28 января 2016 113
«ПРОФИЛИ»
(2000 – …)
Когда готовились для публикации стихи из нижеприведенного цикла, признаюсь, сомнения одолевали меня ежеминутно. Почему из великого многообразия незаурядных судеб именно эти черты отобразились на бумаге? Не отодвинулись ли по нерадению автора иные, не менее достойные лица на второй план? Не кощунственно ли соединять под одной, так сказать, обложкой добрейшего и чистейшего Василия Андреевича Жуковского и наиразнузданнейшего маркиза де Сада,  тем паче – «бесноватого фюрера»? Да и нужны ли сейчас, на фоне грандиозной геополитической борьбы, эти многолетние напевы о старине, пусть даже самобытно преподнесенные?..
Не знаю. Сомнения мои множатся и по сей день. Но одновременно крепнет убежденность в том, что препятствовать, даже в какой-то малой мере, рождению и упорядочению образов для художника неприемлемо. Особенно – в нынешнее грозное время, когда ответственность за каждое произнесённое слово возрастает тысячекратно. И никакая геополитика не должна ни дерзко, ни вкрадчиво подменять искусство или препятствовать его постижению.
Познание мира и расширение чувственного опыта длится всю жизнь (а может быть, и после?). Поэтому, кажется мне, неизбежные пробелы, ошибки и заблуждения могут искупаться искренностью лирических порывов и жаждой дальнейшего совершенствования. А значит, и тягостные сомнения в себе, и тайная радость оттого, что Волей Божией некоторые профили по мере сил  были мной запечатлены – хотя бы несколькими штрихами, – думается, все-таки уместны…
.
Сергей Луценко,
Павловск.
.
Андерсен
.
Видно, на роду написано
Одинокому прожить.
Сколько светлых сказок снизано! –
Только не заворожить
Ни заветную, далёкую,
Вспыхнувшую в устье дней,
Ни другую, ясноокую –
Ту, которой нет родней…
.
Бенедиктов
С.Б. Рассадину
.
Творец блистательных вердиктов
Расчислить смог – кто друг, кто враг…
И вот – Владимир Бенедиктов
Повержен ныне в дольний прах.
.
Предельно замкнутый и скромный,
Он славой не был обойдён, –
Но рубанул статьёй разгромной
Неистовый Виссарион.
.
Позднее – юный Добролюбов
За суматохой слов и дел
Так неоправданно и грубо
Во тьме луч солнца проглядел.
.
А строки…
Боже, что за строки!
Немало вечных, мудрых строк!
Они предвосхищали сроки,
Вмещали Запад и Восток…
.
Всё в жизни было: забывали,
Кляли, командовали пли,
И плакали, и завывали,
И подражали, как могли.
.
Карьера в генеральском чине
Завершена…
Но яд в крови…
Он по неведомой причине
Всегда несчастлив был в любви…
.
Гигант, перешагнувший время,
Прозревший новые миры, –
Заброшенный, забытый всеми,
Скончался на руках сестры.
.
Блок
.
Он Музыке не изменил,
Неся свой крест светло и строго.
Он пел – и на пределе сил
Звенела в голосе эпоха…
.
…Стремится дней поток живой,
Непредсказуемы уклоны, –
Но в зимний вечер вихревой
И в летний полдень полусонный
.
Мне вспомнить радостней всего
И встрепенуться ненароком:
Мы – ветром века одного
Дышали с Александром Блоком!
.
Пусть злится, пусть грозит бедой
Железный ветер непреклонный, –
Идёт он вечно молодой,
Загадочный, непобеждённый!..
.
И в мире музыка звучит,
Порой нежна, порой сурова.
И голос ангела летит:
«Всё – только прах. Бессмертно Слово…».
.
Варяжко
.
О княже, господине, ты погиб!
В Валгалле ты пируешь ясноокой,
А я во мгле скитаюсь одиноко
И слушаю протяжный ветра всхлип.
.
О княже мой любимый, Ярополк!
Ты был порой доверчивей дитяти.
Не помнил уговоров и заклятий –
И вот, в тебя вцепился лютый волк.
.
Злодейств неисчерпаем океан.
Владимиру наложниц разве мало?
Ему краса жены твоей запала –
И похотью он дикой обуян.
.
Ты был и храбр, и щедр, мой господин!
Твой род не вымер. Да, твой род не вымер.
Тебя сгубил предательски Владимир,
Но сын родился у него – твой сын.
.
О, Святополк, надеюсь, отомстит!
От года к году злей и безысходней,
Он не забудет городишко Родню
И гнев его ужасный примет вид…
.
Ну, а пока не возмужает сын,
За кровь твою, за эти злые слёзы –
Я отомщу! Не прах мои угрозы:
Владимиру добавится морщин.
.
С ордой дойду до Киева, пожгу
Все терема, все тучные подворья.
Клянусь на этом горестном угоре:
Я не останусь за тебя в долгу.
.
Заводит ветер песню похорон,
Язвит мне душу златоглавый Киев…
Леса вокруг и омуты глухие…
Я одинок, но я не побеждён.
.
Веневитинов
.
Ты вдаль идёшь божественной тропой –
И льётся свет, загадочный и чистый.
Хоть на мгновенье приостановись ты!
Нам не угнаться, мальчик, за тобой.
.
Ни буйный хмель, ни стройный зверобой,
Ни синий лён, ни ландыш серебристый,
Ни пышный мох, ни плющ тысячелистный
Не мнутся под взыскующей стопой.
.
Идёшь, века торжественно смыкая,
Земли жилец мгновенный, вестник рая –
И вечно юн, и вечно одинок…
.
Твоей судьбы наследник правнучатый,
Я твой бокал приму едва початый –
И возвращу, когда настанет срок.
