Вторжение Мазепы, или «великий гетман» в окне Овертона

Юрий ПОГОДА (Украина) 10 июля 2016 132

Столицы и окраины. История и наследие

К 307-й годовщине Полтавской битвы

Подготовка к «отмечанию» (ныне принято говорить исключительно так), очередной даты Полтавского сражения началась в этом году необычайно рано. Стартом послужила доставка в Полтаву, ещё где-то в апреле месяце, чего-то такого… большого… плотно укутанного. Из каковой упаковки, как бы несколько прорывая завесу тайны, торчала, грозя Небу, рука с булавой. Предположительно, это был Мазепа. Интрига состояла лишь в том, как именно скульптору удалось воплотить в металле сей действительно многогранный образ. (Фото 1: памятник Мазепе в упаковке. Булава Небу грозит).

Вообще-то котовасия с установкой данного памятника продолжалась добрых лет двадцать. В течение этого отрезка времени раз пять якобы даже удавалось собрать на него некие средства. Но в каждом случае эти «кошты» будто бы «розкрадалысь» какими-то «плохими», понятное дело, людьми.

Данные перипетии достаточно активно обсуждались в местных СМИ, на сайтах и в социальных сетях. В итоге совершенно отчётливо выяснялось, что сторонников установки памятника мятежному гетману в Полтаве была и оставалась горстка людей. Но, в отличие от достаточно пассивного большинства, она, эта горстка, проявляла поистине бешенную («скажену») активность. В итоге, ситуационно имея поддержку на «державному рівні», своего добилась. А на мнение большинства, как повелось нынче, указанным активистам было просто наплевать. Тем более что местные референдумы никаким законом не предусмотрены, никакой силы не имеют, никем в расчёт не принимаются.

Установка памятника Мазепе в Полтаве – проект, заметим сразу, отнюдь не полтавский. В этом легко убедится, ознакомившись со списком «спонсоров» и «благодійників», благодаря которым идею удалось-таки отлить в металле. Он здесь: http://poltava.today/ru/news/show/10944. Если предположить, что списки печатаются не только для того, чтобы ими умиляться, но и дабы вникать в них, то что мы видим? Видим «Фонд ім. Ярослава Стецька» (был первым заместителем руководителя ОУН С. Бандеры, если кто не в курсе). Зрим таких истинно полтавских хлопцев, как Орест Кісь, Роман Зварич, Тарас Стецьків, Зіновій Шкутяк, Владислав Каськів и т.д., родом из Галиции. А большинство заявляющих себя полтавчанами являются таковыми в первом поколении. Допустим, главный спонсор - «губернатор» Валерий Головко, положивший на памятник больше всех – 320000 тысяч гривен; он из села Ленинский Кзыл-Ординской области Казахстана. А главный заводила данного мероприятия - Микола Кульчинський, народный депутат Верховной Рады Украины 3-6 созывов, - из Ровенской области. Показательно и то, что доступные биографии большинства «спонсоров» и «благодійників» начинаются словами: «народився у селі…». Не то, конечно, плохо, что в селе они родились, а в том, в города потом приехали не для того, чтобы получить образование, а исключительно ради превращения города в село. И следует признать: это у них в большей или меньшей степени таки получается.

Здесь же, в списке «благодійників», запечатлены и фамилии самых одиозных политиков современности: Арсения Петровича Яценюка (тысячи гривен не пожалел), Андрея Владимировича Парубия (взнос - 500 гривень), и, что особенно умилительно - Мустафы Абдулджемилевича Джемилева, давшего столько же. Давние предки его никогда не забывали регулярно посещать Полтаву (в последний раз - в половине XVII века, быв приглашёнными предтечей Мазепы гетманом Иваном Выговским, - когда и ограбили её подчистую, и сожгли дотла). Приятно сознавать, что и нынешний «лидер крымско-татарского народа» тоже не забывает о ней, в меру сил заботится.

С чем бы таким сравнить этот нынешний щедрый (2 миллиона гривен стоит) западный, точнее – западенский, подарок полтавчанам? Может быть, с установкой в селе Зашков, подо Львовом, на родине Евгения Коновальца, памятника генерал-лейтенанту Павлу Судоплатову? Либо в селе Старый Угринов на Ивано-Франковщине, откуда Степан Бандера - Богдану Сташинскому? Какие-то такие ассоциации сами собой напрашиваются…

Но деньги деньгами, а как же именно, из каких таких компонентов удалось скульптору слепить образ (прости, Господи) мятежного гетмана? – вот о чём говорили в Полтаве умеренных взглядов жители. А радикально настроенные думали об ином: как бы этого идола, ещё до открытия, взорвать. Что и попытались сделать в ночь на 4 мая. К счастью для одних, к огорчению для других – неудачно.

Каверзы разрешились 7 мая, в субботу, когда президент Украины П.А. Порошенко отдал команду, и спала пелена. «Толпа как хором ахнет»? Да нет. Перед очами массовки предстал Великий Гетьман (так теперь положено писать; так и было написано во многих СМИ; так и мы будем писать, только сокращённо - ВГ), в образе – ни больше, ни меньше, как Юпитера Капитолийского, скопированного вплоть до деталей (обратим особое внимание на поворот правой руки!) с картины Жана Огюста Доминика Энгра. (Фото 2: Мазепа и Юпитер. Гетман, если кто не понял, справа).

