Историю творят личности…

Историю творят личности…

Памяти Максима Танка

Более двадцати лет минуло с тех пор, как ушел из жизни великий белорусский поэт, общественный и государственный деятель Максим Танк (Евгений Иванович Скурко). Это была уникальная личность не только в истории белорусской литературы, но и во всем общественно-культурном развитии Беларуси. М. Танк характеризовался чрезвычайно редкими душевно-человеческими качествами: его отличали искренность и добродушие, благородство и скромность, честность и ответственность.

Сколько раз он мне говорил о том, что хочет переписать поэму “Нарочь”, потому что она ему не удалась, переработать многие свои стихи, так как они слабые. И это при том, что поэму “Нарочь” давно высоко оценили отечественная и зарубежная критика и литературоведение, а о таких “слабых” стихах могли бы только мечтать многие современные белорусские поэты. Евгений Иванович неоднократно отмечал, что я перехвалил его в своей монографии “Максим Танк и современная белорусская лирика”. И это в то время, когда книгу в целом очень доброжелательно, без особых критических замечаний приняли наши специалисты. А чего стоит оценка поэтом своего западнобелорусского творчества, данная им в дневниковых заметках “Листки календаря”. “С ужасом осмотрелся, что мне миновало 27 лет! – записал он 29 сентября 1939 года. – А у меня только несколько сборников стихов, среди которых 75 процентов слабых, 20 процентов – средних и только 5 процентов – хороших. Нечем хвастаться”.

Мы знаем, что М.Танк отказывался от всех должностей, которые ему предлагали: и от должности председателя правления Союза писателей, и от должности председателя Верховного Совета БССР, и от должности вице-президента Академии наук. Отказывался потому, что хотел сосредоточиться на творческой работе, которая приносила ему огромное моральное удовлетворение. Как свидетельствуют родные поэта, каждому своему удачному стихотворению, каждой художественной находке он радовался, как ребенок. Однако скромность, честность и ответственность Танка высоко ценило республиканское руководство, и ему в большинстве случаев удавалось убедить поэта в необходимости согласиться с тем или иным кадровым предложением, а фактически – с решением сверху.

Будучи главным редактором журнала “Полымя”, М.Танк неизменно вычеркивал свое имя в материалах, где оно фигурировало в контексте похвалы и комплиментов. Считал, что печатать их в таком виде – не совсем корректно для руководителя издания. Свои стихи в журнале поэт помещал не чаще, чем один раз в год.

Представьте себе, он стеснялся носить свои государственные награды, стеснялся того, что их у него много. Никто никогда не слышал от М.Танка, что он является Героем Социалистического Труда, академиком Академии наук Беларуси. «Он был такой, – признавался во время одной из наших бесед сын народного поэта Максим Евгеньевич, – что никогда вперед не полезет, никогда сам где-то в президиуме не сядет. Это только когда обстоятельства требуют, когда прономерованы места, с указанием фамилий конкретных личностей…»

Сегодня в это трудно поверить, но, оказывается, М.Танк, председатель правления Союза писателей БССР и председатель Верховного Совета БССР,  платил своему шоферу за каждую поездку на дачу...

Поэт неоднократно советовал мне писать не так о нем, как о некоторых других литераторах бывшей Западной Беларуси, в частности, о Валентине Тавлае, Сергее Кривце, Ганне Новик, которых, на его взгляд, несправедливо забыли, об участниках народно-освободительного движения, людях талантливых, честных и жертвенных. Он искренне заботился о тех, с кем когда-то вместе входил в литературу, с кем плечо в плечо работал в коммунистическом подполье. О западнобелорусских подпольщиках М.Танк всегда говорил тепло, прочувствованно, даже как-то сентиментально. Было видно (да он и не скрывал этого), что они для поэта – очень дорогие люди.

Безусловно, показателем удивительной скромности М.Танка является тот факт, что он завещал похоронить его не в Минске, а на Мядельщине, на Слабодском кладбище, где похоронены его родные и близкие, рядом с отцом и матерью. В завещании поэт просил хоронить его без орденов, музыки и речей, как можно более скромно, “как хоронили и хоронят испокон веку у нас всех”, не ставить на могиле памятник, не присваивать его имени учреждениям и памятным местам.

Жизненная биография – это творческая судьба писателя, во всяком случае поэта. Ей принадлежит определяющая роль в становлении и развитии его художественной индивидуальности.

В школу Евгений Скурко пошел в беженстве в Москве. Изучая русский язык и литературу, полюбил произведения Пушкина, Некрасова, Гоголя, Горького, Маяковского, некоторых других писателей. Вернувшись в 1922 году из беженства, продолжил учебу в польских школах (его родная Мядельщина вместе со всей Западной Беларусью к этому времени уже оказалась в составе Польши): вначале в Шклениково, потом в Сватках. Здесь он приобщился к польской классике – к Мицкевичу, Словацкому, Сенкевичу, Ожешко…

То, что М.Танк познакомился вначале с русской литературой, затем с польской и только потом с белорусской, обострило в нем чувство национального, которое впоследствии привело его в ряды активных участников народно-освободительного движения в Западной Беларуси. Молодой Евгений Скурко учился в четырех гимназиях, однако ни одной из них не окончил: Вилейскую русскую закрыли польские власти, из Радошковичской белорусской и Виленской белорусской он был отчислен за неподчинение администрации и участие в забастовочном движении протеста, а во время учебы в Виленской русской начинающего поэта непосредственно в классе арестовала польская полиция и бросила в тюрьму “Лукишки”.