.
Вийон
.
Опять по фене чешет ветер
И давит стёкла по ночам.
Он мой приют вчера приметил –
И от тоски весь день я чах.
.
Куда бежать?..
Попробуй скрыться,
Когда, проклятьями полна,
На обожжённой плащанице
Луна лежит, размозжена!
.
Свистят отчаянные тени,
Клубится бешеная мгла,
И кажется, ещё мгновенье –
Вийон шагнёт из-за угла.
.
– Ну, что, браток? Деньжонок нет ли?
(А ветер слушает, примолк.)
– Я вижу, спасся ты из петли!
За мной, дружище, старый долг.
.
– Ищи притон, какой попроще, –
Там, на окраине глухой,
Чтоб слышать стон опавшей рощи
И ветер чуять под рукой…
.
Вздыхаю сам не свой, невольно
Прижавшись к ветхому плечу.
Хотя бы кружкой доброй, полной
Я долг сегодня заплачу! –
.
За те шаги, за думы эти,
За луч, бунтующий во мгле,
За все стихи, что семь столетий
Идут по горестной Земле…
.
И – то ли гарью, то ли кровью
Несёт в распахнутый проём,
И сумрачно Средневековье
Поёт, а мы за волю пьём.
.
– Бьёт полночь, друг…
– Пора! –
И снова
Выходит он на путь большой,
Лихой бродяга, мастер слова,
Разбойник с трепетной душой.
.
Гёте
.
Что за мощь и красота!
В стороне какой ни буду,
Пусть сияет мне повсюду
Олимпийская звезда…
.
Прошагать бы по лучу,
Одолеть глухую стену!
В многомысленную Йену,
В парки Веймара хочу.
.
Побывать бы в той дали
В незапамятные годы,
Чтоб советнику фон Гёте
Поклониться до земли.
.
И сказать в сиянье зал:
«Знайте: в жажде крови чистой
Ваши книги жгли фашисты,
Лагерь смерти здесь стоял… ».
.
Как бы вздрогнул, побледнел
Он, всегда невозмутимый,
Чуя смрад печного дыма,
Видя корчи жалких тел…
.
…Гёте, Вы не виноваты!
Есть иные адресаты,
Ад их принял в свой черёд.
И тревожиться не надо:
Вас никто не упрекнёт.
.
У Москвы и Сталинграда
Настигала их расплата,
Да и в Нюрнберге седом…
Гёте, Вы не виноваты,
Что Германия – Ваш дом.
.
Верьте, стихнет ярость бесья,
Что кипит кровавой смесью,
Затрещит беда по швам.
Верьте в Божье равновесье,
Пойте птицей в поднебесье,
Пойте – мир внимает Вам.
.
Гитлер
.
Полубезумный интриган?
Или расчётливый делец?
Иль демон, что судьбою дан,
Стяжавший ужаса венец?
.
Взыскующий – чего достиг?
Сгорающий – каким огнём?
Всечасно – каждый новый миг! –
Всесветно думают о нём.
.
Он знаменит, но не светла
Душа – и слава не чиста.
А имя – грозная хула
Огнём палящая уста!
.
Юдоли слёз – что он принёс?
Из четырёх – за каждый год –
Горчайших выплакано слёз
На тысячи веков вперёд…
.
Кто благодатною рукой
Венок возложит палачу?
В церквушке кто за упокой
Поставит скорбную свечу?
.
Всё в нас – бесчестие и честь!
«Сыны отражены в отцах»…
Отчаянье, смятенье – есть,
Но нет забвения в сердцах.
.
Отрадно верить: за межу
Мы отошли от тёмных сил,
Но я опять провозглашу
То, что вчера провозгласил:
.
Везде – на стенах на столбах
Злой знак…
Но дряхлы те бойцы…
И слышно, мечутся в гробах
Зло усмирившие отцы.
.
Данте
.
Таинственная россыпь слов,
Ты свяжешься ли воедино?
Земная жизнь до половины
Дошла. Край неба бирюзов.
.
Покоя нет в стране отцов.
Враждой мучительной и длинной
Больна Италия. Повинна
Орда глупцов и гордецов.
.
Спасенье – в чём? Нужда, изгнанье
У входа грозно стерегут:
Не сломится ль души величье…
.
Из горних сфер – как бы дыханье:
«Италии – бессмертный труд,
И жизнь – во славу Беатриче…».
.
Есенин
.
Какой порыв! Какая сила жизни
В негромких песнях, созданных в борьбе!
В них – горькие раздумья об Отчизне
И о своей загадочной судьбе.
.
В них бесшабашность русская лихая,
В них русская извечная тоска.
И льются песни, сердце надрывая,
Но сердцу не уйти от них никак.
.
В них не услышишь громкого воззванья.
Так почему же вновь, едва дыша,
И потрясённая до основанья
Невольно откликается душа?
.
Так почему же, тронув струны эти,
И на мгновение закрыв глаза,
Я вижу белый сад и слышу ветер
И то, что словом выразить нельзя?..
.
Я вижу, как навечно в Русь влюблённый,
В задумчиво рождающемся дне,
Весенним ясным светом озарённый,
Он мчится вдаль на розовом коне.
.
Жуковский
.
Но нет завиднее удела,
О лебедь чистый, твоего.
Тютчев
.
Прекрасный лебедь, чистая душа,
Жуковский, славный жизнью и трудами!
И ранними и поздними плодами
Родная Муза дивно хороша.
.
Любви и дружбе верен до конца,
Он вольно иль под гнётом обстоятельств
Не совершал проступков и предательств
И вечно сторонился подлеца.
.
