Шпионские страсти эпохи Петра Великого и Северной войны

Разведкой человек занимался издревле. Вызнать замыслы противника, его силы и средства, а также и слабости, оценить, на какие ресурсы супостат рассчитывает и чего страшится… Тот правитель или полководец, у которого лазутчики более ловки, всегда имел изначальное преимущество перед противостоящей стороной. Понятно, что полученными знаниями ещё требовалось умело распорядиться, однако сейчас речь идёт в первую очередь не об аналитиках, а о людях, которых поэтически именуют «героями невидимого фронта». 
Опять же, на протяжении веков добыванием сведений о противнике занимались не только специально засланные в стан врага резиденты, состоявшие в штате секретных служб,  или завербованными ими агенты. Дипломаты, купцы, странствующие монахи и пилигримы – под какой только личиной ни укрывались соглядатаи! 
Соответственно, умный правитель непременно использовал любые средства для шпионажа. 
Но столь же очевидно и другое: умный правитель непременно озаботится и тем, чтобы выявить таких же соглядатаев в своём стане. 

Признаться, я не очень-то понимаю, почему руководители стран и разведок нередко открещиваются от своих агентов в случае их разоблачения. Почему в подобных случаях тут же поднимается крик о «деятельности, несовместимой…»? Это ж настолько очевидно, что одна страна шпионит за другой!.. Даже за друзьями, не говоря уже о потенциальном противнике!
Любой дипломат – шпион по сути своей, иначе грош ему цена, ибо по сути своей обязан действовать в интересах направившей его в другую страну родины! Только кто-то из них использует легальные формы работы, а кто-то – те, которые не международной практике вроде как не приняты. Точнее сказать, не то чтобы не приняты – все ими занимаются, но редко кто признаётся. 
Попался, шпион, действующий под прикрытием дипломатического паспорта?.. Сработала контрразведка?.. Это нормально – в деятельности разведчика риск разоблачения присутствует всегда, это её неотъемлемая составляющая. Чего ж тут стыдиться?.. 
К слову, само слово «шпион» в русском языке появляется именно в самом начале XVIII столетия. Во времена Петра, о которых и пойдёт речь в предлагаемом вниманию читателей материале…
Ну и ещё один предварительный посыл. 

…Чем более велик человек, тем больше в его натуре противоречий. Попробуй оценить однозначно (в смысле, по двоичной системе «плюс-минус») любого персонажа, подпадающего в разряд «историческая личность»!.. Не получится! В нём непременно всего понамешано: и возвышенного, и мерзкого, и прекрасного, и постыдного… И кто скажет: какие моральные качества в нём преобладали – те, которые обыватель оценивает как «хорошие» или как «плохие»?.. 
Тот же вопрос можно поставить и иначе – уже применительно к теме данной публикации. Можно ли поступки таких правителей, как Пётр Великий, оценивать с использованием простой обывательской шкалы?
Петербург – и загубленные при его строительстве люди. Стремление мобилизовать всю государственную казну на решение стратегических задач – и доведение до нищеты народных масс, поднявшихся на борьбу под руководством Кондратия Булавина. Создание империи европейского уровня – и убийство за инакомыслие родного сына, а также массовые казни ратовавших за старину стрельцов… 
На основании этих деяний его в равной степени можно считать и великим созидателем, и великим злодеем – и то, и другое определения окажутся вполне справедливыми. И подобных правителей в истории мы можем назвать немало. 
Рафинированно положительные персонажи на тронах нечасто оставляют в истории значимые следы. 
Впрочем, отставим сейчас экскурс в область морали. Речь пойдёт о вещах, навряд ли вызывающих у кого-то резкое отрицание. 
Итак, император Пётр Алексеевич оставил в истории Отечества след во многих областях жизни. В частности, подчинённые ему службы занимались активной разведкой. А другие подчинённые ему же службы следили, чтобы важные секреты из страны не утекали. 
Об этом и пойдёт речь. 