Скопировано было, понятное дело, не один в один. Малороссийского Громовержца скульптор Николай Билык (родом из села Топорівці Черновицкой области; исторически - Австрия и Австро-Венгрия, затем Румыния), приодел, сообразно здешним условиям, в тёплые одежды и меховую шапку из гардероба, жалованного малороссийскому правителю Петром І (о чём очень подробно, весьма пространно, достаточно исчерпывающе – в сочинении Никалая Маркевича «История Малой России»). В правую руку малороссийскому олимпийцу он вложил, вместо юпитерового жезла, винтажного вида булаву. Под левую, заскорузлую (и с чего бы это?) – некий развёрнутый свиток. Что же долженствует быть на нём? Дорожная карта в Европу? «Конституция Орлика»? Или что-то более достоверное – как, например, страница из письма гетмана - Петру І «1705, октября 1705, из обоза под Замостем»: «И я, гетман верный Вашего Царского Величества подданный, по должности и обещанию моему, на Божественном Евангелиии утвержденном…, аки столп непоколебимый и аки адамант несокрушимый, …Пресветлейшего Вашего Царского Величества маестату под монаршие стопы, под которых сению обретши себе доброе пристанище и защищение, до последняго моего издыхания непременно пребываю Вашего Царского Величества верный подданнный и наинижайший слуга и подножие Иван Мазепа гетман». И что же? – это всё пустые слова, ничего не значащие клятны? Увы. Сами ищите ответу: ни буквы не начертал Иван Ильич, скульптор, на этом свитке. Лист пуст. Пустая, говорим мы вам, страница лежит на левом колене каменного гостя.

Орла, везде и всюду сопровождающего Юпитера - знак имперский, чуждый – он, ваятель, творчески копируя, правильно, на наш взгляд, опустил. Какие уж тут, действительно, на Украине, орлы? – здесь больше воробьи, сороки, вороны и другое мелкое птичье ассорти. А вот нимфу Фетиду, которая в оригинале «близко пред ним восседает и, быстро обнявши колена левой рукою, а правой подбрадия тихо касаясь» - её он отбросил зря. Напрасно, говорим, отбросил. ВГ великим был охотником до женского полу. Что надёжно зафиксировано историками, с перечнем имён – начиная от пани Фальбовской, происшествие с которой послужило всемирной, без преувеличения, его славе – до истории с совращением своей несовершеннолетней крестницы – что и стало далеко не последним мотивом к преданию Ивана Степановича анафеме.

Открывая памятник, президент Порошенко сказал: «Империя не жалела черной краски, чтобы исказить его образ, но это не помешало, а наоборот помогло Мазепе стать настоящим символом украинского сопротивления России, знаменем нашего движения к независимости - той цели, которую Мазепа, идя впереди своего времени, осознал уже через 50 лет после Переяслава» (цитата отсюда: http://ru.tsn.ua/ukrayina/poroshenko-otkryl-dvuhmillionnyy-pamyatnik-mazepe-v-poltave-627570.html).

Потом он заявил, что здесь уже теперь не «русский мир», а «український світ». Что пока Пётр I рубил окно в Европу, украинцы ходили туда через дверь. А дальше то ли он сам, то ли кто-то из присутствовавших, вскрикнул, что из-за данного события (открытия памятника) «в Кремлі тремтять». Дрожат, стало быть.

Выступление получилось яркое, образное, впоследствии обильно цитированное. Но, как говорится в одном анекдоте, есть нюансы.

Забавно было бы себе представить, как это Империя «не жалела краски», причём исключительно чёрной. Допустим, такая картинка возникает в воображении. Петербург. Из ворот одноименной, Петропавловской крепости, выходит Пётр. Глаза его сияют. Лик ужасен. В руках ведро чёрной краски и широкая кисть. Движенья быстры. На камнях Алексеевского равелина он размашисто выводит: «Мазепа - …» (добавляет крутое, солёное слово). И проясняются после этого черты царя («он прекрасен»).

Затем, скрипя накрахмаленными буклями париков, за квачи прилежно берутся «его товарищи, сыны: и Шереметев благородный, и Брюс, и Боур, и Репнин, и, счастья баловень безродный, полудержавный властелин». «Мазепа - …», - выводят они на стенах своих дворцов, заборах имений, бортах фрегатов, тентах повозок, церковных оградах, далее – везде. И добавляют, каждый в меру своей фантазии, самое матерное, самое оскорбительное слово из всех, какое только кто знает. Так оно было, что ли?

На самом деле Империя, увы, отнюдь не тратила зря красок – ни на тень, ни на плетень, ни на Мазепу (это Петра Алексеевича ввела, видимо, в заблуждение нынешняя украинская мода красить в «патриотические цвета» всё что ни попадя; раньше такого никогда нигде не наблюдалось). В Империи, сколь это ни огорчительно звучит для некоторых, Мазепа был просто-напросто выброшен из оборота. За абсолютной ненадобностью. Даже Пушкин, помнится, этим сокрушался:

«Забыт Мазепа с давних пор!

Лишь в торжествующей святыне

Раз в год анафемой доныне,

Грозя, гремит о нем собор».

«Собор», как известно, «гремел» не токмо Мазепы ради: в XVIII веке всех анафематствований было 20, имён около 4 тысяч – вот и прикиньте, сколько тратилось секунд персонально на Ивана Степановича. А с 1801 года, уже во времена Александра Сергеевича, чин анафемствования и вовсе был сильно сокращён: в нем перечислялись только ереси, без упоминания имен еретиков. Надоело «собору», видимо, попусту «греметь». Спала острота. Брезгливость, опять же, видимо, взяла своё.

