Талант радости, или Тайна грузинского танца

«Да, это мы, грузинские танцовщики, нарушили вековые традиции «Ла Скала». Ровно полвека назад имел место небывалый в истории этого уникального театра случай: на его сцене, с национальной (!) хореографической программой в 2 (!) отделениях предстал ансамбль из маленькой страны с богатой и древнейшей культурой. Это был первый и единственный прецедент выступления на сцене предназначенного исключительно для оперных представлений миланского театра – флагмана постановок Россини и Доницетти, Беллини и Верди, Пуччини, Масканьи, Леонкавалло и иже с ними. Если не считать коротких выступлений классического балета – Джорджа Баланчина (Баланчивадзе), к примеру. Но народный ансамбль (?!) с двухактным представлением (?!). 
Этот коллектив оживил на прославленной сцене созданное ещё далёкими предками, идущее из глубины веков бессмертное искусство, ставшее визитной карточкой Грузии, которая облетела всю планету. 
Искусство это, твёрдо и по справедливости, заняло достойную нишу в сокровищнице мировой культуры… Занавес поднимался 14 раз! Импрессарио сказал нам, что такое история «Ла Скала» помнит лишь дважды – на выступлениях Энрико Карузо и Франко Корелли». 

Такими словами открыл легендарный танцовщик Тенгиз Утмелидзе авторский вернисаж, посвящённый 50-летию дебюта Государственного ансамбля народного танца Грузии под руководством Илико Сухишвили и Нино Рамишвили на сцене Мекки оперного искусства – миланского театра «Ла Скала». 
К слову вспомнил он и о вряд ли имеющем аналоги случае – когда после концерта в Вене и многочисленных поклонов на «бис», танцовщики уже переоделись в своих гримёрных. Но овации не смолкали, и артистам пришлось снова облачаться в национальные костюмы и танцевать, танцевать, танцевать… 
А ведь одеться в национальные костюмы, да ещё для энергозатратных выступлений – задача – ох, какая непростая! Не проще, чем хоккейному вратарю полностью экипироваться в своё обмундирование. Всё надо учесть – под каким углом надеть папаху, чтоб не ровен час не слетела в пылу прыжков да вращений; какими узлами подвязывать верхнюю и нижнюю одежду, чтоб понадёжней было, а чоха (мужская верхняя одежда) ни пушинки не простит, если она не пригнана самым надёжным образом… (авт.). 
Вспомнил наш прославленный танцовщик и о том, как появлялись на концертах сухишвилевцев представители дипломатического корпуса, аккредитованного в тех или иных странах. Обычно публика этого ранга приходит минут на 10-15, обозначая уважение и удаляясь по более важным делам. Но на концертах грузинского ансамбля все нормы были порушены/похерены, и дипломаты вопили от восторга, самозабвенно аплодируя вплоть до «театрального разъезда».  
Накануне Тенгиз Утмелидзе, памятуя о наших прежних встречах на различных «фестивалях, конкурсах, концертах» позвонил мне домой и пригласил посетить эту фотовыставку, потому что «заинтересован, чтобы о ней написал человек неравнодушный»…
Какое уж тут равнодушие, батоно Тенгиз…

Разве можно быть равнодушным к стремительному соколиному полёту, к скольжению лебедей по ровной озёрной глади, к вулканоподобным выплескам энергии, прыжкам чуть не от кулис к кулисам или захватывающей имитации боя на мечах со щитами, настолько захватывающей, что зрительские нервы рассыпались по залу колючими ёжиками и сворачивались в клубки. 
К слову, совсем недавно полиция во Франции побросала в автофургоны наших молодых танцоров в национальных одеждах, которые томились в ожидании автобуса и решили скоротать время, устроив «репетицию» боевого танца с саблями прямо на парижской площади, повергнув в ужас и обратив в бегство добропорядочных прохожих…
Но вернёмся в зал Государственного музея театра, кино, музыки и хореографии. Построенный по проекту немецкого архитектора Пауля Штерна в 1920-е годы, этот музей остаётся одним из красивейших зданий Тбилиси, а его фасад – замечательным образцом готической архитектуры. Здесь хранится более 200 000 экспонатов – свидетелей истории грузинского театра, кино, музыки и хореографии. Это прежде всего – мемориальные предметы, аудио-видео записи, афиши, киноплёнки, программы, коллекции театрально-декоративного искусства, рукописи и архивные материалы деятелей литературы и искусства.
Особый интерес представляют костюмы, в том числе сухишвилевцев, выполненные выдающимся грузинским и советским театральным художником и сценографом Солико Вирсаладзе. Костюмы эти очаровывали не только красочностью, но и гармоничным сочетанием с характером и стилем танца. Солико Вирсаладзе создал не только эскизы костюмов, отличающиеся неподражаемым изяществом, но стал также автором неповторимой цветовой гаммы декораций. 
Отмечалось также, что и сшиты танцевальные костюмы были ювелирно – по фигурам танцовщиков, тут уж своё мастерство показали театральные портные.  
История здания музея– отдельный захватывающий сюжет (см. приложение).
Но довольно отступлений. Вернёмся к открытию вернисажа.