С глубокой болью, на исходе сил,
В свой странный век, блистательный, кромешный, –
Он чаровал сердца свирелью нежной
И правду без боязни говорил!
.
Жюль Верн
.
Труженик, провидец,
Друг вернейший он –
Несказанный витязь
Сбывшихся времен.
.
В странствия влюблённый,
Страстный мореход,
Знал он, упоённый,
Как душа цветёт!..
.
Вечно празднуй взлёты
В запредельный край,
Золотые соты
Дерзко собирай;
.
Растворись в пространстве,
Время позабудь,
Добрый ветер странствий
Пусть ворвётся в грудь;
.
Верь в добро и счастье –
Распахнётся высь!
Щедрости и страсти
У него учись.
.
Микеланджело
.
В сердцах резцы швыряя об пол,
Он яростно в ладоши хлопал
И говорил: «Один, два, три!
Три года нестерпимой пытки –
И я опять, опять в убытке…
А Папу – дьявол забери!
.
Так вот он, плод больных бессонниц
И голодовок! С Папой ссорясь
Чего добьюсь? Он сух, как жердь!
Но как терпеть, о Боже правый,
Когда глумится шут лукавый
И гнёт такой, что слаще смерть?
.
Я с Папой завтра потолкую.
Пускай он врет напропалую –
Ему такую речь скажу:
“Я непомерный труд подъемлю,
Но грызть готов святую землю
И не скрываться за межу, –
.
Лишь вспоминай о долге старом,
Не заставляй трудиться даром.
Я есть хочу – и этим прав!”».
…На Рим ложатся ночи тени –
И старый скульптор на ступени
Бессильно никнет, зарыдав.
.
Микула Селянинович
.
Укрепи меня, мать сыра земля,
Чтобы с сошкой мне в срок управиться.
Я Микула твой. На твои поля
Налегла душа, Божья странница.
.
Как тебе не спеть, как не дать зарок –
Не для красных слов али норова, –
Коли самый твой малый узелок
Пуще силы всей Святогоровой!
.
Я иду, иду, борозду кладу,
Борозду веду, режу ровную,
Вечно на ветру, вечно на виду,
Силу-силушку чуя кровную…
.
Втрое крепости прибыло ещё,
Исполать тебе, благодарствую!
А стомится конь, загудит плечо,
Хоть часок-другой, да побарствую.
.
Для братьёв моих – яства все, как есть,
Зелена вина чара полная!
Коли пир – так пир, коли песнь – так песнь,
Коли брань – так брань, воля вольная…
.
Мольер
.
Драматург и лицедей,
Бредивший театром с детства, –
Он внушительные средства
У папаши брал, злодей!
.
Жизнь, изломанная вся…
Путь надёжный в мире есть ли?
Что ж поделаешь ты, если
По-другому жить нельзя!
.
Он в трагедии смешон,
Но в комедии – бессмертен…
Счастье – близко, только черти
Всё толкали на рожон.
.
Вечно бился, словно лев,
Пред которым свора злая,
И дразня и забавляя
Королей и королев…
.
То Скапен, то Сганарель,
Лишь с собою нету сладу…
Но смеётся до упаду
Жан Батист Поклен досель!
.
О.Генри
.
Забыть, не вспоминать о старом –
Былое не должно мешать…
Довольно каторжным угаром
В огромном городе дышать!
.
Да! Одиночество – в Нью-Йорке…
Сошлись, бесспорно, неспроста
И грозный день, и вечер горький,
И ночи зимней пустота.
.
Подумать только! Четверть века!
Забыться – иль сойти с ума…
Всё здесь: отцовский дом, аптека,
Техас, и бегство, и тюрьма…
.
Дай отступить от бездны мрачной,
Но вспоминать позволь, позволь
Тот вечер, синий и прозрачный,
И нежность первую, и боль…
.
…Нью-Йорк!
Он вкрадчивой отравой
Поит – и злей день ото дня
Клокочущая в горле слава
И репортёров суетня…
.
Тревогой дьявольской томимый,
Таю заветные слова.
Пронзительна, неизгладима
Воспоминаний синева…
.
Ни слова – никогда – о старом…
О, сколько счастья было в нём!..
.
Шло время – то степным пожаром.
То внутренним глухим огнём.
.
Прасолов
.
Злой неволи примета –
Тёмный голос в крови…
Доживи до рассвета,
Только лишь доживи!
.
Встанет солнышко снова –
И развеется страх,
И сердечное Слово
Растворится в ветрах.
.
Что ж ты загнанно дышишь?
Что ж ты вяжешь узлы?
Бьётся сердце-подкидыш
О слепые углы…
.
Уходя невозбранно
В предрассветную тишь,
Что ж так горестно рано
Ты в бессмертье спешишь?
.
Рахманинов
.
Где этот взгляд из-под тяжёлых век?
Где этот голос, глуховато-медленный?
Ах, неужели в мире – только снег,
Повсюду снег, повсюду только мертвенный?
.
Но меркнет ночь, и новый день встаёт,
Исполненный мучительного мужества, –
И Музыка звучать не устаёт,
Бессмертная таинственная Музыка…
.
Рубцов
.
Подстерегла, на взлёте подстрелила
Проклятая, смертельная беда, –
Но день и ночь сияет над могилой
Звезда полей – души его звезда!
.
Кружится мир, заботой вечной занят,
Но вновь и вновь, над Русью пролетев,
Загадочное слово души ранит –
И лечит души, утишая гнев…
.
Сад
.
Ценитель мерзостных приправ,
Маркиз, прелюбодей известный! –
В твоих твореньях повсеместно
Царит разврат, мораль поправ.
.
Ты славишь выпоротый зад,
Блуд непотребный и кромешный…
Кто по обличью – ангел нежный?
