Визит джентльмена с сигарой
Визит джентльмена с сигарой
Ведение дневников – привычка похвальная, и автору этих строк с детских лет свойственная. Я записывал рассказы и байки от соседей, учителей, сослуживцев родни, родителей однокласников и однокурсников; позже – от интереснейших людей, образовавших уже мой личный ближний круг.
Героем записи 1970-х годов, когда я учился классе в 3-4, стал мэтр Голливуда Рубен Мамулян, один из величайших режиссёров века минувшего, создатель первого в истории кинематографа цветного художественного фильма по мотивам «Ярмарки тщеславия» Уильяма Теккерея; основоположник жанра мюзикла в кино и в целом – всего музыкального театра США.
Но, прежде чем приступить к обработке для читателя детских моих записей из обветшалой записной книжки, я пропахал пару-тройку борозд по интернет-полям и с удивлением убедился, что даже такой простой факт, как посещение Рубеном Мамуляном родного Тифлиса/Тбилиси, утопает в разноголосице.
Одни мемуаристы уводят Мамуляна, уроженца Старого города, навестить родные пенаты в район Сабуртало, которого в 1897 году, когда родился будущий режиссёр, и в помине не было на карте Тбилиси. Сабуртало и Ваке, два ныне самых престижных для проживания района столицы Грузии, - детища зрелой советской эпохи, поэтому там и церквей-то до развала СССР не стояло.
Другие «организовывают» встречу Мамуляна с соседкой, узнающей его и окликающей с балкона: «Рубен, это ты?», а третьи отводят ту же роль старику-однокласснику: «Рубик-джан, это ты?».
Почти все сходятся на том, что впервые Рубену Мамуляну, по прозвищу «Мистер Гарбо», полученному в связи с бурной связью с божественной и таинственной Гретой Гарбо, разрешили посетить места своего детства в 1973 году, когда режиссёр прибыл в СССР на очередной московский кинофестиваль. Это разрешение «выбил» приятель Мамуляна, знаменитый советский кинорежиссёр Лев Кулиджанов, тоже старый тифлисец, выросший, кстати, в одном дворике с Евгением Примаковым. Мамулян был «невъездным» в СССР, поскольку считалось, что он снял антисоветский фильм «Ниночка», который, как пишут люди посвящённые, чиновники от кино не смотрели, но мнение, как говорится, имело место.
Кулиджанов убедил начальство посмотреть ленту и удостовериться, что это всего лишь добрая комедия без всякой политической подоплёки.
В 1973 году мне было 10 лет. Но я не видел причин не доверять моей маме, оперной певице Элеоноре Владимировне, которая рассказывала о встрече с Мамуляном в нашем дворе, состоявшейся ещё до моего рождения. Повзрослев, я стал искать доказательства того, что это действительно могло быть на самом деле.
И вот в армянской русскоязычной газете «Ноев ковчег» я прочитал статью Леонида Акопова, фрагмент из которой высвечивает иную, более «раннюю» версию приезда Мамуляна в Тбилиси. Итак, бытует мнение, что Мамулян «...после отъезда из Тифлиса в 1919 году (или в 1921-м) он только с 1971 года бывал в качестве почетного гостя на московских кинофестивалях, а также в родном Тбилиси. Даже знаменитый кинорежиссер Георгий Данелия в своей книге «Тостуемый пьет до дна» пишет, что Рубен Мамулян приехал в Тбилиси после почти 50-летнего отсутствия в 1973 году. Однако хранящаяся в моем архиве фотография подтверждает, что Мамулян приезжал на Московский кинофестиваль и раньше. Это же подтверждает книга киноведа Светланы Гулян «Рубен Мамулян – забытый гений», где говорится, что он был приглашен на второй Московский международный кинофестиваль в 1961 году. Правда, там написано, что тогда Мамуляна не пустили съездить в Ереван и в Тбилиси. У меня же «на уровне сплетен» есть доказательство посещения Мамуляном Тбилиси в том же году. В то время Тбилиси был еще сравнительно небольшим городом, где новости распространялись мгновенно».
У меня эти доказательства есть не на уровне сплетен. А на уровне записанного семейного предания. Я расскажу его так, как слышал:
«Дому, где я живу, лет под 200, не меньше. Его 150-летие справляли ещё до моего рождения, ярким костюмированным дворовым карнавалом. Тогда это было одной из форм коллективного развлечения. Дядя Миша Калантаров, бывший наследственный владелец доходных домов, «раскулаченный» и «уплотнённый», во всеобщем веселье не участвовал. После национализации он десятки лет просидел на балконе с чётками, вечно насупленный, погружённый в зловещее молчание. Игры детей он ненавидел – как расшумимся, пиная мяч или выбивалки затеяв, он поднимался во весь рост – длинный, худощавый, как Дон-Кихот, – и грозно покрикивал, нередко изрыгая страшные проклятия, так что пару раз папаши-дядья устремлялись к нему на балкон «разбираться», но понимали, конечно, что старик не в себе. Дядя Миша вставал навстречу разгневанным соседям, потрясая, по-видимому, последним неэкспроприированным атрибутом счастливых дней минувших, - тростью с набалдашником из слоновой кости. Детвора его по-настоящему боялась, девочки из нашего двора рассказывали, как он им снится по ночам.
