17 марта 2016 259
Станислав Минаков
Русский Винни-Пух forever
31 января 2016 читающий мир отмечал 60-летие со дня кончины, а 18 января с.г. — 130-летие выдающегося «всемирного детского писателя» Алана Милна, автора историй о медвежонке Винни-Пухе, блистательно переложенных на русский язык Борисом Заходером  — без двух глав оригинала — под общим названием «Винни-Пух и все-все-все».
Милны и Винни
Родившийся в Шотландии Alan Alexander Milne принимал участие в Первой Мировой войне. Много лет сотрудничал в английском юмористическом журнале «Панч» (Punch).
Увековеченный им Winnie-the-Pooh, один из самых известных героев детской литературы XX в., — это плюшевый мишка, игрушка. Наивный, добродушный и скромный «Медведь с Маленькими Мозгами» (англ. Bear of Very Little Brain); в переводе Заходера Винни неоднократно говорит о том, что в его голове опилки, хотя в оригинале лишь один раз говорится о мякине — pulp). Пуха «пугают длинные слова», он забывчив, но нередко в его голову приходят блестящие идеи. Любимые занятия Пуха — сочинять стихи и есть мёд. Кое-кто из исследователей считает, что Вини-Пух — классический образ поэта, поскольку он — творец, главный поэт Чудесного (по Заходеру) леса, постоянно слагающий стихи из шума, звучащего у него в голове. (В оригинале — действие книг происходит в лесу Эшдаун в графстве Восточный Сассекс, Англия, представленном в книге как Стоакровый лес (The Hundred Acre Wood).
Имя Winnie на английский слух воспринимается как характерно женское («А я-то думал, что это девочка», — говорит в прологе отец сыну Кристоферу Робину Милну). В английской традиции плюшевые мишки могут восприниматься и как «мальчики» и как «девочки», в зависимости от выбора хозяина. Милн чаще называет Пуха местоимением мужского рода (he), но нередко и оставляет его пол неопределённым (it). В подавляющем большинстве переводов Пух мужского рода. По-английски между именем Винни и прозвищем Пух идёт — по-авторски иронично — артикль the, как это обычно в прозвищах монархов (ср. Alfred the Great — Альфред Великий, Charles the Bald — Карл Лысый); так же, например, нидерл. Winnie de Poeh.
Как и многие другие персонажи книги Милна, медвежонок получил имя от одной из реальных игрушек Кристофера Робина, сына писателя. В свою очередь, плюшевый мишка Винни-Пух был назван по имени американской чёрной медведицы по кличке Виннипег (Винни), содержавшейся в Лондонском зоопарке, куда в 1924 А. Милн впервые пришёл с четырехлетним сыном, который по-настоящему сдружился с Винни.
За три года до этого Милн купил в универмаге и подарил сыну в его первый день рождения плюшевого медведя. После знакомства хозяина с Винни этот медведь получил имя в её честь. (Именем Пух — Pooh — звали лебедя, который жил у знакомых Милнов.) Официальной датой рождения Винни-Пуха считается 21 августа 1921 — день, когда Кристоферу исполнился год.
Реальными игрушками Кристофера Робина были также Пятачок, Иа-Иа без хвоста, Кенга, Ру и Тигра; Сову и Кролика Милн придумал сам, и на знаменитых иллюстрациях Шепарда ко всем четырём книгам (2 — прозы, и 2 поэтических) они выглядят не как игрушки, а как настоящие животные.
Первая глава о Винни-Пухе была опубликована в газете перед католическим Рождеством, 24 декабря 1925, первое отдельное издание Winnie-the-Pooh вышло 14 октября 1926 в издательстве Methuen & Co (Лондон), затем последовал и The House at Pooh Corner (Дом на Пуховой опушке, 1928).
Надо иметь в виду, что в случае с детской литературой мы — при успешном результате — почти всегда получаем не перевод, а переложение.
И Б. Заходер всегда подчёркивал, что его книга — пересказ, плод сотворчества и «пересоздания» Милна по-русски. Действительно, его текст не всегда буквально следует за оригиналом. Ряд находок, отсутствующих у Милна (например, разнообразные названия песен Пуха — шумелки, кричалки, вопилки, сопелки, пыхтелки), удачно вписывается в контекст произведения.
