Попутчица

Попутчица                                      Донецк, 3 Мая 2016 Г

Она сидела рядом со мной – я от прохода в автобусе, она у окна. Водитель автобуса, вальяжно развалившись на кресле, терпеливо поджидал людей, которые возвращались со службы из храма Иверской Божьей Матери.

.

Да, да, это тот самый храм в полутора двух километрах от разрушенного до основания обстрелами Донецкого аэропорта. Через дорогу от разбитого снарядами храма (остались только стены и дырявая крыша, внутреннее убранство храма разграблено украми) не менее печально известное Иверское кладбище.

.

Моя соседка обычная женщина, как принято говорить, бальзаковского возраста, где-то лет под пятьдесят. Ни худая, ни полная, одетая не броско, но вполне прилично, по-походному. Такие люди часто встречаются в городском транспорте, одним словом, ни чем не примечательная женщина.

Обращала на себя внимание лишь застывшая мимика ее лица. И еще, пожалуй, необычными были глаза – уставший взгляд выдавал измученного невзгодами человека.

.

Я повернула голову к окну – за окном была панорама Иверского кладбища: поваленные кресты из черного мрамора, скособочившиеся богатые надгробья, где-то накренившиеся, где-то упавшие наземь, на которых невозможно прочесть надписи.

.

Врезалось в глаза дерево, мастерски выкованное кузнецом. Дерево величиной с человеческий рост простерло к небу веточки с золочеными яблочками. Кузнечное произведение искусства резко накренилось влево, середина его была уродливо сплюснута взрывной волной.

И все-таки, дерево выстояло, подумала я.

.

Несмотря на начало мая, палитру кладбища определял сухостой – черно-коричневые  бодылья сорняков высотой в человеческий рост повсеместно торчали, сливаясь с зыбким горизонтом. Вдали как скелет большой нескладной рыбы виднелся скомканный остов Донецкого аэропорта.

Как-то странно, подумала я, уже май, однако не видно ни одной зеленой травинки.

Разорение, неустроенность и какая-то неопределенность витали над Иверским погостом.

.

- Такое красивое было кладбище! - сказала женщина, явно желая завязать разговор.

.

После двух часовой службы в Иверском храме, после метаний послушать службу или сделать удачный снимок, запечатлев историческое событие у меня не было желания поддерживать разговор.

.

- От куда взялась эта война?- продолжала собеседница.

И неожиданно крик из глубин души:

- Почему мне не верят в центре (в центре города – автор), когда я рассказываю, что нас бомбят? Я в Киевском районе живу.

.

Я жила в центре и до меня, как говорят в Донецке, не долетало. Только в случае сильных боев в районе аэропорта и Ясиноватской развилки я слышала далекие приглушенные бахи. Но этот вариант развития событий произошел только после того, как армия Новороссии путем кровопролитных боев выбила укропов из аэропорта.

.

- Ну, почему же не верят, - сказала я. А про себя подумала «не хотят верить, уходя в свою оболочку, типа меня война не коснется».

.

- Я вам сочувствую, - сказала я, напирая на каждое слово.

.

К моему удивлению, этого оказалась достаточно, чтобы женщина успокоилась и сменила тон на менее агрессивный.

.

- У меня квартиру разрушили, мина в квартиру попала, нет квартиры. У меня инсульт был.

От куда взялась эта война? Дэнэр эта? Откуда? Взялась? - наверное, от накала чувств, у неё на лице, наконец, появилась мимика.

.

На Иверском кладбище я была впервые, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что кладбище непростое. Ни одного деревянного креста, ни одного металлического надгробья или простого земляного холмика я не увидела – черный мрамор, красный гранит - основные материалы для надгробий. Вот на чьем-то захоронении выложен храм в миниатюре вместе с маковками, а правее большая куча обломков черного мрамора, все, что осталось от грандиозного монумента площадью 4 на 5 метров.

.

- Так было все хорошо, - не унималась женщина, – и вдруг эта война. За что?

.

Я представила себе ее ситуацию – возраст ближе к пенсионному, квартира, достаток, дети устроены. Живи в свое удовольствие, пользуйся всеми благами жизни и радуйся. И тут …

.

- А вы помните, как бомбили Белград в 98-м? – попробовала я зайти издалека.

.

Женщина резко откинулась назад и посмотрела на меня почти со злостью, дескать, причем здесь Югославия.

.

- Белград бомбили 88 дней в подряд, 88 дней беспрерывно люди сидели по подвалам. Мы тогда молчали. Почему никто не вышел с плакатами против войны в Югославии, почему не было всенародного протеста? От Киева до Белграда всего час лета на современном лайнере, - продолжала я, несмотря на желание собеседницы, уклонится от темы.

- Вы думаете, Югославию раздерут, а Украину не тронут? – мой вопрос повис в воздухе.

.

Я помню, как середине 90-х мои родственники из России, приезжая в Донецк, говорили:

- Как у вас (на Украине - авт.) спокойно! А вот у нас на Кавказе чеченская война. В Таджикистане беспорядки, в Карабахе армяне с азербайджанцами воюют.

