Велосипед

Велосипед
Я был учеником то ли второго, то ли третьего класса, а папина младшая сестра Говхер в те дни была уже зрелой девушкой и заканчивала десятый класс. Перед тем, как идти в школу, она всегда прихорашивалась, с удовольствием надевала приталенное платье зеленого сукна с вышивкой, а голову повязывала шелковым платком с красивыми красными цветами по полю, папа привез его из Ашхабада. К вороту платья пристегнута легонькая брошь-гуляка, две толстые косы спадают на грудь, и вот уже перед вами писаная красавица, глаз не оторвешь! Много позже я узнал, что девушки, наряжаясь и двигаясь легкой походкой, хотели подчеркнуть свою готовность ко взрослой жизни и таким образом привлекали внимание сверстников противоположного пола. В дни, когда наши смены совпадали, я чаще всего шел в школу вместе с Говхер. Как-то, когда мы уже почти подошли к школе, нас на велосипеде догнал Сахат, одноклассник Говхер из соседнего села. Поравнявшись с нами, он остановился и слез с велосипеда: «Говхер, ты вчера забыла в классе эту тетрадь», — он достал из портфеля толстую голубую тетрадь и протянул ей. Когда Сахат говорил, его голос почему-то слегка дрожал. Словно уличенная в воровстве, Говхер покраснела, смущенно посмотрела на меня, по сторонам, и только потом с озабоченным видом приняла от Сахата тетрадь. После этого юноша быстро поехал дальше. Это потом я узнал, что именно в ту пору между ними начались отношения, какие бывают между влюбленными молодыми людьми. Я был мальчишкой, поэтому мне и в голову не могло прийти, что в той тетради, которую Сахат, догнав нас на велосипеде, отдал девушке, лежало любовное письмо, которое он писал всю ночь напролет.
И потом, то было время, когда любящие друг друга юноша и девушка вплоть до самой свадьбы старались скрывать свои чувства от посторонних. А еще как-то раз я стал невольным свидетелем того, как эти двое, укрывшись в тополиной роще неподалеку от нас, о чем-то тихо разговаривали. Только после этого мне стало ясно, отчего Сахат, живя в соседнем селе, без конца разъезжает на велосипеде мимо нашего дома. Мне почему-то не понравилось, что Говхер встречается и разговаривает с посторонним парнем. Я заревновал ее. И хотя меня считали еще ребенком, стало понятно, что и у меня есть какие-то чувства, связанные с защитой достоинства нашей семьи. На следующий же день я приступил к своему плану мести. На первой же перемене, когда раздался звонок на урок и все отправились в классы, я немного замешкался и отстал от остальных, потом пошел туда, где стоят велосипеды. Сразу же узнав велосипед Сахата, я проколол ему колесо. Увидев после уроков, как он пыхтит, заклеивая камеру, я остался доволен своей работой.
Когда это повторилось в третий раз, Сахат, увидев меня, улыбнулся, я прочитал в его улыбке: «Ах ты, озорник!» Мне стало ясно, что он понял, кто именно выводит его велосипед из строя, теперь мне надо было придумать что-то другое, чтобы продолжать мстить Сахату. Многим улыбка Сахата была непонятна, но я-то хорошо знал, что она означает.
Наступило лето. Говхер с одноклассницами, парясь на солнце, занимались прополкой хлопчатника, я же когда один, а иногда и два раза на день приезжал в поле, грузил на своего ишака собранные между рядов хлопчатника сорняки и увозил для своей прожорливой, ненасытной черной коровы, которой, сколько ее ни корми, все мало.