В наиболее распространённой версии пересказа Заходера имеется только 18 глав; две из оригинальных глав Милна — десятая из первой книги и третья из второй — пропущены (точнее, десятая глава сокращена до одного абзаца, «пристёгнутого» в конце девятой). В 1990, к 30-летию русского Винни-Пуха, Заходер перевёл эти две главы и выпустил полное издание «Винни-Пух и многое другое», однако этот текст оказался сравнительно малоизвестным; по-прежнему переиздаётся сокращённая версия (в интернете представлена пока только она).
Супермультики
В 1960—1970-е годы, благодаря пересказу Заходера и трем сериям студии «Союзмультфильм», где Пуха озвучивал Евгений Леонов, Винни-Пух стал очень популярен и в Советском Союзе. Фёдор Хитрук, получивший за создание шедевров Госпремию СССР (1976), породил, в сущности, всенародно любимых персонажей.
Пятачка озвучивала Ия Саввина, Иа-Иа — Эраст Гарин. Цитаты из мультика стали общим достоянием советских детей и взрослых и послужили основой для создания образа Винни-Пуха в юмористическом фольклоре, не уступившего в популярности анекдотам о Штирлице.
Авторскими правами на ставшие привычными для нас имена — Пятачок, Тигра, Иа-Иа — обладают наследники Б. Заходера.
Память человечества
В сентябре 1981 61-летний Кристофер Робин Милн (1920—1996) открыл памятник медведице Винни (в натуральную величину) в Лондонском зоопарке (скульптор Лорн Маккин). Потом были и иные памятники.
Плюшевый же медведь Винни-Пух, принадлежавший Кристоферу Робину, не очень похож на медведя, которого мы видим на иллюстрациях Шепарда. Моделью иллюстратору послужил «Growler» (Ворчун), плюшевый мишка его собственного сына. К сожалению, он не сохранился, став жертвой собаки, жившей в семье художника.
Игрушки Кристофера Робина, ставшие прототипами героев книги (кроме Крошки Ру, который не сохранился), с 1947 находятся в США (отданы туда Милном-отцом на выставку, а после его смерти приобретены издательством «Даттон»), до 1969 хранились в издательстве, а в настоящее время выставлены в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Многие британцы считают, что эта важнейшая часть культурного наследия страны должна вернуться на родину. Вопрос о реституции игрушек поднимался даже в британском Парламенте (1998).
Подобно «Алисе в стране чудес» Льюиса Кэррола, «Винни-Пух» на протяжении XX в. стал предметом для огромного количества различных философских, психоаналитических и сатирических вариаций. При помощи героев Милна даже поясняли философию даосизма.
Забавно, что каждый год в Оксфордшире проводятся чемпионаты по Пустякам (Poohsticks), игре, шагнувшей в действительность со страниц книг Милна: соревнующиеся бросают палочки в текущую реку с моста и ждут, чья палочка первой пересечёт финишную прямую.
А в Польше Винни-Пух популярен настолько, что в Варшаве его именем названа улица — Ulica Kubusia Puchatka.
Вини-Пух продолжается
Менее известны русскому читателю две поэтические книжки Милна (When We Were Very Young —  «Когда мы были совсем маленькими» и Now We Are Six  «Теперь нам шесть»), продолжающие винни-пуховую тему, где героями стихотворений остаются те же персонажи, к которым добавлены иные — Анни, подружка Кристофера, вымышленные рыцари и короли.
В разные годы публиковались переводы стихотворений, избранных из этих книг. Известны весьма удачные работы москвичей Самуила Маршака, Марины Бородицкой и Григория Кружкова.
Самой выдающейся работой мне представляются переводы петербургского поэта Нонны Слепаковой, изданные отдельной книгой (А. Милн, «Я был однажды в доме»; Москва, «Детская литература», 1987). Моя семья очень любила эту книгу. В то время моим сыну и дочери было 4 и 6 лет. «Честь имею вам представить трёх лисичек из лесочка. Ни одной у них рубашки, ни единого чулочка. Только есть у них коробка, а в коробке три платочка, Носовые три платочка. Вот и всё. На этом точка!» – изумительный текст, блестящий.
