«Спас на новом месте»

ПОСЛЕДНЕЕ время радиостанции наши довольно часто передают песню Михаила Танича и Рустама Неврединова «Теплоход прогулочный» в исполнении Валерия Сюткина. И у меня (да наверняка и у многих других) эта красивая лирическая мелодия и незатейливый текст сразу навевают воспоминания о популярнейшем среди жителей и гостей столицы виде весенне-летнего отдыха.
Действительно, с той поры, как  в 1948 году на Москве-реке появились первые специальные речные трамвайчики «Москвич», водные прогулки завоевали определённое место в людских сердцах. Ведь здесь можно увидеть наилучшие панорамы города в максимально короткий срок, сделать уникальные фотографии памятников зодчества с необычнейших ракурсов. 
Самый «топовый» маршрут, безусловно, - по центру Москвы, от  причала «Киевский вокзал» до причала «Новоспасский мост» или в обратном направлении. (Раньше, кстати, экскурсионные теплоходы ходили и дальше – вплоть до Коломенского, но ныне тот участок реки оказался изолированным.)
Итак, вполне современные трамвайчики «Москва» или ещё сохранившиеся ветераны «Москвичи» разворачиваются у Новоспасского моста и подходят к причалу. Справа, сразу же за сквером на Краснохолмской набережной виднеются соборные главы и ярко-жёлтая колокольня Новоспасского монастыря – одного из самых замечательных историко-архитектурных ансамблей нашей столицы.
Первая московская иноческая обитель, поменявшая затем своё местоположение, пользовавшаяся неизменным покровительством верховной власти, - она едва не была полностью разрушена в середине XX века и буквально поднята из руин усилиями советских реставраторов.
Как-то так получилось, что монастырь этот я открыл для себя относительно недавно, но он сразу запал мне в душу, и теперь я стараюсь бывать здесь более-менее регулярно. А сейчас приглашаю читателей совершить туда небольшую «виртуальную» прогулку.

​

ПРЕДАНИЕ гласит: младший сын Александра Невского Даниил Московский ещё в самый первый год своего княжения (1272) заложил в Кремле обитель, посвящённую имени Спасителя. Со времён Ивана Калиты монастырь служил местом постоянного богомолья великокняжеской семьи, здесь останавливались приезжавшие в Москву по делам иногородние архиереи. И здесь же Калита принял перед смертью постриг и схиму. 
Шло время. Кремль активно перестраивался из деревянного в каменный, расширялся. И монастырь оказался совершенно зажатым новыми дворцовыми зданиями. Поэтому в 1490 году Великий князь Иван III распорядился перевести его на другое место – Крутицы. (Так в древности звалась вся возвышенная местность по левому берегу реки Москвы, начиная от устья Яузы и вплоть до урочища Симоново.) По своему новому положению он стал именоваться монастырём Спаса на Новом или Новоспасским. 
При Иване Грозном обитель превратилась в чрезвычайно мощную крепость, что позволило ей успешно выдержать осаду орд крымских ханов Девлет-Гирея (1571) и Казы-Гирея (1591), а в дальнейшем и польских интервентов. Подступавших к стенам врагов стрелецкий гарнизон встречал орудийными и пищальными залпами, а монахи тем временем разводили костры и готовили в чанах кипяток или горячую смолу, чтобы вылить их затем на головы штурмующих. 
Настоящая эпоха процветания наступила для Новоспасского монастыря со вступлением на престол первого царя из династии Романовых, Михаила Фёдоровича. Тому было несколько причин. Ещё в 1498 году в обители был погребён боярин Василий Захарьин – основатель романовского рода. Позднее здесь нашли последний приют некоторые из его потомков. А Лжедмитрий I – Григорий Отрепьев, желая убедить боярство и народ в своей принадлежности к семейству Рюриковичей, повелел перевезти в монастырь из далёких северных селений останки троих Романовых, сосланных Борисом Годуновым. 
Нужно ли объяснять, каким дорогим местом стал для государей Новоспасский? Сюда, к могилам знаменитых предков и близких родных в определённые дни совершались торжественные царские «выходы», монастырь именовался «царскою, великою, пресловутою, первостепенною обителью» и находился в ведении Приказа Большого дворца.  
Иждивением Михаила Фёдоровича и его матери, великой старицы Марфы, Новоспасский обрёл белокаменные, толщиной в два метра «стены с мушкетными, лучными и пушечными боями», восемью башнями и стрельницами, а в 1634 году царь снабдил монастырь даже «огненным боем, пищалями медными да железными, двумя бочками пороха, ядрами и свинцом».
Неподалёку была создана целая слобода дворцовых каменщиков,  что дала впоследствии имена местным улицам – Большие и Малые Каменщики в районе станции метро «Таганская». 
Так что обратите внимание: в отличие, скажем, от более красивых, но таки декоративных стен Донского монастыря, здешние стены – самые настоящие, крепостные. 
И даже Пётр I,  достаточно сдержанно относившийся к монашеству, в 1717 году, в знак особого уважения к усыпальнице своих родичей, пожертвовал сюда колокол весом 1100 пудов. 