Другое дело, что о нём хорошо помнили на уровне простого народа. Это отмечалось многими путешественниками: например, А. И. Лёвшиным (смотри его «Письма из Малороссии», отпечатанные в Харькове, в Университетской типографии, в 1916 году). Он, в частности, пишет в этой своей книге: «Малороссияне пламенно любят отчизну свою, ненавидя тех из них, которые очернили имена свои презрительными поступками. Нет для них ничего ужаснее, как имя Мазепы. Они забывают себя от ярости при сём ругательстве». Неужто выдумал такое, от себя, Алексей Ираклиевич? Ничуть не бывало. Полстолетия спустя, в 1864-ом, не заезжий, а местный человек (родом из села Зарог, ныне Оржицкого района Полтавской области), Матвей Терентьевич Симонов, под псевдонимом М. Номис издал первый сборник «Українські приказки, прислівъя і таке інше». Так вот в нём не слово «гусак», навеки поссорившее, как мы хорошо знаем, Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем, а именно «мазепа» фигурирует в качестве самого ёмкого, самого гнусного, самого обидного ругательства. Это засвидетельствовал и такой авторитет, что дальше просто некуда: Тарас Григорьевич Шевченко, записавший и опубликовавший, в числе прочих своих этнографических розысков, замечательную фразу, лично ним извлечённую ним прямо из глубин простонародья: «Превражий Мазепа». Чё-то как-то не тянет «всё это» ни на «символ украинского сопротивления России» (ибо настоящих сторонников у Мазепы оказалось, как говорится в одном заслуживающем доверия источнике, «не более пяти персон»), ни на «знамя движения к независимости», поскольку движение к ней осуществлялось путём сугубой подчинённости шведскому королю, при войске которого гетман оказался в положении почётного пленника. Как быть со всем этим в свете новейших воззрений о «чёрной краске», «символе сопротивления» и «знамени движения», если аккурат «в 50-летие после Переяслава» Мазепа сам себя письменно свидетельствует поверженным под монаршие стопы, столпом и адамантом несукрушимой верности - «до последнего издыхания»? (сборник «Доба гетьмана Івана Мазепи в документах», том І, стр. 216 и др.).

Правда в том, что пробыв 21 год «в [такой] верности», что дальше просто некуда, Мазепа «при гробе стал изменник и предатель своего народа». Кто тут виноват – можно только гадать. Причиной могли стать возрастные изменения, тщательно описанные докторами Паркинсоном и Альцгеймером. Карл XII, посуливший старику за сдачу Малороссии заведомо невыполнимое: «Витебское и Полоцкое воеводства с теми же правами, которые имеет герцог Курляндский в своей земле» (Костомаров, «Мазепа», стр. 229). Польский полукороль Станислав Лещинский, манивший Мазепу в союзники, хотя и сам в итоге вынужден был бежать из Варшавы в Пруссию, а затем во Францию.

Мазепа, опять-таки «в итоге», своими проделками, «кроме себя, худа никому не принёс (ибо народом имени ево слышать не хотят)», - так зафиксировано в надёжном документе. Народ – а болеть стоит именно за него - вообще ничего хорошего от Мазепы не видел (или видел? – так почему бы не огласить весь список «добрых дел», а не прятать его в каком-то спецхране). Известно: казаков он «пачками» переделывал в посполитые. Их земли забирал под себя. Налогами утеснял неимоверно (чего стоит одна пресловутая «мазепщина» - обязанность каждого по два, по три дня в неделю безвозмездно гнуть спину на «ясновельможного»?). В работорговле отметился (возил партии хохлов и хохлушек в Крым – не на отдых, конечно, а в подарок хану; не за то ли, кстати говоря, и взнос Джамилева на памятник ему?).

Любителю не «лапши», а более калорийных и питательных, а главное – не содержащих ГМО исторических «блюд», притом искренне желающему разобраться в привнесённой «злобе дня», стоило бы почитать о Мазепе в серьёзных сочинениях Феофана Прокоповича, Григория Грабянки, Самуила Величко, Александра Ригельмана, Петра Симоновского, Пантелеймона Кулиша, Николая Маркевича, Николая Костомарова, Николая Ульянова, Николая Устрялова, Сергея Соловьёва, Дмитрия Яворницкого, Ивана Пантюхова, Александра Волконского, Евгения Тарле, Вениамина Шутого, Андрея Дикого, Петра Щебальского, Александр Трачевского и иных, скрупулёзно описавших жизненный путь и «деяния» гетмана. Нужно просто не лениться. Особенно в том случае, если речь идёт действительно о важном.

Не доверяя отечественным историкам (которых, не имея возможности опровергнуть по существу, стандартно, огульно и чохом обвиняют в некой «заангажированности» - а что это такое? с чем его едят?), можно обратиться к трудам всеконечно достоверных европейских исследователей, коим вера априори: Франсуа Вольтера, Альфреда Рамбо, Альфреда Енсена…, и иных, конечно. Последний из упомянутых, швед по происхождению, сказал: «Мазепа… как государственный муж и полководец был лишь пародией на Хмельницкого». Памятник, стало быть… пародии?

***

Но не «государственноозабоченность», не невиданные военные таланты, не политическая чуйка, позволившая ему унюхать ситуацию, как она будет выглядеть три столетия спустя, составили, на самом деле, мировую славу Мазепы.

Как хотите, а зря презрел скульптор М.И. Билык образ девы, приникшей к коленям старца. Лучше бы их, дев, прилепить сразу парочку: слева - пани Фальбовскую с её ревнивцем-мужем, выглядывающим из-за плеча… Справа – Мотрону Кочубей, совращённую ним крестную дочь, «останнє кохання гетьмана» - как ничтоже сумняшеся пишут о том современные журналисты с секуляризованным сознанием – с генеральным судьёй В.Л. Кочубеем, держащим в руках свою, отрубленную Мазепой, голову.