Дядя Миша приходился близкой роднёй знаковому голливудскому режиссёру Рубену Мамуляну, создателю первых серий «Клеопатры» с Элизабет Тэйлор. Фильма он не завершил, вдрызг разругавшись с капризной звездой, зато его «Судьбу солдата в Америке» я до сих пор не могу смотреть без комка, подступающего к горлу.
Мемориальная доска с извещением о том, что в этом доме жил Рубен Мамулян, установлена на стене одного из домов на бывшей Ленинградской, ныне Санкт-Петербургской улице, это старинный район на другом берегу Куры. Однако приходилось слышать, что маленький Рубен играл и в этой комнате, откуда я сейчас стучу клавишами, работая фриланс. Анжела Акоповна, бывшая хозяйка этой моей квартиры в Сололаки, заверяла даже, что здесь была «запасная» детская комната Рубена, сына банкира Захарии Мамуляна и актрисы тбилисского армянского театра Виргинии Мамулян. Бизнесом родни Виргинии, как уже упоминалось, были доходные дома и прочая недвижимость.
Итак, по нашей «дворовой» версии, старшая сестра Рубена, с которой с младенчества пылинки сдували, классическая мамина дочка, неженка и белоручка, в жизни не вымывшая ни одной тарелки, влюбилась в некоего пройдоху-англичанина и... пала его жертвой. Повадившись гостить в семействе, он наобещал золотые горы, предложил руку и сердце и увёз бедняжку на туманный Альбион, на прощание заверив взволнованных некоторой неопределённостью ситуации родителей, что их дочь «будет жить как королева».
Однако выяснилось, что сказочный принц на самом деле является не более чем зажиточным фермером, причём по психотипу – рабовладельцем. С первого же дня он «припахал» молодую жену, и эта кисейная барышня вынуждена была наравне с другими работниками, кормить и резать птицу, доить коров и заливать пойло свиньям. В Тифлис от неё караваном шли отчаянные письма, и, поняв, что дело обстоит крайне неблагоприятно, несколько месяцев спустя семейство, в полном составе, отправилось спасать свою любимицу. Но спасительная миссия опоздала – рыжий садист загнал юную жену до смерти, к сожалению, в прямом, а не в переносном смысле. Доказать ничего никому не удалось, да это было и невозможно, оставалось только рыдать на свежей могиле...
Это всё, что могу я добавить к уже известным фактам биографии выходца из моего родного «кусочка Старого Тифлиса», человека с причудливой биографией, неустроенной личной жизнью (любимая жена – алкоголичка) и исполинской силы дарования, оспариваемого, поливаемого грязью завистниками и лишь в последние годы названного своим эпитетом: гениальное. Официальных источников жизнеописания Рубена Мамуляна достаточно, не вижу смысла ни цитировать, ни пересказывать их в Н-ый раз, разве что в контексте настоящего повествования. Но печальная история сестры Рубена Мамуляна – это эксклюзив, который много лет назад поведал моей маме наш сосед, двоюродный брат режиссёра, около двадцати лет назад скончавшийся Гоги Калантаров.
А другой эксклюзивный эпизод, разумеется, также отсутствующий даже в самых подробных биографиях Мамуляна...
Вот что ещё в прошлом веке записал я под диктовку ныне покойной мамы, слегка подредактировав: «...вальяжной походкой, покуривая сигару, в мирную идиллию нашего двора медленно вплыл господин в чёрных очках и чёрном костюме.
Была страшная жара, и мы искали спасения от неё на балконе бельэтажа, увитом виноградной лозой. Подойдя к нам, обомлевшим от неожиданности (ещё бы, часто ли в те годы можно было увидеть живого иностранца, да ещё столь роскошно одетого), этот господин с сильнейшим акцентом приветствовал нас, приподняв шляпу, и спросил: «Где здесь живут Калантаровы?». О том, что это Мамулян, мы, конечно, не догадывались, да и фильмов его в Союзе тогда не показывали. Проводить господина вызвалась соседская бойкая девочка. Двор был почти пуст – все отдыхали на дачах и курортах. Уехала и семья Гоги, увезли с собой и дядю Мишу. Из Калантаровых во дворе оставалась лишь их дальняя родственница, русская невестка Таня, с которой Мамулян пообщался, но о чём они говорили – неведомо.
Я подозреваю, что, отправившись спасать дочь, Мамуляны предчувствовали крах института частной собственности. Бизнесмены тех лет обладали интуитивным историческим чутьём. Так, мой прадед, владелец рыбного завода в Батуми (хек и ставриду считалось у них зазорным скармливать даже кошкам), продал всё и обратил в драгоценности. Он отправил ларец в Константинополь с другом детства, капитаном корабля, и стал готовить семью к «перемене мест». Однако корабль затонул, прадеду пришлось оставаться в родном Батуми, по причине чего ваш покорный слуга появился на свет в иной системе географических и ментальных координат.
По-разному складываются судьбы людские. И богатство не гарантирует удачных стечений обстоятельств в «минуты роковые». И всё же представители крупного бизнеса обладали безошибочным чутьём, издалека предвидя опасность. И Захарий Мамулян не был, конечно, исключением из правил.