​

КОМПОЗИЦИОННЫМ центром монастырского ансамбля, является, безусловно, Спасо-Преображенский собор. Начало ему было положено в самом конце XV века, но уже в 1645-м храм разобрали «до подошвы» и заложили на сем месте другой, гораздо большего размера, с тем, чтобы склеп романовских предков оказался под его сводами. Девятнадцатого сентября 1647 года патриарх Иосиф торжественно освятил новопостроенный пятиглавый собор в присутствии царя Алексея Михайловича и архимандрита Никона (будущего патриарха). Храм напоминает Кремлёвский Успенский собор, однако вследствие того, что внизу находится усыпальница, главный вход на паперть ведёт не прямо с уровня земли, а возвышается на семнадцать ступеней. Уже в 1902 году здесь же устроили церковь Преподобного Романа Сладкопевца, небесного покровителя правящей династии, а над входом в склеп поместили мозаичный образ Спаса Нерукотворного. 
Первая колокольня обители была сооружена в начале XVII века на средства патриарха Филарета (Романова) рядом со Спасо-Преображенским собором. При колокольне патриарх устроил храм во имя преподобного Саввы Освященного, поскольку именно в день памяти этого святого, 5 декабря 1618 года, Филарет освободился из польского плена. 
Ту же колокольню, что мы видим сейчас, заложили в правление императрицы Елизаветы Петровны на восточной стороне ограды. Разработал проект её талантливый московский архитектор Иван Петрович Жеребцов (после смерти он был похоронен под собственным творением). 
Поначалу стройка шла быстро – в конце 1750-х годов поднялись сразу два этажа. Но вот дальше дело застопорилось: не хватило средств. И только через двадцать лет при поддержке императрицы Екатерины II возведение колокольни было возобновлено. Примечательно, что согласно проекту, она замышлялась пятиярусною. Но то ли опять из-за денежных затруднений, то ли из-за появившегося запрета ставить что-либо выше колокольни Ивана Великого, достроены были лишь третий и четвёртый ярусы. Тем не менее, колокольня богато украшена фронтонами, колоннами, декоративными чашами. Вся постройка обошлась в 80 000 рублей — сумму, по тем временам внушительную.
На самом верху под вызолоченной главкой установили часы с боем, исполняющие мелодию каждые полчаса. А в основании колокольни расположены главные монастырские ворота. 

…ФЕВРАЛЯ 7 дня 1810 года огромные толпы народа заполнили Новоспасскую обитель и все прилегающие улицы. Это встречали погребальную процессию старицы Досифеи, умершей после 25-летнего пребывания в Иоанно-Предтеченском монастыре, что на Солянке.
Но кто была та скромная инокиня, почему на похороны её явились сенаторы, члены Опекунского совета, доживающие свой век в Первопрестольной екатерининские вельможи и даже сам главнокомандующий Москвы граф И.В. Гудович – все в парадной форме, с орденами и лентами? Мало того, отпевание старицы совершал здешний викарий, епископ Дмитровский Августин (Виноградский) с многочисленным духовенством.
Что ж, высший свет прекрасно знал: под именем Досифеи скрывалась дочь от тайного брака императрицы Елизаветы и графа Алексея Григорьевича Разумовского. Народ же почитал старицу за её подвижничество и прозорливость. Долгое время в здешней ризнице хранился уникальный портрет с надписью на обороте: «Принцесса Августа Тараканова, в иноцех Досифея, пострижена в московском Ивановском монастыре, где по многих летех праведной жизни своей и скончалась, погребена в Новоспасском монастыре». В 1906 году над могилой – неподалёку от колокольни – была сооружена часовня. А уже в наши дни останки перенесли в романовскую усыпальницу.   

​

Сентябрь 1812 года стал для Новоспасского тяжким испытанием. Французские солдаты  подвергли его тотальному разграблению, в поисках сокровищ не гнушались даже вскрывать захоронения в монастырском некрополе. Вдобавок на одном из участков стены загорелась кровля, а поскольку мер никаких принято не было, пламя постепенно охватило все здания обители. Ночью окрестности потряс страшный грохот – это в горящей колокольне сорвался колокол-исполин, подаренный когда-то Петром I; вслед за ним с четвёртого яруса рухнул и колокол в 425 пудов. 
А накануне отступления французы вырыли ямы под Преображенским собором, намереваясь взорвать его; по счастью, этот варварский замысел не осуществился. 
Тем не менее, нанесённый неприятелем урон пришлось ликвидировать целых восемь лет, после чего снова засияли золотом и голубизной купола храмов, забелели древние стены. 
Обитель по-прежнему привлекала множество прихожан, а также путешественников-иностранцев. Весьма любопытно, на мой взгляд, ознакомиться с дневниками французского писателя Теофиля Готье, побывавшего в Москве в январе 1859 года: «…на следующий день я поехал в Романовский монастырь, находящийся в нескольких верстах от Москвы. Этот монастырь знаменит великолепной религиозной музыкой, которая там исполняется. Как и Троице-Сергиев монастырь, он внешне походит на крепость… После меланхолического взгляда на полузаснеженные могилы, скорбный вид которых усиливали редкие почерневшие листья, ещё не слетевшие с деревьев, я вошёл в церковь, золочёный иконостас которой поразил меня своей высотой, превосходящей самые гигантские испанские алтари.
Шла служба, и прежде всего я был глубоко удивлён, услышав звуки, аналогичные тем, которые льются из наших органов при игре на басах. Я знал, что православная религия не признаёт органа в церкви. Вскоре я убедился, что ошибся, ибо, приблизившись к иконостасу, я заметил группу певцов с длинными бородами и одетых в чёрное, как попы. Вместо того чтобы петь во весь голос, как наши, они стремятся к более мягким эффектам и производят некое гудение, красоту которого легче почувствовать, чем описать. Представьте себе шум, который летним вечером производит полёт ночных бабочек. Это низкая, мягкая и, однако, проникновенная нота. 
Царская часовня в Санкт-Петербурге и здешняя в Романовском монастыре — это места, где я слышал самую прекрасную религиозную музыку. У нас есть музыкальные произведения, конечно, более умелые и прекрасные, но манера, в которой исполняется служба в России, привносит в неё таинственное величие и невыразимую красоту». 