К микрофону подходит именитый грузинский художник Гиви Тоидзе:
- Мы присутствуем на выставке Тенгиза Утмелидзе – не только великолепного хореографа и выдающегося танцовщика, но и высокоодарённого фотопортретиста. Доказательства прямо здесь, размещены на стенах – вы видите, как ему удавалось «схватить» своим объективом партнёров – в движении, в прыжке, в миг выполнения «огненных» пируэтов… Да ещё и «допотопным» аппаратом… Сравнить это можно только с методом работы великого кардиохирурга Эгнатэ Пипия. В его время не было никаких современных компьютерных технологий – он спасал людей, делал сложнейшие операции одними лишь своими чудодейственными руками. Так же, как Тенгиз Утмелидзе, без всяких цифровых сверхсовременных фотокамер, сохранил плоть и душу мира грузинского танца 1960-х, в чёрно-белых художественных изображениях.
Как ему удавалось одновременно и снимать, и танцевать? 
Вопрос остаётся открытым. Тенгиз Утмелидзе, против законов физики, сумел, работая под столь строгим руководством Нино Рамишвили, умудряться одновременно создавать образцы художественной фотографии – летопись родного ансамбля.
На вернисаже слово своё сказал и легендарный Омар Мхеидзе. История сохранила его выступления тех лет, как и других корифеев, в фильме Георгия Асатиани «Триумф в «Ла Скала» (был также снят документальный фильм о триумфе «сухишвилевцев» в Австралиии и Новой Зеландии). 

Омар Мхеидзе был изобретательнейшим танцовщиком, который, подобно выдающимся советским актёрам на съёмочных площадках, «на ходу» придумывал новаторские танцевальные приёмы и движения. И поэтому запомнилось скорее не то, что он говорил, а то, как (в свои 80 с «хвостиком») выполнил сложное движение, да ещё с притопом и победным кличем…
Был на презентации и артист Шалва Гаручава, который в прыжке, во время исполнения танца, «сымпровизировал», поймав летевший с балкона букет цветов, но он скромно отказался подойти к микрофону. Зато полвека назад этот снимок с пойманным букетом облетел всю мировую прессу. 
Критика писала: «Никто не станцует грузинский танец, кроме грузина. Невозможно имитировать этот темперамент, это сродство с отечеством, памятью предков и генетически передаваемой культурой движений». 
Один из главных героев мирового турне сухишвилевцев и, в особенности, исторического триумфа  в «Ла Скала», Фридон Сулаберидзе, в своём выступлении отметил:
- В наше время количество движений в танце было в разы меньше, чем сейчас. Но они были отточены и отшлифованы ювелирно. И ещё одно отличие: современные танцоры блистают на сцене, тот же восторг царит в зрительном зале, но… Нет узнаваемых исполнителей, со своими характерными стилевыми особенностями, какими были выдающиеся мастера «золотого поколения» (их имена упомянуты на этих страницах – авт.) Вряд ли найдётся в мире этнос, способный составить программу двухактного танцевального спектакля, где танцы различных уголков Грузии сменяют друг друга: Аджария, Гурия, высокогорная Сванетия – далее везде; был у нас специальный танец, посвящённый царице Тамаре, танцы охотников, пастухов, воинов… Всех не перечислить. 
И вот, имея всё это как дар божий, немалая часть нашей молодёжи обезьянничает, подстраиваясь под западную танцевальную неврастению. Не мы им – они нам должны подражать, для них же лучше будет. А наша молодёжь продолжает в ночных клубах изображать гальванизированных лягушек мужского и женского пола. Но есть и положительная статистика. В нашей маленькой стране танцует полмиллиона (!) детей – в школах, кружках, ансамблях, любительских и профессиональных. 
И не случайно к отечественному зрителю танцевальные коллективы выходили и выходят, не упуская ни единой мелочи, потому что грузинский ценитель, подготовленный и просвещённый, знакомый с историей народного танца, всё подмечает. И тут же «считывает» танец. 

