Я вспоминаю дом старинный…

Ирина ШАТЫРЁНОК (Беларусь) 03 июля 2016 287

Недавно сотрудники дома-музея Максима Богдановича, для жителей Гродно этот деревянный дом на тихой улице, бывшей Садовой, хорошо известен, традиционно провели вечер памяти со дня смерти легендарного белорусского поэта, на этот раз 99 лет. С 1986 здесь размещены музейные экспозиции. Маленького Максима из Минска родители перевезли в Гродно в 1892 году.

С Гродно семью Богдановичей связывает трагическая история. На протяжении шести лет Мария Богданович родила четверых детей – Вадима, Максима, Лев и дочь Нина появились на свет в Гродно, ослабленная частыми родами, заболела скоротечной формой туберкулеза и в октябре 1896 года скончалась. Ее муж недолго задержался в Гродно и вскоре с детьми перевелся по службе в Нижний Новгород.

По существу вся сознательная жизнь будущего поэта связана с Россией, любовью к русской литературе, ее природе, волжским берегам, башкирским степям, куда его возили лечиться кумысом, творческое становление и рост пришлись на годы, проведенные в Нижнем Новгороде и Ярославле.

Ранняя смерть матери, замкнутость, осознание своего сиротства, изматывающая болезнь, мучительное вслушивание в себе, узнавание и рождении поэтических строчек, открытие нового внутреннего мира, неожиданная радость от приобщения к поэзии, возвращала мальчика в прошлое, там он был защищен и любим мамой. Строки рождались звонкими, упругими, в них слышалось далекое эхо – женский голос. В странной и новой для него поэтической стихии словотворчества, его ритмики, музыки, энергии Максим чувствовал себя уверенным и более сильным. Боль от потери матери никуда не уходила, оставалась с ним, его тянуло к родной, давно оставленной земле, как будто там его ждет давно утраченное…

Осенью 1916 года, такого трудного и по-военному смутного, он вернется в Минск, холодной зимой у него обостриться старая болезнь – туберкулез. Из снежного Минска в Крым Максим Богданович уехал в феврале 1917г., уехал лечиться уже тяжелобольным, но получилось – умирать. 25 мая в Ялте, где он оказался совершенно один, без поддержки родных, поэта не стало, его даже хоронили чужие люди.

История эта хорошо известная, подробно изучена литературоведами, несложно найти во всех источниках. Но меня волнуют странные, «белые» страницы биографии матери Максима – Марии Богданович, почти не изученные современными исследователями, в них столько завязанных узелков, которые при желании можно развязать, стоит только проявить волю и литературный интерес.

Даже сотрудники музея говорят, почти все современные книги, статьи, монографии, посвященные жизни поэта а грешат старыми повторами, основная масса работ строится на одном источнике: мемуарах А.Е.Богдановича-отца, сохранилась его обширная переписка, целое эпистолярное наследие, автографы, дневники, рукописи, личные семейные вещи, сведения родных и сводных братьях, т.е. то, что представляет интерес для музейных сотрудников. Многое давно растаскано на цитаты.

Есть в многажды повторяющихся и потому стертых текстах, особенно юбилейных, посвященных биографиям тех или иных писателей и поэтов, какая-то заунывность… и обреченность. Они выхолощены, гладки, как холодная речная галька, их не хочется читать. Встречаются люди от науки и те, кто подвязается на поприще окололитературном, они не очень добросовестные, скорее равнодушные, «трудами» своими только множат серую компиляцию, прибавляя пустую статистику, но никак не яркие открытия. После знакомства с такими многостраничными текстами, понимаешь, что все давным-давно открыто, занесено в каталоги и сдано на хранение в вечность. Казалось бы, нечего искать…

Да, из того материала, что дошел до нас, биография молодой женщины не очень богата на события, скорее плохо освещена, в Гродно на старом православном кладбище, сегодня это некрополь по улице Антонова (Иерусалимская), усилиями благодарных гродненцев матери поэта установлено надгробие. Прожила Мария Афанасьевна всего 27 лет.