Удивительные антиномы и парадоксы жизненной судьбы Максима Танка заключаются в том, что он был народным поэтом БССР, академиком Академии наук Беларуси, однако не только не имел высшего образования, но  и законченного среднего.

М.Танк работал инструктором ЦК комсомола Западной Беларуси, в легальных и нелегальных периодических изданиях, неоднократно арестовывался польской дефензивой и заключался в тюрьму. Всего на Лукишках поэт отсидел около трех лет. В годы войны он служил во фронтовой печати, в газете “За Советскую Беларусь” (Брянский фронт), ускоренно адаптировался к новым для него советским общественно-социальным условиям и порядкам. Кстати, в конце 1930-х годов были репрессированы, высланы в Сибирь тети поэта по отцовской линии Соня и Поля с семьями, которые жили в Советском Союзе, а в годы войны при не установленных обстоятельствах от рук партизан погибла младшая сестра Вера со своим двухлетним сыном. В послевоенный период М.Танк длительное время работал на ответственных государственных должностях. В течение 18 лет (с 1948 по 1966) поэт руководил ведущим белорусским литературно-художественным журналом “Полымя”, в течение 24 лет (с 1966 по 1990) возглавлял тогда весьма авторитетную, социально значимую и влиятельную организацию – Союз писателей Беларуси, 20 лет (с 1966 по 1986) являлся секретарем правления Союза писателей СССР. 24 года (с 1947 по 1971) он был депутатом Верховного Совета БССР, 20 лет (с 1969 по 1989) – депутатом Верховного Совета СССР. М.Танк работал председателем  Верховного Совета БССР VІ и VІІ созывов (1963 – 1971).

Такой жизненной биографии не имеет ни один писатель в истории новой белорусской литературы.

Как представляется, синтез редкого человеческого характера и яркого художественного таланта, а также уникальной жизненной биографии обусловил большие творческие приобретения Максима Танка.

Выход первого сборника стихотворений под символическим названием “На этапах” (1936), кстати, сразу же конфискованного польской полицией, сделал М.Танка звездой первой величины на небосклоне литературы Западной Беларуси. Духовно-художественое сознание поэта активизировалось мыслью о лишенном свободы родном крае, истерзанном отечестве, угнетенном и униженном белорусском народе. Глубоким и проникновенным ощущением героики времени, возвышенностью драматического переживания, патриотической жертвенностью дышали многие строки поэта:

Нарочь, как море, шумит, бьется в берег, волной нарастая,

Дымится туман над тоскою болот и лугов.

С ветром взлетает и кружится чаек крикливая стая,

Вспугнутых скрипом обозов и звоном оков…

Слышно – гуси на юг пролетают родной стороною,

И прощальный их крик над равниной печален и слаб…

И скрипят по изрытому щебню колеса и ноют,

По широкой дороге понуро бредет наш этап.

(“Нарочь, как море, шумит…”, пер. Б.Иринина)

Идейно-эстетические поиски молодого М.Танка впечатляли свежестью и остротой, экспрессивностью мироощущения, характерным романтизированным выявлением сурового реализма действительности.

Танковские стихотворения “Нарочь, как море, шумит…” и “Свидание” я всегда читаю с характерным терпким комом в горле, с каким-то особым душевным трепетом, который не проходит с годами. Вспоминается печальный рассказ поэта о том, как плакала мама Домна Ивановна, когда его, юного подпольщика, арестовывала на родном пильковском хуторе польская полиция. Удивлялась, что ее сын-подросток так опасен для государства, плакала, пробовала поцеловать руку полицейскому и просила не бить его…

Поэзия М.Танка 1930-х годов – это поэзия черных взрезов, шершавых ладоней, неисцеленных ран, поэзия смелого вызова, гнева и протеста. Она основывалась на тонкой наблюдательности, эмоционально-психологической проникновенности лирического героя, восславлении высоких проявлений света и красоты в природном мире, общественной среде и душе человека. Легкая мечтательность, душевное благородство сочетались в ней с внутренней отмобилизованностью, наступательной бескомпромиссностью, революционной закалкой. Стихотворения поэта “На косогоре”, “Как мы пишем?”, “Черные взрезы”, “Акт первый”, “Свидание” и другие несли в себе горькое размышление, грустную исповедь, доверчивое признание, но чаще – утешение и поддержку, бодрость и веру, горячий призыв, свидетельствовали о прочной связи с беспредельным миром народной стойкости и мужества. “Максим Танк – это очень молодая, но сильная творчеством индивидуальность, -- писала в 1936 году газета “Наша воля”. – Его творчество выросло в острогах и, вырвавшись из тюрьмы, залило Зап. Беларусь. Произведения Танка – это лавина, это бурная волна, которая порывает всех, трясет всем и ломает все. Танк может стать великим певцом Беларуси, если не забудет о наиважнейшем условии – сгущать как можно больше мысль на полотне образа…”

Поэт создал романтически-идеализированный образ лирического героя, целиком обращенного к высокому духовно-эстетическому идеалу, в будущее родного края. Это образ подпольщика-революционера, прекрасного своей благородной жертвенностью борца за интересы широкой народной громады. Он подвергал сомнению нравственно-правовую практику, социально-экономические основы западнобелорусской действительности, ставил цель преобразовать ее в соответствии с социалистическими идейными принципами и ценностями.

