«Прекрасно устроенная и украшенная»

Возьмём в руки знаменитейший роман-эпопею Л.Н. Толстого «Война и мир», и в третьем его томе мы найдём такой эпизод. В августе 1812 года, незадолго до Бородинского сражения, Пьер Безухов «для того, чтобы развлечься, поехал в село Воронцово смотреть большой воздушный шар, который строился Леппихом для погибели врага, и пробный шар должен был быть пущен завтра. Шар этот ещё не был готов, но как узнал Пьер, он строился по желанию государя». 
Упомянутое Толстым Воронцово находилось не столь уж далеко от Москвы. А усадьба с таким названием и до сих пор расположена у Старокалужского шоссе – когда-то основной дороги на юг. Участок данного пути, ограниченный ныне улицами Обручева и Гарибальди, сохранил не только своё имя, но и историческую траекторию. 
Местность эта мне отлично знакома, ибо я вот уже почти полвека обитаю в нескольких сотнях метрах отсюда – на Ленинском проспекте. Бывшая усадьба, более известная теперь как Воронцовский парк, - одна из любимейших точек моих прогулок. Захотелось поэтому поделиться с читателями страницами здешней летописи… 

ЕСЛИ дворянское имение носит название Воронцово, хозяевами его по логике вещей должны быть Воронцовы. Ан нет – известный графский и княжеский род не имеет сюда никакого отношения.  
Первым владельцем сих земель (вторая половина XIV века) числится боярин Фёдор Васильевич Воронец, чьи потомки и получили фамилию Воронцовы. Ну и село стало прозываться Воронцовское, а позже оно преобразовалось в Воронцово. Протекающая же тут речка именуется Раменка. 
Но уже к 1504 году земли становятся великокняжеской вотчиной. Завещанием Ивана III Воронцово отдаётся его старшему сыну Василию. И, судя по тому, что тот прожил в Воронцове целиком лето 1519 года, здесь уже существовала усадьба, центром которой был деревянный государев дворец.  
По завершении Смуты Воронцово, подобно прочему Подмосковью, довольно долго находилось в выжженном состоянии. Царь Михаил Фёдорович отписал бывшую вотчину Рюриковичей своему любимцу князю Борису  Александровичу Репнину, пожалованному в бояре сразу из стольников, минуя промежуточный чин окольничего.  
Репнин пользовался большим влиянием во времена фактического двоевластия Михаила и отца его, патриарха Филарета Никитича, что, разумеется, тревожило многих бояр. И почти вслед за кончиной патриарха князя постарались удалить из Москвы: под предлогом усмирения Ногайского возмущения, его назначили воеводой в Астрахань. Уже не надеясь вернуться в столицу, он пишет сыну Ивану, что тому дарится «В Московском уезде в «Чермнёве стану пустошь, что была деревня Воронцова». 

В РЕПНИНСКОМ владении Воронцово оставалось почти двести лет. Князь Иван Борисович построил здесь в конце XVII столетия новую деревню, а у его сына и наследника Никиты Ивановича была уже настоящая усадьба с многочисленными деревянными строениями. Именно в Воронцове в 1735 году родился будущий замечательный портретист Фёдор Рокотов – вероятнее всего, он являлся внебрачным «хозяйским отпрыском» и к крестьянскому семейству был только причислен, а вырос в барском доме как вольноотпущенник. 
Однако подлинного расцвета Воронцово достигло при Николае Васильевиче Репнине, крупном военачальнике и дипломате, позднее генерал-фельдмаршале. Нужно заметить: усадьба досталась ему по счастливой случайности. Дело в том, что его двоюродный брат, Пётр Иванович, не имея законных детей (незаконным же, судя по всему, был как раз Рокотов), завещал в 1778 году всё без исключения  имущество другому своему близкому родичу – князю И.И. Лобанову-Ростовскому. Но императрице Екатерине II данное завещание показалось «сумнительным». В итоге Юстиц-коллегия решила дело о наследстве в пользу Н.В. Репнина. А он поступил благородно: оставил за собою Воронцово, как фамильную вотчину, остальное же отдал Лобанову-Ростовскому. 