Безумец – кто? Маркиз де Сад!
.
Невинность походя губя,
Ты славишь похоти значенье,
Плюёшь не всё… На злоключенья,
Не изменившие тебя…
.
Сальери
.
Ты, Моцарт, Бог.
Пушкин.
.
Чёрте где всю ночь проведши,
Зол, всклокочен и небрит,
Он с улыбкой сумасшедшей
О беде своей твердит.
.
Не даёт ему покоя
В сердце вросшая змея.
Он твердит одно, пустое:
«Моцарт – Бог. А я? А я?!».
.
И томится он в бессилье,
И слюною брызжет он,
Хоть давно уже в могиле
Моцарт видит сотый сон…
.
Флейта нежная запела!
Друг он всё же? Или враг?
Яд, не яд?
Какое дело
Нам до всяких древних врак!
.
Что же так летуча эта
Злая сплетня-белена,
Если музыки и света
Вся Вселенная полна?!
.
Ливень ластится весёлый
И Эол к цветку приник,
Всюду – Моцарта глаголы…
Засыпай скорей, старик.
.
Но – скрипят ночные двери
И отчаянно, навзрыд
Помешавшийся Сальери
Всё о Моцарте твердит…
.
Святослав Игоревич
.
День, в багровой заре расплавленный,
Шлемы, копья, мечи, ножи…
Святослав, русский князь прославленный,
Где могила твоя, скажи?
.
Разве подвиг великий, дерзостный,
Ратный подвиг твой для того,
Чтоб какой-нибудь Куря мерзостный
Пил из черепа твоего?!
.
Мне всё внятней твой голос слышится:
«Иль пресекся могучий род?
Иль от ветра мой внук колышется,
Робко крестится у ворот?».
.
Меркнут русские души гордые,
Вакханалия на Руси…
А не имут ли сраму мёртвые –
У себя теперь ты спроси.
.
Но неужто (мне всё не верится
В неизбежный постыдный крах!)
Нечестивцами Русь похерится –
И останется только прах?!
.
Нет, мой князь! Мы Земле обязаны,
Нас вспоившей живой водой,
Мы единой струной повязаны,
Общей радостью – и бедой…
.
Волки-вороги, как не рвут они,
Разомкнётся постылый круг.
В час урочный на берег утренний
Я взойду – и замечу вдруг:
.
Блещут шлемы родные, русские,
Свищут стрелы, орду гоня,
И на холмы, от пепла русые,
Всходит солнце иного дня…
.
Свет над Русью
(Сергий Радонежский)
.              …и пустыню, как город, сотворил.
Житие преподобного Сергия Радонежского,
написанное Премудрейшим Епифанием.
.
Темнело небо. Ночь в леса входила.
Деревья от неимоверной стужи
Стонали жутко. Месяц круторогий,
Заглядывая в чащи, содрогался.
На много вёрст – одна лишь глушь лесная,
Звериная, без края, без конца:
Ни терема, ни дома, ни землянки,
Ни голоса, ни дыма, ни огня…
.
По лесу пробирался человек,
Проваливался в снег, но шёл упорно
С тяжёлой ношей на плече. Бревно
Он нёс, шепча слова молитвы древней.
О, юноша! Откуда и куда ты
Идёшь один в такую злую пору?
Вдруг волчий вой раздался справа, слева –
И огоньки во мраке заплясали.
Бревно он опустил, топор нащупал
И, улыбнувшись, жаркий пот со лба
Отёр ладонью – и перекрестился:
«Помилуй многогрешного раба,
Отец небесный, Сергия помилуй!
Я не один – пусть брат меня покинул;
В глуши лесной, в моей холодной келье
Я не один – Ты, Господи, со мной!».
.
Три раза он перекрестился, трижды
Молитву внятно сотворил – и дальше,
Подняв бревно, по снегу зашагал.
.
Сократ
.
Философ мудрый и мятежный,
Живущий, правду не тая,
Испытывающий прилежно
Перед лицом небытия, –
.
Тебе – и спор высокий ведом,
И в дни войны – сражений ряд…
Ты устремляешься к победам,
Мудрейший из людей, Сократ!
.
«Пристало ли бояться смерти?
Она ведь благо, а не зло.
Важней, что в жалкой круговерти
Афины грязью занесло…».
.
Подвижник, мученик, учитель!
Ты через двадцать пять веков
Проходишь, вечный победитель,
И каждому помочь готов.
.
Столетья – реки крови льются,
Но, тёмной воле вопреки,
Мир держится – и раздаются
Твои слова, твои шаги.
.
Спиноза
.
К чему весь этот суд пристрастный?
В угоду суетному дню
Не отрекусь от правды ясной
И строй души не изменю.
.
Пусть умники меня поносят,
Пусть презирают! Всё равно
Они, не сознавая, носят
Моё могучее зерно.
.
Смирится мелкая потреба,
Гордыни мрак сойдёт – и вот,
Из сердца каждого до неба,
Оно до неба прорастёт.
.
Челлини
.
Груб и неистов ювелир.
Он верит: на его ладони
Лежит монетой грешный мир, –
.
Бери и властвуй! Не в законе,
Но в силе – благо. А порок –
Он и в лачуге, и на троне…
.
Как ни крути, всему свой срок:
И проиграть, и сладость мести
Вдруг ощутить, и – славен Бог! –
.
В темнице жалкой, где – ни вести,
Такое счастье испытать!..
О, мастер дивный! Честь по чести
.
Ты с небом говоришь, а тать
Пусть слушает, дрожа, за дверью:
Ему закрыта благодать.
.
Челлини! Ты подобен зверю
В минуты ярости большой.
Но я в твои порывы верю:
.
В горниле бед ты чист душой.