У нас несколько ведущих танцевальных трупп. Помимо «сухишвилевцев» это прежде всего «Эрисиони» и «Рустави».
Но у нашего ансамбля свой стиль. Мы не ставим во главу угла демонстрацию спортивной выучки, физической силы и выносливости. Я бы назвал этот стиль бурлением души. Причём бурлением, не всегда смиряющимся со временем. Наша Нино Лазишвили, когда ей было уже за 50, летала по сцене птицей, никто не верил её паспортным данным. 
Сам Тенгиз Утмелидзе, уже во время неформальной части, за бокалом вина, признался, что, собирая экспонаты на выставку, гладил и целовал каждое изображение – как память сердца, и «вслушивался» в них – как в отголоски истории славы грузинской хореографии. 
В наши дни, как и 70 лет назад, когда начался длящийся по сей день период увлечения народными танцами, детей принимают в хореографические студии и кружки начиная с 5-6 лет, в зависимости от крепости кончиков пальцев ног. Это очень важно – ряд танцев, сопровождаемых небывалым успехом, исполняется именно на кончиках пальцев ног. Кроме того, нелишне проверить ребёнка на IQ, поскольку, если дитя глуповато, грузинский танец оно должным образом не освоит. И жалко ребёнка – он будет страдать, потому что обучение грузинскому танцу требует не только «полётов» по сцене, но и умения хватать советы педагогов «на лету» (авт). 
- Молодое поколение танцоров ничем не уступает нашему, скорости даже повыше, танцевальное искусство не стоит на месте, оно, как и все виды земной деятельности, подчинено законам развития, продолжил свой рассказ у микрофона Фридон Сулаберидзе. - По сравнению с нашей эпохой заметно увеличилась активность танцовщиц в ходе сценического действия, а также физические нагрузки. Но… то «золотое поколение» полувековой давности, восхитившее мир, было ещё и поколением личностей – в танце вырисовывалась индивидуальность солиста, чего сейчас не встретишь или почти не встретишь… Девушки блистали неземной красотой и мастерством. При этом они были так чарующе прелестны, что и танцевать не надо было, чтобы услышать овации – просто выйти на сцену… Райский сад гурий – так я их называл.
Иамзе Долаберидзе, Латавра Почиани, Нино Кирвалидзе, Инга Тевзадзе, Белла Капанадзе… Им посвящали стихи, их фотопортреты не сходили с обложек журналов…
Вспоминаю танцы «Кинтоури» и «Карачохели» в исполнении Фридона Сулаберидзе, создавшего новый образ кинто не только как танцовщик, но и как режиссёр, и сценарист. Карачохели – это дворяне, люди величавые, знающие себе цену, самолюбивые, и танец соответствующий. А кинто – бродячие торговцы и муши (грузчики), считались публикой жуликоватой, даже мошенниками. Хотя были и такие, которым хоть ящик со столовым серебром поручи доставить – доставит, ни ложечки не украдёт.
А Фридон Сулаберидзе создал образ кинто-князя, с чувством собственного достоинства, и эта версия «кинтоури» имела необычайный успех (авт.). 

Иамзе Долаберидзе

- Вспоминаю горделивую посадку головы Нино, воистину королевские манеры, интонации и глубокие, как изумруд, зелёные глаза, улыбку, словно солнцем освещающую, - словно бы рисует картину из прошлого Фридон Сулаберидзе… 
Но как она бывала строга… Случайно, ещё ребёнком, я попал на «построение» перед началом репетиции и стал свидетелем её первых минут. Запомнились две реплики:
«Как можно танцевать, не имея ни слуха, ни ритма…». 
И: 
«Девочка, у тебя всегда такой удивлённый вид, будто ты только что с луны свалилась…» (авт).  

Латавра Почиани

- Вспоминаю её повелительный клич: - Доли! (Барабан!) – словно взмах дирижёрской палочки, исполненный энергии, - вновь слово Фридону Сулаберидзе. - И мы, подобно морякам, по 8-9 месяцев в году колесили по континентам и странам, выступали в лучших, в королевских театрах! 
Фридон Сулаберидзе вспоминал и приёмные просмотры, которые проводил Илико Сухишвили. Ему достаточно было максимум одной-двух минут. 
Кандидат проходил один лишь круг по сцене, а Илико уже кричал: «Стоп, принят!». Или: «Стоп, спасибо!». Но «стоп, принят!» ещё не означало «окончательно принят и начинает концертную деятельность». Любому новичку, даже с самыми гениальными задатками, неизменно назначался испытательный срок – 6 месяцев. За это время проверялись не только мастерство и природные данные, но и характер: каков в опьянении, каков в стрессовом состоянии, в трезвом и спокойном?
А как не вспомнить хореографическую версию главы из «Витязя в тигровой шкуре Руставели» - «Взятие Каджетской (Бесовской) крепости» и освобождение возлюбленной Тариэла Нестан-Дареджан… Трёх главных героев – Автандила, Тариэла и Фридона танцевали соответственно блистательные Тенгиз Сухишвили (сын Илико и Нино), Тенгиз Утмелидзе и Фридон Сулаберидзе.  

В настоящее время руководство ансамблем взяли на себя и достойно поддерживают великие традиции внуки - Илико Сухишвили и Нино Рамишвили, названные в честь великих дедушки и бабушки. Илико-младший является художественным руководителем, а Нино-младшая – директором ансамбля. 

Выступая на открытии вернисажа, Нино Рамишвили-младшая сообщила, что находится в активной переписке с администрацией миланского театра «Ла Скала», и в будущем году под его сводами планируется отметить 50-летие грузинского триумфа. На этом торжестве обязательно должны присутствовать прославленные наши танцоры – здравствующие участники того самого феерического действа, обозначенного в орнаментированной афише следующим текстом: 

DI GEORGIA DIRETTORE 
ARTISTICI E COREOGRAFICI

Пролистаем страницы истории. 
«Мысль о создании ансамбля зародилась еще в 1935 году, когда Илико Сухишвили вместе с группой грузинских танцоров был командирован в Лондон на всемирный фестиваль народного танца. Успех грузинских танцоров на этом празднике настолько вдохновил нас, что мы решили создать ансамбль грузинских народных танцев.

…Мы задались целью не только перенести на сцену распространенные в народе танцы, но и восстановить позабытые, а также создать новые танцы на народной основе.