Вот тогда-то усадьба и была капитально реконструирована. 
Парадный въезд находился со стороны Старокалужского шоссе, где поднялись две «готические» башни с примыкающими к ним кордегардиями. Прекрасные пропорции этих сооружений, схожих стилистически с башнями Большого моста в Царицыне, позволяют увидеть в авторе проекта незаурядного архитектора. Недаром разные исследователи приписывают создание воронцовского ансамбля лучшим зодчим той эпохи – Василию Баженову, Матвею Казакову или Джакомо Кваренги. Впрочем, точно про это мы вряд ли узнаем – ведь усадебный архив сгорел вместе с господским домом в 1812-м. Правда, ходят слухи, будто какую-то часть документов всё-таки удалось спасти. В дальнейшем, наиболее интересные сведения из этого архива были опубликованы в сборниках Русского исторического общества. 
От башен начинается главная парковая аллея (из старых вязов с примесью липы), которая выводит к основным сооружениям Воронцова.   
Первым на нашем пути, слева, попадётся двухэтажный корпус бывшей конюшни, находящийся ныне в руинированном состоянии. За ним – по одной линии – южный флигель, и чуть дальше – аналогичный ему северный, тоже разрушенный. Позади флигелей увидим два служебных корпуса «во французском вкусе» и каскад прудов, устроенных на реке Раменке. И, наконец, за южным служебным корпусом огорожен участок, где в 1970-х годах были обнаружены остатки некоего каменного сооружения первой половины XVIII века, условно называемого палатой.
А если мы вернёмся к Старокалужскому шоссе, но не по центральной аллее, а по северной, то попадём к расположенной у самой дороги небольшой одноглавой церкви Святой Троицы. 
Крайне любопытно, что изначально здание это создавалось как фигурный  парковый павильон. И только после смерти Н.В. Репнина, его внук Н.Г. Репнин-Волконский выделил средства на устройство здесь храма. (До этого момента владельцы Воронцова пользовались домовой церковью, носящей довольно редкое посвящение Происхождению Честных Древ Креста Господня.)
По-видимому, Троицкая церковь первоначально имела статус приписной, так как при усадьбе не было постоянного священника. В дальнейшем же для проживания вновь назначенного причта приспособили бывшие кордегардии. 
Конечно, основа всем вышеназванным архитектурным объектам положена князем Николаем Васильевичем, однако в первоначальном своём виде ничего, кроме башен, не сохранилось. «Тот век прошёл, и люди те прошли. Сменили их другие; род старинный Перевелся…», - как писал Михаил Юрьевич Лермонтов.  

Н.В. РЕПНИН скончался в мае 1801 года и завещал Воронцово не дочери А.Н. Волконской, а её младшей сестре Дарье Николаевне Репниной, которой было предписано  «замуж не выходить, жить при сестре и жить дружно». Странное требование, не правда ли?  Но оно обуславливалось тем, что Дарья Репнина была горбата с детства и по тем меркам уже немолода, поэтому фельдмаршал боялся, что искатели её руки польстятся только на состояние. 
Впрочем, запрет не помог. Дарья Репнина довольно скоро вышла замуж  за отставного полковника барона А.К. фон Каленберга. Сёстры, не выполнив волю отца, по-своему переделили наследство. Хозяйкой Воронцова стала княгиня Александра Николаевна. А в результате настойчивых хлопот её старший сын князь Николай Григорьевич Волконский в память заслуг деда императорским указом получил право носить двойную фамилию Репнин-Волконский. 