Когда готовились для публикации стихи из нижеприведенного цикла, признаюсь, сомнения одолевали меня ежеминутно. Почему из великого многообразия незаурядных судеб именно эти черты отобразились на бумаге? Не отодвинулись ли по нерадению автора иные, не менее достойные лица на второй план? Не кощунственно ли соединять под одной, так сказать, обложкой добрейшего и чистейшего Василия Андреевича Жуковского и наиразнузданнейшего маркиза де Сада, тем паче – «бесноватого фюрера»? Да и нужны ли сейчас, на фоне грандиозной геополитической борьбы, эти многолетние напевы о старине, пусть даже самобытно преподнесенные?..
Не знаю. Сомнения мои множатся и по сей день. Но одновременно крепнет убежденность в том, что препятствовать, даже в какой-то малой мере, рождению и упорядочению образов для художника неприемлемо. Особенно – в нынешнее грозное время, когда ответственность за каждое произнесённое слово возрастает тысячекратно. И никакая геополитика не должна ни дерзко, ни вкрадчиво подменять искусство или препятствовать его постижению.
Познание мира и расширение чувственного опыта длится всю жизнь (а может быть, и после?). Поэтому, кажется мне, неизбежные пробелы, ошибки и заблуждения могут искупаться искренностью лирических порывов и жаждой дальнейшего совершенствования. А значит, и тягостные сомнения в себе, и тайная радость оттого, что Волей Божией некоторые профили по мере сил  были мной запечатлены – хотя бы несколькими штрихами, – думается, все-таки уместны…
.
Сергей Луценко,
Павловск.
.
Андерсен
.
Видно, на роду написано
Одинокому прожить.
Сколько светлых сказок снизано! –
Только не заворожить
Ни заветную, далёкую,
Вспыхнувшую в устье дней,
Ни другую, ясноокую –
Ту, которой нет родней…
.
Бенедиктов
С.Б. Рассадину
.
Творец блистательных вердиктов
Расчислить смог – кто друг, кто враг…
И вот – Владимир Бенедиктов
Повержен ныне в дольний прах.
.
Предельно замкнутый и скромный,
Он славой не был обойдён, –
Но рубанул статьёй разгромной
Неистовый Виссарион.
.
Позднее – юный Добролюбов
За суматохой слов и дел
Так неоправданно и грубо
Во тьме луч солнца проглядел.
.
А строки…
Боже, что за строки!
Немало вечных, мудрых строк!
Они предвосхищали сроки,
Вмещали Запад и Восток…
.
Всё в жизни было: забывали,
Кляли, командовали пли,
И плакали, и завывали,
И подражали, как могли.
.
Карьера в генеральском чине
Завершена…
Но яд в крови…
Он по неведомой причине
Всегда несчастлив был в любви…
.
Гигант, перешагнувший время,
Прозревший новые миры, –
Заброшенный, забытый всеми,
Скончался на руках сестры.
.
Блок
.
Он Музыке не изменил,
Неся свой крест светло и строго.
Он пел – и на пределе сил
Звенела в голосе эпоха…
.
…Стремится дней поток живой,
Непредсказуемы уклоны, –
Но в зимний вечер вихревой
И в летний полдень полусонный
.
Мне вспомнить радостней всего
И встрепенуться ненароком:
Мы – ветром века одного
Дышали с Александром Блоком!
.
Пусть злится, пусть грозит бедой
Железный ветер непреклонный, –
Идёт он вечно молодой,
Загадочный, непобеждённый!..
.
И в мире музыка звучит,
Порой нежна, порой сурова.
И голос ангела летит:
«Всё – только прах. Бессмертно Слово…».
.
Варяжко
.
О княже, господине, ты погиб!
В Валгалле ты пируешь ясноокой,
А я во мгле скитаюсь одиноко
И слушаю протяжный ветра всхлип.
.
О княже мой любимый, Ярополк!
Ты был порой доверчивей дитяти.
Не помнил уговоров и заклятий –
И вот, в тебя вцепился лютый волк.
.
Злодейств неисчерпаем океан.
Владимиру наложниц разве мало?
Ему краса жены твоей запала –
И похотью он дикой обуян.
.
Ты был и храбр, и щедр, мой господин!
Твой род не вымер. Да, твой род не вымер.
Тебя сгубил предательски Владимир,
Но сын родился у него – твой сын.
.
О, Святополк, надеюсь, отомстит!
От года к году злей и безысходней,
Он не забудет городишко Родню
И гнев его ужасный примет вид…
.
Ну, а пока не возмужает сын,
За кровь твою, за эти злые слёзы –
Я отомщу! Не прах мои угрозы:
Владимиру добавится морщин.
.
С ордой дойду до Киева, пожгу
Все терема, все тучные подворья.
Клянусь на этом горестном угоре:
Я не останусь за тебя в долгу.
.
Заводит ветер песню похорон,
Язвит мне душу златоглавый Киев…
Леса вокруг и омуты глухие…
Я одинок, но я не побеждён.
.
Веневитинов
.
Ты вдаль идёшь божественной тропой –
И льётся свет, загадочный и чистый.
Хоть на мгновенье приостановись ты!
Нам не угнаться, мальчик, за тобой.
.
Ни буйный хмель, ни стройный зверобой,
Ни синий лён, ни ландыш серебристый,
Ни пышный мох, ни плющ тысячелистный
Не мнутся под взыскующей стопой.
.
Идёшь, века торжественно смыкая,
Земли жилец мгновенный, вестник рая –
И вечно юн, и вечно одинок…
.
Твоей судьбы наследник правнучатый,
Я твой бокал приму едва початый –
И возвращу, когда настанет срок.
.
Вийон
.