…Мы хорошо понимали, что по законам сцены нельзя переносить танцы на сцену в нетронутом виде. От постановщика требуется способность найти гармонию между фольклорным материалом и режиссерской обработкой, или, другими словами, танцы для показа на сцене должны быть театрализованными», - писала в своих воспоминаниях Нино Рамишвили.
Но воплотить идею в жизнь удалось лишь десять лет спустя. Первый концерт ансамбля Сухишвили/Рамишвили состоялся в 1945 году, в Летнем театре Грузинской Государственной филармонии.
К этому выступлению было подготовлено 18 номеров, и среди них – шедевральная «Самаиа» - танец трёх девушек, созданный Нино и Илико под впечатлением от увиденной старинной фрески на стене кафедрального собора Светицховели в древней столице Грузии Мцхета. Ошеломляющий успех вдохновил супругов на продолжение работы по расширению репертуара. 
А первые гастроли и первый триумф за пределами Грузии «сухишвилевцев» ожидал в Москве, в консерваторском зале Чайковского. И вслед за тем Госконцерт сгоряча заключил с ансамблем договор о гастролях по всему периметру СССР. И о своей горячности не пожалел. За полгода грузинские танцовщики дали 150 концертов (!) – и везде им сопутствовал просто бешеный успех. Первой зарубежной страной посещения стала Финляндия, где «сухишвилевцы» выступили в огромном зале «Мессухали» в Хельсинки. Далее победоносное шествие ансамбля продолжилось по дорогам всех континентов.   

«40 грузин «вскипятили кровь» хладнокровным норманнам, дипломатам и датскому принцу Кнуду», - писала копенгагенская пресса после выступления «сухишвилевцев» в столичном Королевском театре.
Не удовлетворившись несколькими выходами «на бис», зрители в конце концов разнесли двери артистической уборной и на поднятых руках вынесли танцовщиков (а кому повезло – и танцовщиц) на заваленную цветами сцену. 
Прямо на этом свежем «ботаническом фоне» и пришлось грузинам исполнить ещё раз лихой боевой «Мхедрули». 
Одна из самых авторитетных датских газет «Информасион» так отзывалась об этих сенсационных гастролях: «…Надо думать, что грузины осваивают танцы вместе с материнским молоком. Танцоры показали такую совершенную филигранную технику, что по сравнению с ними наши солисты Копенгагенского королевского театра напоминают призраков…».

«Прошли годы, позади остались гастроли во многих странах мира. Коллектив танцоров пополнился новыми солистами, такими как Тамаз Кикалишвили, Тенгиз Утмелидзе, Ростом Яшвили, Дато Квелидзе, Лиана Абрамишвили, Лейла Думбадзе. Ансамбль особо тщательно готовился к выступлениям во Франции – ведь в этой стране собрался цвет грузинской эмиграции. Волновались все, даже такие опытные виртуозы, как Владимир Купарадзе, Шалва Гаручава, Зураб Квелидзе, танцоры с удивительной энергетикой Гоги Джибладзе и Омар Мхеидзе, блистательные Тенгиз Сухишвили (сын Нино и Илико) и Дато Басилашвили. И вот, 18 декабря 1957 года, в первоклассном парижском концертном зале «Альгамбра» назначен первый концерт нашего ансамбля. Полный аншлаг. Билеты распроданы задолго до концерта. Зал заполнен за час до начала представления. Ложи ослепляют сверкающими диадемами, алмазными колье, матовым мерцанием жемчужных ожерелий. В театре собрался высший свет и артистическая элита.

Парижан пленили ураганный темп грузинских танцев и их притягательная сила. Премьера стала мировой сенсацией. Зрители театра «Альгамбра» - кинозвезды, мастера балета, артисты с мировым именем, армия многочисленных критиков, журналистов и репортеров стоя, в течение 20 минут аплодировали артистам, благодаря их за «чарующие и фантастические танцы». После выступления Луи Арагон сказал: «Я люблю Грузию, но после вашего выступления еще больше полюбил. Вы пленили нас вашими огненными, грандиозными, грациозными и благородными танцами». Симона Синьоре и Ив Монтан добавили: «Париж никогда не видел ничего подобного!». Бриджит Бардо вытерла слезу и взволнованно сказала: «Следует молиться, когда мы видим грузинских виртуозов, танцующих на пальцах ног». Серж Лифарь крепко пожал руку Илико Сухишвили и сказал: «Все было прекрасно! Ваши танцы самые красивые, самые древние, самые народные! Вы завоевали Париж!».

С триумфом прошли гастроли ансамбля и в США. Особенно запомнился оригинальный прием зрителями нашего ансамбля в Лос-Анджелесе, «Голливуд-холле», вмещающем 24.000 зрителей. К концу второго отделения концерта, который заканчивался танцем «Шеджибри» («Состязание»), все 24 тысячи зрителей как один встали и одновременно зажгли зажигалки. Море огненных «светлячков» произвело сказочный эффект. Позже лауреат премии «Оскар» Джеймс Кэгни («Судьба солдата в Америке») пояснил, что такой прием в Голливуде бывает раз в 20 лет и означает высшее восхищение зрителей.

В ансамбль попадали самые талантливые, высокие, статные, воспитанные, владеющие языками артисты. Выступать в ансамбле было престижно и почетно, не будем забывать, что коллектив постоянно выезжал за «железный занавес». Поразительно и другое: ансамбль, взявший чрезвычайно высокую планку, никогда не почивал на лаврах - во многом это заслуга довольно жесткого нрава Нино Рамишвили, требовавшей полной отдачи, дисциплины и искоренявшей все ростки звездности», - читаем фрагмент статьи «История великого ансамбля» на сайте livejournal.com.