Весною 1812 года его матушка предоставила усадебную территорию  для военных нужд. Здесь находился секретный завод по строительству управляемого воздушного шара. Создателем сего изобретения был немец-механик Франц Ксавер Леппих, носивший псевдоним доктор Шмидт. По его замыслу, воздушный шар должен был поднять в воздух до 50 человек одновременно, которые могли бы бомбардировать вражеские позиции взрывчатыми снарядами. Строительство проходило под покровительством императора Александра I, а также при активном содействии графа А.А. Аракчеева и графа  Ф.В. Ростопчина - генерал-губернатора Москвы.
Главнокомандующий русской армией светлейший князь М.И. Кутузов-Смоленский накануне генерального сражения, 22 августа, запрашивал Ростопчина: «Государь император говорил мне об аэростате, который тайно готовится близ Москвы. Можно ли им будет воспользоваться, прошу мне сказать, и как употребить его удобнее?»
Сам Ростопчин тогда же особой афишкой уведомлял столичных жителей: «Мне поручено от государя было сделать большой шар, на котором 50 человек полетят куда захотят, и по ветру и против ветра, а что от сего будет – узнаете и порадуетесь. Если погода будет хороша, то завтра или послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтобы вы, увидя его, не подумали что это от злодея, а он сделан к его вреду и погибели». 
Этим  он, естественно, раскрывал тайну, но что за беда, коли не сегодня-завтра горожане всё равно заметят «бомбардировщик» в воздухе. По сути, Фёдор Васильевич, как ему мыслилось, поддерживал в народе бодрость и боевой дух.  
Но, к сожалению, различные технические проблемы не позволили завершить проект к сроку. В сентябре 1812 года, когда французские войска подошли к Первопрестольной, фрагменты большого шара и рабочие были на 130 подводах эвакуированы в Нижний Новгород. Гондолу же и некоторые части строители сожгли. 
Неприятель знал о леппиховской затее, и вскоре в Воронцово был послан отряд генерала Ж.Б. Лауэра. Он доложил Наполеону, что обнаружилась «лодка, которая подвешивалась к воздушному шару, но она была сожжена до вступления наших войск в Москву». Французы обыскали все окрестности и поймали 26 человек - мастеровых, ополченцев, одного офицера, -  оставшихся охранять имение. Почти половина из них по приговору военно-полевого суда была объявлена «поджигателями» и расстреляна.
Тем не менее, сами «галлы», покидая город, предали Воронцово огню…

ВОЕННАЯ гроза отгремела, и усадьбу начали активно восстанавливать. Взамен уничтоженного барского дома реконструировали северный павильон, соединив его переходами с двумя служебными корпусами. Переделали здание конюшни. Расширили Троицкий храм – добавили придел во имя Сергия Радонежского и двухъярусную колокольню. Недаром искусствовед А.Н. Греч (Залеман) назвал впоследствии усадьбу «прекрасно устроенной и украшенной».
А летние месяцы 1825 года в Воронцове провела княгиня Зинаида Александровна Волконская, урождённая княжна Белосельская-Белозерская. Москвичи звали её «северной Коринной», в её литературном салоне на углу Тверской и Козицкого переулка собирались едва ли не все тогдашние знаменитости. Замужем она была за средним сыном владелицы Воронцова – князем Никитой Григорьевичем Волконским.  
«Были мы у княгини Зинаиды, - читаем в письме московского чиновника А. Я. Булгакова брату, - которая, надобно признаться, очень мила. Собирается ехать завтра в Воронцово и жить там лето, ежели полюбиться. Место плоское, было только хорошо отличным содержанием садов и домов; теперь верно, всё это запущено. Однако, ежели решится там жить, съезжу посмотреть; я чаю, нет и следов нашего Китайского домика, в коем жили мы с покойным батюшкою».   