И тогда я подумал: «Мы любим милновского «Винни-Пуха» и почти ничего не знаем про стихи английского классика. А ведь они прекрасны». Сарказм, английский юмор, абсурд – словом, продолжение традиции Льюиса Кэрролла, с одной стороны. С другой – особенный лиризм Милна. Вместе – взрывная смесь. Всё это передать в переводе – очень тонкое дело. И вот однажды я нашёл в библиотеке Харьковского университета две книжки поэзии Милна – обе примыкают к «Винни-Пуху», там есть и Медвежонок, и Кристофер Робин…
Милн писал для своего сына. Автору этих строк тоже в своё время захотелось перевести стихи из «околовиннипуховских» книг Милна — для своих маленьких детей. Часть из них была издана в 1991 г. в Харькове (ХЦ СП «»Интербук») в виде книжки «Где живёт ветер», тиражом 50 000 экз., который — что лестно переводчику — был продан в течение недели. (Всего получилось около 60 сочинений, но переводы, сделанные позже, по разным причинам не опубликованы по сей день).
По выходе книги мне привелось в этой связи переписываться с Н. Слепаковой и Б. Заходером.
Последний так вспоминал о своем «погружении в Милна»: «Наша встреча произошла в библиотеке, где я просматривал английскую детскую энциклопедию. Это была любовь с первого взгляда: я увидел изображение симпатичного медвежонка, прочитал несколько стихотворных цитат — и бросился искать книжку. Так наступил один из счастливейших моментов моей жизни: дни работы над «Пухом».
Могу в точности повторить эту историю и применительно к себе. С той лишь разницей, что для меня речь шла уже только о поэтических книжках Милна, с которыми я был отчасти знаком по восхитительным переводам Н. Слепаковой. Работал со стихами Милна я по тем самым изданиям с иллюстрациями Шепарда, о которых шла речь выше.
Предлагаю вниманию читателей в своём пересказе одно «медвежье» стихотворение Милна, а также рождественскую балладу, написанную с мягкой и доброй улыбкой.
Медвежье
Если б я был медведь,
Настоящий медведь,
Мне бы было уютно
В берлоге сидеть.
В теплой шубе пуховой
Ни в снег, ни в мороз
Я наружу вообще б
Не высовывал нос.
В теплой шапке мохнатой,
В штанах меховых,
Не желая поднять
Меховой головы
Над кроватью пуховой,
К которой приник,
Чёрным носом нырнув
В меховой воротник,
Всю зимущую зиму
До тепленьких дней
Я бы спал бы и спал бы
В берлоге своей.
Рождественская баллада о короле Джоне
Король Джон Пип был странный тип,
Чудак на свой манер.
Он мог подряд пять дней почти
Молчать, как шифоньер.
И мог «спасибо» не сказать —
В гостях, поев котлет.
Он «с добрым утром» никому
Не говорил, и потому
Во время встреч никто ему
Не говорил: «Привет!»
Король Джон Пип был странный тип,
И все его друзья
К нему боялись подойти
На выстрел из ружья…
И как-то, поздним декабрём,
О будущем скорбя,
На картах бросил жребий он,
И был сражён и поражён,
Когда открыл: «Надейся, Джон,
Ты только на себя!»
Король Джон Пип был странный тип.
Вдобавок ко всему,
Никто подарков не дарил
На Новый год ему.
Хоть каждый раз, под Рождество,
В один и тот же срок,
Когда по праздничным дворам
Звучал весёлый «шум-и-гам»,
Король к камину прибегал,
И вешал свой чулок.*
Король Джон Пип был странный тип;
Всегда — невозмутим,
В тот самый раз — он в слух твердил
К камину на пути
Посланье странное. И там,
На верхнем этаже,
Он начертал: «ДРУЗЬЯМ! ВРАГАМ!
А ТАКЖЕ, ОТЧЕ КРИСМЭС, ВАМ!»
И подписал — не «Иоанн»,**
А очень скромно — «Джек».
«Мне хочется орехов,
Баранок и конфет;
И баночка варенья
Не помешает, нет;
Мне хочется печенья
И, уверяю Вас,
Что ножик перочинный
Придётся в самый раз.
Но все же, Отче Крисмэс, —
Не пряник, не калач, —
Пришлите мне, прошу Вас,
Большой Футбольный Мяч!»
Король Джон Пип был странный тип,
Но, верен сам себе,
Он не свернул на полпути,
Спускаясь по трубе.
И он заснуть не мог всю ночь
И тихо иногда
Шептал: «Сейчас… теперь… вот-вот…
(И прошибал холодный пот!) —
ОН мне подарок принесет
За все-превсе года!»
«Не надо мне орехов,
Баранок и конфет;
И баночки варенья
Не надо тоже, нет;
Я не хочу печенья,
И попросил бы Вас,
Чтоб ножик перочинный —
Потом, не в этот раз.