.

- У нас не спокойно, у нас болото, - недолго думая, отвечала я.

.

Болото может иметь очень живописный вид. Сверху в воздушной его части временами ярко светит солнышко, у самой кромки прибрежные растения яркой зеленью радуют глаз. В плавнях деловито снуют птички, выкармливая свое потомство и мило чирикая. Нескончаемо и убаюкивающе шумит камыш.

Но внизу под водной гладью процессы гниения не прекращаются, ни на минуту. Мало кто решается встать на трясущуюся гладь…. И вот процесс созрел – болотный газ (взрывоопасная смесь метана, азота и углеводов) стремительно вырывается наружу, громко булькая тяжелыми пузырями.

.

- У нас еще будет, у нас еще так выбухнет (взорвется – укр. яз.), что ошметки полетят в соседние страны, и до России долетит, - не унималась я, объясняя родственникам украинские реалии.

.

Моя попутчица не хотела вникать в политическую обстановку в бывшей Югославии, она больше думала о своих несчастьях. Про украинские болота я тем более не стала ей рассказывать.

.

У меня перед глазами была недавняя церковная служба в честь Дня Иконы Иверской Божьей Матери. Службу, несмотря на разруху в Иверском храме, служили высшие представители духовенства Донецкой епархии во главе с митрополитом Донецким и Мариупольским Илларионом.

.

- А вы знаете, обратилась я к своей попутчице, - бывает так. Женщина долго не может родить ребенка.

.

Моя соседка закивала головой – да, да, известная история.

.

- Приходит бездетная женщина к священнику и говорит: «Я вышла замуж девственницей, я мужу не изменяла, у меня грехов нет. За что же меня бог карает? А священник отвечает: «Не за что, а для чего. Для того, чтобы ты поняла нечто главное в своей жизни, неси свой крест достойно».

Вот и мы должны подумать, для чего нам дана эта война. Для того, наверное, чтобы мы поняли, что такое Родина, и что Родину защищать надо, крепко беречь то, что у тебя есть. Беречь свой дом, свою семью, все то, что ты заработал в этой жизни. Ибо другого не дано.

.

Женщина посмотрела на меня в смятении. Я не знаю, что она в этот момент подумала конкретно обо мне, о нашей донецкой жизни, о войне.

Автобус тем временем уже остановился на моей остановке, я пожелала попутчице счастливого пути и вышла.

Признаться, у меня самой на глазах появились слезы. Шел 707-ый день войны на Донбассе.

Она сидела рядом со мной – я от прохода в автобусе, она у окна. Водитель автобуса, вальяжно развалившись на кресле, терпеливо поджидал людей, которые возвращались со службы из храма Иверской Божьей Матери.

.

Да, да, это тот самый храм в полутора двух километрах от разрушенного до основания обстрелами Донецкого аэропорта. Через дорогу от разбитого снарядами храма (остались только стены и дырявая крыша, внутреннее убранство храма разграблено украми) не менее печально известное Иверское кладбище.

.

Моя соседка обычная женщина, как принято говорить, бальзаковского возраста, где-то лет под пятьдесят. Ни худая, ни полная, одетая не броско, но вполне прилично, по-походному. Такие люди часто встречаются в городском транспорте, одним словом, ни чем не примечательная женщина.

Обращала на себя внимание лишь застывшая мимика ее лица. И еще, пожалуй, необычными были глаза – уставший взгляд выдавал измученного невзгодами человека.

.

Я повернула голову к окну – за окном была панорама Иверского кладбища: поваленные кресты из черного мрамора, скособочившиеся богатые надгробья, где-то накренившиеся, где-то упавшие наземь, на которых невозможно прочесть надписи.

.

Врезалось в глаза дерево, мастерски выкованное кузнецом. Дерево величиной с человеческий рост простерло к небу веточки с золочеными яблочками. Кузнечное произведение искусства резко накренилось влево, середина его была уродливо сплюснута взрывной волной.

И все-таки, дерево выстояло, подумала я.

.

Несмотря на начало мая, палитру кладбища определял сухостой – черно-коричневые  бодылья сорняков высотой в человеческий рост повсеместно торчали, сливаясь с зыбким горизонтом. Вдали как скелет большой нескладной рыбы виднелся скомканный остов Донецкого аэропорта.

Как-то странно, подумала я, уже май, однако не видно ни одной зеленой травинки.

Разорение, неустроенность и какая-то неопределенность витали над Иверским погостом.

.

- Такое красивое было кладбище! - сказала женщина, явно желая завязать разговор.

.

После двух часовой службы в Иверском храме, после метаний послушать службу или сделать удачный снимок, запечатлев историческое событие у меня не было желания поддерживать разговор.

.

- От куда взялась эта война?- продолжала собеседница.

И неожиданно крик из глубин души:

- Почему мне не верят в центре (в центре города – автор), когда я рассказываю, что нас бомбят? Я в Киевском районе живу.

.