Опять по фене чешет ветер
И давит стёкла по ночам.
Он мой приют вчера приметил –
И от тоски весь день я чах.
.
Куда бежать?..
Попробуй скрыться,
Когда, проклятьями полна,
На обожжённой плащанице
Луна лежит, размозжена!
.
Свистят отчаянные тени,
Клубится бешеная мгла,
И кажется, ещё мгновенье –
Вийон шагнёт из-за угла.
.
– Ну, что, браток? Деньжонок нет ли?
(А ветер слушает, примолк.)
– Я вижу, спасся ты из петли!
За мной, дружище, старый долг.
.
– Ищи притон, какой попроще, –
Там, на окраине глухой,
Чтоб слышать стон опавшей рощи
И ветер чуять под рукой…
.
Вздыхаю сам не свой, невольно
Прижавшись к ветхому плечу.
Хотя бы кружкой доброй, полной
Я долг сегодня заплачу! –
.
За те шаги, за думы эти,
За луч, бунтующий во мгле,
За все стихи, что семь столетий
Идут по горестной Земле…
.
И – то ли гарью, то ли кровью
Несёт в распахнутый проём,
И сумрачно Средневековье
Поёт, а мы за волю пьём.
.
– Бьёт полночь, друг…
– Пора! –
И снова
Выходит он на путь большой,
Лихой бродяга, мастер слова,
Разбойник с трепетной душой.
.
Гёте
.
Что за мощь и красота!
В стороне какой ни буду,
Пусть сияет мне повсюду
Олимпийская звезда…
.
Прошагать бы по лучу,
Одолеть глухую стену!
В многомысленную Йену,
В парки Веймара хочу.
.
Побывать бы в той дали
В незапамятные годы,
Чтоб советнику фон Гёте
Поклониться до земли.
.
И сказать в сиянье зал:
«Знайте: в жажде крови чистой
Ваши книги жгли фашисты,
Лагерь смерти здесь стоял… ».
.
Как бы вздрогнул, побледнел
Он, всегда невозмутимый,
Чуя смрад печного дыма,
Видя корчи жалких тел…
.
…Гёте, Вы не виноваты!
Есть иные адресаты,
Ад их принял в свой черёд.
И тревожиться не надо:
Вас никто не упрекнёт.
.
У Москвы и Сталинграда
Настигала их расплата,
Да и в Нюрнберге седом…
Гёте, Вы не виноваты,
Что Германия – Ваш дом.
.
Верьте, стихнет ярость бесья,
Что кипит кровавой смесью,
Затрещит беда по швам.
Верьте в Божье равновесье,
Пойте птицей в поднебесье,
Пойте – мир внимает Вам.
.
Гитлер
.
Полубезумный интриган?
Или расчётливый делец?
Иль демон, что судьбою дан,
Стяжавший ужаса венец?
.
Взыскующий – чего достиг?
Сгорающий – каким огнём?
Всечасно – каждый новый миг! –
Всесветно думают о нём.
.
Он знаменит, но не светла
Душа – и слава не чиста.
А имя – грозная хула
Огнём палящая уста!
.
Юдоли слёз – что он принёс?
Из четырёх – за каждый год –
Горчайших выплакано слёз
На тысячи веков вперёд…
.
Кто благодатною рукой
Венок возложит палачу?
В церквушке кто за упокой
Поставит скорбную свечу?
.
Всё в нас – бесчестие и честь!
«Сыны отражены в отцах»…
Отчаянье, смятенье – есть,
Но нет забвения в сердцах.
.
Отрадно верить: за межу
Мы отошли от тёмных сил,
Но я опять провозглашу
То, что вчера провозгласил:
.
Везде – на стенах на столбах
Злой знак…
Но дряхлы те бойцы…
И слышно, мечутся в гробах
Зло усмирившие отцы.
.
Данте
.
Таинственная россыпь слов,
Ты свяжешься ли воедино?
Земная жизнь до половины
Дошла. Край неба бирюзов.
.
Покоя нет в стране отцов.
Враждой мучительной и длинной
Больна Италия. Повинна
Орда глупцов и гордецов.
.
Спасенье – в чём? Нужда, изгнанье
У входа грозно стерегут:
Не сломится ль души величье…
.
Из горних сфер – как бы дыханье:
«Италии – бессмертный труд,
И жизнь – во славу Беатриче…».
.
Есенин
.
Какой порыв! Какая сила жизни
В негромких песнях, созданных в борьбе!
В них – горькие раздумья об Отчизне
И о своей загадочной судьбе.
.
В них бесшабашность русская лихая,
В них русская извечная тоска.
И льются песни, сердце надрывая,
Но сердцу не уйти от них никак.
.
В них не услышишь громкого воззванья.
Так почему же вновь, едва дыша,
И потрясённая до основанья
Невольно откликается душа?
.
Так почему же, тронув струны эти,
И на мгновение закрыв глаза,
Я вижу белый сад и слышу ветер
И то, что словом выразить нельзя?..
.
Я вижу, как навечно в Русь влюблённый,
В задумчиво рождающемся дне,
Весенним ясным светом озарённый,
Он мчится вдаль на розовом коне.
.
Жуковский
.
Но нет завиднее удела,
О лебедь чистый, твоего.
Тютчев
.
Прекрасный лебедь, чистая душа,
Жуковский, славный жизнью и трудами!
И ранними и поздними плодами
Родная Муза дивно хороша.
.
Любви и дружбе верен до конца,
Он вольно иль под гнётом обстоятельств
Не совершал проступков и предательств
И вечно сторонился подлеца.
.
С глубокой болью, на исходе сил,
В свой странный век, блистательный, кромешный, –
Он чаровал сердца свирелью нежной
И правду без боязни говорил!
