Так кто же изобрел радио?

7 мая в России отмечается День Радио. Но кто же является первооткрывателем, отцом этого замечательного изобретения? Российский ученый Александр Попов, чье первенство неприглядными методами пытался оспорить итальянец Гильермо Маркони – который, увы, и стал считаться «пионером» по версии Запада? На самом деле, не все так просто…

Пожалуй, наиболее распространенной версией сначала в СССР, а затем и в России является тема «кражи приоритета» изобретения радио Маркони и настоящего изобретателя Попова. В качестве наиболее важного аргумента приводится хронология – доклад Александра Степановича на собрании Русского физико-химического общества в Санкт-Петербургском университете с демонстрацией передачи радиосигнала на расстояние состоялся 25 апреля (7 мая по новому стилю) 1895 года. Что и было увековечено решением советского правительства 50 лет спустя, в 1945 году в качестве Дня Радио. 
Итальянский же ученый подал заявку на свою радиопередающую систему в Англии лишь 2 июня 1896 года. Впрочем, сторонники авторства итальянца утверждают, что первый радиосигнал был послан им еще на родине, в Италии, еще в 1895 году – однако в незаинтересованности свидетелей уже тогда возникали сомнения. 
Можно сказать, что соперничество между двумя исследователями действительно стало одним из наиболее ярких эпизодов истории развития радио. В некотором смысле, можно сказать, что если бы не стремление Маркони «застолбить» свой небесспорный приоритет путем оформления патентов, Александр Попов мог бы и не вернуться к теме радиосвязи. 

Ведь сразу после успешной демонстрации своих опытов, он несколько охладел к ним, предпочтя заняться не менее интересной сферой применения недавно открытых рентгеновских лучей. И лишь когда западные газеты начали превозносить до небес «гениальное изобретение итальянского ученого», русский профессор начал, увы, довольно запоздалую борьбу за собственное авторство.
По большому счету, борьба эта ведется до сих пор – с переменным успехом. Причем, важным фактором является большая политика. Недаром, День Радио был учрежден на фоне эпохальной победы Советского Союза во Второй Мировой войне, завершившимся созданием мировой системы социализма. Соответственно, в социалистических странах приоритет Попова никем не подвергался сомнению. А вот на Западе больше пиетета испытывали к Маркони. И в эпоху классической «холодной войны» – и ныне, в эпоху «гибридных» воен против России.
Впрочем, даже после распада СССР заслуги нашего соотечественника признаются в мире. В 1995 году ЮНЕСКО провел 7 мая торжественное заседание, посвященное 100-летию изобретения радио Александром Поповым. Он же значится в том же статусе и на сайте международного Института инженеров электротехники и электроники.
С другой стороны, Гильермо Маркони еще в 1909 году была присуждена Нобелевская премия по физике – как раз за его роль в развитии радиосвязи. Его именем названа престижная премия в области радиотехники, в честь итальянца в самых разных странах выпускаются почтовые марки, проводятся конгрессы и симпозиумы. 

У каждой страны свой первооткрыватель?

Тем не менее, говорить даже о принципиальной возможности хотя бы «исторической победы» не только Попова, но даже и вроде бы куда более «политкоррректного» для западных стран Маркони не приходится. Здесь как раз тот случай, когда понятие «коллективный Запад» неприменимо. Потому что ученые из слишком многих государств на рубеже 19-20-го столетий занимались исследованиями в области передачи сигналов на расстояние без проводов.
Теоретические основы электродинамики заложил в 60-х годах 19 века англичанин Джеймс Максвелл, работу первой приемо-передающей системы с использованием электромагнитных колебаний (правда, на расстояние всего 3 метров) продемонстрировал в 1888 году гениальный немецкий физик Генрих Герц. Чьим именем, кстати, названа единица измерения частоты. 

Изобретателем первого, более практичного, чем у Герца приемника, так называемого «когерера», в 1890 году стал француз Эдуар Бранли. Когерер был с успехом использован английским ученым Оливером Лоджем для получения сигналов азбуки Морзе в 1894 году – за год до Попова. 
Впрочем, сэр Лодж с истинно аристократическим пренебрежением недооценивал практическое значение своего открытия для радиосвязи – известна его фраза: «Я ученый, а не почтмейстер!» Из-за этого даже британцы долгое время отдавали приоритет Маркони (ведь первые официальные опыты он сделал в их стране) – хотя в других обстоятельствах гордые англосаксы вряд ли стали бы на защиту итальянца.
В ноябре того же 1894 года передачу радиосигнала (причем, в очень коротковолновом «миллиметровом» диапазоне) осуществил индийский ученый Джагадиш Чандра Боше. 
Гениальный серб Никола Тесла, работавший в США, с чьим научным наследием мир не может полностью разобраться до сих пор, произнес публичную лекцию о принципах радиосвязи в 1891 году, спустя 2 года защитив свои разработки патентом. Кстати, спустя полвека американский суд по иску уже престарелого ученого признал его приоритет над работами Маркони, правда, имя Попова в этом процессе не всплывало.