Большое место в творчестве М.Танка досентябрьского периода занимали такие емкие социально-нравственные категории, как материнская песня, родные загоны, колосистое горе, этапные дороги, звон цепей, тюрьмы и решетки, весна-победа и др. Они воплощали характерные черты общественной жизни Западной Беларуси, духовно-социального сознания народа. Эти категории  раскрывали определяющие особенности белорусской национальной судьбы.

Книги М.Танка “На этапах”, “Журавиновый цвет” (1937), “Нарочь” (1937) и “Под мачтой” (1938), стихотворения и поэмы, явились лучшими в западнобелорусской литературе. Творчество поэта свидетельствовало о жизнестойкости белорусской нации, оно утверждало мощь и силу народа, который жил идеями объединения, социальной и национальной свободы, достойного упорядочения и благоустройства своей Родины, выявляло величие и красоту его благородной души.

Но на полную силу творческая индивидуальность Максима Танка раскрылась в послевоенный период.

В 1960 – 1980-е годы поэт утвердил в белорусской литературе такие идейно-художественные направления, как поэтизация исконных земных основ народной жизни, духовно-нравственных ценностей трудовой среды, работы хлебороба, пахаря, сеятеля, философско-аналитическое осмысление сложной и противоречивой диалектики частных явлений и исторических процессов, многообразной причинно-следственной связи личности и общества, раскрепощенность художественного мышления, приближение языка поэзии к языку прозы, условно-ассоциативная образность и др.

Сборники стихотворений М.Танка “Мой хлеб насущный” (1962), “Глоток воды” (1964), “Переписка с землей” (1967), “Да будет свет!” (1972), “Дорога, убаюканная рожью” (1976), “Испытание верности” (1979), “За моим столом” (1982) и другие характеризуются органическим сочетанием масштабности исторического мышления, широты духовно-социальных горизонтов и пластики предметного анализа, частной конкретики явлений и предметов. В них философско-аналитическая медитация соседствует с гражданственно-патриотическим характером художественного дискурса, ораторско-публицистический пафос дополняется тонкой иронией и сокрушительной сатирой.

Сборник стихотворений поэта “Чтоб ведали” был удостоен Государственной премии СССР (1948), сборник “Мой хлеб насущный” – Государственной премии БССР имени Янки Купалы (1966), а книга поэзии “Нарочанские сосны” (Москва, 1977) – Ленинской премии (1978).

Огромное влияние на становление творческой индивидуальности Максима Танка оказала русская литература, особенно произведения М.Горького и В.Маяковского. Как известно, первая часть псевдонима белорусского поэта – Максим – возникла в результате его восхищения личностью и творчеством М.Горького.

С самого начала своей литературной деятельности М.Танк переводил произведения полюбившихся ему русских авторов на белорусский язык. Это были стихотворения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, несколько позже – М.Исаковского, А.Прокофьева, А.Суркова, А.Твардовского, М.Светлова, Н.Тихонова, В.Рождественского и др. Переводы стихотворений русских поэтов составили основу одиннадцатого тома Собрания сочинений М.Танка в 13 томах, вышедшего в Минске в 2012 году к столетию со дня рождения выдающегося белорусского художника слова.

Необходимо отметить, что поэзия М.Танка пользовалась и пользуется огромным спросом как у белорусскоязычного, так и у русскоязычного читателя. После войны его книги в переводе на русский язык  издавались в Беларуси и России чуть ли не каждый год, а то и по несколько в год. Интересен и во многом показателен тот факт, что уже на первый сборник поэта на русском языке «Стихотворения», который вышел в Москве в 1940 году, в российских периодических изданиях появилось около двух десятков положительных рецензий. Причем на его выход отозвались такие авторитетные газеты и журналы, как «Правда», «Известия», «Ленинград», «Октябрь», «Смена», «Знамя», «Литературное обозрение» и другие.

На сборник белорусского поэта «Мой хлеб насущный» (1964) в российской печати появилось уже около тридцати рецензий. Кстати, книга вышла тиражом в сто тысяч экземпляров. Факты небывалые по меркам сегодняшней литературной практики Беларуси.

В 1981 году у М.Танка вышло целых пять книг в переводе на русский язык: одна в Минске – «Веточка и воробей» и четыре в Москве – «Пройти сквозь верность: стихотворения и поэмы», «Прочитай и передай другому: стихи и поэмы», «Стихи» и «Стороны света: стихи». Всего белорусский поэт издал в России в переводе на русский язык около трех десятков книг. В Москве и Ленинграде неоднократно выходили его книги избранного, а также собрания сочинений. Самое полное из них – собрание сочинений в трех томах увидело свет в издательстве «Художественная литература в 1985 – 1986 годах. И все эти книги неизменно находили своего читателя – без никаких специальных рекламных акций, презентаций и пр.

Переводили М.Танка на русский язык десятки переводчиков со всех концов необъятной России. В трехтомник поэта вошли переводы 52 авторов, в том числе таких известных и авторитетных, как А.Прокофьев, О.Бергольц, И. Сельвинский, П.Кобзаревский. Несколько книг М.Танка на русский язык перевел Я.Хелемский, в том числе сборник «Нарочанские сосны» (1977), удостоенный Ленинской премии. Стоит отметить, что, переводя М.Танка, они не только знакомили широкую русскоязычную публику с лучшими приобретениями белорусской национальной поэзии, но и расширяли и углубляли свой художественный кругозор, развивали представление об идейно-эстетических возможностях талантливого художественного слова, повышали творческое мастерство. А.Прокофьев, думается, во многом обоснованно подчеркивал: «Максим Танк – замечательный человек и великолепный поэт. Его поэзия пронизана большим гражданским чувством и прекрасным лиризмом. Она светла. Она верно служит народу, преданность которому Максим Танк доказал и утверждает всей своей жизнью поэта и гражданина.