Выше уже говорилось о том, насколько важна способность правителя рассчитывать силы и средства, затевая войну. Причём, силы и средства как свои, так и противника. Сколько в истории мы знаем случаев, когда государи, затевая очередную кровавую мясорубку, показывали себя не шибко-то прозорливыми стратегами. Впрочем, как правило, у них лично страдало исключительно самолюбие, в то время, как истинно расхлёбывались за их недальновидность подданные. 
Затевая Северную войну, царь Пётр, как скоро выяснилось, тоже переоценил свои «потешные» войска, и, соответственно, недооценил Карла XII и шведскую армию. Благо ещё, что и сам Карл ошибся в оценке способности Петра делать выводы из своих промахов…
Впрочем, собственно разбор той войны – не тема для данной публикации. Речь идёт о другом. 
Вполне понятно, что обе стороны активно шпионили друг за другом. Помните замечательную книгу Юрия Германа  «Россия молодая» и её экранизацию?.. Там хорошо выделена эта сюжетная линия – шпионства и борьбы с ним, хотя и несколько, на мой взгляд, слишком патетически возвышенно…
Но то – творчество! А вот – исторические факты. 
Потерпев сокрушительный разгром под Нарвой, Пётр попытался найти варианты для перемирия со Швецией. Европа по этому поводу разделилась. Кому-то данная война представлялась выгодной, и её сторонники всячески подталкивали дерущихся к продолжению конфликта, кто-то, напротив, пытался их разнять… 
В числе стран, которые подогревали войну, заводилой стала, как водится, Англия. Нет на свете другой страны, которая разожгла бы больше военных конфликтов, чем эта, оставаясь при этом в стороне. 
Так вот, в мае 1708 года английский посол при царском дворе барон Чарльз Витворт отправил своему правительству Список царских судов, стоящих на якоре в тридцати верстах от Петербурга. Однако случилось так, что он оконфузился – донесение перехватили петровы контрразведчики. Царь Пётр решил, что данный факт несовместим с деятельностью посла дружественной, или хотя бы нейтральной державы. И потребовал выдворить барона из России. 
Однако впоследствии сменил гнев на милость, или же просто обуздал гнев, и данное решение не то чтобы отменил – его просто спустили на тормозах. 

Что тут скажешь?.. В описанной ситуации ведь всё совершенно понятно и очевидно. 
Список судов военного флота, готовящихся к отплытию – и в самом деле важная информация. Знающему человеку он подскажет, с какой целью отправляется флотилия в поход: сражаться ли с флотом противника, или, скажем, высаживать десант… Вспомним, к месту, что в той войне Россия неоднократно предпринимала диверсионные акции против скандинавов – отряд морской пехоты высаживался на шведский берег Балтийского моря, нанося весомый урон экономике государства. Между прочим, так действовали ещё в давние времена, когда Новгород Великий именовался Господином и имел статус независимого. 
Так вот, о Списке. Оно вроде как Англия в войне не участвовала. Однако кому послание могло попасть?.. Пётр ведь прекрасно понимал настроения при английском Дворе, и отдавал отчёт, что копия документа может оказаться и в Стокгольме – уж чего-чего, а перспектива выхода России на просторы Мирового океана Лондон не радовала… Потому высылка дипломата, уличённого в действиях, могущих, пусть даже и чисто теоретически, нанести урон России, вполне понятна. 
Однако ж, могущего, да не нанёсшего!.. Чего ж обострять отношения с Лондоном?.. Известно же: недруг, соблюдающий нейтралитет, в любом случае лучше, чем если он перейдёт к активным действиям!.. Обозначили демарш – да и будет. Мог так рассудить Пётр?.. Да запросто! 
И остался Витворт в Петербурге… И по-прежнему в качестве посла… Только присмирел – не то шпионить перестал (что маловероятно), не то осторожнее стал (что представляется более вероятным). 
Кстати, барон впоследствии оставил интересные записанные воспоминания о своём пребывании в России. 
И, в частности, рассказал о судьбе другого шпиона: шведского резидента (посла) Томаса Книпперкрона (в одном документе я встретил укороченный вариант его фамилии: Книппер). 
С началом войны в России вполне закономерно активизировались шведские агенты. В частности, упомянутый Книпперкрон. Проживая в Москве, он извещал своё правительство о состоянии русской армии, сообщал и другие сведения о военном потенциале России. В чём его и изобличили. 
На момент начала войны Кипперкрон находился в России в качестве посла. Когда открылись боевые действия, его арестовали – так же, как и его русского коллегу в Стокгольме, князя Андрея Хилкова, речь о котором ещё впереди. Однако потом по приказу Петра у нас шведа отпустили – под честное слово не действовать во вред стране пребывания (кто знает, быть может, царь рассчитывал на ответный аналогичный шаг со стороны короля?). Книпперкрон слово нарушил. 

