«Повесть временных лет»: кто авторы, кто редакторы?

К 905-летию создания первоначального варианта первой русской летописи

Многие, из не слишком сведущих в древнерусской истории людей, любят с достаточной долей категоричности порассуждать о том, кто в действительности был (не был) первым русским летописцем и, соответственно, какие из событий «Повести временных лет» являются подлинными, а какие вымышленными. 
Но начнём с того, что древнерусские писатели, имевшие духовное звание, избегали говорить о себе — это считалось проявлением гордыни. Автор Начальной летописи, или «Повести временных лет» (наиболее древний её текст дошёл до нас в Лаврентьевском и Ипатьевском списках) тоже придерживался этого правила. И однако же несколько раз он как бы выглянул из-за ширмы — как участник или свидетель тех или иных событий.
Так, под 1065 годом, рассказывая о ребёнке-уроде, вытащенном рыбаками из речки Сетомли близ Киева, летописец говорит: 
«В это же время ребёнок был брошен в речку Сетомль; этого ребёнка вытащили рыбаки в неводе, и мы рассматривали его до вечера, и опять бросили его в воду. Был же он таков: на лице у него был срамной уд, об ином нельзя сказать срама ради».

Неясно, был ли летописец тогда уже иноком Печерского монастыря или бегал мальчиком смотреть на диковину. Спустя три десятка лет он вместе с печерской братией пережил разорение обители половцами хана Боняка: 
«...и придоша на монастырь Печерский, нам сущим по кельям почивающим по заутрени» (под 1096 г.).
Далее узнаем, что летописец был ещё жив в 1106 г., когда, по его словам, «скончался старец добрый Ян (Вышатич), живший 90 лет, в старости маститой, жил он по закону божию, не хуже был первых праведников, от него же и аз многа словеса слышах, еже и вписах в летописаньи сем».
Вот и вся «автобиография» начального киевского летописца. На основании этого можно утверждать, что в молодости он жил в Киеве, в конце XI века был иноком Печерского монастыря и тогда же, вероятно, уже вёл летопись. Действительно, с середины XI в., летописный рассказ становится подробнее и теряет легендарный отпечаток, лежащий на известиях летописи до этого времени.
Кто же был этот человек? Начиная с XIII в. его отождествляют с иноком Киево-Печерского монастыря преподобным Нестором (для его уха было привычнее — Нестер). 
Первым об этом Несторе, «иже написа летописец», упоминает в своём послании к архимандриту Акиндину (1224 – 1231) монах того же монастыря Поликарп.

Загвоздка, однако, вот в чём. Нестор известен в нашей древней письменности, как автор двух повествований — жития преподобного Феодосия и сказания о святых князьях Борисе и Глебе. 
Сличая эти памятники с соответствующими местами известной нам Начальной летописи, историки нашли непримиримые противоречия. Сильно разнятся и обстоятельства убийства святых братьев Бориса и Глеба, изложенные в летописи и сказании.
Эти разноречия подали повод учёным сомневаться в принадлежности Начальной летописи Нестору. Если только не предположить, что во второй половине XI в. в Печерском монастыре проживало два Нестора из-за чего впоследствии произошла путаница. Однако эта догадка не имеет под собой никакой доказательной базы.
Были ещё попытки выдать за древнего летописца монаха Сильвестра — игумена Выдубицкого монастыря св. Михаила в Киеве, который прежде жил иноком в Печерском монастыре. 
Дело в том, что вслед за рассказом о событиях 1110 г. в Лаврентьевском списке следует такая неожиданная приписка: 
«игумен Сильвестр… написал книгу эту, летописец, надеясь от Бога милость получить, при князе Владимире (Мономахе), когда княжил он в Киеве, а я в то время игуменствовал у Святого Михаила в 1116 году…».
Но и это предположение сомнительно. Ещё В.О.Ключевский недоумевал: «Если древняя киевская летопись оканчивалась 1110 г., а Сильвестр сделал приписку в 1116 г., то почему он пропустил промежуточные годы, не записав совершившихся в них событий, или почему сделал приписку не одновременно с окончанием летописи, а пять-шесть лет спустя?».
Да и древнерусская письменная традиция чётко отличает начального киевского летописателя от Сильвестра, как его продолжателя. В Никоновском своде (XVI в.), после рассказа о несчастном для русских нашествии ордынского князя Эдигея в 1409 г. современник-летописец делает такое замечание: 
«Я написал это не в досаду кому-нибудь, а по примеру начального летословца киевского, который, не обинуясь, рассказывает вся временна бытства земская (все события, совершившиеся в нашей земле); да и наши первые властодержцы без гнева позволяли описывать всё доброе и недоброе, случавшееся на Руси, как при Владимире Мономахе, не украшая, описывал оный великий Сильвестр Выдубицкий».
Значит, Сильвестр не считался в начале XV в. начальным киевским летописцем. В современной историографии он числится первым продолжателем «Повести временных лет». 
Переписав в 1116 г. древнейшую летопись, оканчивавшуюся 1110-м годом (и внеся туда свои дополнения), Сильвестр продолжил её, но вот до какого года — на этот счёт мнения разнятся. Умер он в 1123 г., в сане епископа Переяславского (с 1119 г.).