 В 1834 году имение досталось внуку А.Н. Волконской - чиновнику Коллегии иностранных дел князю Василию Николаевичу Репнину-Волконскому. К нему перешла и собственность дяди-декабриста С. Г. Волконского, которую впоследствии, оказалось, нужно вернуть бывшему владельцу. Однако Репнин отказался это сделать. Результатом была длительная тяжёлая переписка с вернувшимся из ссылки Сергеем Григорьевичем. Дело осталось юридически незавершённым, а отношения между ними навсегда испорченными.
Вдобавок Репнин, в отличие от своих предшественников, не слишком дорожил родовой вотчиной, в которой появился на свет, и вскоре уступил Воронцово действительному тайному советнику и обер-шталмейстеру Сергею Ильичу Муханову.  От него оно перешло по наследству к четырём его дочерям: Марии, Анне, Елизавете и Екатерине, бывшим фрейлинам.
Собственной семьёй ни одна из них так и не обзавелась, и к старости сестрицы Мухановы перепродали своё общее владение купцу I гильдии Г.И. Сушкину, владельцу суконной фабрики в Петербурге и пяти домов в Москве, заметному благотворителю. От той поры Воронцово разделило судьбу большинства дворянских гнёзд: заправлять здесь стало уже торговое сословие…  
Дети Сушкина, потомственные почётные граждане, произвели в начале 1880-х годов раздел имущества, и усадьба стала числиться за старшим из наследников, Михаилом Григорьевичем. Но не очень  хорошо шедшие дела вынудили его вскоре продать Воронцово Торговому дому «Карл Тиль и К°», занимавшемуся производством и продажей военной амуниции. При нём все усадебные флигеля и службы стали сдаваться под дачи, и летом в Воронцово периодически ходили от Калужской заставы экипажи-линейки. К услугам «господ дачников» были: ипподром, посещаемый любителями верховой езды; «циклодром» для велосипедистов (их называли тогда «циклистами»);   ферма, на каковой можно было ежедневно получать свежие молочные продукты. 
Далее имение перешло к зажиточному крестьянину Вятской губернии А.И. Вахрушеву, который одновременно состоял старостой местной церкви. Любопытно, что в 1908 году коренные жители села отправили на него жалобу губернатору из-за того, что крестьянин-помещик запретил ремонтировать превратившуюся в болото общественную дорогу, проходившую через его земли, поскольку она «есть не плановая».
И, наконец, в 1911 году Воронцово приобрёл за 250 тысяч рублей присяжный поверенный Е.А. Грюнбаум, он-то и владел усадьбой вплоть до революции. Опись строений, застрахованных в Московском страховом обществе и страховом обществе «Саламандра», свидетельствует, что тогда в имении находилось чрезвычайно много построек. Одних жилых зданий было четырнадцать. А, кроме того, конный и скотный дворы, два экипажных сарая, три кухни, молочная, ледник, погреба, баня, птичник, две оранжереи и т.д. 

СОВЕТСКАЯ власть привнесла в старинное село очередные и, надо признать, глобальные перемены. 
Скажем, в 1920-е годы сюда поместили биостанцию, преобразованную впоследствии в лабораторию НИИ растениеводства Союзвитаминпрома. Вслед за тем и вплоть до 1976 года на здешней территории прочно обосновался совхоз (опытное хозяйство) «Воронцово».  
Бывшие усадебные постройки были приспособлены под сельсовет, чайную, даже коммунальное жильё. В храме Св. Троицы устроили клуб, потом склад, а после присоединения Воронцова к Москве – цех завода игрушек «Кругозор».
Историк, краевед, знаток столичного прошлого Пётр Васильевич Сытин в шестом разделе своей фундаментальной книги «Из истории московских улиц» (издание 1958 года) давал такую картину: «У отхода от Калужского шоссе Боровского, по левой стороне первого, находился кирпичный завод, а дальше, по обеим сторонам этого шоссе, село Семёновское с фруктовыми садами.  В 3 км от Семёновского находился совхоз «Воронцово» с парком и двумя кирпичными заводами».  