На музейных фотографиях строгое лицо красивой молодой женщины с пышными, густыми волосами, ее муж, Адам Богданович оставил проникновенные воспоминания о своей жене. «Ея карточки не дают никакого понятия не только об ее духовном облике, но даже и о внешнем. Это маска, лишенная жизни; а она была вся сверкающая поющая жизнь, вся движение, радость, восторг».

Мне захотелось на нескольких примерах из жизни матери поэта показать, как интересен поиск утраченного, сколько хранит прошлое еще не открытых загадок, иногда небольшая ревизия опубликованных материалов преподносит разные сюрпризы.

Есть в мемуарах Адама Богдановича следующее: «Мать Максима, будучи живым талантливым ребёнком с роскошными волосами, обратила на себя внимание попечительницы приюта губернаторши Петровой, которая взяла её к себе в дом и послала учиться в женское Александровское училище, а по окончании обучения в нём отправила её в Петербург в женскую учительскую школу, поселив на квартире у своих родственников Петровых».

Вот застряла у меня одна мысль, сомнение, точит, не дает покоя: как бедная девочка-подросток из минского сиротского приюта в районе железнодорожного вокзала (угол Петропавловской и Подгорной) Маша Мякота попала в дом генерал-губернатора Минской губернии и Минска Александра Ивановича Петрова? Вопрос совершенно не разработанный исследователями.

После смерти в 1878 году отца Маши Мякоты, мелкого губернского секретаря Афанасия Ивановича Мякоты, служил смотрителем, на современный манер заведовал хозчастью местной уездной больницы в местечке Игумен, молодая вдова Татьяна Осиповна (1841-1921) осталась с пятью малыми детьми. В епархиальных ведомостях того времени в некрологах обычно писали соболезнования вдовам так: «… оставив после себя жену и непристроенных детей».

Татьяна Осиповна Мякота как могла несколько лет сражалась с нуждой, но в ноябре 1882 года собрала своих непристроенных двух старших дочерей Машу и Сашу, умирающего младшего сына и отвезла в Минский приют, чтобы только те не померли с голоду в холодной хате.

Сиротские приюты, как и другие богоугодные места – лазареты, вдовие, повивальные, воспитательные дома призрения младенцев, казённокоштные пансионы находились под покровительством ведомства учреждений императрицы Марии. В целом ведомство учреждений Императрицы Марии имело в своём заведовании и на своём попечении свыше 500 благотворительных и воспитательных заведений, из которых 104 содержались на средства ведомства.

В обществе было принято и широко приветствовалась такая благотворительность высокими покровителями. Однако существовали приюты, которые находились в ведении различных благотворительных обществ, частных лиц, ведомств, как тот же минский детский приют, который опекала градоначальница Александра Михайловна Петрова.

Сиротские дома и приюты тех лет давали их несчастным обитателям самый минимум, кусок хлеба и временную крышу над головой, под руководством воспитателей дети получали элементарное образование, учили Закон божий, молитвы, стихи, буквы, игры, здесь обездоленные также обучались практическим навыкам, шитью, вязанию.

Минский сиротский приют опекала жена градоначальника, губернатора А.И.Петрова, на рождество детям попечительский совет готовил елку, подарки, дети ожидали праздник. На рождественском вечере градоначальнице Александре Михайловне Петровой приглянулась красивая девочка с русыми волосами, что-то было в ней такое живое и заразительное, что попечительница не могла отвести от нее глаз.

По всему семья минского губернатора была бездетной, и наделенная талантами девочка Маша приглянулась попечительнице Минского детского приюта. Сама она еще была женщиной не старой, образованной, культурной, русской дворянкой, уроженкой Петербурга. Замечу, их сиятельство, жена минского градоначальника, впоследствии председательница Харьковского общество взаимного вспоможения учительниц и воспитательниц с 1890 гг., взяла в свой дом девочку не приживалкой или нахлебницей, а воспитанницей, по другим источникам – на правах приемной дочери, и вплоть до 1886г. Маша, пока губернатор А.И.Петров не был назначен на новую должность в Харьков, воспитывалась в семье минского высокого чиновника. Любопытно, под какой фамилией проживала Маша в семье градоначальника, Мякоты или Петровой?

Пытаюсь представить, соотнести то время и наше. Возможно ли такое сегодня, чтобы семья какого-нибудь крупного чиновника взяла в свою семью на воспитание ребенка-сироту?