Я жила в центре и до меня, как говорят в Донецке, не долетало. Только в случае сильных боев в районе аэропорта и Ясиноватской развилки я слышала далекие приглушенные бахи. Но этот вариант развития событий произошел только после того, как армия Новороссии путем кровопролитных боев выбила укропов из аэропорта.

.

- Ну, почему же не верят, - сказала я. А про себя подумала «не хотят верить, уходя в свою оболочку, типа меня война не коснется».

.

- Я вам сочувствую, - сказала я, напирая на каждое слово.

.

К моему удивлению, этого оказалась достаточно, чтобы женщина успокоилась и сменила тон на менее агрессивный.

.

- У меня квартиру разрушили, мина в квартиру попала, нет квартиры. У меня инсульт был.

От куда взялась эта война? Дэнэр эта? Откуда? Взялась? - наверное, от накала чувств, у неё на лице, наконец, появилась мимика.

.

На Иверском кладбище я была впервые, но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что кладбище непростое. Ни одного деревянного креста, ни одного металлического надгробья или простого земляного холмика я не увидела – черный мрамор, красный гранит - основные материалы для надгробий. Вот на чьем-то захоронении выложен храм в миниатюре вместе с маковками, а правее большая куча обломков черного мрамора, все, что осталось от грандиозного монумента площадью 4 на 5 метров.

.

- Так было все хорошо, - не унималась женщина, – и вдруг эта война. За что?

.

Я представила себе ее ситуацию – возраст ближе к пенсионному, квартира, достаток, дети устроены. Живи в свое удовольствие, пользуйся всеми благами жизни и радуйся. И тут …

.

- А вы помните, как бомбили Белград в 98-м? – попробовала я зайти издалека.

.

Женщина резко откинулась назад и посмотрела на меня почти со злостью, дескать, причем здесь Югославия.

.

- Белград бомбили 88 дней в подряд, 88 дней беспрерывно люди сидели по подвалам. Мы тогда молчали. Почему никто не вышел с плакатами против войны в Югославии, почему не было всенародного протеста? От Киева до Белграда всего час лета на современном лайнере, - продолжала я, несмотря на желание собеседницы, уклонится от темы.

- Вы думаете, Югославию раздерут, а Украину не тронут? – мой вопрос повис в воздухе.

.

Я помню, как середине 90-х мои родственники из России, приезжая в Донецк, говорили:

- Как у вас (на Украине - авт.) спокойно! А вот у нас на Кавказе чеченская война. В Таджикистане беспорядки, в Карабахе армяне с азербайджанцами воюют.

.

- У нас не спокойно, у нас болото, - недолго думая, отвечала я.

.

Болото может иметь очень живописный вид. Сверху в воздушной его части временами ярко светит солнышко, у самой кромки прибрежные растения яркой зеленью радуют глаз. В плавнях деловито снуют птички, выкармливая свое потомство и мило чирикая. Нескончаемо и убаюкивающе шумит камыш.

Но внизу под водной гладью процессы гниения не прекращаются, ни на минуту. Мало кто решается встать на трясущуюся гладь…. И вот процесс созрел – болотный газ (взрывоопасная смесь метана, азота и углеводов) стремительно вырывается наружу, громко булькая тяжелыми пузырями.

.

- У нас еще будет, у нас еще так выбухнет (взорвется – укр. яз.), что ошметки полетят в соседние страны, и до России долетит, - не унималась я, объясняя родственникам украинские реалии.

.

Моя попутчица не хотела вникать в политическую обстановку в бывшей Югославии, она больше думала о своих несчастьях. Про украинские болота я тем более не стала ей рассказывать.

.

У меня перед глазами была недавняя церковная служба в честь Дня Иконы Иверской Божьей Матери. Службу, несмотря на разруху в Иверском храме, служили высшие представители духовенства Донецкой епархии во главе с митрополитом Донецким и Мариупольским Илларионом.

.

- А вы знаете, обратилась я к своей попутчице, - бывает так. Женщина долго не может родить ребенка.

.

Моя соседка закивала головой – да, да, известная история.

.

- Приходит бездетная женщина к священнику и говорит: «Я вышла замуж девственницей, я мужу не изменяла, у меня грехов нет. За что же меня бог карает? А священник отвечает: «Не за что, а для чего. Для того, чтобы ты поняла нечто главное в своей жизни, неси свой крест достойно».

Вот и мы должны подумать, для чего нам дана эта война. Для того, наверное, чтобы мы поняли, что такое Родина, и что Родину защищать надо, крепко беречь то, что у тебя есть. Беречь свой дом, свою семью, все то, что ты заработал в этой жизни. Ибо другого не дано.

.

Женщина посмотрела на меня в смятении. Я не знаю, что она в этот момент подумала конкретно обо мне, о нашей донецкой жизни, о войне.

Автобус тем временем уже остановился на моей остановке, я пожелала попутчице счастливого пути и вышла.

Признаться, у меня самой на глазах появились слезы. Шел 707-ый день войны на Донбассе.