Нельзя, впрочем, совершенно исключить, что все три «автобиографических» фрагмента на самом деле принадлежат именно ему — единственному из редакторов и составителей «Повести временных лет», который оставил потомкам своё имя. В этом случае и без того неясный силуэт древнейшего автора Начальной летописи растворяется без следа.
Трудно определить, почему по прошествии веков, а иногда и тысячелетий, у отдельных представителей рода человеческого возникает желание докопаться до истины, подтвердить или опровергнуть какую-то теорию, давным-давно ставшую привычной. 
Думается, ценность такой неуспокоенности в том, что она способствует развитию человеческого разума и является двигателем человеческой цивилизации. «Повесть временных лет» - одна из таких загадок в истории нашего российского Отечества. 
Почти тысячелетие назад была начата эта первая древнерусская летопись, которая повествовала о том, как и откуда, появился русский народ, как образовалось древнерусское государство. 
Эта летопись, как и последующие древнерусские летописи, дошедшие до нас, не являются хронологическим перечислением дат и событий. Но и назвать «Повесть временных лет» книгой в обычном её понимании тоже нельзя. Она состоит из нескольких списков и свитков, которые объединены общей идеей.
Эта летопись представляет собой самый древний рукописный документ, созданный на территории Киевской Руси и дошедший до наших времен. Поэтому современные учёные, так же, как и историки предыдущих веков, ориентируются именно на факты, приведенные в «Повести временных лет». Именно с её помощью они пытаются доказать или подвергают сомнению ту или иную историческую гипотезу. Именно отсюда и желание определить автора этой летописи, чтобы доказать подлинность не только самой летописи, но и тех событий, о которых она рассказывает.
«Повесть временных лет» – первая летопись, текст которой дошёл до нас почти в первоначальном виде. Благодаря тщательному текстологическому анализу «Повести временных лет» исследователи обнаружили следы более ранних сочинений, вошедших в её состав. Вероятно, древнейшие летописи были созданы в 11 в. 

Наибольшее признание получила гипотеза известного русского филолога, лингвиста и историка, основоположника исторического изучения русского языка, древнерусского летописания и литературы А.А. Шахматова (1864–1920), объясняющая возникновение и описывающая историю русского летописания 11– начала 12 в. Он прибегнул к сравнительному методу, сопоставив сохранившиеся летописи и выяснив их взаимосвязи. 
Согласно А.А. Шахматову, около 1037, но не позже 1044 годов, был составлен Древнейший Киевский летописный свод, повествовавший о начале истории и о крещении Руси. 
Около 1073 г. в Киево-Печерском монастыре был закончен первый Киево-Печерский летописный свод. В нём новые известия и сказания соединялись с текстом Древнейшего свода и с заимствованиями из Новгородской летописи середины 11 в. В 1093–1095 гг. здесь же на основе свода Никона был составлен второй Киево-Печерский свод; его также принято называть Начальным. (Название объясняется тем, что первоначально именно этот летописный свод А.А. Шахматов счёл самым ранним.) 
В 1110–1113 была завершена первая редакция (версия) Повести временных лет – пространного летописного свода, вобравшего многочисленные сведения по истории Руси: о войнах русских с Византийской империей, о призвании на Русь на княжение скандинавов Рюрика, Трувора и Синеуса, об истории Киево-Печерского монастыря, о княжеских преступлениях. 

В первой редакции Повести временных лет были отражены политические интересы тогдашнего киевского князя Святополка Изяславича. В 1113 г. Святополк умер, и на киевский престол вступил князь Владимир Всеволодович Мономах. В 1116 г. монахом Сильвестром (в промономаховском духе) и в 1117–1118 гг. неизвестным книжником из окружения князя Мстислава Владимировича (сына Владимира Мономаха) текст «Повести временных лет» был переработан. 
Так возникли вторая и третья редакции Повести временных лет; древнейший список второй редакции дошёл до нас в составе Лаврентьевской, а самый ранний список третьей – в составе Ипатьевской летописи.
Почти все русские летописи представляют собой своды – соединение нескольких текстов или известий из других источников более раннего времени. Древнерусские летописи 14–16 вв. открываются текстом «Повести временных лет».
Название «Повесть временных лет» (точнее, «Повести временных лет» – в древнерусском тексте слово «повести» употреблено во множественном числе) обыкновенно переводится как Повесть минувших лет, но существуют и другие толкования: Повесть, в которой повествование распределено по годам или Повествование в отмеренных сроках, Повествование о последних временах – рассказывающее о событиях накануне конца света и Страшного суда.
Ещё раз отметим: одним из постулатов средневековой культуры была анонимность. Человек не был личностью в современном понимании этого слова, но созданием Божьим и только священнослужители могли быть проводниками божьего промысла. Поэтому при переписывании текстов из других источников, как это происходит в «Повести временных лет», тот, кто это делает, добавляет, конечно, и от себя что-то, выражая своё отношение к тем или иным событиям, но своего имени он нигде не ставит.

А.А. Шахматов не отрицает, что «Повесть временных лет» была написана не одним человеком, а представляет собой переработку преданий, народных песен, устных рассказов. В ней использованы и греческие источники, и новгородские записи. 
Так что, исторически точнее говорить в случае «Повести временных лет» не о её авторе и авторах, а о редакторе и редакторах.