Из исторической справки: «Александр Иванович Петров (16 февраля 1838 — 15 августа 1915) — русский государственный деятель, Минский (с 30 августа 1879 года по 30 января 1886) г и Харьковский губернатор, Петров Александр Иванович. Из дворян Саратовской губернии….в 1879 году назначен Минским губернатором. В 1886 году назначен Харьковским губернатором, а в 1895 году помощником Варшавского генерал-губернатора. В 1897 году Всемилостивейше повелено присутствовать в Правительствующем Сенате. С 1894 года гофмейстер Двора Его Императорского Величества. Почетный гражданин Минска. Почетный гражданин Харькова. Был председателем комитета по постройке Храма Христа Спасителя в Борках, возведенного в 1894 году на месте Крушения императорского поезда в 1888 году».

И так, скромная девочка попадает в богатый дом важного вельможи, она не в обслуге, не на кухне, не на побегушках у барыни, но на равных живет у людей из высшего, светского общества. Не правда ли, интересно, сколько рождается неожиданных вопросов? Маша Мякота вытянула в своей жизни лотерейный счастливый билет, в дальнейшем жизнь обещает ей благополучие, удачное замужество и дальнейшее покровительство приемных родителей.

Девочка живет в богатом особняке (сохранились ли сведения и тот дом его сиятельства в Минске по какой улице ходила Маша в школу?), под одной крышей с семьей губернатора Петрова, знает их знакомых, обедает за одним столом, слышит многие разговоры, посещает театры, быстро все схватывает, французскому языку ее обучает гувернантка, выпускница Смольного института, Мария играет на рояле, освоила нотную грамоту, ей под силу музыка Шопена, Моцарта, Чайковского, Мендельсона, в доме богатая библиотека, она много читает, успешно учится в минском женском Александровском училище. Наверное, сохранились архивные документы того времени

Превращение бедной Золушки в принцессу…

Почему мною затеян этот разговор, для чего начала искать, процедив из нескольких источников важные крупицы из жизни матери Максима Богдановича – Марии Афанасьевны? Есть много неисследованного, путанного, не всегда достоверного из короткой биографии, что требует подтверждения или опровержения. Ошибки надо исправлять и идти дальше.

Читаю в книге Л.Зуборева «Максим Богданович. Документальная повесть о белорусском песняре и его семье. Стихи поэта в оригинале, а также в переводе Леонида Зуборева»: «Маша оказалась на редкость одаренной ученицей и через два года прилично играла на рояле, удивляя своими успехами окружающих. Лариса Павловна определила Машу в Александровское женское училище».

Книга написана давно, в 80-х годах прошлого столетия, неоднократно переиздавалась у нее авторитетные рецензенты. Тогда почему кочует досадная ошибка, жена градоначальника Минска стала «Ларисой Ивановной» вместо Александры Михайловны. Эту самую ошибку потом повторит автор статьи «Молюсь за Богдановича Максима — в Минске» (журнал «Нёман» 2011г.) Валентина Аколова. Мало того, В.Аколова назовет Минского губернатора Петрова «Флором Порфирьевичем», другого Петрова не было. Почему такие вольности были допущены автором, уже не узнать, т.к. спросить уже не у кого.

Хотя можно было бы заглянуть в известные и опубликованные источники, в них есть достоверная информация. До А.И.Петрова минским губернатором был Валерий Иванович Чарыков, а после его вынужденной отставки из-за болезни – князь Николай Николаевич Трубецкой.

В книге «Минские губернаторы. История власти», авторы П.И. Бригадин, А.М.Лукашевич, есть статья «Топограф» Минска: Александр Петров», посвященная губернатору, читаем: «Жизнь губернского центра на рубеже 1870 – 1880-х гг. била ключом: театральные постановки сменялись представлениями знаменитых гастролеров-фокусников и артистов, художественные выставки чередовались с показами частных коллекций, проводили свои заседания литературные и иные общества. И все это пришлось на период губернатора Александра Ивановича Петрова, который до сего дня остается одной из наиболее неординарных личностей в истории дореволюционного Минска. Активной благотворительной деятельностью занималась и супруга Александра Ивановича… В ноябре 1880г. госпожа Петрова организовала по вторникам и пятницам с 10 до 12 часов прием посетителей по делам Детского приюта» (стр.243-251 П.И. Бригадин, А.М.Лукашевич, «Минские губернаторы. История власти» Минск: «ГИУСТ БГУ», 2009 г.)

