06 марта 2017 344
«Моцарт рисунка»
Эта горящая, как метеор, жизнь займёт достойное место в искусстве нашей страны… Инженеры завода ВЭФ. Рига».
«Горько осознавать, что не будет продолжения этому чуду… Учащаяся Кишинёвского музыкального училища».
«Как бы хотелось встретить её, увидеть глаза… Второй Рушевой не будет, как не будет и второго Пушкина… Учащиеся 470-й школы. Ленинград».
.
Перед нами всего лишь несколько из тех сотен записей, которые были оставлены в книге отзывов на первой посмертной выставке рисунков юной советской художницы Надежды Рушевой.
31 января 2017 года ей могло бы исполниться 65 лет. Но судьба отпустила ей лишь 17…
.
РОДИТЕЛИ Нади познакомились в августе победного 1945-го, когда в далёкий город Кызыл, в Тувинский областной музыкально-драматический театр приехал московский театральный живописец Николай Константинович Рушев. Надо сказать, он всегда интересовался Востоком, но из этой вот поездки привёз не только массу впечатлений и книг, но и экзотическую восточную красавицу. Наталья Дойдаловна Ажикмаа (Ажикмаа Салчак), чистокровная тувинка, была первой профессиональной балериной в республике, солисткой чудесного танца «Звенящая нежность», ставшего классикой национальной хореографии.
Осенью следующего года влюблённые поженились.
Через некоторое время Н.К. Рушева откомандировали в Сталинабад (Душанбе), а в 1950-м молодую семью ждало новое назначение – в Монголию, где Николай Рушев – художник Улан-Баторского театра оперы и балета, а Наталья Ажикмаа – педагог-балетмейстер. Там и произошло долгожданное: в последний январский день 1952 года у супругов родилась дочь. По совету друга, местного мудреца, ей дали имя Найдан, что на древнетибетском наречии означает «вечноживущая». По-русски её стали называть Надежда.
Летом Рушевы окончательно переехали в Москву, поселившись в скромной двухкомнатной квартире на Кавказском бульваре (район Царицыно). Наталья Дойдаловна оставила балет и полностью посвятила себя семье, воспитанию дочери.
.
ОЧЕНЬ рано девочка пристрастилась к рисованию. Лет с пяти стала изображать на бумаге всё, что рождало воображение. При этом сама с собою спорила: «Какая-то слива получается… Или нет! Это, пожалуй, пароход… Ах, нет, нет! Это печка. А Емелька две подушки положил и ушёл…»
И ведь никто её этому не учил, она просто взяла в руки карандаш и бумагу и никогда больше с ними не расставалась. Однажды нарисовала 36 иллюстраций к «Сказке о царе Салтане» А.С. Пушкина, за то время, пока отец читал эту сказку вслух. В последнем телевизионном интервью Надя рассказывала: «Сначала были рисунки к сказкам Пушкина. Папа читал, а я рисовала в это время то, что в данный момент чувствую… Потом, когда сама научилась читать, делала к «Медному всаднику», к «Повестям Белкина», к «Евгению Онегину…»
Николай Константинович вскоре понял: рисунки дочурки – не просто игра, а утоление всё возраставшей творческой потребности. Однако он боялся разрушить муштрой дар Нади и потому принял важнейшее решение – не отдавать её в художественную школу. Рушев полагал, что главное в Надином таланте - её удивительное воображение, которому научить невозможно.
Девочка стала ходить в обычную среднюю школу (кстати, читать и писать до того её тоже специально не учили), и лишь с декабря 1962 года по воскресеньям посещала изостудию при Дворце пионеров. В 1963-м рисунки Нади были напечатаны в «Пионерской правде», а ещё год спустя состоялись первые выставки — в редакции журнала «Юность» и в «Клубе искусств» МГУ.
Об «удивительной девочке», о «замечательном человеке» рассказывал писатель Борис Полевой: «У меня в кабинете висит кусок античного мрамора из микенских раскопок. На мраморе изображён пожилой человек, печально смотрящий перед собою…  Я сказал Наде: «Посмотри, как ты считаешь, о чём думает этот человек?..» Минут за пятнадцать, пока мы листали её папку, Надя успела нарисовать два варианта этого барельефа, как бы домыслив то, что века не сохранили… В одном случае, это были обломки разбитой прекрасной вазы, которую, видимо, этот человек создал… В другом – тело ребёнка, греческого мальчика. Можно было додумать, что отец смотрит на останки своего сына… Поразительна была глубина раскрытия Надей замысла античного скульптора, жившего 2000 лет назад…»
Четырнадцатого апреля 1964 года в Московском государственном университете должна была состояться встреча Нади Рушевой с посетителями выставки её работ. Но она не состоялась. Увидев переполненный зал, автор растерялся, расплакался и убежал под бурные аплодисменты зрителей. Автору было 12 лет.