Когда же в начале 1960-х началась массовая застройка 37-38 квартала Юго-Запада, здесь возникло даже футбольное поле, где проходили соревнования местных команд. Спортсмены переодевались в стоявших рядом списанных автобусе ЛиАЗ-158 и троллейбусе МТБ-82 – их колёса наполовину вросли в землю, а окна были заделаны железными листами. А ближе к улице Новаторов был возведён летний кинотеатр «Ромашка», куда я, кстати, довольно часто ходил с мамой.  
Очень долго в Воронцовском парке сохранялись «удивительной красоты рябиновые аллеи», а по соседству находился яблоневый сад. «Старожилы помнят старые с мощными кронами яблони фруктового сада, плоды с которого перерабатывались на небольшой фабрике, находившейся в одном из строений усадьбы. Сад был обнесён железобетонным забором и охранялся, а ватаги мальчишек норовили сорвать большие и сочные яблоки с усыпанных плодами веток. А потом, когда урожай собирали, сад открывали для всех желающих, и местные жители подбирали с земли или рвали оставшиеся на деревьях прекрасные яблоки. Зимой сад и парк превращались в место лыжных прогулок».

…ЕЩЁ в 1960 году Постановлением Совета Министров РСФСР Воронцовский парк с комплексом сооружений был взят на государственную охрану. Но к тому моменту большинство местных зданий было уже порушено, особенно, оставшийся бесхозным храм, а иные, поздние, снесены подчистую. Перед Олимпиадой-80  был ликвидирован  скромный церковный погост. Парк сильно пострадал в середине XX века от бесконтрольной вырубки. 
Только лет двадцать назад за Воронцово серьёзно взялись реставраторы. Первой воссоздана церковь, правда, с заметными отступлениями от изначального облика. Приведены в порядок въездные башни с караульнями, а также северные флигели – здесь работают различные офисы. На очереди – флигели южные, и в отдалённой перспективе – восстановление главного особняка. 
Парковое «ядро» в настоящее время составляет почти чистая по составу столетняя дубрава. Два особо крупных дерева обнесены невысокой оградкой. Однако к дубраве медленно подкрадывается беда: нет надёжного подроста, хотя всходы дуба изредка встречаются. Вероятно, причина тому - сильное вытаптывание. За последнее время в окрестностях усадьбы появилось много жилых домов, что привело к увеличению посетителей, здесь стали проводиться праздники, привлекающие большое число людей.
Впрочем, будем-таки надеяться на лучшее: уникальная дубрава не погибнет и будет долго-долго ещё радовать гостей Воронцова любого возраста. 

…Я ПОМНЮ Воронцово совсем другим. Его полудикие аллеи, особенно красивые осенью - усыпанные опавшей листвой и крупными желудями; естественно-земляные берега его прудов; его «романтические» руины, где было так увлекательно полазить. Помню ту самую «Ромашку» - там я увидел многие отечественные кинопремьеры: «Остров сокровищ», «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо», «Мужчины». 
 Теперь «гений места» резко поменял своё лицо. Микрорайон заполнен высотным жильём, офисными центрами, школами, детскими садами, поликлиниками. Соответственно, урезана приличная часть Воронцовского парка.  
Но, с другой стороны, он обрёл ухоженность: замощены целиком аллеи и дорожки, разбит ряд цветников, устроены даже эффектные Итальянский и Китайский садики. Пруды плотно заселены утками, а на деревьях можно заметить белок и дятлов. И взрослые, и дети обязательно найдут в Воронцове развлечения себе по душе – всяческие аттракционы, волейбольную площадку, лодочную станцию. 
Не обошлось, правда, без ложки дёгтя. Например, аттракционы исключительно платные. Отреставрированные здания уже требуют косметического ремонта. А в выходные и праздники на территории чересчур многолюдно и многособачно.
И, тем не менее, здешние плюсы перевешивают минусы. Ведь Воронцово – настоящий глоток свежего воздуха посреди каменных джунглей.