На протяжении всей своей истории «сухишвилевцы» сохраняют верность первоисточникам, структурным принципам, общим традициям национального фольклора всех уголков Грузии. Эти традиции формировались и закалялись на протяжении тысячелетий: техника «сквозного» исполнения, хореографические особенности ритуальных, праздничных танцев – все эти имеющие собственную специфику образцы требуют высочайшей профессиональной подготовки, а их исполнение связано с большими трудностями ввиду его необычайно многообразной художественной природы. Артисты демонстрируют образцы фольклора всех регионов Грузии, соответственно меняя костюмы, перестраиваясь на различные «регистры» темперамента народов, населяющих Грузию. 

Пресса отстукивала взахлёб ленту за лентой

«Большой зал «Концертхауза» дрожал от рукоплесканий и топота ног увлечённой публики, выражавшей свой восторг после каждого номера…», - рапортовала читателям австрийская газета «Дер Абенд» в 1963 году. 

«В гармонии музыки и света, с невероятной динамичностью и ослепительной виртуозностью этот необыкновенный ансамбль демонстрирует самые красочные танцы», - с восточной витиеватостью оповещала в 1966 стамбульская пресса. 

«Божественная пластика прекрасных женщин и неповторимая виртуозность неистовых парней», - не скупились на эпитеты римские журналисты в 1967.

А индийские рецензенты из делийской «Фри пресс джорнел» в 1962 признавались: «Грузинам удалось вовлечь нас в вихрь своих фантастических и в то же время понятных танцев».  

Не остались в долгу и французы из «Фигаро», ещё в 1958 году: 

«… Вулканический праздник, вызывающий восторг и удивление… колоссальное мастерство, кавказский темперамент, необыкновенное совершенство техники, разнообразность движений и головокружительный ритм… Всё это достигает вершин совершенства. Французы ничего подобного не видели!».
Неожиданно эмоционально откликнулась немецкая пресса в 1969: 
«В Германии пронеслась буря. Все, кто видели выступления этого ансамбля, отвернутся от других фольклорных ансамблей. Кто видел танец грузинских мастеров, навсегда будут знать – что значит народный танец».
«Грузинские танцы – это двухчасовое высшее блаженство, это сжатость силы, пленяющий ритм и железная дисциплина, это прелесть женщин, смелость и ловкость мужчин». 

Не поскупились на хвалебные отзывы и греки: «… Глядя на такое изумительное зрелище, трудно оставаться спокойным и не прийти в восхищение. Это величайшее достижение хореографии… Смотря спектакль, невольно думаешь: сколько энергии и труда было потрачено постановщиком спектакля для создания столь великолепного зрелища!

«ЛА СКАЛА»

Итальянские газеты писали: «Это не танец, это — полет. Их танец бросает вызов законам гравитации. Союз мужской бравады и женской грациозности».

(«Корриере Ломбардо»), 1967:

«В зале овациям не было конца. Публика не расходилась, и это было больше, чем «победа». Это был настоящий триумф. Миланскую публику удовлетворить очень трудно. Обычно зрители говорят «хорошо», не проявляя восторга. Но в тот вечер энтузиазму публики не было конца, она сердечно восторгалась».  
И фрагмент статьи из другого номера газеты: «Дух фольклора привнесли грузинские танцоры на сцену «Ла Скала». Узоры их танцев берут начало от древнейших исторических корней. С таким триумфом в «Ла Скала» ещё никто не выступал. Грузины захватили наши сердца и мысли.
Они возводят техническое мастерство до подлинно творческих высот. Нередко впечатление, произведённое их искусством, невозможно выразить словами. Горделивые движения… Неистовое веселье… Изысканная, утончённая грациозность девушек… Безупречность жестов и… единодушие ансамблевого ощущения.
Битком набитый театр гудит и горит энтузиазмом. Это действительно головокружительный вечер». 

Танцует не тело – танцует душа…

Эту статью, опубликованную в «АиФ-Тбилиси» автор настоящего материала целиком посвятил Тенгизу Утмелидзе и его детищу – юбилейному альбому к 70-летию «сухишвилевцев» (приводится в сокращении).

 
Подобные издания принято причислять к энциклопедическим. «Танцем дышащий гений грузинский»» — так называется этот иллюстрированно-текстовой альбом, щедро оснащённый поэзией высокого полёта, разумеется, тематически близкой фарватеру этой замечательной книги, а именно: славному творческому пути «Национального балета Грузии». И всё, же сердце подсказывает величать альбом не «Энциклопедией Национального балета», а его «Волшебным зеркалом».
Автор проекта и составитель объёмистого издания большого формата – прославленный танцовщик Тенгиз Утмелидзе. 