Но нынче, Отче Крисмэс, —
Не пряник, не калач, —
Пришлите мне, прошу Вас,
Большой Футбольный Мяч!»
Король Джон Пип был странный тип,
Но, право, что с того?
И для него, как ни крути,
Настало Рождество.
Когда любой — и стар, и мал,
Ликуя, свой чулок
Хватал, подарки доставал,
От счастья пел и танцевал,
Король сказал: «Я так и знал:
Мне снова — ничего!»
«Я ж не просил орехов,
С начинкою конфет;
Вишневого варенья
Не попросил я, нет;
И сдобного печенья
Я не просил совсем;
И ножика складного,
Который нужен всем.
Ну что же, Отче Крисмэс, —
Наверно, плачь не плачь, —
Вы так и не пришлете
Большой Футбольный Мяч!»
Король Джон Пип, угрюм и хмур,
Не разжимая губ,
Глядел во двор, где детвора
Резвилась на снегу.
И он завидовал мальцам,
Пускающимся вскачь,
И было на душе — черно…
Как вдруг — в раскрытое окно
Влетел, крутясь-вертясь смешно,
Большой Футбольный Мяч!
ПРИМИТЕ Ж, ОТЧЕ КРИСМЭС,
НАШ БЛАГОДАРНЫЙ ПЛАЧ
ЗА ТО,
ЧТО ПОЛУЧИЛ ОН
БОЛЬШОЙ
ФУТБОЛЬНЫЙ
МЯЧ!
_________
*Вывешивание в сочельник чулка у камина — детский обычай; в надежде на то, что английский Дед Мороз, Санта Клаус, опустившись ночью по дымоходу, положит в чулок (хорошим детям) рождественские подарки. Герой баллады (и даже, в конце концов, автор!) величает его «отцом Рождества» или даже «Отец-Рождество» — Отец Крисмэс.
**Свои послания английские короли обычно подписывают полным именем.
Иллюстрации: Алан Милн, Кристофер Робин и Винни-Пух. 1920-е; кадр из мультфильма Ф. Хитрука; «Джон Пип», рис. А. Минаковой (1988), иллюстрации Е. Титовой к книге милновских переводов С. Минакова «Где живет ветер».
31 января 2016 читающий мир отмечал 60-летие со дня кончины, а 18 января с.г. — 130-летие выдающегося «всемирного детского писателя» Алана Милна, автора историй о медвежонке Винни-Пухе, блистательно переложенных на русский язык Борисом Заходером  — без двух глав оригинала — под общим названием «Винни-Пух и все-все-все».
.
Милны и Винни
.
Родившийся в Шотландии Alan Alexander Milne принимал участие в Первой Мировой войне. Много лет сотрудничал в английском юмористическом журнале «Панч» (Punch).
Увековеченный им Winnie-the-Pooh, один из самых известных героев детской литературы XX в., — это плюшевый мишка, игрушка. Наивный, добродушный и скромный «Медведь с Маленькими Мозгами» (англ. Bear of Very Little Brain); в переводе Заходера Винни неоднократно говорит о том, что в его голове опилки, хотя в оригинале лишь один раз говорится о мякине — pulp). Пуха «пугают длинные слова», он забывчив, но нередко в его голову приходят блестящие идеи. Любимые занятия Пуха — сочинять стихи и есть мёд. Кое-кто из исследователей считает, что Вини-Пух — классический образ поэта, поскольку он — творец, главный поэт Чудесного (по Заходеру) леса, постоянно слагающий стихи из шума, звучащего у него в голове. (В оригинале — действие книг происходит в лесу Эшдаун в графстве Восточный Сассекс, Англия, представленном в книге как Стоакровый лес (The Hundred Acre Wood).
.
Имя Winnie на английский слух воспринимается как характерно женское («А я-то думал, что это девочка», — говорит в прологе отец сыну Кристоферу Робину Милну). В английской традиции плюшевые мишки могут восприниматься и как «мальчики» и как «девочки», в зависимости от выбора хозяина. Милн чаще называет Пуха местоимением мужского рода (he), но нередко и оставляет его пол неопределённым (it). В подавляющем большинстве переводов Пух мужского рода. По-английски между именем Винни и прозвищем Пух идёт — по-авторски иронично — артикль the, как это обычно в прозвищах монархов (ср. Alfred the Great — Альфред Великий, Charles the Bald — Карл Лысый); так же, например, нидерл. Winnie de Poeh.