Однажды по дороге к Говхер я снова увидел знакомый велосипед, он был спрятан в укромном месте под мостом. Я представил себе Сахата. Конечно, это он, кто же еще. Наверняка приехал на свидание с Говхер. Во мне снова вспыхнуло чувство ревности. Спешно спрыгнув с ишака, я схватил велосипед и швырнул его в излучину реки, туда, где течение было особенно бурным. Затем, чтобы он не догадался, что машина утоплена, а подумал, что кто-то выкрал ее, я выломал пару кустов растущей здесь солодки, сделал веник и замел все свои следы. Как только я подъехал к краю хлопковой делянки, Сахат отделился от работающих девушек и пошел стороной, делая вид, что не замечает меня. Глядя ему вслед, я злорадно думал: «Давай-давай, делай какой угодно вид, а я посмотрю, найдешь ли ты свой велосипед там, где оставил, сейчас на дне реки на нем лягушки катаются». Вытаскивая на край поля сорную траву, чтобы связывать ее веревкой, я несколько раз представлял, как Сахат мечется в поисках своего велосипеда и никак не может найти его. И радовался этому. Впервые появившись в нашем доме, седая худощавая женщина сказала: «Я пришла породниться с вами». А потом и вовсе зачастила. Перед самым началом хлопко-уборочной страды мы выдали Говхер замуж. В один прекрасный день приехал разукрашенный цветами и лентами «ГАЗ-51» с полным кузовом молодых девушек и женщин, они завернули нашу Говхер в шелка и увезли ее с собой. Помню, я тогда, как и положено, вместе со своими сверстниками забрасывал камнями свадебный кортеж, а еще мальчишки радостно восклицали: «Мое сырое яйцо разбилось на лбу какого-то человека, мой камешек попал в толстую тетку!..»
.
* * *
.
Я был студентом и учился на третьем курсе университета. На торжественном мероприятии по поводу какого-то праздника ко мне подошла незнакомая девушка и спросила:
— Вы не Мурат?
— Да, Мурат.
— Вы меня не узнаете?
— Нет.
— Ой, а я сразу узнала вас, как только увидела. Раньше я вместе с Говхер-гелнед
же часто бывала у вас. Я ее золовка. Вспомнил. В первое время после замужества Говхер, приезжая навестить родных, всегда приводила с собой угловатую вихрастую девчушку. И вот теперь она стояла передо мной. В тот раз, подойдя ко мне, Дженнет заверила меня в своем родстве со мной, в тот же год она уверила меня и в том, что является самой красивой, самой дорогой для меня девушкой на свете. Как только я указал на нужный дом, моя мама, уже давно настаивавшая на необходимости женить меня, вместе с соседкой, прихватив узелки со сладостями, немедленно отправились на сватовство. В следующую неделю отец вместе с несколькими родственниками пошел к родителям Дженнет, чтобы там, соединив наши руки, дать нам благословение на новую жизнь. В этот же день должны были обсудить список необходимых для девушки подарков, которые включались в стоимость калыма. Когда этот список принесли домой, я не выдержал, заглянул в него. И увидел, что в одном месте стояло слово «велосипед». Честно говоря, меня это поразило. Я даже съязвил: «Мама, а что же ты не сказала, чтобы они включили в список еще и танк?» Мама тогда ответила:
— Ай-эйй... когда уже составляли список необходимых покупок, велосипед в него в последний момент вписал Сахат, муж нашей Говхер. А когда мы спросили, что это значит, он хитро улыбнулся и сказал: «Я очень хорошо знаю озорника, который собирается стать нашим зятем. Если спросит, так и скажите, что это Сахат вписал, он поймет...» Мне не оставалось ничего другого, как вспомнить тот давний случай с утопленным мною велосипедом, и улыбнуться.
.
Агагельды Алланазаров.
Родился в 1948 году в селе Марчак Тахта-Базарского района. После окончания 8 классов поступил в Марыйское педучилище. Год работал учителем в школе №6 г. Мары. С 1969-1971гг. служил в десантных войсках. После службы ы 1971 году поступил в Московский литературный институт, окончил его в 1976 году. Всю жизнь посвятил книгоизданию и пропаганде печатной продукции, вместе с тем являясь творческой лисностью, автором многих книг. Работал на разных должностях в издательстве «Туркменистан», возглавлял это же издательство. Был директором Бюро пропаганды СП Туркменистана, заместителем председателя Комитета по печати при кабинете Министров Туркменистана, являясь и директором издательства «Туркменистан». С 2001 года назначен директором Государственной книжной палаты Туркменистана. В настоящее время работает в системе Туркменской государственной издательской службы. Агагельды Алланазаров увлекся литературой в школьные годы: уже тогда была издана его первая книга для детей – стихи и рассказы. Он пришел в литературу, как поэт. Первая повесть была издана в журнале «Совет эдибияты» №9, 1975г., когда он был еще студентом Московского литературного института. Его своеобразные стихи 80-х годов обратили на себя внимание известных писателей и большой читательской аудитории. На туркменском и русском языках были выпущены такие произведения как «Дом солнца», «Три веселых капитана», «Пишу «А», «Собака, которая летала однажды», «Сказки», «Веселая азбука», «Играй, моя дудочка», «Выше, чем гора», «Догоняю ветер», «Вам такое и не снилось» и др. Его повесть «Семь зерен» была высоко оценена известными писателями. В различные годы издавались такие прозаические произведения как «Поклажа для инера», «Семь зерен», «Путешествие к себе и в даль» и др. По повестям писателя Аг. Алланазарова сняты два полнометражных художественных фильма: «Прощай, мой парфянин» (повесть «Семь зерен»), «Дестан» (повесть «Разбитые версты»). Его пьесы ставятся театрами. Пьеса «День рождения лиса» последние 20 лет ставятся Дашогузким, Марыйским театрами и за рубежом. Произведения туркменского писателя ярки, самобытны, любимы читателями. Многие из них переводились на другие языки.