Но вернусь к Маше. Приемная дочь Петровых успешно закончила Александровское женское училище в Минске (1882г.), данные из персональной энциклопедии «Максим Богданович» (2011г.)

Надеюсь, не без хлопот А.М.Петровой и по ее настоянию девушка поступила учиться в Петербург в женскую учительскую школу или в Учительский институт (1886г.)? Тут источники информации опять не однозначны. Например, Императорский Александровский институт ведет свое начало от Педагогических курсов при Санкт-Петербургских женских гимназиях Ведомства императрицы Марии, возникших в 1863 г. по инициативе известного педагога, организатора женского образования в России Н.А. Вышнеградского (1821-1872). С 12 февраля 1889 г. попечителем курсов был назначен великий князь Константин Константинович, под покровительством которого Педагогические курсы в 1903 г. были преобразованы в Женский педагогический институт.

Старые институтские фотографии сохранили интерьеры читального зала, библиотеки, актового зала, аудиторий с портретами царских особ. Мягкие черты юных женских лиц дают нам представление о той далекой эпохе, темные строгие платья, белые кружевные манжеты, воротнички, на столах – тяжелые чернильницы, библиотечные ящики для картотек, книги. Для получения более подробной информации можно обратиться в архивы Петербурга, фонды Учительского института должны хранить информацию о курсистке Марии Мякота.

Между Минским Александровским женским училищем и Петербургской женской учительской школой зазор в четыре года. Из той же персональной энциклопедии цитирую статью специалиста – литературоведа Н.Б.Ватаци: «Еще во время учебы в земской учительской школе написала сочинение «Семья в деле воспитания человека» (стр.78). Значит, еще было обучение в земской учительской школе, что это за школа? Вопросов становится больше, ответов нет.

Из статьи В.Аколовой жена губернатора поселила приемную дочь на квартире у своей матери, « наказав родственникам заботиться об одаренной «немижанке». То же интересный период, Мария попала из Минска в совершенно другой мир, в северную Венецию дворцов, мостов, императорских театров, музеев, сохранилось ли что-нибудь из ее жизни того времени.

В Петербурге девушка, наверное, проучилась почти три курса, она занимается в Императорской библиотеке, посещает места, о которых читала у Достоевского – Зимний дворец, Исаакиевский собор, Медный всадник, Летний сад. Из статьи В.Аколовой «Особенные успехи делала Маша в изучении языков, пробовала сочинять сама; ее первые литературные опыты получили одобрение педагогов».

Самые точные наблюдения о литературных способностях жены оставил нам А.Богданович в своих мемуарах «Материалы к биографии Максима Адамовича Богдановича»: «При том она много читала. Ее письма поражали меткостью наблюдений и живостью и картинностью языка. Находящийся среди материалов единственный рассказ, ею написанный, показывает, что она обладала даром изобразительности, а при этом условии из нее могла бы выработаться хорошая писательница. Необходимо отметить еще одну черту: чрезвычайную, иногда мучительную живость воображения».

Жаль, но сохранился только один рассказ Марии Богданович «Накануне Рождества», был напечатан 29 декабря 1893г. в газете «Гродненские губернские ведомости». Рассказ написан на русском языке, т.к. в западных окраинах царской империи все газеты, как и все делопроизводство, обучение в гимназиях, реальных училищах велось на русском языке.

Конечно, история не имеет сослагательного наклонения – если бы… Если бы юная Мария по приезду из Петербурга на каникулы случайно не встретила в минском театре Адама Богдановича… Здесь тоже странная случайность, которая имеет продолжение. Молодой учитель узнал свою ученицу, он наставничал в земской школе Игумене, хорошо помнил свою ученицу Машу Мякоту, у которой умер батюшка, и она с сестрой не посещала уроки.