Как и многие другие персонажи книги Милна, медвежонок получил имя от одной из реальных игрушек Кристофера Робина, сына писателя. В свою очередь, плюшевый мишка Винни-Пух был назван по имени американской чёрной медведицы по кличке Виннипег (Винни), содержавшейся в Лондонском зоопарке, куда в 1924 А. Милн впервые пришёл с четырехлетним сыном, который по-настоящему сдружился с Винни.
За три года до этого Милн купил в универмаге и подарил сыну в его первый день рождения плюшевого медведя. После знакомства хозяина с Винни этот медведь получил имя в её честь. (Именем Пух — Pooh — звали лебедя, который жил у знакомых Милнов.) Официальной датой рождения Винни-Пуха считается 21 августа 1921 — день, когда Кристоферу исполнился год.
Реальными игрушками Кристофера Робина были также Пятачок, Иа-Иа без хвоста, Кенга, Ру и Тигра; Сову и Кролика Милн придумал сам, и на знаменитых иллюстрациях Шепарда ко всем четырём книгам (2 — прозы, и 2 поэтических) они выглядят не как игрушки, а как настоящие животные.
.
Первая глава о Винни-Пухе была опубликована в газете перед католическим Рождеством, 24 декабря 1925, первое отдельное издание Winnie-the-Pooh вышло 14 октября 1926 в издательстве Methuen & Co (Лондон), затем последовал и The House at Pooh Corner (Дом на Пуховой опушке, 1928).
.
Надо иметь в виду, что в случае с детской литературой мы — при успешном результате — почти всегда получаем не перевод, а переложение.
И Б. Заходер всегда подчёркивал, что его книга — пересказ, плод сотворчества и «пересоздания» Милна по-русски. Действительно, его текст не всегда буквально следует за оригиналом. Ряд находок, отсутствующих у Милна (например, разнообразные названия песен Пуха — шумелки, кричалки, вопилки, сопелки, пыхтелки), удачно вписывается в контекст произведения.
В наиболее распространённой версии пересказа Заходера имеется только 18 глав; две из оригинальных глав Милна — десятая из первой книги и третья из второй — пропущены (точнее, десятая глава сокращена до одного абзаца, «пристёгнутого» в конце девятой). В 1990, к 30-летию русского Винни-Пуха, Заходер перевёл эти две главы и выпустил полное издание «Винни-Пух и многое другое», однако этот текст оказался сравнительно малоизвестным; по-прежнему переиздаётся сокращённая версия (в интернете представлена пока только она).
.
Супермультики
.
В 1960—1970-е годы, благодаря пересказу Заходера и трем сериям студии «Союзмультфильм», где Пуха озвучивал Евгений Леонов, Винни-Пух стал очень популярен и в Советском Союзе. Фёдор Хитрук, получивший за создание шедевров Госпремию СССР (1976), породил, в сущности, всенародно любимых персонажей.
Пятачка озвучивала Ия Саввина, Иа-Иа — Эраст Гарин. Цитаты из мультика стали общим достоянием советских детей и взрослых и послужили основой для создания образа Винни-Пуха в юмористическом фольклоре, не уступившего в популярности анекдотам о Штирлице.
Авторскими правами на ставшие привычными для нас имена — Пятачок, Тигра, Иа-Иа — обладают наследники Б. Заходера.
.
Память человечества
.
В сентябре 1981 61-летний Кристофер Робин Милн (1920—1996) открыл памятник медведице Винни (в натуральную величину) в Лондонском зоопарке (скульптор Лорн Маккин). Потом были и иные памятники.
Плюшевый же медведь Винни-Пух, принадлежавший Кристоферу Робину, не очень похож на медведя, которого мы видим на иллюстрациях Шепарда. Моделью иллюстратору послужил «Growler» (Ворчун), плюшевый мишка его собственного сына. К сожалению, он не сохранился, став жертвой собаки, жившей в семье художника.
Игрушки Кристофера Робина, ставшие прототипами героев книги (кроме Крошки Ру, который не сохранился), с 1947 находятся в США (отданы туда Милном-отцом на выставку, а после его смерти приобретены издательством «Даттон»), до 1969 хранились в издательстве, а в настоящее время выставлены в Нью-Йоркской публичной библиотеке. Многие британцы считают, что эта важнейшая часть культурного наследия страны должна вернуться на родину. Вопрос о реституции игрушек поднимался даже в британском Парламенте (1998).