Я много переводил стихов Максима Танка. Должен сказать, что стихи его обогащают мой духовный мир, мне радостно браться за такой труд».

М.Танк поддерживал близкие дружеские отношения с С.Михалковым, Н.Тихоновым, Е.Исаевым, Я.Хелемским, многими другими русскими литераторами.

Любовь к великой русской литературе поэт пронес через всю свою жизнь. До самых последних дней он не только создавал собственные произведения, но и переводил на белорусский язык стихи многих русских собратьев по перу.

М.Танк оставил после себя десятки оригинальных поэтических книг, каждая из которых фактически является этапной в истории белорусской литературы ХХ века. Поэту принадлежат произведения удивительной красоты и чрезвычайной эмоциональной силы воздействия: “Свидание”, “Послушайте, весна идет!..”, “Песня куликов”, “Родное слово”, “Чтоб ведали”, “Люциан Тополя”, “Антон Небаба”, “Руки матери”, “Станция Княгинино”, “Ave, Maria”, “Мне кажется” и др. Без никаких сомнений, они стали бы гордостью любой национальной культуры мира, украсили бы любую, самую элитарную, антологию. Стихотворения М.Танка переводили лучшие переводчики. Его книги издавались в России, Украине, Польше, Прибалтике, Болгарии, Чехословакии, Югославии, Китае и других странах.

Максим Танк как поэт, личность, безусловно, являлся государственным человеком. Но его художественный талант был настолько мощным, ярким и многогранным, что не укладывался в тогдашнюю государственно-идеологическую систему и политику. Он не очень поддавался ограничениям, регламентации и унификации, так как изначально развивался под углом высокой духовности и морали, доброты и человечности, правды и справедливости, красоты и гармонии. М.Танк хотя и являлся искренним и преданным коммунистом, членом ЦК КПБ, однако не сильно стремился к утверждению и реализации коммунистических идеологем, принципов и норм жизнедеятельности, не столько поэтизировал их, сколько манифестировал или констатировал. Коммунистические идеи и убеждения органично сочетались в его духовном сознании с национально-патриотическими, более того – основывались на последних. В этой связи можно смело отметить: М.Танк в первую очередь был белорусом, а потом коммунистом, он, как никто иной, прекрасно знал роль и место народно-патриотических традиций и ценностей. Во время одной из наших последних бесед летом 1995 года поэт рассуждал: “Идея беларусчины… Я хочу вкрепить ее в свои произведения, чтобы она была как витамины в еде: не так вылезала со своими ушами, но чтобы действовала… Раньше писали какие-нибудь слабенькие стихи, но, если в конце вспоминали Сталина, они шли на первых страницах. Вот что самое опасное – чтобы мы наше святое слово не затерли… Я боюсь, чтобы не стало разменным то, за что боремся. От частого употребления, бездумного, легкого. Уже если вспомнил, то вспомни, чтобы оно осталось в памяти не только твоей…”

Что здесь можно добавить или уточнить…

Необычайные впечатления остались от наших встреч и общения. Максим Танк, кажется, никаких особых идейных и жизненных принципов не раскрывал и не защищал, ни на чем категорически не настаивал, никого особенно не хвалил, но никого сильно и не осуждал. Он не стремился произвести впечатление, не хотел удивить меня ни знанием редких событий и фактов, ни глубиной и оригинальностью анализа общественно-культурных процессов, ни безупречной точностью их характеристик и оценок. Евгений Иванович ни на что не жаловался, ни о чем не жалел и никого ни о чем не просил. А были это чрезвычайно сложные 1990-е годы… Все, о чем он рассказывал, основывалось на какой-то удивительной диалектике соприродности и было направлено не на обособленность, а на объединение. Оно несло магнетическую энергетику теплоты, добра и мудрости и осталось в моей душе навсегда. Это были размышления человека, прошедшего “сквозь огонь, и воду и медные трубы...”  (стихотворение “Я спросил человека”). К тому времени поэт уже потерял сестру Людмилу Ивановну, дочь Веру и жену Любовь Андреевну, а также всех своих основных друзей и товарищей. От него веяло антологическим спокойствием и самодостаточностью, жизненной  стойкостью и надежностью, величием народного духа и воли.

Максим Танк – классик белорусской литературы, выдающийся европейский поэт. По силе и размаху природного дара, яркости и неординарности идейно-художественного мышления, утверждению исконных основ народной жизни, по особому качеству и самобытности реализации в слове высокой эстетики человеческого духа Максим Танк не имеет себе равных в белорусской поэзии. По этим особенностям он превосходит многих на сегодня культовых западных авторов. М.Танк – самый уважаемый и авторитетный белорусский поэт послевоенного времени в среде европейских литературно-художественных элит, о чем свидетельствуют, например, высказывания Чеслава Милоша, Кароля Войтыло (Яна Павла ІІ), Марка Шагала, которые знали его лично.

Это был дар от Бога. Уникальный человек, неповторимый поэт, талантливый организатор литературно-художественного процесса, колоритная, государственная личность. Он жил самыми светлыми мыслями и идеями, которыми может жить человек, и оставил яркий след в душах и сердцах своих соотечественников, в истории родной Беларуси.