И тогда Пётр решил обменять его на своего посла – на упомянутого князя Андрея Яковлевича, уже несколько лет томившегося в шведской тюрьме. Однако Книпперкрон наотрез отказался возвращаться на родину. Уж чем это вызвано – кто его знает. Можно предположить, страшился гнева Карла XII, который отличался в гневе непредсказуемостью. Мог ведь и казнить за невыполнение миссии… 
Тут вообще что-то запутано… Казалось бы, что проще? Уличённого шпиона взять под микитки – да и силком через посредников выдать родному королю, выторговав в обмен несчастного Хилкова!.. Однако вышло иначе. Пётр взъярился на вероломного дипломата и приказал сослать его в Сибирь. 
Хочется подчеркнуть ещё вот что. По мере того, как инициатива в войне начала переходить к России, из района боевых действий вглубь страны всё больше стало поступать пленных – причём, их оказалось значительно больше того, сколько предполагалось изначально. Судьба их складывалась по-разному. В многоукладной (по всем вопросам) России даже статус пленных значительно варьировался. Те, кто оказался в руках, скажем, татар или украинских казаков, становились личной собственностью победителя, и судьба их большей частью оказалась незавидной – они становились, по сути, рабами. Пленённые же государевым войском попадали в разряд государственных пленных. Таких в большинстве случаев рассылали на поселение  по отдалённым городам и острогам – в Астрахань, например, в Казань, а то и за Урал. 
Вот скажите, друзья мои: чью вину можно признать большей – подневольного солдата, которого отправили воевать в чужие земли, или же высокородного дипломата, который дал слово чести не вредить поверившему ему царю, и не сдержавшему обещание?.. Между тем, такая картина – сплошь и рядом: с простого вояки, переносящего все тяготы войны, спрос всегда больше, чем с человека, проживающего во дворцах, который, к тому же, волен самостоятельно принимать решение! Так было, так есть, так и пребудет всегда!
Судьба пленных, разосланных по городам и весям российской глубинки, сложилась, как уже говорилось,  по-разному. Когда по окончании войны Пётр разрешил всем вернуться на родину, это проявилось особенно наглядно. Оказалось, что сколько-то шведов сумели в России обогатиться и вернулись домой весьма состоятельными гражданами. Сколько-то писали челобитную царю с просьбой обеспечить их средствами передвижения, потому что оказались они в абсолютной нищете. Но большинство как-то устроились и решили остаться там, где уже прижились – наверное, на родине у них не осталось ничего, что могло бы манить. Это – факт! 

Так вот, Книпперкрон. Не отправили его ни в какую Сибирь. А поехал он, по свидетельству того же Витворта,  в «Раненбург – прелестное поместье любимца царского, Александра Даниловича в трёхстах верстах от Москвы». Учитывая известное корыстолюбие Меншикова, можно предположить, что произошла такая замена места пребывания небезвозмедно. 
Однако ж обращает на себя внимание тот факт, что отправки в Сибирь швед испугался не так сильно, как возвращения на родину. Почему?.. 
Наверное, тут к месту вспомнить о судьбе Иоганна фон Паткуля (к слову: предки которого происходили из Ордена меченосцев). Если предельно коротко, его история выглядит так. 
Судьба иногда довольно жёстко забавляется с человеком: Иоганн Паткуль родился в тюрьме, и закончил свои дни тоже… А между этими событиями жизнь прожил богатую приключениями. 
Отец Иоганна был осуждён королевским судом за сдачу во время войны крепости (впрочем, впоследствии «дело» было пересмотрено и его оправдали). И в тюрьму за мужем отправилась его жена – за полтора столетия до декабристок. Там она и родила мальчугана…
Неведомо, насколько повлиял данный факт на характер Иоганна, только отличался он натурой прямолинейной, резкой, конфликтной. И в то же время Паткуль пользовался авторитетом среди знати многих стран – потому что резал правду-матку, невзирая на ранги. Ну а кроме того (а быть может, именно это и есть главная причина), он не боялся Карла XII, в то время, как в Европе слишком многие трепетали перед воинственным шведским монархом. 

Нет-нет, ни в коем случае не стал бы изображать Паткуля как возвышенного рыцаря без страха и упрёка – грехов и пакостных поступков у него хватало. Но – помните ставшее классическим? – «да, он сукин сын, но он НАШ сукин сын». 
Так вот, Паткуль в Европе действовал от имени Петра, сплачивая антишведскую коалицию… За что саксонское правительство его арестовало (прямо во время свадьбы! – хоть бы уже до утра подождали) и выдало Карлу, по приказу которого Иоганн фон Паткуль был казнён. 
Впрочем, приведено только предположение. Быть может, имелись у Книпперкрона и более веские причины опасаться гнева Карла, чем данное авторское  вольное предположение. 
Но погодите: а что же наш Хилков?..
Князь Андрей Яковлевич так и оставался в заключении, правда, относительно мягком. Поскольку  связей у него имелось много, даже из-под ареста он имел возможность следить за жизнью Швеции – пусть не военной, но уж политической так это точно. И время от времени умудрялся переправлять Петру донесения – в основном через Данию, которая придерживалась в той войне нейтралитета. 
В этом месяце исполняется триста лет со дня смерти в плену этого несправедливо забытого нами дипломата – он скончался в мае 1718 года, проведя в заточении полтора десятилетия. 
Вот такая картинка из истории разведки и контрразведки времён Петра.