.
Подобно «Алисе в стране чудес» Льюиса Кэррола, «Винни-Пух» на протяжении XX в. стал предметом для огромного количества различных философских, психоаналитических и сатирических вариаций. При помощи героев Милна даже поясняли философию даосизма.
Забавно, что каждый год в Оксфордшире проводятся чемпионаты по Пустякам (Poohsticks), игре, шагнувшей в действительность со страниц книг Милна: соревнующиеся бросают палочки в текущую реку с моста и ждут, чья палочка первой пересечёт финишную прямую.
А в Польше Винни-Пух популярен настолько, что в Варшаве его именем названа улица — Ulica Kubusia Puchatka.
.
Винни-Пух продолжается
.
Менее известны русскому читателю две поэтические книжки Милна (When We Were Very Young —  «Когда мы были совсем маленькими» и Now We Are Six  «Теперь нам шесть»), продолжающие винни-пуховую тему, где героями стихотворений остаются те же персонажи, к которым добавлены иные — Анни, подружка Кристофера, вымышленные рыцари и короли.
В разные годы публиковались переводы стихотворений, избранных из этих книг. Известны весьма удачные работы москвичей Самуила Маршака, Марины Бородицкой и Григория Кружкова.
Самой выдающейся работой мне представляются переводы петербургского поэта Нонны Слепаковой, изданные отдельной книгой (А. Милн, «Я был однажды в доме»; Москва, «Детская литература», 1987). Моя семья очень любила эту книгу. В то время моим сыну и дочери было 4 и 6 лет. «Честь имею вам представить трёх лисичек из лесочка. Ни одной у них рубашки, ни единого чулочка. Только есть у них коробка, а в коробке три платочка, Носовые три платочка. Вот и всё. На этом точка!» – изумительный текст, блестящий.
И тогда я подумал: «Мы любим милновского «Винни-Пуха» и почти ничего не знаем про стихи английского классика. А ведь они прекрасны». Сарказм, английский юмор, абсурд – словом, продолжение традиции Льюиса Кэрролла, с одной стороны. С другой – особенный лиризм Милна. Вместе – взрывная смесь. Всё это передать в переводе – очень тонкое дело. И вот однажды я нашёл в библиотеке Харьковского университета две книжки поэзии Милна – обе примыкают к «Винни-Пуху», там есть и Медвежонок, и Кристофер Робин…
Милн писал для своего сына. Автору этих строк тоже в своё время захотелось перевести стихи из «околовиннипуховских» книг Милна — для своих маленьких детей. Часть из них была издана в 1991 г. в Харькове (ХЦ СП «»Интербук») в виде книжки «Где живёт ветер», тиражом 50 000 экз., который — что лестно переводчику — был продан в течение недели. (Всего получилось около 60 сочинений, но переводы, сделанные позже, по разным причинам не опубликованы по сей день).
По выходе книги мне привелось в этой связи переписываться с Н. Слепаковой и Б. Заходером.
Последний так вспоминал о своем «погружении в Милна»: «Наша встреча произошла в библиотеке, где я просматривал английскую детскую энциклопедию. Это была любовь с первого взгляда: я увидел изображение симпатичного медвежонка, прочитал несколько стихотворных цитат — и бросился искать книжку. Так наступил один из счастливейших моментов моей жизни: дни работы над «Пухом».
Могу в точности повторить эту историю и применительно к себе. С той лишь разницей, что для меня речь шла уже только о поэтических книжках Милна, с которыми я был отчасти знаком по восхитительным переводам Н. Слепаковой. Работал со стихами Милна я по тем самым изданиям с иллюстрациями Шепарда, о которых шла речь выше.
Предлагаю вниманию читателей в своём пересказе одно «медвежье» стихотворение Милна, а также рождественскую балладу, написанную с мягкой и доброй улыбкой.
.
Медвежье
.
Если б я был медведь,
Настоящий медведь,
Мне бы было уютно
В берлоге сидеть.
В теплой шубе пуховой
Ни в снег, ни в мороз
Я наружу вообще б
Не высовывал нос.
В теплой шапке мохнатой,
В штанах меховых,
Не желая поднять
Меховой головы
Над кроватью пуховой,
К которой приник,
Чёрным носом нырнув
В меховой воротник,
Всю зимущую зиму
До тепленьких дней
Я бы спал бы и спал бы
В берлоге своей.