Впрочем, в последующее время прошло ещё пятнадцать персональных выставок талантливой художницы – в Москве, Ленинграде, Ярославле, ГДР, Польше, Чехословакии, Румынии, Индии, и ни на одной из них рисунки не повторялись.
.
НАДЯ почти никогда не рисовала с натуры, да и не любила этого делать. Но она внимательно изучала всё, что было связано с темами её работ. Когда, например, выполняла рисунки к роману Л.Н. Толстого «Война и мир», часами бродила по Бородинскому полю. Занимаясь пушкинской темой, собирала всё о Пушкине и его эпохе, посетила в Ленинграде место дуэли, где отсчитав по снегу роковые десять шагов, воскликнула: «Так это же убийство!»
Рушевой были близки и доступны персонажи мифов Древней Эллады и русских народных сказок, Ф. Рабле и У. Шекспир, М.Ю. Лермонтов и И.В. Гёте, Ф.М. Достоевский и А.А. Блок…
Наталья Дойдаловна, к слову, любила вспоминать, что она совершенно спокойно могла оставить маленькую Надюшу дома одну. Водружала перед нею стопку книг и уходила: «Где дочку посадишь, там и найдёшь – в книгах».
Особенность рушевского стиля заключалось в том, что девочка никогда не делала эскизов и не использовала ластик. Штриховок и исправленных линий в рисунках тоже практически нет. Она всегда рисовала с первой попытки, как будто обводила на листке видимые только ей контуры. Именно так она сама и описывала процесс творчества: «Я их заранее вижу... Они проступают на бумаге, как водяные знаки, и мне остаётся их чем-нибудь обвести… Я живу жизнью тех, кого изображаю».
.
ЛЕТОМ 1967 года Наде довелось стать делегатом III Всесоюзного слёта пионеров в «Артеке», который оставил в её душе неизгладимый след: «Для меня жизнь делится на два этапа: до поездки в «Артек» и после…» Там она познакомилась с Олей Бариковой, девочкой из казахского города Павлодара, и впервые почувствовала, что такое дружба.
В «Артеке» же она впервые узнала о последнем романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Эту полуопальную в СССР книгу Надя прочла на одном дыхании. Она отложила все другие проекты и какое-то время буквально жила в созданном писателем мире. Вместе с отцом они гуляли по местам, где разворачивалось действие романа, а через год появилась серия шедевров - первый иллюстративный ряд этого сложнейшего произведения.
Поразительно, что ни разу не видя Елену Сергеевну Булгакову, вдову писателя и прототип Маргариты, Надя придала своей героине сходство с этой женщиной — удивительная прозорливость, качество гения. А Мастер получился похожим на самого Михаила Афанасьевича.
Неудивительно, что Елена Сергеевна на встрече с Надиными родителями, состоявшейся уже после смерти художницы, поздней осенью 69-го, была очарована: «Совершенство! Чем больше смотришь, тем больше это затягивает… Это настоящее искусство! Можно смотреть до бесконечности… Какой безошибочный рисунок! Как Надя чувствовала Христа! Как ребёнок - ребёнка... Простота средств и мудрость».
Елена Сергеевна мечтала издать роман с рисунками Нади. Позже такую книгу выпустили в Барнауле, но все иллюстрации оказались, к сожалению, смазанными.
.
РУШЕВА обожала бродить по музеям, по художественным галереям, особенно же в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Там она первым делом шла в античный отдел смотреть греческие вазы. В живописи очень любила раннее итальянское Возрождение, а также работы Пабло Пикассо.
Но её глубоко волновала и современность – освоение Космоса, борьба за разоружение…
В Москве проходил Всемирный конгресс женщин – сторонниц мира, и среди сувениров, которые преподнесли пионеры делегатам, были сувениры, изготовленные «Трёхгоркой» по эскизам Нади.
Париж рукоплескал детскому ансамблю песни и пляски имени В.С. Локтева – костюмы были сшиты по эскизам Нади.
А сколько веселья вызывал в школе, где училась Надя, «Сатирический листок»! Она выпускала его еженедельно…
.