.
Жюль Верн
.
Труженик, провидец,
Друг вернейший он –
Несказанный витязь
Сбывшихся времен.
.
В странствия влюблённый,
Страстный мореход,
Знал он, упоённый,
Как душа цветёт!..
.
Вечно празднуй взлёты
В запредельный край,
Золотые соты
Дерзко собирай;
.
Растворись в пространстве,
Время позабудь,
Добрый ветер странствий
Пусть ворвётся в грудь;
.
Верь в добро и счастье –
Распахнётся высь!
Щедрости и страсти
У него учись.
.
Микеланджело
.
В сердцах резцы швыряя об пол,
Он яростно в ладоши хлопал
И говорил: «Один, два, три!
Три года нестерпимой пытки –
И я опять, опять в убытке…
А Папу – дьявол забери!
.
Так вот он, плод больных бессонниц
И голодовок! С Папой ссорясь
Чего добьюсь? Он сух, как жердь!
Но как терпеть, о Боже правый,
Когда глумится шут лукавый
И гнёт такой, что слаще смерть?
.
Я с Папой завтра потолкую.
Пускай он врет напропалую –
Ему такую речь скажу:
“Я непомерный труд подъемлю,
Но грызть готов святую землю
И не скрываться за межу, –
.
Лишь вспоминай о долге старом,
Не заставляй трудиться даром.
Я есть хочу – и этим прав!”».
…На Рим ложатся ночи тени –
И старый скульптор на ступени
Бессильно никнет, зарыдав.
.
Микула Селянинович
.
Укрепи меня, мать сыра земля,
Чтобы с сошкой мне в срок управиться.
Я Микула твой. На твои поля
Налегла душа, Божья странница.
.
Как тебе не спеть, как не дать зарок –
Не для красных слов али норова, –
Коли самый твой малый узелок
Пуще силы всей Святогоровой!
.
Я иду, иду, борозду кладу,
Борозду веду, режу ровную,
Вечно на ветру, вечно на виду,
Силу-силушку чуя кровную…
.
Втрое крепости прибыло ещё,
Исполать тебе, благодарствую!
А стомится конь, загудит плечо,
Хоть часок-другой, да побарствую.
.
Для братьёв моих – яства все, как есть,
Зелена вина чара полная!
Коли пир – так пир, коли песнь – так песнь,
Коли брань – так брань, воля вольная…
.
Мольер
.
Драматург и лицедей,
Бредивший театром с детства, –
Он внушительные средства
У папаши брал, злодей!
.
Жизнь, изломанная вся…
Путь надёжный в мире есть ли?
Что ж поделаешь ты, если
По-другому жить нельзя!
.
Он в трагедии смешон,
Но в комедии – бессмертен…
Счастье – близко, только черти
Всё толкали на рожон.
.
Вечно бился, словно лев,
Пред которым свора злая,
И дразня и забавляя
Королей и королев…
.
То Скапен, то Сганарель,
Лишь с собою нету сладу…
Но смеётся до упаду
Жан Батист Поклен досель!
.
О.Генри
.
Забыть, не вспоминать о старом –
Былое не должно мешать…
Довольно каторжным угаром
В огромном городе дышать!
.
Да! Одиночество – в Нью-Йорке…
Сошлись, бесспорно, неспроста
И грозный день, и вечер горький,
И ночи зимней пустота.
.
Подумать только! Четверть века!
Забыться – иль сойти с ума…
Всё здесь: отцовский дом, аптека,
Техас, и бегство, и тюрьма…
.
Дай отступить от бездны мрачной,
Но вспоминать позволь, позволь
Тот вечер, синий и прозрачный,
И нежность первую, и боль…
.
…Нью-Йорк!
Он вкрадчивой отравой
Поит – и злей день ото дня
Клокочущая в горле слава
И репортёров суетня…
.
Тревогой дьявольской томимый,
Таю заветные слова.
Пронзительна, неизгладима
Воспоминаний синева…
.
Ни слова – никогда – о старом…
О, сколько счастья было в нём!..
.
Шло время – то степным пожаром.
То внутренним глухим огнём.
.
Прасолов
.
Злой неволи примета –
Тёмный голос в крови…
Доживи до рассвета,
Только лишь доживи!
.
Встанет солнышко снова –
И развеется страх,
И сердечное Слово
Растворится в ветрах.
.
Что ж ты загнанно дышишь?
Что ж ты вяжешь узлы?
Бьётся сердце-подкидыш
О слепые углы…
.
Уходя невозбранно
В предрассветную тишь,
Что ж так горестно рано
Ты в бессмертье спешишь?
.
Рахманинов
.
Где этот взгляд из-под тяжёлых век?
Где этот голос, глуховато-медленный?
Ах, неужели в мире – только снег,
Повсюду снег, повсюду только мертвенный?
.
Но меркнет ночь, и новый день встаёт,
Исполненный мучительного мужества, –
И Музыка звучать не устаёт,
Бессмертная таинственная Музыка…
.
Рубцов
.
Подстерегла, на взлёте подстрелила
Проклятая, смертельная беда, –
Но день и ночь сияет над могилой
Звезда полей – души его звезда!
.
Кружится мир, заботой вечной занят,
Но вновь и вновь, над Русью пролетев,
Загадочное слово души ранит –
И лечит души, утишая гнев…
.
Сад
.
Ценитель мерзостных приправ,
Маркиз, прелюбодей известный! –
В твоих твореньях повсеместно
Царит разврат, мораль поправ.
.
Ты славишь выпоротый зад,
Блуд непотребный и кромешный…
Кто по обличью – ангел нежный?
Безумец – кто? Маркиз де Сад!
.
