коля, - но это уже их проблемы…
Минут через пять прибежали солдаты. Они выстроили оставшихся заключенных перед прессом и стали громко выяснять, что произошло. Серые фигурки съежились под их окриками, но старика среди них почему-то не было.
…Может, спрятался в яме или еще где-нибудь? - Коля оглядел цех с высоты траверсы, - глупо; все равно найдут, - увидел Валеру, невозмутимо курившего возле электрошкафа; потом появились еще два зека с носилками и с ними офицер. Они грубо погрузили стонущего, матерящегося Васю и унесли; следом конвоиры увели всю бригаду.
- Чего ты там сидишь? - Валера подошел к лестнице, - слезай! - и когда Коля неуклюже сполз вниз, похлопал его по плечу, - а ты молодец. С ними так и надо.
- Это не я, - Коля оглянулся, продолжая высматривать старика – его ведь не увели с остальными.
- Конечно, не ты, - Валера засмеялся, - уважаю. Из любого дерьма, в которое сам вляпался, надо самому и выход найти.
Коля хотел повторить, что он здесь вообще не при чем, но в это время хлопнула дверь, и в проходе появилась подтянутая фигура главного инженера.
- Ну что, ЧП? - спросил он весело, совсем не подобающе ситуации.
- Да, вроде, - Валера пожал плечами, - за ними ж не уследишь. Они как мартышки везде лезут и никакой техники безопасности. Для них это вроде западло, как-то страховаться.
- Ерунда, - главный махнул рукой, - живой и ладно. Может, он специально прыгнул, чтоб в лазарете месячишко отдохнуть – тут такое бывает. Тут иголки глотают, чтоб язву спровоцировать, а это, можно сказать, «на боевом посту» - это ж за счастье!.. Значит так, ребята, на сегодня заканчивайте, а то сейчас опера придут – будут следственные мероприятия проводить; вам это ни к чему. Отдыхайте, а завтра, как обычно; утром у вас будет другая бригада, и вперед. Пойдемте, я вас выведу.
Коля почувствовал, будто жизнь начинается заново – новая бригада, новые отношения. Уж теперь-то он научен горьким опытом и не поддастся ни на какие провокации. Жаль было только старика – с ним и работалось хорошо, да и хотелось отблагодарить за эффектное завершение «чайной эпопеи».
- Товарищ старший лейтенант, - сказал Коля, когда они остановились у КПП, собираясь прощаться, - а нельзя ли оставить одного человека из старой бригады?
- Кого? - удивился главный инженер.
- Я не знаю имени, но номер у него на бушлате – двадцать восемь… кажется, шестьдесят четыре… или сорок шесть… Старик такой; он прекрасный специалист и человек спокойный.
- Подожди. Такого номера не может быть. У нас в колонии всего шестьсот человек.
- Но я помню четырехзначный номер. Двадцать восемь…
- Говорю, такого не может быть! Я всех их знаю – три года отрядным служил, пока институт не закончил. Что-то тебе померещилось.
- Значит, померещилось, - растерянно согласился Коля.
- Все, ребята, до завтра. Пойду разбираться с этими сукиными детьми. Кстати, автобус будет только к концу дня, но, вон, видите, прапорщик у «Жигулей» крутится? Подойдите, он вас до города бросит. Скажите, я попросил, - старлей улыбнулся по-мальчишечьи задорно, как в самый первый день, да еще подмигнул при этом. Коля даже усомнился, он ли утром сидел в караульном помещении, инициируя обыск.
Прапорщик согласился без возражений. По-видимому, он сам был не прочь пообщаться с новыми людьми, и Валера с удовольствием поддержал дежурную беседу о воронежских ценах и тяжелой жизни наладчиков. Коля слушал их болтовню, тупо глядя в окно и пытаясь понять, в чем ошибся. Может, четвертая цифра была просто масляным пятном?..
Прапорщик довез их до самой гостиницы; не выходя из машины, махнул рукой и развернулся, чтоб вернуться в колонию.
События сегодняшнего дня, закружившие Колю, словно шторм утлую лодчонку, но все-таки прибившие к счастливому берегу, требовали выплеска радостных эмоций.
- Может, поужинать в кафе? - предложил он, - неохота в магазин тащиться, - а в тайне подумал: …Вдруг появятся и женщины, если уж судьба начала преподносить мне подарки?..
- Давай. Сегодня у тебя меченых денег нет?
Коля уставился на Валеру, не зная, то ли пошутить, то ли разозлиться, поэтому лишь несколько раз беззвучно открыл рот, подбирая нужные слова.
- Ладно, - Валера засмеялся, хлопнув его по плечу, - это я так, на всякий случай. Ты у нас теперь стреляный воробей. Только пойдем сначала хоть помоемся.
Когда они поднялись в номер, Коля сразу направился в ванную. Ему казалось, что избавившись от запаха масла, он и сам превратится в нового человека. Быстро сбросил одежду, придирчиво осмотрел себя в зеркале, висевшем над раковиной, и взгляд остановился на крестике. Коля впервые рассмотрел на нем человеческую фигуру; осторожно взяв тонкую пластину, неожиданно поднес ее к лицу, словно выполняя некую естественную потребность. Губы коснулись металла, показавшегося теплым, и от него совсем не хотелось отрываться…