«САМЫМ родным поэтом» девочка называла Александра Сергеевича Пушкина. К нему у неё действительно было своё особое отношение.
…Последнее в жизни Нади лето 1968 года оказалось счастливым. Одновременно со столичной выставкой «Войны и мира» открывалась Пушкиниана – её первая выставка в Ленинграде.
В те июньские дни город на Неве был на редкость солнечным. Он ещё не расстался с весною, и дышалось легко.
Посетители, пришедшие в Выборгский Дворец культуры (выставка была перенесена туда потом из пушкинского Музея-квартиры на Мойке, 12), были потрясены. Им предстал небывалый, по-своему увиденный Надей Пушкин. Рисунки были сознательно сделаны с ориентацией на графику самого поэта. В них чувствовалась та лёгкость, стремительность, краткость, которые делают зарисовки Пушкина исключительным явлением графического искусства.
В минуты отдыха Надя старалась остаться наедине с пушкинским Петербургом. Гуляла в Летнем саду, любовалась скульптурами, силуэтами Верхнего и Нижнего Лебяжьих мостов, зданиями вокруг Марсова поля.
Чудом из чудес явилась для Рушевой поездка на «Метеоре» в Петергоф по перламутровому в надвигающихся сумерках белой ночи Финскому заливу. Ей так не хотелось расставаться с роскошными залами Большого дворца, золочёными статуями и переливающимися алмазными струями фонтанами.
А сколько новых сюжетов родилось за всё то время для её Пушкинианы!
Уже вернувшись в Москву,  Надя встретилась с известным пушкинистом Арнольдом Ильичом Гессеном. Тот как раз работал над книгой «Жизнь поэта» и предложил девушке проиллюстрировать главу «Лицейский Парнас» - о Пушкине на старшем курсе Лицея. Через месяц она вновь пришла в квартиру Гессена, и в её папке лежали ожившие Саша Пушкин, Жанно Пущин, долговязый, смешной и благородный Кюхля, Антон Дельвиг в очках. Заболевший Пушкин, полусидя на кровати, читает окружающим своих «Пирующих студентов»…  Впоследствии Гессен рассказывал: «На 95-ом году своей жизни я привык ничему не удивляться. Но – Надя Рушева! Откуда у этой девочки такое глубокое и изумлённое чутьё художника? Откуда такое ясновидящее проникновение в дух настроения Пушкина и его эпохи?»
.
ВЗРОСЛЕЯ, Надя становилась всё красивее. У неё было одухотворённое лицо, задумчивый взгляд человека, чутко слушающего жизнь, углублённость в себя и добрая, светлая улыбка. У неё были прекрасные руки, руки музыканта.
…Ленинградская Студия кинохроники пригласила Рушеву участвовать в съёмках альманаха «Рядом с Пушкиным».
«28 февраля 1969 года экспресс примчал нас на залитый огнями Московский вокзал, - вспоминал Николай Константинович Рушев. – Надя, поёживаясь от лёгкого морозца, вышла из вагона. На сей раз, приехав в Ленинград, она была полна какой-то внутренней тишины, раздумий».
Кинодокументалисты, встретившие гостей, сразу предупредили,  что не будут действовать по сценарию и стеснять Надину фантазию. Пусть, мол, сама выберет свои любимые пушкинские места.
Надя заметила:
- Первым делом на Мойку, двенадцать, в Летний сад, а потом в Лицей.
Она говорила: «Ленинград для меня это в первую очередь Зимний дворец, Эрмитаж, Мойка, 12, пушкинские все места, и просто походить по городу. Это здорово. Когда  впервые увидела вот эти два дома на Мойке – голубой и розовый,  чуть не заплакала от счастья, что, наконец, выбралась сюда…»
Раннее утро. Ещё не открытый для экскурсантов Музей-квартира великого поэта. В ожидании начала съёмок Рушева с улыбкой произносит: «Вот сейчас выйдет к нам Пушкин…» Затем медленно шагает по комнатам, внимательно разглядывая предметы обстановки, как бы стараясь их запомнить. Не обращая ни на кого внимания, приближается к окну и начинает рисовать ограду на набережной... Затем рождаются ещё композиции…
В городе Пушкине (Царском Селе) Надя подошла к памятнику юному лицеисту:
- «Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?»
Потом опять молча рисовала, сидя на низком гранитном парапете. А во время рабочего совещания киногруппы в аллее Екатерининского парка вдруг подняла длинный прутик и… размашисто начала чертить на снегу Пушкина-лицеиста, его друзей, Катеньку Бакунину, гусара в кивере…
«Прекрасно, Наденька! Каков экспромт! Какова фактура!», - в один голос воскликнули очнувшиеся от неожиданности режиссёр и оператор.