Николай МИКУЛИЧ (Беларусь)

Минск

8(17)2669969 220070 Минск, ул. Ванеева, 8-44.

Более двадцати лет минуло с тех пор, как ушел из жизни великий белорусский поэт, общественный и государственный деятель Максим Танк (Евгений Иванович Скурко). Это была уникальная личность не только в истории белорусской литературы, но и во всем общественно-культурном развитии Беларуси. М.Танк характеризовался чрезвычайно редкими душевно-человеческими качествами: его отличали искренность и добродушие, благородство и скромность, честность и ответственность.

.

Сколько раз он мне говорил о том, что хочет переписать поэму “Нарочь”, потому что она ему не удалась, переработать многие свои стихи, так как они слабые. И это при том, что поэму “Нарочь” давно высоко оценили отечественная и зарубежная критика и литературоведение, а о таких “слабых” стихах могли бы только мечтать многие современные белорусские поэты. Евгений Иванович неоднократно отмечал, что я перехвалил его в своей монографии “Максим Танк и современная белорусская лирика”. И это в то время, когда книгу в целом очень доброжелательно, без особых критических замечаний приняли наши специалисты. А чего стоит оценка поэтом своего западнобелорусского творчества, данная им в дневниковых заметках “Листки календаря”. “С ужасом осмотрелся, что мне миновало 27 лет! – записал он 29 сентября 1939 года. – А у меня только несколько сборников стихов, среди которых 75 процентов слабых, 20 процентов – средних и только 5 процентов – хороших. Нечем хвастаться”.

.

Мы знаем, что М.Танк отказывался от всех должностей, которые ему предлагали: и от должности председателя правления Союза писателей, и от должности председателя Верховного Совета БССР, и от должности вице-президента Академии наук. Отказывался потому, что хотел сосредоточиться на творческой работе, которая приносила ему огромное моральное удовлетворение. Как свидетельствуют родные поэта, каждому своему удачному стихотворению, каждой художественной находке он радовался, как ребенок. Однако скромность, честность и ответственность Танка высоко ценило республиканское руководство, и ему в большинстве случаев удавалось убедить поэта в необходимости согласиться с тем или иным кадровым предложением, а фактически – с решением сверху.

.

Будучи главным редактором журнала “Полымя”, М.Танк неизменно вычеркивал свое имя в материалах, где оно фигурировало в контексте похвалы и комплиментов. Считал, что печатать их в таком виде – не совсем корректно для руководителя издания. Свои стихи в журнале поэт помещал не чаще, чем один раз в год.

Представьте себе, он стеснялся носить свои государственные награды, стеснялся того, что их у него много. Никто никогда не слышал от М.Танка, что он является Героем Социалистического Труда, академиком Академии наук Беларуси. «Он был такой, – признавался во время одной из наших бесед сын народного поэта Максим Евгеньевич, – что никогда вперед не полезет, никогда сам где-то в президиуме не сядет. Это только когда обстоятельства требуют, когда прономерованы места, с указанием фамилий конкретных личностей…»

.

Сегодня в это трудно поверить, но, оказывается, М.Танк, председатель правления Союза писателей БССР и председатель Верховного Совета БССР,  платил своему шоферу за каждую поездку на дачу...

Поэт неоднократно советовал мне писать не так о нем, как о некоторых других литераторах бывшей Западной Беларуси, в частности, о Валентине Тавлае, Сергее Кривце, Ганне Новик, которых, на его взгляд, несправедливо забыли, об участниках народно-освободительного движения, людях талантливых, честных и жертвенных. Он искренне заботился о тех, с кем когда-то вместе входил в литературу, с кем плечо в плечо работал в коммунистическом подполье. О западнобелорусских подпольщиках М.Танк всегда говорил тепло, прочувствованно, даже как-то сентиментально. Было видно (да он и не скрывал этого), что они для поэта – очень дорогие люди.

Безусловно, показателем удивительной скромности М.Танка является тот факт, что он завещал похоронить его не в Минске, а на Мядельщине, на Слабодском кладбище, где похоронены его родные и близкие, рядом с отцом и матерью. В завещании поэт просил хоронить его без орденов, музыки и речей, как можно более скромно, “как хоронили и хоронят испокон веку у нас всех”, не ставить на могиле памятник, не присваивать его имени учреждениям и памятным местам.

Жизненная биография – это творческая судьба писателя, во всяком случае поэта. Ей принадлежит определяющая роль в становлении и развитии его художественной индивидуальности.

.

В школу Евгений Скурко пошел в беженстве в Москве. Изучая русский язык и литературу, полюбил произведения Пушкина, Некрасова, Гоголя, Горького, Маяковского, некоторых других писателей. Вернувшись в 1922 году из беженства, продолжил учебу в польских школах (его родная Мядельщина вместе со всей Западной Беларусью к этому времени уже оказалась в составе Польши): вначале в Шклениково, потом в Сватках. Здесь он приобщился к польской классике – к Мицкевичу, Словацкому, Сенкевичу, Ожешко…

То, что М.Танк познакомился вначале с русской литературой, затем с польской и только потом с белорусской, обострило в нем чувство национального, которое впоследствии привело его в ряды активных участников народно-освободительного движения в Западной Беларуси. Молодой Евгений Скурко учился в четырех гимназиях, однако ни одной из них не окончил: Вилейскую русскую закрыли польские власти, из Радошковичской белорусской и Виленской белорусской он был отчислен за неподчинение администрации и участие в забастовочном движении протеста, а во время учебы в Виленской русской начинающего поэта непосредственно в классе арестовала польская полиция и бросила в тюрьму “Лукишки”.