К НАЧАЛУ прошлого века южное полукольцо монастырей-сторожей оказалось среди промышленных окраин, среди фабрик, заводов и хаотичной застройки неблагоустроенных рабочих районов. Но и в этой ситуации Новоспасскому повезло больше других – поставленный на высоком побережье, он и тогда не затерялся в застройке. Однако сами монастырские сооружения претерпели к тому моменту весьма значительные изменения - перестроено было почти всё, кроме собора и колокольни. А о какой либо реставрации в условиях действующей обители не могло быть и речи.
Практически же сразу после революции, в 1918 году, монастырь был ликвидирован, и его территория стала использоваться как исправительно-трудовой лагерь. Следующим «хозяином» Новоспасского становится хозяйственное управление НКВД, все пригодные помещения  переоборудуются для технических нужд либо под коммунальные квартиры. С той самой поры и вплоть до середины 1960-х годов бывший монастырь представлял собой своеобразный жилой квартал, где буквально каждый уголок, включая ярусы колокольни, был заселён.
Специалисты – искусствоведы и реставраторы – с грустью взирали на сей полуразрушенный крепостной ансамбль, где только Спасо-Преображенский собор и колокольня сохранили свои архитектурные формы, а остальные сооружения находились в разной степени «руинированности». Практически полностью исчезло здешнее кладбище, в частности, утерянной оказалась могила замечательного художника-портретиста XVIII века Фёдора Степановича Рокотова. 
Городскими властями ещё в 30-е годы был разработан проект полного сноса монастыря и строительства на его месте жилых домов: возведённый в Саринском проезде (у Новоспасского моста) восьмиэтажный дом являлся только первой очередью этого проекта.

​

Памятник Андрею Рублёву.

НО В 1960-х, по счастью, наступил перелом: жильцов и различные конторы выселили, и вскоре, согласно постановлению Совета Министров РСФСР, в Новоспасском монастыре начались комплексные восстановительные работы, продолжавшиеся более двадцати лет.
Особо подчеркнём: была то далеко не обычная реставрация, а возрождение из развалин огромного ансамбля построек, ансамбля неординарного, создававшегося в течение нескольких веков. В масштабе Москвы второй такой пример отыскать сложно. Поистине беззаветные люди – зодчие и реставраторы, каменщики и плиточники, штукатуры и маляры, –  превратили монастырь в настоящий памятник Архитектуры и Истории.
Предполагалось, что тут будет создан – опять-таки единственный в стране – Музей истории реставрации. Однако в декабре 1990 года Новоспасскую обитель целиком передали Московской Патриархии, и реставрационные отделы попросили отсюда, что называется, на выход.
C одной стороны, конечно, можно пожалеть, что не получилось здесь конструктивного сосуществования Церкви и музея: ведь такие прецеденты были при советской власти, есть они и сейчас.       
С другой же стороны, у монастыря появился рачительный хозяин, появились люди, которые постоянно и самозабвенно ухаживают за объектами, и это дало несомненные результаты. Благоустроена вся территория. Проложены дорожки с покрытием брусчаткой, добавившие чудесного ретро в восприятии всего Новоспасского. Посажены деревья и кустарники, создан монастырский сад с плодовыми деревьями и масса цветников.
У настоятельского корпуса заметен памятник Андрею Рублёву. Небольшая гранитная статуя (скульптор В.Г. Ленская) представляет собою фигуру иконописца, сидящего на скамье и держащего в вытянутой руке доску с рисунком будущего образа. Прежде она находилась в сквере у Спасо-Андроникова монастыря, потом была заменена более удачной в художественном отношении скульптурой работы О.К. Комова и перенесена на территорию Новоспасского. 

…Потрясающая атмосфера умиротворения, спокойствия, достоинства и благости охватывает любого, кто посещает эту обитель. И если даже нет у вас никакой религиозной подоплёки, вы прикоснётесь здесь к настоящей истории, увидите плоды трудов многих рук и сердец.