.
Я был учеником то ли второго, то ли третьего класса, а папина младшая сестра Говхер в те дни была уже зрелой девушкой и заканчивала десятый класс. Перед тем, как идти в школу, она всегда прихорашивалась, с удовольствием надевала приталенное платье зеленого сукна с вышивкой, а голову повязывала шелковым платком с красивыми красными цветами по полю, папа привез его из Ашхабада. К вороту платья пристегнута легонькая брошь-гуляка, две толстые косы спадают на грудь, и вот уже перед вами писаная красавица, глаз не оторвешь! Много позже я узнал, что девушки, наряжаясь и двигаясь легкой походкой, хотели подчеркнуть свою готовность ко взрослой жизни и таким образом привлекали внимание сверстников противоположного пола. В дни, когда наши смены совпадали, я чаще всего шел в школу вместе с Говхер. Как-то, когда мы уже почти подошли к школе, нас на велосипеде догнал Сахат, одноклассник Говхер из соседнего села. Поравнявшись с нами, он остановился и слез с велосипеда: «Говхер, ты вчера забыла в классе эту тетрадь», — он достал из портфеля толстую голубую тетрадь и протянул ей. Когда Сахат говорил, его голос почему-то слегка дрожал. Словно уличенная в воровстве, Говхер покраснела, смущенно посмотрела на меня, по сторонам, и только потом с озабоченным видом приняла от Сахата тетрадь. После этого юноша быстро поехал дальше. Это потом я узнал, что именно в ту пору между ними начались отношения, какие бывают между влюбленными молодыми людьми. Я был мальчишкой, поэтому мне и в голову не могло прийти, что в той тетради, которую Сахат, догнав нас на велосипеде, отдал девушке, лежало любовное письмо, которое он писал всю ночь напролет.
И потом, то было время, когда любящие друг друга юноша и девушка вплоть до самой свадьбы старались скрывать свои чувства от посторонних. А еще как-то раз я стал невольным свидетелем того, как эти двое, укрывшись в тополиной роще неподалеку от нас, о чем-то тихо разговаривали. Только после этого мне стало ясно, отчего Сахат, живя в соседнем селе, без конца разъезжает на велосипеде мимо нашего дома. Мне почему-то не понравилось, что Говхер встречается и разговаривает с посторонним парнем. Я заревновал ее. И хотя меня считали еще ребенком, стало понятно, что и у меня есть какие-то чувства, связанные с защитой достоинства нашей семьи. На следующий же день я приступил к своему плану мести. На первой же перемене, когда раздался звонок на урок и все отправились в классы, я немного замешкался и отстал от остальных, потом пошел туда, где стоят велосипеды. Сразу же узнав велосипед Сахата, я проколол ему колесо. Увидев после уроков, как он пыхтит, заклеивая камеру, я остался доволен своей работой.
Когда это повторилось в третий раз, Сахат, увидев меня, улыбнулся, я прочитал в его улыбке: «Ах ты, озорник!» Мне стало ясно, что он понял, кто именно выводит его велосипед из строя, теперь мне надо было придумать что-то другое, чтобы продолжать мстить Сахату. Многим улыбка Сахата была непонятна, но я-то хорошо знал, что она означает.