И спустя много лет А.Богданович пишет с восхищением о красоте своей юной жены: «Необыкновенная живость восприятия, и чувства, и движений, – была основной, выдающейся чертой ее натуры. Подвижная, всегда веселая, с искристыми глазами, с косой чудовищной величины, она, вдобавок обладала грацией котенка и той неотразимо чарующей прелестью, которую принято называть женственностью».

Встретила, влюбилась в молодого человека… Если уж задумана судьба человеческая, то редко что-то путается в ее планах, обычно случается то, что должно. Молодые люди решили пожениться.

Замужество изменило все планы молодой женщины. Венчание Адама и Марии состоялось в 1888 году, в местечко Хмарин Городок, что находился в 12 верстах от Минска, в приходской церкви во имя Рождества Пресвятой Богородицы. В наше время, вплоть до 60-х годов ХХ в. в храме еще велась служба, потом были годы разрушения, в 1990–2000-е годы начались работы по его восстановлению. Сегодня вид церкви лишь частично совпадает с тем видом, когда здесь венчалась молодая пара. Что совсем не мешает экскурсоводам напоминать историю венчания родителей будущего белорусского поэта.

На венчании присутствовали приемные родители Марии. Чета Петровых наведала молодых уже из Харькова, как известно из послужного списка, в 1886 году А.И.Петров был назначен Харьковским губернатором.

В 1888 году Адаму Богдановичу исполнилось 26 лет, зрелый возраст, а Марии – 19. К тому времени А.Богданович преподавал в первом городском училище Минска, по некоторым документам даже был директором, материально семья Богдановичей была обеспечена, хорошее учительское жалование «Я зарабатывал довольно много, до 1500 руб. в год при готовой квартире с отоплением и освещением», все это позволяло строить семейные планы.

Мария не доучилась в Учительском институте, вынуждена вернуться в Минск, 6 марта 1890 года у Богдановичей родится первенец Вадим. По теплым письмам Марии к мужу можно судить, что жили они счастливо, в любви и согласии. Но счастливый минский период скоро закончился. Но отношения с матерью Марии – Татьяной Осиповной у зятя не сложились. Из статьи Н.Горелик «…осуждая зятя за то, что замужеством «сорвал Машу с учебы», а потом жил гражданским браком с Александрой, младшей сестрой Марии».

Уже в 1891 году 9 декабря по новому стилю в семье родился второй мальчик, назвали его Максимом. Неожиданно у отца Богдановича обострилась болезнь, в преподавательской училища у него пошла горлом кровь, поставили диагноз – туберкулез, работать учителем уже нельзя. Финансовое положение семьи осложнилось, в Минске Адам Богданович не смог устроиться на работу, к тому времени чета Петровых уже жила в Харькове.

Но думаю, приемные родители не оставляли без покровительства Марию, наверное, не без их протекции Богдановичи неожиданно переехали в Гродно. Здесь с 16 июня 1886 г. начало работать новое отделение Государственного поземельного крестьянского банка. С июня 1892 года А.Е.Богданович связал свою будущую профессиональную карьеру с этим банком, потом по службе работал в Нижнем Новгороде, Ярославле, вплоть до 1917 года, когда перевелся в отделение банка в Симферополе.

В Гродненском отделении Государственного поземельного крестьянского банка отец будущего поэта по существу вел все банковское делопроизводство, хотя числился помощником бухгалтера. В те годы здание банка занимало помещение по нынешней улице Социалистической, где еще недавно размещалась посменная школа. В 1913году банк переехал в новое здание по улице Софийской, бывший штаб армии (ул. Ленина, 9).

Даже в наши дни трудно представить столь резкую смену профессии, из учителя, директора училища – в банковские служащие. В банке Адам Егорович работал до обеда, так рассказывают экскурсоводы музея, в остальное время занимался литературной деятельностью, помогал в городской публичной библиотеке, много публиковался в местной газете «Гродненские губернские ведомости». В царской России государственные служащие кроме жалования получали хороший соцпакет, оплачивалась съемная квартира, дрова, освещение – бесплатно.