.

Удивительные антиномы и парадоксы жизненной судьбы Максима Танка заключаются в том, что он был народным поэтом БССР, академиком Академии наук Беларуси, однако не только не имел высшего образования, но  и законченного среднего.

М.Танк работал инструктором ЦК комсомола Западной Беларуси, в легальных и нелегальных периодических изданиях, неоднократно арестовывался польской дефензивой и заключался в тюрьму. Всего на Лукишках поэт отсидел около трех лет. В годы войны он служил во фронтовой печати, в газете “За Советскую Беларусь” (Брянский фронт), ускоренно адаптировался к новым для него советским общественно-социальным условиям и порядкам. Кстати, в конце 1930-х годов были репрессированы, высланы в Сибирь тети поэта по отцовской линии Соня и Поля с семьями, которые жили в Советском Союзе, а в годы войны при не установленных обстоятельствах от рук партизан погибла младшая сестра Вера со своим двухлетним сыном. В послевоенный период М.Танк длительное время работал на ответственных государственных должностях. В течение 18 лет (с 1948 по 1966) поэт руководил ведущим белорусским литературно-художественным журналом “Полымя”, в течение 24 лет (с 1966 по 1990) возглавлял тогда весьма авторитетную, социально значимую и влиятельную организацию – Союз писателей Беларуси, 20 лет (с 1966 по 1986) являлся секретарем правления Союза писателей СССР. 24 года (с 1947 по 1971) он был депутатом Верховного Совета БССР, 20 лет (с 1969 по 1989) – депутатом Верховного Совета СССР. М.Танк работал председателем  Верховного Совета БССР VІ и VІІ созывов (1963 – 1971).

.

Такой жизненной биографии не имеет ни один писатель в истории новой белорусской литературы.

Как представляется, синтез редкого человеческого характера и яркого художественного таланта, а также уникальной жизненной биографии обусловил большие творческие приобретения Максима Танка.

Выход первого сборника стихотворений под символическим названием “На этапах” (1936), кстати, сразу же конфискованного польской полицией, сделал М.Танка звездой первой величины на небосклоне литературы Западной Беларуси. Духовно-художественое сознание поэта активизировалось мыслью о лишенном свободы родном крае, истерзанном отечестве, угнетенном и униженном белорусском народе. Глубоким и проникновенным ощущением героики времени, возвышенностью драматического переживания, патриотической жертвенностью дышали многие строки поэта:

.

.

(“Нарочь, как море, шумит…”, пер. Б.Иринина)

.

Идейно-эстетические поиски молодого М.Танка впечатляли свежестью и остротой, экспрессивностью мироощущения, характерным романтизированным выявлением сурового реализма действительности.

Танковские стихотворения “Нарочь, как море, шумит…” и “Свидание” я всегда читаю с характерным терпким комом в горле, с каким-то особым душевным трепетом, который не проходит с годами. Вспоминается печальный рассказ поэта о том, как плакала мама Домна Ивановна, когда его, юного подпольщика, арестовывала на родном пильковском хуторе польская полиция. Удивлялась, что ее сын-подросток так опасен для государства, плакала, пробовала поцеловать руку полицейскому и просила не бить его…

.

Поэзия М.Танка 1930-х годов – это поэзия черных взрезов, шершавых ладоней, неисцеленных ран, поэзия смелого вызова, гнева и протеста. Она основывалась на тонкой наблюдательности, эмоционально-психологической проникновенности лирического героя, восславлении высоких проявлений света и красоты в природном мире, общественной среде и душе человека. Легкая мечтательность, душевное благородство сочетались в ней с внутренней отмобилизованностью, наступательной бескомпромиссностью, революционной закалкой. Стихотворения поэта “На косогоре”, “Как мы пишем?”, “Черные взрезы”, “Акт первый”, “Свидание” и другие несли в себе горькое размышление, грустную исповедь, доверчивое признание, но чаще – утешение и поддержку, бодрость и веру, горячий призыв, свидетельствовали о прочной связи с беспредельным миром народной стойкости и мужества. “Максим Танк – это очень молодая, но сильная творчеством индивидуальность, -- писала в 1936 году газета “Наша воля”. – Его творчество выросло в острогах и, вырвавшись из тюрьмы, залило Зап. Беларусь. Произведения Танка – это лавина, это бурная волна, которая порывает всех, трясет всем и ломает все. Танк может стать великим певцом Беларуси, если не забудет о наиважнейшем условии – сгущать как можно больше мысль на полотне образа…”

.

Поэт создал романтически-идеализированный образ лирического героя, целиком обращенного к высокому духовно-эстетическому идеалу, в будущее родного края. Это образ подпольщика-революционера, прекрасного своей благородной жертвенностью борца за интересы широкой народной громады. Он подвергал сомнению нравственно-правовую практику, социально-экономические основы западнобелорусской действительности, ставил цель преобразовать ее в соответствии с социалистическими идейными принципами и ценностями.