Последний ленинградский день для Нади и её отца оказался также весьма насыщенным. С утра - на киностудию, просмотреть и озвучить отснятые кадры; Рушева тогда попросила, чтобы музыкальным фоном к фильму звучала медленная часть из Второго фортепианного концерта Сергея Рахманинова.
Далее прогулка по городу, по малолюдному Крюкову каналу: мимо дома, где когда-то жил один из пушкинских наставников, Василий Жуковский; мимо Никольского Морского собора с его ажурной колокольней…
Наконец, Рушевы пришли в гости к профессору Художественно-промышленного училища имени В.И. Мухиной Петру Евгеньевичу Корнилову, тонкому знатоку графики. Его, как и многих других, впечатлило, как юная девушка свободно, стремительно, изящно откликнулась на все этапы жизни Пушкина.
А на вечернем Невском, прощаясь с красотами города, Надюша загадывала: «Когда-то ещё соберёмся сюда?»
.
НОЧЬЮ «Красная стрела» уносила Рушевых домой. Наде снился сон – будто бы она уже в Музее изобразительных искусств, у любимого полотна Пикассо «Девочка на шаре».
В голове уже созревали новые замыслы: Лермонтов, Некрасов, Есенин, Грин, Сервантес.
А там вскоре школьные выпускные, лето и практически уже решённое поступление во ВГИК: хотя Наде прочили успешную карьеру книжного иллюстратора, она мечтала стать художником-мультипликатором.
Но разве могла она знать, что ЭТО случится так скоро, буквально через день.
Шестого марта Надя как обычно собиралась на занятия и вдруг потеряла сознание, упав поперёк кровати. Телефона ни дома, ни у соседей ещё не имелось, и Николай Константинович буквально в тапочках добежал до поликлиники. Надю увезли в Первую Градскую больницу, там врачи целых пять часов боролись за её жизнь. Но безуспешно.
Выяснилось, что у неё была врождённая аневризма сосудов головного мозга. Тогда это лечить не умели. Более того, врачи говорили, что это чудо — дотянуть до 17 лет с подобным диагнозом. И никто ведь не знал, что у Надюши тяжёлая патология — она никогда не жаловалась на здоровье, росла весёлым и счастливым ребёнком. Смерть наступила от инсульта.
«Беспощадная жестокость судьбы вырвала из жизни только что расцветший талант гениальной московской девочки Нади Рушевой. Да, гениальной, - теперь нечего бояться преждевременной оценки», - писал в статье, посвящённой памяти Нади, академик В.А. Ватагин.
А литературовед И.Л. Андроников на одном из листков Надиной Пушкинианы начертал: «То, что это создала девочка гениальная, становится ясным с первого рисунка. Они не требуют доказательств своей первозданности».
«Я не знаю другого подобного примера в истории изобразительных искусств. Среди поэтов, музыкантов редко, но были необычайно ранние творческие взрывы, у художников же — никогда. Вся юность у них уходит на штудию и освоение мастерства», — восхищался Надей доктор искусствоведения А.А. Сидоров.
Надя оставила после себя огромное художественное наследие — более 12 000 рисунков. Точное их количество подсчитать невозможно — значительная часть разошлась в письмах, сотни листов художница раздарила друзьям и знакомым, а что-то по разным причинам не вернулось с первых выставок. Многие её рисунки хранятся в Москве: в Государственных Музеях А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого, в Национальном фонде Культуры, а также в Институте русской литературы (Пушкинском доме) в Санкт-Петербурге, в Музее-филиале Нади Рушевой в Кызыле.
.
…Финальные титры ленинградского киносюжета о художнице «Тебя, как первую любовь…» гласят: «МЫ ЭТОТ ФИЛЬМ НЕ ЗАКОНЧИЛИ. ВНЕЗАПНАЯ БОЛЕЗНЬ ОБОРВАЛА ЖИЗНЬ НАДИ РУШЕВОЙ. ЕЙ БЫЛО 17 ЛЕТ»
А однажды кто-то выведет в книге отзывов: «Пушкин и Надежда Рушева – это драгоценный слиток. Берегите его».
Постараемся всеми силами сберечь?
Александр АЛИЕВ
6 марта 1969 г. в возрасте 17 лет ушла из жизни советская художница Надя Рушева...