Переезд семьи в Гродно состоялся уже в июле 1892 года. Мария Афанасьевна на правах хозяйки просторной съемной квартиры – гостиная, кабинет мужа, две детские, столовая, ее комната, где разместились трюмо, туалетный столик, ширма, удобное кресло для чтения – занялась обустройством большого дома на улице Садовой. Этот район и сегодня сохранил в Гродно свое название ХIХ века «Новый свет», а также неповторимое очарование зеленого тихого центра и старинные деревянные домики, утопающие весной в цветущих яблоневых садах, в густых кустах душной лиловой сирени и кремового жасмина.

Из очаровательной девушки, вчерашней петербургской гимназистки Маша превратилась в гостеприимную хозяйку, счастливую мать быстро растущего семейства. У нее уже был опыт, вышколенность, изящные манеры и тонкие наблюдения. Годы, проведенные в семье губернатора Петрова, не пропали даром. Семья прибавлялась, 14 (26) ноября 1894 родился третий сын Лев. Хозяйка взяла в дом девочку-сироту, Дарка помогала ей по хозяйству, бегала за продуктами на рынок, присматривала за детьми, девочка нравилась ей свой расторопностью, сметливостью, Мария научила ее читать и писать.

Дом Богдановичей не пустовал, молодая хозяйка обставила его для культурных и образованных гродненцев на манер литературного салона, постоянными гостями его стала местная интеллигенция – врачи, офицеры, учителя, служащие, в уютной гостиной обсуждались литературные новинки, театральные премьеры, устраивались пикники на природе, катания на лодках.

Известно, что Мария Афанасьевна для своего времени была женщиной образованной, начитанной, музицировала на фортепиано, из магазина Петербурга выписывала ноты и литературные журналы, детей обучала по новой педагогической методике. Что не мешало ей любить их безмерно, она просто расточала им свою любовь, как будто знала, что ждет ее бедных мальчиков в недалеком будущем.

«Единственно в чем она была неисправима, пристрастна, погрешала против справедливости, так только в том, что она считала своих детей без сравнения лучше всяких других детей, ей известных...» А.Богданович.

Извиним ей это маленькое пристрастие, – ей, матери, так бесконечно любившей своих детей.

В гостиной разговоры тамошние дамы в 90-х ХIХ века вели не только о поэзии и поэтах, само собой существовал и бытовой уровень общения: беспокоились о маленьких детях, их болезнях, обменивались рецептами варенья, сплетничали о модах, ценах на французские духи. В модных журналах появилась реклама духов «съ живымъ цветкомъ «Parfumepie MODERNE Paris», сигарет. Кстати, о сигаретах. Женщины того времени, особенно те, кто приобщился уже к другой, полусветской, полубогемной культуре, курили не только папиросы марки табачной фабрики гродненского промышленника Шерешевского, крепкие «Arystokratyczne» по 10 копеек за 10 штук, но и легкие дамские. Любила выкурить папироску и Мария Афанасьевна, приятно кружилась голова. Скорее это была игра, модная игра модных салонов.

В одном письме мужу она шутливо писала: «Можешь представить, как я обрадовалась случаю закурить хорошую папироску?», и тут же, словно спохватилась, «Ты только не вздумай высылать мне папирос, а то уж больно дорого эти посылки стоят...»

Наверное, окружение семьи Богдановичей в Гродно было прекрасно осведомлено, златокудрая красавица, веселая, нежная певунья, хозяйка салона – не из простых курсисток, росла в губернаторском доме, такой вкус, изысканность, обходительность. Шлейф столичной жизни Минска и Петербурга сопровождал Марию, ей было, что рассказать друзьям…

Не смотря на то, что руководствовалась хронологией жизни Марии Богданович и известными документами, многое мною придумано. Наверное, существование мифов и легенд дают нам возможность по своему толковать некоторые страницы биографии, не в этом ли проявляется загадка и сила творчества – в мифотворении?

Может эти строки поэта посвящены его утерянному раю, безмятежным детским годам, проведенным в нашем городе, не уверена, но хочется надеяться.

Я вспоминаю дом старинный,

На тихой улице фасад,

И небольшой уютный сад,

И двор просторный и пустынный.

Вдруг найдутся молодые, неравнодушные исследователи-литературоведы, историки и узелки в биографии Марии Богданович будут развязаны…

Ирина Шатырёнок, Гродно.