«Златоустой Анне»

«Златоустой Анне»

«Смуглый отрок бродил по аллеям,

У озёрных грустил берегов,

И столетие мы лелеем

Еле слышный шелест шагов».

Эти трогательные строки, посвящённые Александру Пушкину, принадлежат всемирно известной русской поэтессе Анне Ахматовой, удостоенной почётной степени доктора литературы Оксфордского университета и международной поэтической премии «Этна Таормина». Написаны они в Царском Селе в 1911 году, где она провела детские и юношеские годы. По воспоминаниям её подруги Валерии Срезнёвской, они часто гуляли по дорожкам Царскосельского парка, беседуя о Пушкине и декламируя наизусть его божественные строфы. Посвящённые когда-то «солнцу русской поэзии», теперь эти строки с таким же трепетом могут быть адресованы и ей самой…

Слишком быстро листает время страницы земных жизней. В прошлом году исполнилось ровно сто лет с того дня, когда молодая, но уже поставленная критиками в ряд самых больших русских поэтов, Анна Ахматова посетила Вильнюс. Случилось это на Рождество 1914 года. Она приехала в Вильну (Вильнюс тогда был частью Российской империи и по-русски назывался Вильной), чтобы проводить своего мужа поэта Николая Гумилёва на фронт Первой мировой войны. Остаётся искренне сожалеть, что самому городу она не посвятила ни одной строчки. Но есть коротенькое, малоизвестное стихотворение, датированное 1914-м годом:

Кому-то жёлтый гроб несут,

Счастливый кто-то будет с Богом.

А я забочусь о немногом,

И тесен мой земной приют.

Судя по его дате и содержанию, мы можем предположить, что оно написано именно здесь, в прифронтовой полосе, где такие печальные картины были нередки.

Выступая на вечере поэзии в музее Анны Ахматовой 18 мая 1995 года, хорошо известный в мире литовский поэт, переводчик, литературовед и правозащитник Томас Венцлова, лично знавший Анну, вспоминает: «Речь часто заходила о Литве. Собственно, наше знакомство и началось с того, что Анна Андреевна сказала: "Вы второй литовец в моей жизни". Первым литовцем был Владимир Казимирович Шилейко, фамилия его происходит от слова "шилас", что означает "бор"… Сказала, что была в Вильнюсе, когда провожала Гумилёва на фронт и что молилась тогда у вильнюсской святыни Остра Брама. Вот этот факт, по-моему, никакими биографами не зафиксирован».

О том же самом мы читаем в её коротенькой реплике, сделанной в записной книжке: "На Рождество 1914 провожала Ник<олая> Ст<епановича> на фронт до Вильны. Там ночевали в гостинице, и утром я увидела в окно, как молящиеся на коленях двигались к церкви, где икона Остробрамской Божьей Матери" (Записные книжки, с. 665).

Некоторые исследователи считают (по материалам еженедельника «Литовский курьер» от 2012.05.03), что останавливалась она в первом доме налево от Святых ворот, открывающих всем приезжим вход в старый город.  В нём в начале прошлого века располагалась небольшая гостиница. Возможно, именно в ней в те нелёгкие дни русская поэтесса обрела свой «тесный земной приют». Окна гостиницы выходят прямо на костёл святой Терезы и Святые ворота, в надвратной часовне которых хранится Остробрамская икона Божией матери; из них Анна могла наблюдать нескончаемый поток верующих, со всего света съезжающихся к своей святыне.

Набожность местных жителей часто удивляла приезжих. Побывав в Вильнюсе, Николай Островский написал: «Здесь я впервые увидал католическую набожность. Мужчины и женщины на коленях совершенно погружены в молитву, не только в костёлах, но и на улице перед воротами Остробрамы».