Думал ли рогоносец пан Фальбовский, приказывая привязать незадачливого любовника своей жены к спине дикой лошади, что тем самым обеспечивает ему поистине всемирную славу? Только этот сюжет из жизни Мазепы (а никакие другие, по мнению европейцев, внимания не заслуживали) сначала до костей обсосали поэты-романтики с Байроном во главе; художники Эжен Делакруа, Орас Вернэ, Луи Буланже, Франц Лист, Теодор Шассерио, Джон Фредерик Херринг, Аугусто Ривальта, Патрис Меснье, Александр Орловский (картина последнего, между прочим, висит всего в километре от памятника, в местной полтавской картинной галерее) - растащили по миру и сделали как бы достоверным историческим событием. Что-до Мотроны Кочубей, то непререкаемый Тарас Шевченко, как художник-реалист, своей картиной «Мария» ярко засвидетельствовал факт совращения упомянутой юницы. Тот же момент биографии ВГ был утверждён и художником Константином Трутовским: «Иль сон? Мария… ты ли?». (Фото 3: Страдания гетмана Мазепы. Художник Луи Буланже).

Широко разлившись по Европе, слава Мазепы шагнула затем и за океан. Увлечённые Байроном (т.к. его поэма «Mazeppa» почти целиком про коня) местные ковбои назвали именем Mazeppa аж три населённых пункта: в Южной Дакоте, Миннесоте и Пенсильвании. В первом из них проживает, по данным Google, 79 человек, во втором - 836, в третьем, шутка сказать, аж 4 055! Всё вместе - где-то четверть от населения современных Кобеляк. Теперь, порастеряв свои города-побратимы в России (и добавив к ним американские Айрондеквойт и Флинт; вместе тянут по количеству жителей на пол-Полтавы), можно будет с полным правом добавить к ним и три тамошние Mazepp’ы. У американцев, кстати говоря, есть песенка в стиле кантри «Where the Hell's Mazeppa?» («Где, черт побери, эта самая Мазепа?»). Сейчас, после установки памятника общему герою, можно будет наглядно им показать – где: «So here it is, the damn Mazepрa».

Но шутя и прикалываясь, не стоит всё же забывать, что просвещённым людям, которых на любых континентах доныне встречается немало, прекрасно известен «брэнд» Мазепы – именно как предателя, «второго Иуды», удобно лежащего на коне задом наперёд. В таковом качестве использование его очень навредило, в частности, «Железному герцогу» Артуру Уэлсли, 1-ому герцогу Веллингтону, дважды премьер-министру Великобритании, на которого была опубликована в своё время карикатура «Мазепа на серой лошади». Она изображала его, герцога, привязанным к коняшке с надписью «Реформа» (имелась в виду парламентская, которой он противился). Благородное, любимое англичанами животное с седоком-изменником с трудом берёт барьер в виде бревна, на котором начертано: «корыстные интересы». А впереди водная преграда с надписью: «революционный поток». (Фото 4: Карикатура: герцог Веллингтон в образе Мазепы).

В Америке данный «брэнд» тоже, представьте себе, был широко использован. В частности, на выборах 1864 и 1872 годов впоследствии избранным президентам Эндрю Джонсону и Улиссу Гранту удалось победить своих соперников, прежде всего Хораса Грили (объединённый кандидат от Либерально-республиканской и Демократической партий), путём сравнения его с «всемирно-историческим» предателем. Так, на рисунке, озаглавленном «Современный Мазепа», опубликованном в журнале «Fun», взбесившийся конь несёт всадника-Грили по дороге с указателем «К руинам». Сработало. За кандидатов, к которым намертво приклеили ярлыки «современных мазеп», избиратели голосовать не стали. Тем более, что чётко обозначался вектор движения – к руинам. А оно им надо? Вот и стала Америка сильнейшей державой. Как только избавилась от… Грили.(Фото 5: Карикатура: Хорас Грили в образе Мазепы).

И при чём же тут «Империя», спрашивается, которая «не жалела черной краски, чтобы исказить его образ»? Петра Алексеевича просто ввели в заблуждение. На Северо-Американские Соединённые Штаты власть Империи отнюдь не распространялась.

Два слова и о преобразовании «русского мира» в «український світ». Делить мир на свет и тьму вообще-то прерогатива не местных властей, а высших сил. И вряд ли скоропостижная установка памятника в корне изменит их баланс. А что-до «украинцев, ходивших в Европу через дверь, пока Пётр I рубил в неё окно», то здесь очень много недоговоренного. Не то, чтобы они сами так уж часто туда ходили. Их туда преимущественно водили. И даже возили (как, например, Остапа в «Тарасе Бульбе»). Со связанными за спиной руками. На предмет порвать на куски щипцами палача, колесовать либо сжечь живьём в трубе (была и такая у ляхов экзотическая казнь). Имелся и другой исторический маршрут: через Кафу на Стамбул, а оттуда в Венецию и прочую «Европу» (с перспективой кому галеры, кому в гаремы). Более свежая практика предполагала путешествие в Германию в комфортабельном «телячьем» вагоне: для прилежной работы во всех отраслях тамошнего народного хозяйства. Кому не нравилось – тех отправляли в лагеря труда и отдыха вроде Аушвица (Освенцима), Хелмно, Треблинки, Белжеца, Собибора, Майданека. Их, украинцев, и сейчас там, в европах, ждут: на клубничных грядках, в яблочных садах и на прочих престижных участках человеческой деятельности. Но это уже, как говорится, совсем иная тема.

При этом относились к «украинцам» всегда относились крайне уважительно. Со времён Тараса Бульбы сохранилась пословица: «Прошу пана до гілляки, бо вірьовка вже висить». В наше время поляки, как известно, сравнивают украинок с недорогими универсальными кухонными комбайнами: пашут – куда там тому Zelmer’у, а плюнь в морду – только радуются.

Не будем забывать: конец ляховской практике вечно «щемить хохлов» положил именно Пётр І: после него Польша была уже категорически не та. Но памятника ему почему-то ставить ни в Полтаве, ни на «західной» не собираются. Как и Екатерине ІІ, которая навсегда пресекла практику украинско-крымско-татарской работорговли. Но Джамилев и гривны, конечно, не положит на такие памятники.