При всем, при этом, хотя в те времена Интернета и не было – но исследователи всех стран делились своими наработками путем публикации в научных журналах, обменивались опытом на конференциях. 
Попов, например, переписывался с учителем Маркони профессором Риги – что иногда приводится в качестве доказательства того, что конкурент российского профессора попросту «сплагиатил» его открытие. Дескать, и когерер итальянца удивительным образом напоминает русский прототип, правда, с внесенными автором изменениями. 
Но ведь и когерер самого Александра Степановича был сделан не «с нуля» – а на основе прибора Эдуара Бранли и Оливера Лоджа, хотя тоже, с важными усовершенствованиями. А сам интерес Попова к радиосвязи пробудили работы и опыты Генриха Герца.
Описанный фактический «параллелизм» отразился и на вполне практических вопросах первого периода развития радио. Так, патенты, оформленные Маркони не признавались не только в России – но и во Франции, Германии, США. Зачем – если там были свои исследователи…   
Вот и получается, что для многих развитых стран соревнование в первенстве между Поповым и Маркони представляло собой в лучшем случае просто занимательное зрелище без каких-либо и исторических, и практических последствий. Немцы чтят в качестве первооткрывателя радио Герца, французы – Бранли, американцы – Теслу и Эдисона, индийцы – Чандру Боше, даже когда-то однозначно благоволившие к Гильермо Маркони англичане ныне все чаще вспоминают, что их Лодж занялся радио куда раньше «итальянского варяга».

Сочтемся славою?

Хорошо это или плохо? Сложно сказать. Но как-то поневоле вспоминается ситуация с современными спортивными состязаниями высокого уровня – например, олимпийского. В ходе которых действительно убедительные победы – когда, скажем, бегун, далеко опередивший соперников, гордо разрывает своей грудью финишную ленточку – ныне довольно-таки редки. 
Куда чаще судьям приходится использовать «фотофиниш» – и электронный секундомер, с возможностью различения времени бега до сотых долей секунд. И именно такое мизерное преимущество, если не в сотые, то десятые доли секунды определяет, кому суждено стать чемпионом – а кому, в лучшем случае, «серебряным» или «бронзовым» призером, а то и просто обычным участником-аутсайдером. 
Ведь на Олимпиаду приезжают практически равные по уровню спортсмены, прошедшие в своих странах жесткий отбор. В силу чего победа и выражается разницей, выражаясь научным языком, «в пределах статистической ошибки». Не потому ли столь популярным даже в далеких от спорта кругах стал так называемый «олимпийский принцип»: «важна не победа – важно участие!»?

У Маяковского в одной из его поэм есть замечательные строки.

Мне наплевать на бронзы многопудье
Мне наплевать на мраморную слизь
Сочтемся славою – ведь мы свои же люди!
Пускай нам лучшим памятником будет
Построенный в боях социализм!  

И так ли уж важно, кто именно – и на сколько месяцев раньше - смог провести сеанс радиосвязи? Куда важнее, что ученые с мировым именем, фактически, сообща работали в этом направлении – делясь друг с другом достигнутыми наработками, приближая тем самым важный этап в развитии человечества. 
В конце концов, реальное значение имеет не основание «почивать на лаврах» – а то, как той или иной стране ситуация в конкретной сфере обстоит в настоящее время. Например, когда самолеты НАТО устраивали «гуманитарные бомбардировки» Югославии, выводя из строя специальными бомбами ту же радиосвязь, электростанции, другое «умное» оборудование – вряд ли местное население особенно утешал тот факт, что их соотечественником был гениальный ученый, инженер, электро- и радиотехник Никола Тесла. 

Зато когда при попытке уже совсем не «гуманитарных», а вполне настоящих, боевых ракетных обстрелов Сирии подавляющее большинство «умных и злых» (по словам Трампа) крылатых ракет «Томагавк» летели куда угодно, только не в цель – это уже совсем другое. И пускай представители российского Минобороны благородно относят сей позорный конфуз хваленого американского оружия на счет допотопных систем ПВО советского производства, состоящих на вооружении сирийской армии с 70-х годов – но ясно ж, что это просто утонченный «троллинг» Пентагона. 
Ведь такие же (и даже посовременнее) зенитные ракеты были и у югославской, и у ливийской армии – что, увы, не помешало военному разгрому этих государств. А вот новейших российских установок «радиоэлектронной борьбы» (РЭБ), заставляющих «сходить с ума» радиоэлектронную начинку американского высокоточного оружия у сербов с ливийцами не было. 

Так что, как по мне, настоящее доказательство того, что россиянам принадлежит приоритет в области радиоэлектроники - не столько исторические исследования на тему «кто был первым», а то, что наши ученые делают сейчас. Очень убедительно демонстрируя «заклятым друзьям», что ломоносовские строки о том «что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать» подтверждаются не только гением Александра Попова – но и незаурядным умом его не менее достойных, пусть пока и «безымянных» в силу засекреченности, наследников в российской науке.