Большое место в творчестве М.Танка досентябрьского периода занимали такие емкие социально-нравственные категории, как материнская песня, родные загоны, колосистое горе, этапные дороги, звон цепей, тюрьмы и решетки, весна-победа и др. Они воплощали характерные черты общественной жизни Западной Беларуси, духовно-социального сознания народа. Эти категории  раскрывали определяющие особенности белорусской национальной судьбы.

.

Книги М.Танка “На этапах”, “Журавиновый цвет” (1937), “Нарочь” (1937) и “Под мачтой” (1938), стихотворения и поэмы, явились лучшими в западнобелорусской литературе. Творчество поэта свидетельствовало о жизнестойкости белорусской нации, оно утверждало мощь и силу народа, который жил идеями объединения, социальной и национальной свободы, достойного упорядочения и благоустройства своей Родины, выявляло величие и красоту его благородной души.

Но на полную силу творческая индивидуальность Максима Танка раскрылась в послевоенный период.

В 1960 – 1980-е годы поэт утвердил в белорусской литературе такие идейно-художественные направления, как поэтизация исконных земных основ народной жизни, духовно-нравственных ценностей трудовой среды, работы хлебороба, пахаря, сеятеля, философско-аналитическое осмысление сложной и противоречивой диалектики частных явлений и исторических процессов, многообразной причинно-следственной связи личности и общества, раскрепощенность художественного мышления, приближение языка поэзии к языку прозы, условно-ассоциативная образность и др.

.

Сборники стихотворений М.Танка “Мой хлеб насущный” (1962), “Глоток воды” (1964), “Переписка с землей” (1967), “Да будет свет!” (1972), “Дорога, убаюканная рожью” (1976), “Испытание верности” (1979), “За моим столом” (1982) и другие характеризуются органическим сочетанием масштабности исторического мышления, широты духовно-социальных горизонтов и пластики предметного анализа, частной конкретики явлений и предметов. В них философско-аналитическая медитация соседствует с гражданственно-патриотическим характером художественного дискурса, ораторско-публицистический пафос дополняется тонкой иронией и сокрушительной сатирой.

Сборник стихотворений поэта “Чтоб ведали” был удостоен Государственной премии СССР (1948), сборник “Мой хлеб насущный” – Государственной премии БССР имени Янки Купалы (1966), а книга поэзии “Нарочанские сосны” (Москва, 1977) – Ленинской премии (1978).

Огромное влияние на становление творческой индивидуальности Максима Танка оказала русская литература, особенно произведения М.Горького и В.Маяковского. Как известно, первая часть псевдонима белорусского поэта – Максим – возникла в результате его восхищения личностью и творчеством М.Горького.

.

С самого начала своей литературной деятельности М.Танк переводил произведения полюбившихся ему русских авторов на белорусский язык. Это были стихотворения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, несколько позже – М.Исаковского, А.Прокофьева, А.Суркова, А.Твардовского, М.Светлова, Н.Тихонова, В.Рождественского и др. Переводы стихотворений русских поэтов составили основу одиннадцатого тома Собрания сочинений М.Танка в 13 томах, вышедшего в Минске в 2012 году к столетию со дня рождения выдающегося белорусского художника слова.

Необходимо отметить, что поэзия М.Танка пользовалась и пользуется огромным спросом как у белорусскоязычного, так и у русскоязычного читателя. После войны его книги в переводе на русский язык  издавались в Беларуси и России чуть ли не каждый год, а то и по несколько в год. Интересен и во многом показателен тот факт, что уже на первый сборник поэта на русском языке «Стихотворения», который вышел в Москве в 1940 году, в российских периодических изданиях появилось около двух десятков положительных рецензий. Причем на его выход отозвались такие авторитетные газеты и журналы, как «Правда», «Известия», «Ленинград», «Октябрь», «Смена», «Знамя», «Литературное обозрение» и другие.

На сборник белорусского поэта «Мой хлеб насущный» (1964) в российской печати появилось уже около тридцати рецензий. Кстати, книга вышла тиражом в сто тысяч экземпляров. Факты небывалые по меркам сегодняшней литературной практики Беларуси.

.

В 1981 году у М.Танка вышло целых пять книг в переводе на русский язык: одна в Минске – «Веточка и воробей» и четыре в Москве – «Пройти сквозь верность: стихотворения и поэмы», «Прочитай и передай другому: стихи и поэмы», «Стихи» и «Стороны света: стихи». Всего белорусский поэт издал в России в переводе на русский язык около трех десятков книг. В Москве и Ленинграде неоднократно выходили его книги избранного, а также собрания сочинений. Самое полное из них – собрание сочинений в трех томах увидело свет в издательстве «Художественная литература в 1985 – 1986 годах. И все эти книги неизменно находили своего читателя – без никаких специальных рекламных акций, презентаций и пр.

Переводили М.Танка на русский язык десятки переводчиков со всех концов необъятной России. В трехтомник поэта вошли переводы 52 авторов, в том числе таких известных и авторитетных, как А.Прокофьев, О.Бергольц, И. Сельвинский, П.Кобзаревский. Несколько книг М.Танка на русский язык перевел Я.Хелемский, в том числе сборник «Нарочанские сосны» (1977), удостоенный Ленинской премии. Стоит отметить, что, переводя М.Танка, они не только знакомили широкую русскоязычную публику с лучшими приобретениями белорусской национальной поэзии, но и расширяли и углубляли свой художественный кругозор, развивали представление об идейно-эстетических возможностях талантливого художественного слова, повышали творческое мастерство. А.Прокофьев, думается, во многом обоснованно подчеркивал: «Максим Танк – замечательный человек и великолепный поэт. Его поэзия пронизана большим гражданским чувством и прекрасным лиризмом. Она светла. Она верно служит народу, преданность которому Максим Танк доказал и утверждает всей своей жизнью поэта и гражданина.