***

Возвращаясь к теме городов-побратимов… В своё время (не сейчас – а ещё в президентство Януковича) руку дружбы Полтаве протягивал Санкт-Петербург: пятимиллионный мегаполис, Северная Пальмира, вторая столица России, крупнейший культурный и промышленный центр. Логика здесь была «железная»: Полтава (и здесь каждое дитё это знает) – построена именно как Петербург в миниатюре. На историческом уровне они неразрывно связаны Полтавской битвой, победой в которой «камень совершенный во основание царственного града положен был». Эволюционно Питерсбурх заселялся малороссами так плотно, что ныне половина, как мы как-то посчитали, его населения имеет «украинские» корни, связи, живое досегодняшнее родство. Тогдашний (2009 год) «губернатор» Полтавской области данный «вопрос» провалил. В нынешней обстановке поднимать его и вовсе бессмысленно.

Нет, Полтава, конечно, не осталась без «друзей». Помимо прежних Велико Тырново (Болгария), Кошалина и Люблина (Польша), ей «подогнали» таких новых приятелей, как Фильдерштадт, Лайнфельден-Эхтердинген и Остфильдерн (все – Германия; слышал ли кто прежде о таких?). Про американские Айрондеквойт и Флинт уже упоминалось. Кстати, навскидку: кто может о них сказать хоть слово? Заявку на «дружбу» посылали отсюда. Из Полтавы, и во французскую Ниццу. Тамошний мэр вежливо ответил, что как бы и не против «дружить». Но ни сам не приехал, ни делегации не прислал. А зачем?

Единственным городом-партнёром согласился стать в новейшее время грузинский Боржоми: 13 500 человек населения, 4 достопримечательности (в том числе «Дворец русских царей Романовых», сакля Мирза-Риза-хана), минеральная вода - и более ничего.

И смотрят сейчас полтавчане, как и весь мир, на город Санкт-Петербург. Где только что завершился международный экономический форум ПМЭФ 2016. На который сбежались все нынешние «друзья Украины»: Европа во главе с Председателем Европейской комиссии Жан-Клодом Юнкером. Америка в лице руководителей своих крупнейших корпораций. Азия. Африка. Кажись, только Австралии и не было (ввиду отсутствия стойкого спроса на страусов Эму, сумчатых кузу и рыжих кенгуру). Ну, и Антарктиды не было, конечно.

Смотрят, и думают: а ведь могли бы сидеть в президиумах, участвовать в международных проектах – выгодно ведь! Но нет: «друзья»-европейцы, да и американцы тоже, напустив дыму про «санкции», сами, хитрющие, вовсю снимают пенки с варенья вкусных экономических «блюд», приготовленных в «ресторане» ПМЭФ 2016, где в «меню» есть всё, от «А» (авиастроение, автомобилестроение) до «Я» - Ямал, освоение богатейших газовых и нефтегазоконденсатных месторождений. А в Полтаве ведь был филиал института нефти и газа, и доселе сохранился нефтяной геологоразведочный техникум… В Тюмень летали отсюда нефтяники вахтовым методом (неужто оно мене престижно, чем мыть сморщенные попки европейским пенсионерам?). В вот Мазепы не было. Не было, говорим, Мазепы. Это да.

***

В Польшу, к «побратимам», полтавчане ездят теперь достаточно часто. Но не в составе делегаций по обмену опытом, либо просто «дружбы для», а поработать, маленько подзаработать; здесь с этим основательно поплоше.

С Болгарией похуже дело: там ждут на отведать йогуртов, на полежать на Слынчев-Бряге, на попить ракию, вин «Гъмзаю Сухиндол» и «Снежное». А бутылка этого последнего от 50 левов стоит – т.е. порядка 23 евро; как бы и не очень дорого. Но это 700 гривен - аккурат треть зарплаты, или «хорошей пенсии», установившихся в сегодняшней Полтаве.

Что-до Лазурного берега, то здесь вообще как в анекдоте: «Опять хочется в Ниццу» - «А что, уже были?» - «Да нет; но раньше уже хотелось». Неделька в Ницце для среднестатистической супружеской пары в Полтаве почти столь же доступна, как и путешествие на МКС.

Но «оттуда» «сюда», случается, едут. Шведы порою бродят по Полтаве, немцы, французы. Причём, из разговоров с ними, в отличие от некоторых «местных», выясняется: они-то хорошо знают, кто таков на самом деле был Мазепа. И какова цена тому народу, который делает из подобных персонажей своих героев. И чего может такой народ в итоге добиться.

Немцы и шведы, обладая характерами нордическими, твёрдыми, делают свои замечания, впрочем, нечасто. А вот темпераментные французы, с коими получалось побеседовать, весьма возбуждались, видя, как на памятнике Славы Петра І, к созданию которого щедро приложил руку их соотечественник Тома де Томон, развеваются флаги Украины и «Правого сектора», проектом ну никак не предусмотренные. И высказывались в том смысле, что именно так, видимо, украшал Рим, взятый ним после третьей осады, 24 августа 410 года, король вестготов Аларих I - когда тамошние рабы открыли перед ним Саларийские ворота «Вечного города». И любопытствовали: уж не «Vae victis» ли написано на полотнище, обвивающем колонну? Да нет, - было им отвествовано, написано там «Слава Україні – героям слава». (Фото 6: флаги Украины и «Правого сектора» на памятнике Славы Петра І).

Но 24 августа, здесь и теперь, тоже отмечается: как День Независимости Украины.