Жаль, что этот факт исследователями до конца не изучен и не зафиксирован  мемориальной доской на здании бывшей гостиницы, где когда-то останавливалась великая Ахматова. А тем временем не так далеко от этого места есть дом с мемориальной доской в память известного русского поэта, лауреата нобелевской премии  Иосифа Бродского, неоднократно гостившего здесь в советское время. Как известно, Анна и Иосиф были очень дружны в жизни. Не только она относилась к нему совершенно особенно –  как к человеку и как к поэту, но и он осознавал всю мощь ахматовской поэтической силы: «…в один прекрасный день, возвращаясь от Ахматовой в набитой битком электричке, я вдруг понял – знаете, вдруг как бы спадает завеса – с кем или, вернее, с чем я имею дело". Поэт был благодарен ей не столько  за уроки стихосложения, сколько за то, что «она … души приводила в движение», учила «отказываться от того душевного, духовного … уровня, на котором находился», разговаривать в своих стихах со всем миром, «она – это ответ души на существование» (Волков, 256).

Не раз, прогуливаясь в тихий осенний день в старом уютном Вильнюсе в районе Святых ворот, я будто различала «еле слышный шелест шагов» «златоустой Анны», той Анны, которая своими золотыми устами перевела на русский язык стихотворения известных литовских поэтов: Саломеи Нерис, Людмилы Малинаускайте-Эгле, Винцаса Миколайтиса-Путинаса. В тишине городских улочек мне мечталось о том времени, когда уникальный факт пребывания её на вильнюсской земле станет достоянием всех гостей столицы, запечатлённый на мемориальной доске неприметного двухэтажного дома, однажды приютившего великую Анну. Возможно, этими мыслями я потревожила её дух, и ко мне одна за одной «лёгкой свободной поступью» стали приходить поэтические строки:

Вильнюс, Вильно, Вильна… Рождество 1914

Многоликий, многоимённый,

Многоглавым убранством своим

Возносился над всяким троном,

Небесами вовек храним.

Лёгкий шаг по брусчатке слышен

"Златоустой всея Руси...",

Слышно даже, как нервно дышит.

Ангел вслед ей шепнул: "Проси!

Лучезарную Острой брамы

За ушедшего воевать, -

Ни для почести, ни для славы -

Сохрани его, Божья мать!"

Слой за слоем, как снег, столетья.

Чудотворная свет лиёт.

И с надеждою в этом свете

На коленях пред ней народ...

Так ли было в тот день негожий?

Много ль падало слов, как слёз?..

Только мужа посланник Божий

На крылах сквозь войну пронёс.

Ева Ахтаева,

председатель литературного объединения «Логос»

.

Председатель вильнюсского литературного объединения «Логос».

.

.

Эти трогательные строки, посвящённые Александру Пушкину, принадлежат всемирно известной русской поэтессе Анне Ахматовой, удостоенной почётной степени доктора литературы Оксфордского университета и международной поэтической премии «Этна Таормина». Написаны они в Царском Селе в 1911 году, где она провела детские и юношеские годы. По воспоминаниям её подруги Валерии Срезнёвской, они часто гуляли по дорожкам Царскосельского парка, беседуя о Пушкине и декламируя наизусть его божественные строфы. Посвящённые когда-то «солнцу русской поэзии», теперь эти строки с таким же трепетом могут быть адресованы и ей самой…

.

Слишком быстро листает время страницы земных жизней. И вот уже прошло сто лет с того дня, когда молодая, но уже поставленная критиками в ряд самых больших русских поэтов, Анна Ахматова посетила Вильнюс. Случилось это на Рождество 1914 года. Она приехала в Вильну (Вильнюс тогда был частью Российской империи и по-русски назывался Вильной), чтобы проводить своего мужа поэта Николая Гумилёва на фронт Первой мировой войны. Остаётся искренне сожалеть, что самому городу она не посвятила ни одной строчки. Но есть коротенькое, малоизвестное стихотворение, датированное 1914-м годом:

.

.

Судя по его дате и содержанию, мы можем предположить, что оно написано именно здесь, в прифронтовой полосе, где такие печальные картины были нередки.

.

Выступая на вечере поэзии в музее Анны Ахматовой 18 мая 1995 года, хорошо известный в мире литовский поэт, переводчик, литературовед и правозащитник Томас Венцлова, лично знавший Анну, вспоминает: «Речь часто заходила о Литве. Собственно, наше знакомство и началось с того, что Анна Андреевна сказала: "Вы второй литовец в моей жизни". Первым литовцем был Владимир Казимирович Шилейко, фамилия его происходит от слова "шилас", что означает "бор"… Сказала, что была в Вильнюсе, когда провожала Гумилёва на фронт и что молилась тогда у вильнюсской святыни Остра Брама. Вот этот факт, по-моему, никакими биографами не зафиксирован».