.
"Эта горящая, как метеор, жизнь займёт достойное место в искусстве нашей страны…». Инженеры завода ВЭФ. Рига
«Горько осознавать, что не будет продолжения этому чуду…». Учащаяся Кишинёвского музыкального училища
«Как бы хотелось встретить её, увидеть глаза… Второй Рушевой не будет, как не будет и второго Пушкина… ». Учащиеся 470-й школы. Ленинград
.
Перед нами всего лишь несколько из тех сотен записей, которые были оставлены в книге отзывов на первой посмертной выставке рисунков юной советской художницы Надежды Рушевой.
31 января 2017 года ей могло бы исполниться 65 лет. Но судьба отпустила ей лишь 17…
РОДИТЕЛИ Нади познакомились в августе победного 1945-го, когда в далёкий город Кызыл, в Тувинский областной музыкально-драматический театр приехал московский театральный живописец Николай Константинович Рушев. Надо сказать, он всегда интересовался Востоком, но из этой вот поездки привёз не только массу впечатлений и книг, но и экзотическую восточную красавицу. Наталья Дойдаловна Ажикмаа (Ажикмаа Салчак), чистокровная тувинка, была первой профессиональной балериной в республике, солисткой чудесного танца «Звенящая нежность», ставшего классикой национальной хореографии.
Осенью следующего года влюблённые поженились.
Через некоторое время Н.К. Рушева откомандировали в Сталинабад (Душанбе), а в 1950-м молодую семью ждало новое назначение – в Монголию, где Николай Рушев – художник Улан-Баторского театра оперы и балета, а Наталья Ажикмаа – педагог-балетмейстер. Там и произошло долгожданное: в последний январский день 1952 года у супругов родилась дочь. По совету друга, местного мудреца, ей дали имя Найдан, что на древнетибетском наречии означает «вечноживущая». По-русски её стали называть Надежда.
Летом Рушевы окончательно переехали в Москву, поселившись в скромной двухкомнатной квартире на Кавказском бульваре (район Царицыно). Наталья Дойдаловна оставила балет и полностью посвятила себя семье, воспитанию дочери.
ОЧЕНЬ рано девочка пристрастилась к рисованию. Лет с пяти стала изображать на бумаге всё, что рождало воображение. При этом сама с собою спорила: «Какая-то слива получается… Или нет! Это, пожалуй, пароход… Ах, нет, нет! Это печка. А Емелька две подушки положил и ушёл…»
И ведь никто её этому не учил, она просто взяла в руки карандаш и бумагу и никогда больше с ними не расставалась. Однажды нарисовала 36 иллюстраций к «Сказке о царе Салтане» А.С. Пушкина, за то время, пока отец читал эту сказку вслух. В последнем телевизионном интервью Надя рассказывала: «Сначала были рисунки к сказкам Пушкина. Папа читал, а я рисовала в это время то, что в данный момент чувствую… Потом, когда сама научилась читать, делала к «Медному всаднику», к «Повестям Белкина», к «Евгению Онегину…»
Николай Константинович вскоре понял: рисунки дочурки – не просто игра, а утоление всё возраставшей творческой потребности. Однако он боялся разрушить муштрой дар Нади и потому принял важнейшее решение – не отдавать её в художественную школу. Рушев полагал, что главное в Надином таланте - её удивительное воображение, которому научить невозможно.
Девочка стала ходить в обычную среднюю школу (кстати, читать и писать до того её тоже специально не учили), и лишь с декабря 1962 года по воскресеньям посещала изостудию при Дворце пионеров. В 1963-м рисунки Нади были напечатаны в «Пионерской правде», а ещё год спустя состоялись первые выставки — в редакции журнала «Юность» и в «Клубе искусств» МГУ.
Об «удивительной девочке», о «замечательном человеке» рассказывал писатель Борис Полевой: «У меня в кабинете висит кусок античного мрамора из микенских раскопок. На мраморе изображён пожилой человек, печально смотрящий перед собою…  Я сказал Наде: «Посмотри, как ты считаешь, о чём думает этот человек?..» Минут за пятнадцать, пока мы листали её папку, Надя успела нарисовать два варианта этого барельефа, как бы домыслив то, что века не сохранили… В одном случае, это были обломки разбитой прекрасной вазы, которую, видимо, этот человек создал… В другом – тело ребёнка, греческого мальчика. Можно было додумать, что отец смотрит на останки своего сына… Поразительна была глубина раскрытия Надей замысла античного скульптора, жившего 2000 лет назад…»
Четырнадцатого апреля 1964 года в Московском государственном университете должна была состояться встреча Нади Рушевой с посетителями выставки её работ. Но она не состоялась. Увидев переполненный зал, автор растерялся, расплакался и убежал под бурные аплодисменты зрителей. Автору было 12 лет.