.
Рождественская баллада о короле Джоне
.
Король Джон Пип был странный тип,
Чудак на свой манер.
Он мог подряд пять дней почти
Молчать, как шифоньер.
И мог «спасибо» не сказать —
В гостях, поев котлет.
Он «с добрым утром» никому
Не говорил, и потому
Во время встреч никто ему
Не говорил: «Привет!»
.
Король Джон Пип был странный тип,
И все его друзья
К нему боялись подойти
На выстрел из ружья…
И как-то, поздним декабрём,
О будущем скорбя,
На картах бросил жребий он,
И был сражён и поражён,
Когда открыл: «Надейся, Джон,
Ты только на себя!»
.
Король Джон Пип был странный тип.
Вдобавок ко всему,
Никто подарков не дарил
На Новый год ему.
Хоть каждый раз, под Рождество,
В один и тот же срок,
Когда по праздничным дворам
Звучал весёлый «шум-и-гам»,
Король к камину прибегал,
И вешал свой чулок.*
.
Король Джон Пип был странный тип;
Всегда — невозмутим,
В тот самый раз — он в слух твердил
К камину на пути
Посланье странное. И там,
На верхнем этаже,
Он начертал: «ДРУЗЬЯМ! ВРАГАМ!
А ТАКЖЕ, ОТЧЕ КРИСМЭС, ВАМ!»
И подписал — не «Иоанн»,**
А очень скромно — «Джек».
.
«Мне хочется орехов,
Баранок и конфет;
И баночка варенья
Не помешает, нет;
Мне хочется печенья
И, уверяю Вас,
Что ножик перочинный
Придётся в самый раз.
Но все же, Отче Крисмэс, —
Не пряник, не калач, —
Пришлите мне, прошу Вас,
Большой Футбольный Мяч!»
.
Король Джон Пип был странный тип,
Но, верен сам себе,
Он не свернул на полпути,
Спускаясь по трубе.
И он заснуть не мог всю ночь
И тихо иногда
Шептал: «Сейчас… теперь… вот-вот…
(И прошибал холодный пот!) —
ОН мне подарок принесет
За все-превсе года!»
.
«Не надо мне орехов,
Баранок и конфет;
И баночки варенья
Не надо тоже, нет;
Я не хочу печенья,
И попросил бы Вас,
Чтоб ножик перочинный —
Потом, не в этот раз.
Но нынче, Отче Крисмэс, —
Не пряник, не калач, —
Пришлите мне, прошу Вас,
Большой Футбольный Мяч!»
.
Король Джон Пип был странный тип,
Но, право, что с того?
И для него, как ни крути,
Настало Рождество.
Когда любой — и стар, и мал,
Ликуя, свой чулок
Хватал, подарки доставал,
От счастья пел и танцевал,
Король сказал: «Я так и знал:
Мне снова — ничего!»
.
«Я ж не просил орехов,
С начинкою конфет;
Вишневого варенья
Не попросил я, нет;
И сдобного печенья
Я не просил совсем;
И ножика складного,
Который нужен всем.
Ну что же, Отче Крисмэс, —
Наверно, плачь не плачь, —
Вы так и не пришлете
Большой Футбольный Мяч!»
.
Король Джон Пип, угрюм и хмур,
Не разжимая губ,
Глядел во двор, где детвора
Резвилась на снегу.
И он завидовал мальцам,
Пускающимся вскачь,
И было на душе — черно…
Как вдруг — в раскрытое окно
Влетел, крутясь-вертясь смешно,
Большой Футбольный Мяч!
.
ПРИМИТЕ Ж, ОТЧЕ КРИСМЭС,
НАШ БЛАГОДАРНЫЙ ПЛАЧ
ЗА ТО,
ЧТО ПОЛУЧИЛ ОН
БОЛЬШОЙ
ФУТБОЛЬНЫЙ
МЯЧ!
_________
*Вывешивание в сочельник чулка у камина — детский обычай; в надежде на то, что английский Дед Мороз, Санта Клаус, опустившись ночью по дымоходу, положит в чулок (хорошим детям) рождественские подарки. Герой баллады (и даже, в конце концов, автор!) величает его «отцом Рождества» или даже «Отец-Рождество» — Отец Крисмэс.
**Свои послания английские короли обычно подписывают полным именем.
Средняя оценка: 2.79245
Проголосовало: 318