О том же самом мы читаем в её коротенькой реплике, сделанной в записной книжке: "На Рождество 1914 провожала Ник<олая> Ст<епановича> на фронт до Вильны. Там ночевали в гостинице, и утром я увидела в окно, как молящиеся на коленях двигались к церкви, где икона Остробрамской Божьей Матери" (Записные книжки, с. 665).

.

Некоторые исследователи считают (по материалам еженедельника «Литовский курьер» от 2012.05.03), что останавливалась она в первом доме налево от Святых ворот, открывающих всем приезжим вход в старый город.  В нём в начале прошлого века располагалась небольшая гостиница. Возможно, именно в ней в те нелёгкие дни русская поэтесса обрела свой «тесный земной приют». Окна гостиницы выходят прямо на костёл святой Терезы и Святые ворота, в надвратной часовне которых хранится Остробрамская икона Божией матери; из них Анна могла наблюдать нескончаемый поток верующих, со всего света съезжающихся к своей святыне.

Набожность местных жителей часто удивляла приезжих. Побывав в Вильнюсе, Николай Островский написал: «Здесь я впервые увидал католическую набожность. Мужчины и женщины на коленях совершенно погружены в молитву, не только в костёлах, но и на улице перед воротами Остробрамы».

Жаль, что этот факт исследователями до конца не изучен и не зафиксирован  мемориальной доской на здании бывшей гостиницы, где когда-то останавливалась великая Ахматова. А тем временем не так далеко от этого места есть дом с мемориальной доской в память известного русского поэта, лауреата нобелевской премии Иосифа Бродского, неоднократно гостившего здесь в советское время. Как известно, Анна и Иосиф были очень дружны в жизни. Не только она относилась к нему совершенно особенно –  как к человеку и как к поэту, но и он осознавал всю мощь ахматовской поэтической силы: «…в один прекрасный день, возвращаясь от Ахматовой в набитой битком электричке, я вдруг понял – знаете, вдруг как бы спадает завеса – с кем или, вернее, с чем я имею дело". Поэт был благодарен ей не столько  за уроки стихосложения, сколько за то, что «она … души приводила в движение», учила «отказываться от того душевного, духовного … уровня, на котором находился», разговаривать в своих стихах со всем миром, «она – это ответ души на существование» (Волков, 256).

.

Не раз, прогуливаясь в тихий осенний день в старом уютном Вильнюсе в районе Святых ворот, я будто различала «еле слышный шелест шагов» «златоустой Анны», той Анны, которая своими золотыми устами перевела на русский язык стихотворения известных литовских поэтов: Саломеи Нерис, Людмилы Малинаускайте-Эгле, Винцаса Миколайтиса-Путинаса. В тишине городских улочек мне мечталось о том времени, когда уникальный факт пребывания её на вильнюсской земле станет достоянием всех гостей столицы, запечатлённый на мемориальной доске неприметного двухэтажного дома, однажды приютившего великую Анну. Возможно, этими мыслями я потревожила её дух, и ко мне одна за одной «лёгкой свободной поступью» стали приходить поэтические строки:

.

.

Многоликий, многоимённый,

Многоглавым убранством своим

Возносился над всяким троном,

Небесами вовек храним.

.

Лёгкий шаг по брусчатке слышен

"Златоустой всея Руси...",

Слышно даже, как нервно дышит.

Ангел вслед ей шепнул: "Проси!

.

Лучезарную Острой брамы

За ушедшего воевать, -

Ни для почести, ни для славы -

Сохрани его, Божья мать!"

.

Слой за слоем, как снег, столетья.

Чудотворная свет лиёт.

И с надеждою в этом свете

На коленях пред ней народ...

.

Так ли было в тот день негожий?

Много ль падало слов, как слёз?..

Только мужа посланник Божий

На крылах сквозь войну пронёс.