Впрочем, в последующее время прошло ещё пятнадцать персональных выставок талантливой художницы – в Москве, Ленинграде, Ярославле, ГДР, Польше, Чехословакии, Румынии, Индии, и ни на одной из них рисунки не повторялись.
НАДЯ почти никогда не рисовала с натуры, да и не любила этого делать. Но она внимательно изучала всё, что было связано с темами её работ. Когда, например, выполняла рисунки к роману Л.Н. Толстого «Война и мир», часами бродила по Бородинскому полю. Занимаясь пушкинской темой, собирала всё о Пушкине и его эпохе, посетила в Ленинграде место дуэли, где отсчитав по снегу роковые десять шагов, воскликнула: «Так это же убийство!»
Рушевой были близки и доступны персонажи мифов Древней Эллады и русских народных сказок, Ф. Рабле и У. Шекспир, М.Ю. Лермонтов и И.В. Гёте, Ф.М. Достоевский и А.А. Блок…
Наталья Дойдаловна, к слову, любила вспоминать, что она совершенно спокойно могла оставить маленькую Надюшу дома одну. Водружала перед нею стопку книг и уходила: «Где дочку посадишь, там и найдёшь – в книгах».
Особенность рушевского стиля заключалось в том, что девочка никогда не делала эскизов и не использовала ластик. Штриховок и исправленных линий в рисунках тоже практически нет. Она всегда рисовала с первой попытки, как будто обводила на листке видимые только ей контуры. Именно так она сама и описывала процесс творчества: «Я их заранее вижу... Они проступают на бумаге, как водяные знаки, и мне остаётся их чем-нибудь обвести… Я живу жизнью тех, кого изображаю».
ЛЕТОМ 1967 года Наде довелось стать делегатом III Всесоюзного слёта пионеров в «Артеке», который оставил в её душе неизгладимый след: «Для меня жизнь делится на два этапа: до поездки в «Артек» и после…» Там она познакомилась с Олей Бариковой, девочкой из казахского города Павлодара, и впервые почувствовала, что такое дружба.
В «Артеке» же она впервые узнала о последнем романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Эту полуопальную в СССР книгу Надя прочла на одном дыхании. Она отложила все другие проекты и какое-то время буквально жила в созданном писателем мире. Вместе с отцом они гуляли по местам, где разворачивалось действие романа, а через год появилась серия шедевров - первый иллюстративный ряд этого сложнейшего произведения.
Поразительно, что ни разу не видя Елену Сергеевну Булгакову, вдову писателя и прототип Маргариты, Надя придала своей героине сходство с этой женщиной — удивительная прозорливость, качество гения. А Мастер получился похожим на самого Михаила Афанасьевича.
Неудивительно, что Елена Сергеевна на встрече с Надиными родителями, состоявшейся уже после смерти художницы, поздней осенью 69-го, была очарована: «Совершенство! Чем больше смотришь, тем больше это затягивает… Это настоящее искусство! Можно смотреть до бесконечности… Какой безошибочный рисунок! Как Надя чувствовала Христа! Как ребёнок - ребёнка... Простота средств и мудрость».
Елена Сергеевна мечтала издать роман с рисунками Нади. Позже такую книгу выпустили в Барнауле, но все иллюстрации оказались, к сожалению, смазанными.
РУШЕВА обожала бродить по музеям, по художественным галереям, особенно же в Музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина. Там она первым делом шла в античный отдел смотреть греческие вазы. В живописи очень любила раннее итальянское Возрождение, а также работы Пабло Пикассо.
Но её глубоко волновала и современность – освоение Космоса, борьба за разоружение…
В Москве проходил Всемирный конгресс женщин – сторонниц мира, и среди сувениров, которые преподнесли пионеры делегатам, были сувениры, изготовленные «Трёхгоркой» по эскизам Нади.
Париж рукоплескал детскому ансамблю песни и пляски имени В.С. Локтева – костюмы были сшиты по эскизам Нади.
А сколько веселья вызывал в школе, где училась Надя, «Сатирический листок»! Она выпускала его еженедельно…
«САМЫМ родным поэтом» девочка называла Александра Сергеевича Пушкина. К нему у неё действительно было своё особое отношение.