Видя исключительно празднично, прямо как у популярных ныне ЛГБДТ-сообщников, убранную колонну Славы (жёлтый, голубой, красный и чёрный цвета) все европейцы – и немцы, и шведы, и французы (не исключая и поляков), изумляются, отведя взгляд вправо, видом общарпанного здания Полтавского Петровского кадетского корпуса, памятника архитектуры ХІХ столетия. Скандинавы при этом зачастую нас информируют, что из семи королевских замков у них один всегда находится на ремонте; через год приходит очередь следующего. Таким образом, этот шедевр архитектуры в ихних условиях был бы (за 25 лет украинской независимости) отремонтирован по крайней мере трижды. Немцы тоже чего-то там бормочут о сохранении своего исторического наследия. Французы говорят о том, что не только в центрах департаментов (нечто среднее между областью и районом), но и кантонов (вроде сельсовета) такого убожества, вероятно, не найти. И поражаются, узнав, что здесь была когда-то ещё и самая большая церковь, освящённая в честь небесного покровителя города - святого Сампсония Страннопримца, где в праздничный день собиралась «вся Полтава». – Как? - разрушенная церковь (église en ruine; zerstörten Kirche; förstörda kyrkan)? - восклицают гости. Одолжив на время глаза у пробегающего мимо Сирка, приходится признавать: да, еглизе, кирхе, кирка – увы, разрушена… Позор, конечно. Но, как говорится, стыд не дым, глаза не ест. К нему, как показывает практика, и притерпеться можно...

***

Главной же достопримечательностью в Полтаве было и остаётся Поле Битвы. В прежних источниках (карты, книги) было написано: «находится в четырёх верстах от города». Город ныне, в своём неизбежном расширении, наехал на это Поле так, что подошёл своими постройками почти вплотную к первому из редутов продольной линии. Поэтому, при масштабной реконструкции, шведским львам придётся группироваться к прыжку между бетонными заборами всевозможных несуразных построек, оседлавших правую сторону трассы Полтава-Зеньков, и таких же загородок дышащего на ладан автоагрегатного завода - слева от неё. Что, конечно, удобно с точки зрения скрытности. Но как войскам выйти на оперативный простор? Здесь без тяжёлых бульдозеров явно не обойтись.

Русским воинам придётся не легче. Их лагерь, прежде заботливо опекаемый кадетами упомянутого Полтавского Петровского корпуса, а затем властями города (пресловутые «времена СССР»), ныне густо зарос клёном и терновником. Что, конечно, не так уж и плохо, ибо самопрекратился вывоз сюда строительного и бытового мусора из близлежащих Яковцов и Червоного шляха. Сейчас через «хащі» протиснется разве что одинокий любопытствующий турист с досужим местным сталкером.

То же самое и с командным пунктом Петра І, стоящим неподалёку. Преобильнейшие дожди, лившие со дня открытия памятника Мазепе шесть недель кряду, почти без перерывов (явление, подобного которому в здешних краях ещё не фиксировалось), вызвали бурный рост растительности, по преимуществу вредной и дикой. Камень, обозначающий Место, где был командный пункт, почти утонул в «бур'янах» (в сорняках, то есть). В чём опять-таки есть положительный момент: к нему прекратилось паломничество местных больных на голову индивидуумов, прежде всегда готовых запечатлеть своё интеллектуальное превосходство над гранитом какой-либо глубокомысленной надписью, сделанной при помощи баллончика с краской.

(фото 7: командный пункт Петра І на Поле Полтавской Битвы).

Всё остальное Поле (а это восемьсот гектар «всего», и триста – на которых разворачивалась, собственно, баталия), в силу тех же причин тоже заросло травой по пояс, редколесьем, кустарниками. Каковые обстоятельства полностью исключают, случись бы сражение сейчас, действия артиллерии, конницы и пехоты: видимость пушкарям - как аквалангистам в болоте; инфантерия и верховые запутаются в полутораметровых репьях и лебеде. Угрюмый танк, разве, проползёт? – так не было его, вроде, в эпоху Петра и Карла.

Бронепоезд, правда, промчится! – ведь Поле Битвы, отсекая шестой редут поперечной линии, режет ветка железной дороги. Так что, двигаясь к тому, чтобы уйти через теснины (современному генералу Россу), и дабы сдаться (нынешнему пылкому Шлиппенбаху) нужно быть предельно осторожными, поскольку локомотивы могут размазать их войска по шпалам.

Из всех трёхсот гектаров государственного (sic!) заповедника «Поле Полтавской битвы» расчищено ныне для туристов всего лишь соток шесть… Ладно, ладно – пошутили: целый гектар территории. Здесь музей, о котором как-то в другой раз (не хочется увеличивать скорбь). На его здании взгляд кой год тщетно ищет табличку, напомнившую бы о том, что в этом помещении находился госпиталь для инвалидов Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, непосредственное отношение к организации и деятельности которого имел знаменитый хирург Н.В. Склифосовский.

Его имение «Отрада» находилась рядом, в двух шагах, в деревне «Яковцы». Здесь (а не в Полтаве) именем Николая Васильевича названа даже не улица – проулок, короткий и кривой, на самой что ни на есть окраине. Сохранились могилы – его самого и сына Владимира. Ныне они приведены в порядок; однако захоронений жены доктора - Софьи Александровны, и его дочери Тамары, в замужестве Терской, зверски убитых здесь в 1918 году - так до сих пор и не разыскали. Храм, на создание которого замахивались власти Киевского района г. Полтавы, к которому территориально относятся Яковцы, так и не начал строиться. А ведь Н.В. Склифосовскому в нынешнем году (аккурат в апреле – когда в Полтаве началась активная возня с установкой памятника Мазепе) – исполнилось 180 лет со дня рождения. На родине хирурга, в Дубоссарах, идёт сбор средств на создания памятника этому удивительному человеку, волшебнику скальпеля. Вот бы кому возвести монумент! Вот бы какой город сделать побратимом. Так нынче нельзя: «бо Придністров’є».