Автор-составитель сборника Тенгиз Утмелидзе совсем молодым человеком стал артистом-танцовщиком «сухишвилевцев», после того, как в 1957 году принял участие в VI международном фестивале молодёжи и студентов в Москве. В скором времени Утмелидзе занял позиции ведущего артиста ансамбля, попутно овладев профессиями журналиста и инженера.
Немало «звёздных партий» на творческом счету Тенгиза Утмелидзе, но особое признание и популярность принёс мастеру национальной хореографии танец «Картули» в тандеме с легендарной Нино Рамишвили, избравшей партнёром именно Тенгиза Утмелидзе, за его утончённый артистизм, высокую культуру исполнения, благородство движений и пылкий темперамент.
За годы выступлений в ансамбле Тенгиз Утмелидзе успешно гастролировал с ансамблем почти в 70 странах. Как журналист, он также проявил высокую оперативность и профессионализм, посылая в СМИ тексты и репортажи (более 200 статей), публицистических писем и даже новелл, повествующих о деятельности ансамбля, отображающих гастроли «сухишвиливцев», под бури оваций во всех уголках планеты.
Композиция книги выстроена занимательно и динамично. Под обложкой этого альбома в мирной гармонии сосуществуют фотографии и критические заметки, публицистика и лирические миниатюры, посвящённые грузинскому танцу и его чародеям. Вышли эти избранные стихотворения из-под пера классиков и современников – Иосифа Гришашвили, Мурмана Лебанизе, Иосифа Нонешвили, Мориса Поцхишвили, и других (всего более 20) авторов. 
 «Это - синтез пластики, энергии и мастерства.
Поклонники подлинной эстетики преклонили колени перед приподнявшимися на цыпочки грузинскими танцорами» — такое образное наблюдение дарит нам во вступительной статье Тенгиз Утмелидзе.
Огненное  мужество танцовщиков и нежное женское изящество танцовщиц – вот основание и духовная сущность грузинского танца, в котором так явственно выражена героическая натура народа, чувство прекрасного, зажигательный темперамент, стремление к поэтизации внутреннего и окружающего мира, врождённый артистизм и внутреннее благородство.

  
И не будет преувеличением сказать, что именно ансамбль Сухишвили-Рамишвили вывел Грузию как страну, на орбиту признания международного масштаба.
«И не только театры, но и стадионы заходились в крике, как во время голов, забитых любимцами болельщиков», — пишет далее Тенгиз Утмелидзе.
А вот, что сообщалось в рекламном анонсе перед гастролями «сухишвилевцев» в Германии и Австрии:
«Восьмое чудо света» — именно так окрестила ансамбль «Сухишвили» международная пресса. Всемирно известный грузинский национальный балет «Сухишвили» с новой юбилейной программой «Все самое лучшее за 70 лет». Потрясающее по своей насыщенности и яркости шоу ожидает немецкую публику этой осенью – новая юбилейная программа в семи городах Германии и Австрии. Зрителей ждет небывалое масштабное действо — 60 танцоров и оркестр на сцене, сотни ярких и красивых костюмов, а также пять десятков эксклюзивных сабель.
За более чем 70 лет существования балета коллектив приобрел поистине мировую славу, провел более 250 турне, 11 раз объездил 5 континентов, побывал с гастролями в более, чем 90 странах мира и дал около 12500 концертов, радуя своих поклонников по всему миру яркими номерами, ставшими визитной карточкой Грузии. «Сухишвили» рукоплескали свыше 60 миллионов человек десятки и десятки мировых знаменитостей.
 В период больших гастролей в Нью-Йорке концерт грузинского балета был признан лучшим шоу, показанным на Бродвее. Со времени яркого дебюта и по сегодняшний день танцоры из Грузии поражают публику по всему миру своей удивительно зрелищной хореографией, вихревыми вращениями, головокружительными прыжками, которые наполняют сцену динамической энергией».
 «Когда мы целиком отдаем себя духу танца, он становится молитвой», — так высказывалась философ танца, режиссёр и исполнительница Габриэлла Рот. И невольно кажется, что эти слова были произнесены после посещения ею концертов «сухишвилевцев».

ПРИЛОЖЕНИЕ

Дворец одной ночи
(в сокращении)

Это чудесное здание было построено более ста лет назад по приказу принца Константина Петровича Ольденбургского (1850-1906), правнука императора Павла. Принц был натурой деловой, но вместе с тем и  романтичной. Осуществляя в масштабах всей империи свои бизнес-проекты, он повсюду строил восхитительные мини-дворцы. И с удовольствием туда время от времени наезжал. Пожил он и в Грузии. К слову: наладил производство шампанских вин в Кутаиси, и построив очередную резиденцию в Гагре  - при советской власти превратившуюся в санаторий «Чайка».
Княгиню Аграфину Дадиани, супругу Тариела Дадиани – известного  кутилы и картежника,  он увидел впервые в известном Тифлисском салоне Варвары (Бабале) Бараташвили. Она представляла царицу Тамару в «живой картине» художника Михая Зичи. Его высочество  просто потерял голову. Недолго думая, сиятельный гость предложил Дадиани баснословную сумму за право провести ночь с его прелестной женой. И тот согласился! Одни говорили, что принц помог ему расплатиться с долгами, другие – что он проиграл жену в карты.  Вряд ли наши герои предполагали, что непристойное предложение породит жизнь, полную любви. Закипели воистину шекспировские страсти…