…Последнее в жизни Нади лето 1968 года оказалось счастливым. Одновременно со столичной выставкой «Войны и мира» открывалась Пушкиниана – её первая выставка в Ленинграде.
В те июньские дни город на Неве был на редкость солнечным. Он ещё не расстался с весною, и дышалось легко.
Посетители, пришедшие в Выборгский Дворец культуры (выставка была перенесена туда потом из пушкинского Музея-квартиры на Мойке, 12), были потрясены. Им предстал небывалый, по-своему увиденный Надей Пушкин. Рисунки были сознательно сделаны с ориентацией на графику самого поэта. В них чувствовалась та лёгкость, стремительность, краткость, которые делают зарисовки Пушкина исключительным явлением графического искусства.
В минуты отдыха Надя старалась остаться наедине с пушкинским Петербургом. Гуляла в Летнем саду, любовалась скульптурами, силуэтами Верхнего и Нижнего Лебяжьих мостов, зданиями вокруг Марсова поля.
Чудом из чудес явилась для Рушевой поездка на «Метеоре» в Петергоф по перламутровому в надвигающихся сумерках белой ночи Финскому заливу. Ей так не хотелось расставаться с роскошными залами Большого дворца, золочёными статуями и переливающимися алмазными струями фонтанами.
А сколько новых сюжетов родилось за всё то время для её Пушкинианы!
Уже вернувшись в Москву,  Надя встретилась с известным пушкинистом Арнольдом Ильичом Гессеном. Тот как раз работал над книгой «Жизнь поэта» и предложил девушке проиллюстрировать главу «Лицейский Парнас» - о Пушкине на старшем курсе Лицея. Через месяц она вновь пришла в квартиру Гессена, и в её папке лежали ожившие Саша Пушкин, Жанно Пущин, долговязый, смешной и благородный Кюхля, Антон Дельвиг в очках. Заболевший Пушкин, полусидя на кровати, читает окружающим своих «Пирующих студентов»…  Впоследствии Гессен рассказывал: «На 95-ом году своей жизни я привык ничему не удивляться. Но – Надя Рушева! Откуда у этой девочки такое глубокое и изумлённое чутьё художника? Откуда такое ясновидящее проникновение в дух настроения Пушкина и его эпохи?»
ВЗРОСЛЕЯ, Надя становилась всё красивее. У неё было одухотворённое лицо, задумчивый взгляд человека, чутко слушающего жизнь, углублённость в себя и добрая, светлая улыбка. У неё были прекрасные руки, руки музыканта.
…Ленинградская Студия кинохроники пригласила Рушеву участвовать в съёмках альманаха «Рядом с Пушкиным».
«28 февраля 1969 года экспресс примчал нас на залитый огнями Московский вокзал, - вспоминал Николай Константинович Рушев. – Надя, поёживаясь от лёгкого морозца, вышла из вагона. На сей раз, приехав в Ленинград, она была полна какой-то внутренней тишины, раздумий».
Кинодокументалисты, встретившие гостей, сразу предупредили,  что не будут действовать по сценарию и стеснять Надину фантазию. Пусть, мол, сама выберет свои любимые пушкинские места.
Надя заметила:
- Первым делом на Мойку, двенадцать, в Летний сад, а потом в Лицей.
Она говорила: «Ленинград для меня это в первую очередь Зимний дворец, Эрмитаж, Мойка, 12, пушкинские все места, и просто походить по городу. Это здорово. Когда  впервые увидела вот эти два дома на Мойке – голубой и розовый,  чуть не заплакала от счастья, что, наконец, выбралась сюда…»
Раннее утро. Ещё не открытый для экскурсантов Музей-квартира великого поэта. В ожидании начала съёмок Рушева с улыбкой произносит: «Вот сейчас выйдет к нам Пушкин…» Затем медленно шагает по комнатам, внимательно разглядывая предметы обстановки, как бы стараясь их запомнить. Не обращая ни на кого внимания, приближается к окну и начинает рисовать ограду на набережной... Затем рождаются ещё композиции…
В городе Пушкине (Царском Селе) Надя подошла к памятнику юному лицеисту:
- «Здравствуй, князь ты мой прекрасный! Что ты тих, как день ненастный? Опечалился чему?»