***

Вернёмся, впрочем, на поле Полтавской битвы. Рядом с музеем здесь – Братская могила Русских воинов. Она была приведена в сколь-нибудь «божеский вид» несколько лет тому назад стараниями тогдашнего посла в Украине В.С. Черномырдина. Тогда же, и ним же, упорядочена прилегающая территория. Рядом – Сампсониевский храм - лучшая, пожалуй, по своему состоянию, церковь в г. Полтаве. Реконструировал храм, по кирпичику да по сантиметру восстановленной живописи, его настоятель – протоиерей Константин Онипко.

Судьба этой церкви удивительна. Храм был построен в 1856 г., первоначально – в подобие церкви Покрова-на Нерли. Затем, в начале 1890-х, добавилась алтарная часть, а в 1909 году – входная, с колокольней. Храм посещал, и молился в нём, на торжествах 200-летия Полтавской битвы, император Николай ІІ Александрович. «Фрески этой церкви и сегодня остаются загадкой для искусствоведов, - пишет сайт Полтавской епархии УПЦ (МП). - В таком стиле и так мастерски оформлены стены лишь трех церквей в Украине, в частности, Владимирский собор в Киеве. Возможно, над росписями работали ученики Врубеля, Васнецова, Иванова, или художники из столичной школы реставрации художников Мурашко, Соколова, иконописца Малыша. В церкви был установлен мраморный иконостас с резным орнаментом и цветными мозаиками, изготовленными фирмой «Менциони» в Москве. Сампсониевская церковь как культовое сооружение была закрыта властями в 1922-м г. Во времена немецкой оккупации храм был открыт, затем его снова закрыли. С 1991-го года храм преподобного Сампсона Странноприимца возобновил свою деятельность».

Закрыв храм в 1922-м, власти позже устроили в нём склад управления кинофикации – а плёнка, как известно, имеет жёсткие требования к хранению по температуре и влажности. Благодаря этому уникальные росписи собора в основном сохранились. Реставраторам не потребовалось ничего нового создавать и «выдумывать» - уникальные росписи обновили, и только. Расчистили заштукатуренные и забеленные, «от греха подальше», мраморные доски с надписями вроде той, что украшает восточный, обращённый к Братской могиле Русских воинов, фасад, запечатлевшую слова Петра І накануне сражения: «…Воины! Се пришел час, который должен решить судьбу Отечества…» - речь, оканчивающуюся знаменитыми словами: «А о ПЕТРЕ ведайте, что ЕМУ жизнь не дорога, только бы жила РОССИЯ в блаженстве и славе для благосостояния вашего» (орфография подлинника сохранена). (Фото 8: Восточный фасад Сампсониевской церкви)

Ещё на этом расчищенном «пятачке» ютится домик «первого музея», со дня 300-летия Полтавского сражения так и не обретший ни экспозиций, ни, толком, хозяина; стоит некая нелепая «Арка примирения» - сооружение поистине химерическое, украшенное протестантским крестом; достаточно убогое «кафе» и пара киосков с «сувенирами». Их владельцы предлагают весьма немногочисленным теперь туристам «українські віночки» из синтетических иммортелей, выструганные из бросовых дощечек детские сабельки и ятаганчики, да какие-то глиняные свистульки – «изделия самоедов», как оценил это богатство и разнообразие один знакомый посетитель Поля.

Отсюда же можно пройти относительно не заросшей дорожкою к одному из редутов, «типа как» восстановленному. Фортификация его представляет собой образчик оборудования позиций во времена Первой мировой – но не Великой Северной войны начала XVIII столетия… Всё остальное, как уже говорилось, пребывает в дикости и забвении – заросло.

Выруливаем автомобилем опять на трассу «Полтава-Зеньков». Здесь, при повороте на музейный «пятачок», стоит памятник Русским воинам. А от него до Побиванки тянулись построения Русских и Шведов на втором этапе сражения. Едем как бы вдоль него. Густо разбросанные ямы под колёсами удерживают в мысли о том, что здесь истинно военная территория, недавно подвергшаяся сильному артиллерийскому обстрелу. Мнение ошибочное: ухабы здесь, перманентно засыпаемые, столь же неизбежно, систематически, постоянно возникают вновь.

На краю этого воображаемого построения войск – памятник «Шведам от Шведов»; «в память шведам, павшим здесь в 1709 году», - так написано на камне. Нынче, за тысячи километров от интересующего нас места пребывая, при помощи программы Google Earth Pro (Google Планета Земля Pro) можно «полетать» над ним: удобно. Здесь же вставленные фотографии будто бы позволяют взглянуть на вожделенный объект.

Увы, в данном случае Google Earth Pro не даёт представления об истинном положении дел. Памятник «Шведам от Шведов» выглядит совсем не так, как его изображает Гугл (чаще обновляться надо, гугляне!). Якорного вида цепи, прежде связывавшие столбы ограды, ныне спилены и выломаны, отчего на некоторых опорах и «шляпки» сорвало. (Фото 9: современная редакция памятника «Шведам от Шведов»)

Раньше, всё правильно, оно что было? Ухоженная, аккуратно подстриженная травка росла на холме у камня. Ровно подрезанные кустарники шли вдоль дорожки, ведущей к памятнику от трассы. А как же иначе: здесь ведь «Алея памяти, заложенная 15 октября 2005 года», да ещё и «на честь шведських вояків, полеглих у Полтавській битві» (шёл тогда третий год президентства Виктора Ющенко, набирала обороты «евроинтеграция»). Но объявленная война памятникам не могла обойти и этот монумент. Вот, скажем, свжеустановленный Мазепа. Без году неделя стоит - а уже и взрывали его, и краской обливали. Памятнику и двух месяцев нет, а его уже терпилой называют: «В Полтаве неизвестные облили жёлтой краской многострадальный памятник Мазепе. Більше читайте тут: http://ru.tsn.ua/ukrayina/v-poltave-neizvestnye-oblili-zheltoy-kraskoy-mnogostradalnyy-pamyatnik-mazepe-641626.html» .(фото 10: краски на памятник Мазепе полтавчане не пожалели)

***

Продлив свой маршрут до места переправы Русской армии в 1709 году, по трём бродам, близ деревень Петровка и Семёновка, полюбовались мы обелиском, поставленным в честь этого события. И памятником на месте переправы здесь же Красной армии, освободившей Полтаву в сентябре 1943 года, стоящим несколько ниже. Стоят они пока, хотя и в густых «бур’янах». Неухоженные.