Невинность походя губя,
Ты славишь похоти значенье,
Плюёшь не всё… На злоключенья,
Не изменившие тебя…
.
Сальери
.
Ты, Моцарт, Бог.
Пушкин.
.
Чёрте где всю ночь проведши,
Зол, всклокочен и небрит,
Он с улыбкой сумасшедшей
О беде своей твердит.
.
Не даёт ему покоя
В сердце вросшая змея.
Он твердит одно, пустое:
«Моцарт – Бог. А я? А я?!».
.
И томится он в бессилье,
И слюною брызжет он,
Хоть давно уже в могиле
Моцарт видит сотый сон…
.
Флейта нежная запела!
Друг он всё же? Или враг?
Яд, не яд?
Какое дело
Нам до всяких древних врак!
.
Что же так летуча эта
Злая сплетня-белена,
Если музыки и света
Вся Вселенная полна?!
.
Ливень ластится весёлый
И Эол к цветку приник,
Всюду – Моцарта глаголы…
Засыпай скорей, старик.
.
Но – скрипят ночные двери
И отчаянно, навзрыд
Помешавшийся Сальери
Всё о Моцарте твердит…
.
Святослав Игоревич
.
День, в багровой заре расплавленный,
Шлемы, копья, мечи, ножи…
Святослав, русский князь прославленный,
Где могила твоя, скажи?
.
Разве подвиг великий, дерзостный,
Ратный подвиг твой для того,
Чтоб какой-нибудь Куря мерзостный
Пил из черепа твоего?!
.
Мне всё внятней твой голос слышится:
«Иль пресекся могучий род?
Иль от ветра мой внук колышется,
Робко крестится у ворот?».
.
Меркнут русские души гордые,
Вакханалия на Руси…
А не имут ли сраму мёртвые –
У себя теперь ты спроси.
.
Но неужто (мне всё не верится
В неизбежный постыдный крах!)
Нечестивцами Русь похерится –
И останется только прах?!
.
Нет, мой князь! Мы Земле обязаны,
Нас вспоившей живой водой,
Мы единой струной повязаны,
Общей радостью – и бедой…
.
Волки-вороги, как не рвут они,
Разомкнётся постылый круг.
В час урочный на берег утренний
Я взойду – и замечу вдруг:
.
Блещут шлемы родные, русские,
Свищут стрелы, орду гоня,
И на холмы, от пепла русые,
Всходит солнце иного дня…
.
Свет над Русью
(Сергий Радонежский)
.              …и пустыню, как город, сотворил.
Житие преподобного Сергия Радонежского,
написанное Премудрейшим Епифанием.
.
Темнело небо. Ночь в леса входила.
Деревья от неимоверной стужи
Стонали жутко. Месяц круторогий,
Заглядывая в чащи, содрогался.
На много вёрст – одна лишь глушь лесная,
Звериная, без края, без конца:
Ни терема, ни дома, ни землянки,
Ни голоса, ни дыма, ни огня…
.
По лесу пробирался человек,
Проваливался в снег, но шёл упорно
С тяжёлой ношей на плече. Бревно
Он нёс, шепча слова молитвы древней.
О, юноша! Откуда и куда ты
Идёшь один в такую злую пору?
Вдруг волчий вой раздался справа, слева –
И огоньки во мраке заплясали.
Бревно он опустил, топор нащупал
И, улыбнувшись, жаркий пот со лба
Отёр ладонью – и перекрестился:
«Помилуй многогрешного раба,
Отец небесный, Сергия помилуй!
Я не один – пусть брат меня покинул;
В глуши лесной, в моей холодной келье
Я не один – Ты, Господи, со мной!».
.
Три раза он перекрестился, трижды
Молитву внятно сотворил – и дальше,
Подняв бревно, по снегу зашагал.
.
Сократ
.
Философ мудрый и мятежный,
Живущий, правду не тая,
Испытывающий прилежно
Перед лицом небытия, –
.
Тебе – и спор высокий ведом,
И в дни войны – сражений ряд…
Ты устремляешься к победам,
Мудрейший из людей, Сократ!
.
«Пристало ли бояться смерти?
Она ведь благо, а не зло.
Важней, что в жалкой круговерти
Афины грязью занесло…».
.
Подвижник, мученик, учитель!
Ты через двадцать пять веков
Проходишь, вечный победитель,
И каждому помочь готов.
.
Столетья – реки крови льются,
Но, тёмной воле вопреки,
Мир держится – и раздаются
Твои слова, твои шаги.
.
Спиноза
.
К чему весь этот суд пристрастный?
В угоду суетному дню
Не отрекусь от правды ясной
И строй души не изменю.
.
Пусть умники меня поносят,
Пусть презирают! Всё равно
Они, не сознавая, носят
Моё могучее зерно.
.
Смирится мелкая потреба,
Гордыни мрак сойдёт – и вот,
Из сердца каждого до неба,
Оно до неба прорастёт.
.
Челлини
.
Груб и неистов ювелир.
Он верит: на его ладони
Лежит монетой грешный мир, –
.
Бери и властвуй! Не в законе,
Но в силе – благо. А порок –
Он и в лачуге, и на троне…
.
Как ни крути, всему свой срок:
И проиграть, и сладость мести
Вдруг ощутить, и – славен Бог! –
.
В темнице жалкой, где – ни вести,
Такое счастье испытать!..
О, мастер дивный! Честь по чести
.
Ты с небом говоришь, а тать
Пусть слушает, дрожа, за дверью:
Ему закрыта благодать.
.
Челлини! Ты подобен зверю
В минуты ярости большой.
Но я в твои порывы верю:
.
В горниле бед ты чист душой.
Средняя оценка: 2.97538
Проголосовало: 325