Принц Ольденбургский. Фото из архива музея 

Говорят, Аграфена выставила Его высочеству свои условия: о чем вы там договорились с мужем – меня не касается! Хотите, чтоб я стала вашей? Так подарите мне дворец – достойную обитель для ночи любви. Княгиня тянула время, надеясь отвязаться от поклонника. Но принц колебался недолго, и вскоре заказал проект дворца известному архитектору  Паулю Штерну. По распоряжению принца, вокруг дворца разбили обширный парк. Тут же разместилась конюшня и хозяйственные помещения. На сооружение всего комплекса понадобилось немалое время – больше года. Принято считать, что гордая красавица выдержала характер и не уступила домоганиям принца, который, в результате, сумел разглядеть и оценить не только красоту, но и духовные достоинства Аграфены. К концу строительства принц уже был влюблен бесповоротно и взаимно. Когда дворец был закончен, долгожданная ночь стала не удовлетворением каприза богача, а венцом глубокой любви. 
Не желая видеть любимую женщину в двусмысленном положении, Его высочество решил на ней жениться. Адвокаты быстренько организовали бракоразводный процесс, и в октябре 1882 года Аграфена вышла замуж за принца Ольденбургского. У супругов родились шестеро детей: Александра, Екатерина, Николай, Алексей, Петр и Нина. Судьба каждого из них достойна отдельного повествования. Прошло время, отгремели орудия двух войн, сменились поколения, а чудесный «Дворец одной ночи» так и стоит на тихой улице Каргаретели, храня память о большой любви заморского принца и грузинской княгини.

Княгиня Дадиани. Фото из архива Музея театра, музыки, кино и хореографии.

В советский период одиноко стоящее здание стало, как это было принято называть, народным достоянием. Богатство и ценности семьи принца Ольденбургского бесследно исчезли. Советская власть открыла в здании дворца интернат для глухонемых детей. Инициатива принадлежала Лаврентию Берия, у которого была глухонемая сестра. Затем долгое время он вообще пустовал и пришел в упадок, а с 1989 года тут расположился музей.

Медея Гогсадзе

Как Нино Рамишвили спаслась от ареста в Кремле и ухаживаний Берия
(сокращённый материал колумниста Sputnik, писателя Игоря Оболенского) 

В январе 1937 года в Москве состоялась декада грузинского искусства. Среди концертных номеров, которыми советская Грузия должна была покорить столичного зрителя, значился и народный танец в исполнении Илико Сухишвили и Нино Рамишвили. 
В последний момент Нино выйти на сцену не позволили — слишком уж неприятные ассоциации вызвала ее фамилия у коммунистического начальства. Во времена короткой независимости Грузии в начале 20 века однофамилец танцовщицы Рамишвили был министром внутренних дел. В результате на ее выступление был наложен запрет.
Однако на прием, который в Кремле для участников декады устроил Иосиф Сталин, Нино Рамишвили попала. Как жена танцовщика Илико Сухишвили, чей номер привел вождя в восторг. Правда, в список награжденных он не вошел. Судя по всему, за то, что выбрал себе жену с такой неблагонадежной фамилией.
Когда Сталину принесли на подпись список будущих лауреатов, тот удивился: "Почему так мало людей?" И Берия принялся в буквальном смысле бегать среди гостей, внося их имена в список прямо во время приема. На сей раз обойти вниманием Илико Сухишвили уже не удалось.
На протяжении всего банкета Нино ловила на себе пристальный взгляд Берии, который тот посылал в ее сторону из-под своего пенсне.
Берия пригласил Рамишвили в номер гостиницы "Националь", который всегда был закреплен за хозяином Лубянки. Посадил гостью за накрытый стол и принялся открыто ухаживать за ней.
"Почему вы позволяете себе так вести со мной? - поставила его на место Нино. - Потому что вы Берия? Вы забыли, что перед вами замужняя женщина?"
Последствий, к счастью, не последовало. И дело не в великодушии Берии.
Просто к тому времени грузинские танцы в исполнении Илико Сухишвили уже пользовались любовью Сталина. И обижать жену любимца вождя хитрый царедворец не решился.
Благосклонность Сталина к Сухишвили проявилась уже во время того январского приема в Кремле. После ужина Илико исполнил для высоких гостей один из своих номеров, который пришелся вождю по душе.
"Как ты образован в ногах! — сказал ему вождь. — Я сегодня добрый, проси, чего хочешь!"
Помощники уже приготовились записывать перечень просьб Илико — квартиру, дачу, машину. Традиционный список, с которым новоявленные фавориты обычно обращались к Сталину. 
У Сухишвили на тот момент не были ничего из перечисленного — вместе с молодой женой и ее родственниками они жили в двух комнатах коммунальной квартиры в Тбилиси. 
Но ответ танцора оказался для всех неожиданным: "Я хотел бы получить фотографию с Вашим автографом". 
Сталин внимательно посмотрел на Сухишвили, похлопал его по плечу и произнес: "А ты молодец, парень!"
И уже на следующий день в гостиничный номер, в котором остановились Илико и Нино, явились курьеры из Кремля и вручили посылку — портрет вождя с его подписью на грузинском: "Илико Сухишвили от Иосифа Сталина".
Время показало, что выбор Илико был более, чем верен. Фото Сталина с автографом, висящее на самом видном месте в квартире Сухишвили и Рамишвили, не раз выручало хозяев, когда к ним приходили непрошенные гости из грозных организаций. Видя в коридоре документальное свидетельство дружбы адресатов с самим Сталиным, люди в форме спешили ретироваться.
Да и награды от супругов никуда не делись. Когда несколько лет спустя Сталину принесли на подпись очередной список лауреатов Сталинской премии, и он увидел фамилию своих грузинских любимцев в перечне представленных на вторую степень, то спросил помощника: "А почему Сухишвили и Рамишвили получают только вторую степень?" Услышав в ответ, что для первой степени им не хватило двух голосов членов государственной комиссии, Сталин кивнул в сторону сидящего в его кабинете Ворошилова: "Надеюсь, моего голоса и голоса Климента будет достаточно?" И танцоры стали лауреатами Сталинской премии первой степени и громадной по тем временам суммы денег — 100 тысяч рублей.
И стала хорошей классической балериной. Из-за этого, кстати, и состоялась первая и единственная ссора будущих супругов. 
Сухишвили предложили станцевать в одном балете с Нино, и тот категорически отказался: "Я с классичкой танцевать не буду!" Но репетировать все же начал. А там незаметно для себя влюбился. И после совместного выступления сделал Нино предложение и стал ее мужем.