Возвращаемся на место, откуда начали поездку – на Иванову гору. Где Белая беседка в форме подковы, дом Котляревского, и где, поблизости от Успенской церкви раскольничьего «Киевского патриархата» пристоен ныне памятник Мазепе. Пробегающий мимо мальчишка рад рапортовать от распиравших его чувств:

- А Белая беседка – на память о подкове, которую Пётр І тут потерял. А там дальше речка Ворскла. Это так её Пётр І назвал, потому что выронил в неё линзу с подзорной трубы. «Ах ты, вор скла!», то есть стекла, - сказал Пётр. Так оно с того времени и пошло, - крикнул мальчишка, и убежал по своим мальчишечьим делам.

- Правда это? – спросили гости Полтавы.

- Про подкову – правда. Есть такая легенда. А про «вора скла» - нет. Ворсклой, т.е. Белой речкой по-тюркски, она называлась задолго до Петра.

А потом и мы у них, в свою очередь, поинтересовались:

- Как вы смотрите на то, чтобы мы вам памятник Мазепе подарили? Пользуйтесь случаем: пока что земля под него не выделена. На балансе он нигде не стоит. То есть он как бы есть – и в то же время нет его. Забираете?

Швед в ответ даже не задумался:

- Нет, нам его не надо. Мазепа предал короля, заманив его на разгром, к Полтаве. Нам и своего Карла XII, как у вас говорится, выше крыши – памятник его в Стокгольме то краской обливают, то тухлыми яйцами забрасывают. Зачем нам ещё одна «мишень»?

Немец тоже решительно отказался:

- Данке шён. Нам такого не требуется. Мазепа ведь изменил присяге. Он клятвопреступник.

Француз даже возмутился:

- Не надо нам его! Он, Мазепа, был плохой любовник. Народ его не любил. И женщины не нашлось ни одной, которая бы оплакала его смерть.

Француз был особенно словоохотлив. Относительно памятника Славы, над которым больше всего запомнил развевающиеся флаги – желто-голубой и красно-чёрный - он заметил:

- Если бы у нас радикалы сделали что-либо подобное, скажем, с Вандомской колонной, то флаги бы им воткнули потом не скажу куда. А полиция и действительные патриоты отделали бы втыкальщиков так, что смена пола была бы для них неизбежна.

Сошлись на том, что пусть пока памятник Мазепе постоит. А потом, быть может, истинные патриоты сделают для него деревянного коня. Вроде троянского. Приделают к нему Мазепу, да и отправят туда, откуда он появился – в свою Польшу.

Что поделать: мои собеседники были литераторы. А писатели очень любят, знаете ли, подобную закольцованность сюжета.

К 307-й годовщине Полтавской битвы

Памятник Мазепе в упаковке. Булава Небу грозит

Мазепа и Юпитер. Гетман, если кто не понял, справа

«Забыт Мазепа с давних пор!

Лишь в торжествующей святыне

Раз в год анафемой доныне,

Грозя, гремит о нем собор».

Другое дело, что о нём хорошо помнили на уровне простого народа. Это отмечалось многими путешественниками: например, А. И. Лёвшиным (смотри его «Письма из Малороссии», отпечатанные в Харькове, в Университетской типографии, в 1816 году). Он, в частности, пишет в этой своей книге: «Малороссияне пламенно любят отчизну свою, ненавидя тех из них, которые очернили имена свои презрительными поступками. Нет для них ничего ужаснее, как имя Мазепы. Они забывают себя от ярости при сём ругательстве». Неужто выдумал такое, от себя, Алексей Ираклиевич? Ничуть не бывало. Полстолетия спустя, в 1864-ом, не заезжий, а местный человек (родом из села Зарог, ныне Оржицкого района Полтавской области), Матвей Терентьевич Симонов, под псевдонимом М. Номис издал первый сборник «Українські приказки, прислівъя і таке інше». Так вот в нём не слово «гусак», навеки поссорившее, как мы хорошо знаем, Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем, а именно «мазепа» фигурирует в качестве самого ёмкого, самого гнусного, самого обидного ругательства. Это засвидетельствовал и такой авторитет, что дальше просто некуда: Тарас Григорьевич Шевченко, записавший и опубликовавший, в числе прочих своих этнографических розысков, замечательную фразу, лично ним извлечённую ним прямо из глубин простонародья: «Превражий Мазепа». Чё-то как-то не тянет «всё это» ни на «символ украинского сопротивления России» (ибо настоящих сторонников у Мазепы оказалось, как говорится в одном заслуживающем доверия источнике, «не более пяти персон»), ни на «знамя движения к независимости», поскольку движение к ней осуществлялось путём сугубой подчинённости шведскому королю, при войске которого гетман оказался в положении почётного пленника. Как быть со всем этим в свете новейших воззрений о «чёрной краске», «символе сопротивления» и «знамени движения», если аккурат «в 50-летие после Переяслава» Мазепа сам себя письменно свидетельствует поверженным под монаршие стопы, столпом и адамантом несукрушимой верности - «до последнего издыхания»? (сборник «Доба гетьмана Івана Мазепи в документах», том І, стр. 216 и др.).

***