Наступило лето. Говхер с одноклассницами, парясь на солнце, занимались прополкой хлопчатника, я же когда один, а иногда и два раза на день приезжал в поле, грузил на своего ишака собранные между рядов хлопчатника сорняки и увозил для своей прожорливой, ненасытной черной коровы, которой, сколько ее ни корми, все мало.
Однажды по дороге к Говхер я снова увидел знакомый велосипед, он был спрятан в укромном месте под мостом. Я представил себе Сахата. Конечно, это он, кто же еще. Наверняка приехал на свидание с Говхер. Во мне снова вспыхнуло чувство ревности. Спешно спрыгнув с ишака, я схватил велосипед и швырнул его в излучину реки, туда, где течение было особенно бурным. Затем, чтобы он не догадался, что машина утоплена, а подумал, что кто-то выкрал ее, я выломал пару кустов растущей здесь солодки, сделал веник и замел все свои следы. Как только я подъехал к краю хлопковой делянки, Сахат отделился от работающих девушек и пошел стороной, делая вид, что не замечает меня. Глядя ему вслед, я злорадно думал: «Давай-давай, делай какой угодно вид, а я посмотрю, найдешь ли ты свой велосипед там, где оставил, сейчас на дне реки на нем лягушки катаются». Вытаскивая на край поля сорную траву, чтобы связывать ее веревкой, я несколько раз представлял, как Сахат мечется в поисках своего велосипеда и никак не может найти его. И радовался этому. Впервые появившись в нашем доме, седая худощавая женщина сказала: «Я пришла породниться с вами». А потом и вовсе зачастила. Перед самым началом хлопко-уборочной страды мы выдали Говхер замуж. В один прекрасный день приехал разукрашенный цветами и лентами «ГАЗ-51» с полным кузовом молодых девушек и женщин, они завернули нашу Говхер в шелка и увезли ее с собой. Помню, я тогда, как и положено, вместе со своими сверстниками забрасывал камнями свадебный кортеж, а еще мальчишки радостно восклицали: «Мое сырое яйцо разбилось на лбу какого-то человека, мой камешек попал в толстую тетку!..»
.
* * *
.
Я был студентом и учился на третьем курсе университета. На торжественном мероприятии по поводу какого-то праздника ко мне подошла незнакомая девушка и спросила:
— Вы не Мурат?
— Да, Мурат.
— Вы меня не узнаете?
— Нет.
— Ой, а я сразу узнала вас, как только увидела. Раньше я вместе с Говхер-гелнед
же часто бывала у вас. Я ее золовка. Вспомнил. В первое время после замужества Говхер, приезжая навестить родных, всегда приводила с собой угловатую вихрастую девчушку. И вот теперь она стояла передо мной. В тот раз, подойдя ко мне, Дженнет заверила меня в своем родстве со мной, в тот же год она уверила меня и в том, что является самой красивой, самой дорогой для меня девушкой на свете. Как только я указал на нужный дом, моя мама, уже давно настаивавшая на необходимости женить меня, вместе с соседкой, прихватив узелки со сладостями, немедленно отправились на сватовство. В следующую неделю отец вместе с несколькими родственниками пошел к родителям Дженнет, чтобы там, соединив наши руки, дать нам благословение на новую жизнь. В этот же день должны были обсудить список необходимых для девушки подарков, которые включались в стоимость калыма. Когда этот список принесли домой, я не выдержал, заглянул в него. И увидел, что в одном месте стояло слово «велосипед». Честно говоря, меня это поразило. Я даже съязвил: «Мама, а что же ты не сказала, чтобы они включили в список еще и танк?» Мама тогда ответила:
— Ай-эйй... когда уже составляли список необходимых покупок, велосипед в него в последний момент вписал Сахат, муж нашей Говхер. А когда мы спросили, что это значит, он хитро улыбнулся и сказал: «Я очень хорошо знаю озорника, который собирается стать нашим зятем. Если спросит, так и скажите, что это Сахат вписал, он поймет...» Мне не оставалось ничего другого, как вспомнить тот давний случай с утопленным мною велосипедом, и улыбнуться.
5
1
Средняя оценка: 2.70383
Проголосовало: 287