Нино Рамишвили и Илико Сухишвили: история любви

Рассказывает писатель Игорь Оболенский:

Нино Рамишвили говорила: "Я так ненавижу эти казенные бюро бракосочетания и чужих озлобленных теток, которые произносят фальшивые поздравления. Да и само слово "регистрация" меня бесит". 
Поэтому всю жизнь Сухишвили и Рамишвили прожили, что называется, в гражданском браке. 
…Невесте было 20 лет, жениху 21 год.
Отец Нино практически всю свою жизнь находился в ссылке, куда был отправлен по обвинению в том, что "не предотвратил распространение антисоветской литературы".
Благословение на брак дочери Рамишвили-старший дал в письме: "Судя по всему, Илико хороший парень, и ты будешь с ним счастлива. Ну, а не сложится жизнь — вернешься домой. Всего и делов-то".
Подобная свобода взглядов для тридцатых годов была весьма революционна. 
В 1937 году Нино Рамишвили пришлось оставить Театр оперы и балета. Причина была в доносе одной из ведущих балерин, которая обвиняла Нино в стремлении отравить ее. 
В своем письме в НКВД женщина даже указала способ, как Нино сможет это сделать — подсыплет яд в бутылку с молоком, которую балерина во время репетиций оставляла за кулисами.
"Она сама это проделает и все свалит на меня", — рассудила Рамишвили и подала заявление об уходе. Следом за ней из театра ушел и ее Илико, хотя его карьера хореографа была на подъеме. 
С этого момента и начинается череда совместных выступлений Сухишвили и Рамишвили. 
Сначала в Тбилиси, а затем и в Москве, где они танцевали в джаз-оркестре Леонида Утесова и ансамбле песни и пляски Красной Армии под руководством Александрова. 
И все это время танцоры мечтали о собственном коллективе народного танца. Который они, в итоге, и создали в 1945 году. Аналогов коллективу Сухишвили- Рамишвили, чьи имена стали настоящим брендом не только в Советском Союзе, но и по всему миру, не существовало. 
Сухишвили и Рамишвили были на удивление гармоничной парой. Дипломатичность Илико уравновешивала бескомпромиссность Нино, которая всегда громко говорила все, что думает.
"Я тебя умоляю!" — муж то и дело обращался к ней с просьбой хоть немножечко быть осторожной. Поэтому на официальные приемы Сухишвили, как правило, ходил в одиночестве. 
Но Рамишвили все равно поступала так, как считала нужным. Во время гастрольной поездки в США, узнав, что у дверей ее комнаты пристроился сотрудник КГБ и подслушивает разговор, Нино изо всех сил толкнула дверь и сбила чекиста с ног.
В Грузии Нино Рамишвили по праву считалась не только одной из самых красивых, но и одной из самых стильных женщин. В ее квартире рядом со спальней была оборудована большая гардеробная, которую занимали стеллажи с бесчисленным количеством сумочек и туфель. К каждому платью у Нино был свой набор. 
Когда я был в гостях в квартире Сухишвили-Рамишвили, их внучка Нино устроила для меня незабываемую экскурсию в гардеробную комнату бабушки. 
Костюмы и аксессуары выдающейся танцовщицы по сей день занимают места на вешалках и, признаюсь честно, поражают воображение своим количеством.
Каждое утро Нино Рамишвили начинала с сигареты. 
Для того, чтобы она не курила натощак, Илико приносил ей на подносе кофе с молоком. 
Не пришел он лишь однажды — в день своей смерти. 
Сухишвили и Рамишвили прожили вместе более полувека.
Нино пережила мужа на пятнадцать лет. В стильной чалме, с неизменной сигаретой в унизанных браслетами руках, Рамишвили уже сама проводила репетиции, внушая танцорам трепет одним своим появлением в зале. Впрочем, на работе она действительно была довольно строга и порою резка.
Дома же превращалась в милую бабушку. Общалась с внуками, пила бесконечные чашечки кофе, смотрела в своей комнате телевизор. А перед сном, попросив принести ей "лекарство" — обязательные пятьдесят граммов коньяка, закрывала двери спальни и оставалась наедине со своими воспоминаниями…

И это – лишь частичка мозаичного полотна, которое могло бы сполна поведать об ансамбле, потрясшем наш подлунный мир.