Потом опять молча рисовала, сидя на низком гранитном парапете. А во время рабочего совещания киногруппы в аллее Екатерининского парка вдруг подняла длинный прутик и… размашисто начала чертить на снегу Пушкина-лицеиста, его друзей, Катеньку Бакунину, гусара в кивере…
«Прекрасно, Наденька! Каков экспромт! Какова фактура!», - в один голос воскликнули очнувшиеся от неожиданности режиссёр и оператор.
Последний ленинградский день для Нади и её отца оказался также весьма насыщенным. С утра - на киностудию, просмотреть и озвучить отснятые кадры; Рушева тогда попросила, чтобы музыкальным фоном к фильму звучала медленная часть из Второго фортепианного концерта Сергея Рахманинова.
Далее прогулка по городу, по малолюдному Крюкову каналу: мимо дома, где когда-то жил один из пушкинских наставников, Василий Жуковский; мимо Никольского Морского собора с его ажурной колокольней…
Наконец, Рушевы пришли в гости к профессору Художественно-промышленного училища имени В.И. Мухиной Петру Евгеньевичу Корнилову, тонкому знатоку графики. Его, как и многих других, впечатлило, как юная девушка свободно, стремительно, изящно откликнулась на все этапы жизни Пушкина.
А на вечернем Невском, прощаясь с красотами города, Надюша загадывала: «Когда-то ещё соберёмся сюда?»
НОЧЬЮ «Красная стрела» уносила Рушевых домой. Наде снился сон – будто бы она уже в Музее изобразительных искусств, у любимого полотна Пикассо «Девочка на шаре».
В голове уже созревали новые замыслы: Лермонтов, Некрасов, Есенин, Грин, Сервантес.
А там вскоре школьные выпускные, лето и практически уже решённое поступление во ВГИК: хотя Наде прочили успешную карьеру книжного иллюстратора, она мечтала стать художником-мультипликатором.
Но разве могла она знать, что ЭТО случится так скоро, буквально через день.
Шестого марта Надя как обычно собиралась на занятия и вдруг потеряла сознание, упав поперёк кровати. Телефона ни дома, ни у соседей ещё не имелось, и Николай Константинович буквально в тапочках добежал до поликлиники. Надю увезли в Первую Градскую больницу, там врачи целых пять часов боролись за её жизнь. Но безуспешно.
Выяснилось, что у неё была врождённая аневризма сосудов головного мозга. Тогда это лечить не умели. Более того, врачи говорили, что это чудо — дотянуть до 17 лет с подобным диагнозом. И никто ведь не знал, что у Надюши тяжёлая патология — она никогда не жаловалась на здоровье, росла весёлым и счастливым ребёнком. Смерть наступила от инсульта.
«Беспощадная жестокость судьбы вырвала из жизни только что расцветший талант гениальной московской девочки Нади Рушевой. Да, гениальной, - теперь нечего бояться преждевременной оценки», - писал в статье, посвящённой памяти Нади, академик В.А. Ватагин.
А литературовед И.Л. Андроников на одном из листков Надиной Пушкинианы начертал: «То, что это создала девочка гениальная, становится ясным с первого рисунка. Они не требуют доказательств своей первозданности».
«Я не знаю другого подобного примера в истории изобразительных искусств. Среди поэтов, музыкантов редко, но были необычайно ранние творческие взрывы, у художников же — никогда. Вся юность у них уходит на штудию и освоение мастерства», — восхищался Надей доктор искусствоведения А.А. Сидоров.
Надя оставила после себя огромное художественное наследие — более 12 000 рисунков. Точное их количество подсчитать невозможно — значительная часть разошлась в письмах, сотни листов художница раздарила друзьям и знакомым, а что-то по разным причинам не вернулось с первых выставок. Многие её рисунки хранятся в Москве: в Государственных Музеях А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого, в Национальном фонде Культуры, а также в Институте русской литературы (Пушкинском доме) в Санкт-Петербурге, в Музее-филиале Нади Рушевой в Кызыле.
…Финальные титры ленинградского киносюжета о художнице «Тебя, как первую любовь…» гласят: «МЫ ЭТОТ ФИЛЬМ НЕ ЗАКОНЧИЛИ. ВНЕЗАПНАЯ БОЛЕЗНЬ ОБОРВАЛА ЖИЗНЬ НАДИ РУШЕВОЙ. ЕЙ БЫЛО 17 ЛЕТ»
А однажды кто-то выведет в книге отзывов: «Пушкин и Надежда Рушева – это драгоценный слиток. Берегите его».
Постараемся всеми силами сберечь?
Средняя оценка: 2.83861
Проголосовало: 316