.

Я много переводил стихов Максима Танка. Должен сказать, что стихи его обогащают мой духовный мир, мне радостно браться за такой труд».

М.Танк поддерживал близкие дружеские отношения с С.Михалковым, Н.Тихоновым, Е.Исаевым, Я.Хелемским, многими другими русскими литераторами.

Любовь к великой русской литературе поэт пронес через всю свою жизнь. До самых последних дней он не только создавал собственные произведения, но и переводил на белорусский язык стихи многих русских собратьев по перу.

М.Танк оставил после себя десятки оригинальных поэтических книг, каждая из которых фактически является этапной в истории белорусской литературы ХХ века. Поэту принадлежат произведения удивительной красоты и чрезвычайной эмоциональной силы воздействия: “Свидание”, “Послушайте, весна идет!..”, “Песня куликов”, “Родное слово”, “Чтоб ведали”, “Люциан Тополя”, “Антон Небаба”, “Руки матери”, “Станция Княгинино”, “Ave, Maria”, “Мне кажется” и др. Без никаких сомнений, они стали бы гордостью любой национальной культуры мира, украсили бы любую, самую элитарную, антологию. Стихотворения М.Танка переводили лучшие переводчики. Его книги издавались в России, Украине, Польше, Прибалтике, Болгарии, Чехословакии, Югославии, Китае и других странах.

.

Максим Танк как поэт, личность, безусловно, являлся государственным человеком. Но его художественный талант был настолько мощным, ярким и многогранным, что не укладывался в тогдашнюю государственно-идеологическую систему и политику. Он не очень поддавался ограничениям, регламентации и унификации, так как изначально развивался под углом высокой духовности и морали, доброты и человечности, правды и справедливости, красоты и гармонии. М.Танк хотя и являлся искренним и преданным коммунистом, членом ЦК КПБ, однако не сильно стремился к утверждению и реализации коммунистических идеологем, принципов и норм жизнедеятельности, не столько поэтизировал их, сколько манифестировал или констатировал. Коммунистические идеи и убеждения органично сочетались в его духовном сознании с национально-патриотическими, более того – основывались на последних. В этой связи можно смело отметить: М.Танк в первую очередь был белорусом, а потом коммунистом, он, как никто иной, прекрасно знал роль и место народно-патриотических традиций и ценностей. Во время одной из наших последних бесед летом 1995 года поэт рассуждал: “Идея беларусчины… Я хочу вкрепить ее в свои произведения, чтобы она была как витамины в еде: не так вылезала со своими ушами, но чтобы действовала… Раньше писали какие-нибудь слабенькие стихи, но, если в конце вспоминали Сталина, они шли на первых страницах. Вот что самое опасное – чтобы мы наше святое слово не затерли… Я боюсь, чтобы не стало разменным то, за что боремся. От частого употребления, бездумного, легкого. Уже если вспомнил, то вспомни, чтобы оно осталось в памяти не только твоей…”

Что здесь можно добавить или уточнить…

.

Необычайные впечатления остались от наших встреч и общения. Максим Танк, кажется, никаких особых идейных и жизненных принципов не раскрывал и не защищал, ни на чем категорически не настаивал, никого особенно не хвалил, но никого сильно и не осуждал. Он не стремился произвести впечатление, не хотел удивить меня ни знанием редких событий и фактов, ни глубиной и оригинальностью анализа общественно-культурных процессов, ни безупречной точностью их характеристик и оценок. Евгений Иванович ни на что не жаловался, ни о чем не жалел и никого ни о чем не просил. А были это чрезвычайно сложные 1990-е годы… Все, о чем он рассказывал, основывалось на какой-то удивительной диалектике соприродности и было направлено не на обособленность, а на объединение. Оно несло магнетическую энергетику теплоты, добра и мудрости и осталось в моей душе навсегда. Это были размышления человека, прошедшего “сквозь огонь, и воду и медные трубы...”  (стихотворение “Я спросил человека”). К тому времени поэт уже потерял сестру Людмилу Ивановну, дочь Веру и жену Любовь Андреевну, а также всех своих основных друзей и товарищей. От него веяло антологическим спокойствием и самодостаточностью, жизненной  стойкостью и надежностью, величием народного духа и воли.

.

Максим Танк – классик белорусской литературы, выдающийся европейский поэт. По силе и размаху природного дара, яркости и неординарности идейно-художественного мышления, утверждению исконных основ народной жизни, по особому качеству и самобытности реализации в слове высокой эстетики человеческого духа Максим Танк не имеет себе равных в белорусской поэзии. По этим особенностям он превосходит многих на сегодня культовых западных авторов. М.Танк – самый уважаемый и авторитетный белорусский поэт послевоенного времени в среде европейских литературно-художественных элит, о чем свидетельствуют, например, высказывания Чеслава Милоша, Кароля Войтыло (Яна Павла ІІ), Марка Шагала, которые знали его лично.

Это был дар от Бога. Уникальный человек, неповторимый поэт, талантливый организатор литературно-художественного процесса, колоритная, государственная личность. Он жил самыми светлыми мыслями и идеями, которыми может жить человек, и оставил яркий след в душах и сердцах своих соотечественников, в истории родной Беларуси.