«…Направо станция, налево Акулова Гора»

К 125-летию со дня рождения Владимира Маяковского

ПОДМОСКОВНОЕ Пушкино статус города получило только в 1925 году, и архитектурных памятников тут сохранилось не так уж и много. Первое место принадлежит, безусловно, белокаменной с ярко-синими в золотых звёздах куполами церкви во имя Святителя Николая конца XVII столетия. 
Остальные Пушкинские храмы существуют с гораздо более позднего момента, с 2000-х годов. В числе их церковь Великомученика и Целителя Пантелеимона при Центральной районной больнице. Но в данном случае нас интересует не сама церковь, а миссионерская деятельность протоиерея Андрея Дударева, являвшимся её настоятелем четырнадцать лет (до октября 2016-го). Уже давно он занимается краеведческими исследованиями, стремясь возродить былую славу Пушкино как культурной столицы Подмосковья. И вот благодаря усилиям батюшки значительно облагородилась западная часть города – самая запущенная.  
Без всякой материальной поддержки городской администрации, лишь на собственные деньги и деньги своих друзей-предпринимателей, он, например, установил в одном из скверов весьма эффектный памятник Льву Толстому – и Пушкино стало шестым по счёту российским городом, где подобным образом увековечена память гениального писателя.  
А 9 мая 2015 года, в день 70-летия великой Победы, в другом сквере появился военный мемориал – танк Т-34-76. Эта машина пережила два экипажа (восемь человек), боевую службу закончила в Польше и после реставрации доставлена в Пушкино из Саратова. У подножия монумента – поверженное вражеское орудие и две пробитые пулями каски (всё подлинное).  

Отец Андрей Дударев

Площадка вообще великолепно обустроена: дорожки из брусчатки, оригинальные скамейки и светильники, засеянные газоны. Мало того – мы видим вокруг фрагмент самолётного крыла, морской якорь, увеличенные копии фотоснимков времён Великой Отечественной. И, наконец, территория обнесена оградой, составленной из настоящих снарядных гильз и корабельной цепи.    

НО САМЫМ масштабным деянием отца Андрея стало восстановление буквально с нуля Дачи-музея Владимира Маяковского. 

Дача-музей В.В. Маяковского

Хорошо известно, что великий поэт провёл в Пушкино несколько летних сезонов, и «лучшим курортом» для него была деревня Акулово (Акуловка) – с левой стороны от станции по ходу движения из Москвы. 
Здесь, думается, уместно сказать несколько слов о «летописи» этой самой деревни. Известная по писцовым книгам с 1573 года, она в середине позапрошлого века принадлежала Александру Дмитриевичу Черткову – тайному советнику, историку, археологу, фактическому создателю отечественной нумизматики. Тот в своё время служил в Конной гвардии, участвовал в кампаниях 1813-1814 годов, а также в Русско-Турецкой войне 1828-1829 годов. Выйдя в отставку полковником, обосновался в Москве, где несколько раз встречался с А.С. Пушкиным (они состояли в отдалённом родстве); последовательно избирался уездным и губернским предводителем дворянства. Первым провёл раскопки славянских курганов под Звенигородом. Чертковское книгохранилище легло в основу столичной Исторической библиотеки.   
…В июне 1922-го Маяковский снова приехал на облюбованную им ещё в прошлом году дачу Власовых. Однако долго прожить на ней в этот раз Владимиру Владимировичу не удалось, поскольку Пушкинский волостной исполком принял решение разместить здесь детский дом. Оставшуюся часть лета и следующее поэт обитал на даче крестьянина Василия Алексеевича Вячеславова – небольшом деревянном домике на склоне горы с заросшим соснами участком. Прямо от застеклённой с двух сторон веранды, где пили чай в ясную погоду, спускалась лестница, и дальше по липовой аллее сбегала вниз по склону дорожка. Отсюда открывался чудесный вид на реку Учу и её живописные берега. Маяковский продолжал тут работу над поэмой «Пятый Интернационал». 
Гостей на даче перебывало видимо-невидимо. Бабушка Вячеславова, ставя на стол самовар, спрашивала у Владимира Владимировича: «Сколько на этот раз приедет человек?» На что поэт отвечал: «Как обычно, немного: человек 30-40». 
Интересно, что и владелец дачи был человеком незаурядным. Во-первых, крепкий хозяин: дом в Пушкино, две дачи, две с половиной десятины земли, засеянной пшеницей, рожью и клевером, корова, пристань на Уче с пятнадцатью лодками! Один из лодочников вспоминал, что Маяковский лично катал несколько раз Сергея Есенина, из чего следует, что оба поэта отнюдь не враждовали.    
А еще Вячеславов делал мороженое и раздавал на пробу соседям, научился запускать фейерверки. Но, увы, в начале 30-х годов его, как и многих здесь,  раскулачили, а в дальнейшем и вовсе репрессировали.
Акулова гора, где находилась деревня, из-за строительства канала Москва-Волга на участке Учинского водохранилища, оказалась основательно подрытой со стороны города песчаным карьером, теперь уже бывшим.   

КОНФИСКОВАННАЯ же вячеславовская дача служила обиталищем семье инженера П.И. Антонова, а в конце 60-х годов стала филиалом Пушкинского краеведческого музея. На веранде устраивались литературные чтения с неизменным чаепитием, а в прилегающем парке регулярно проходили праздники поэзии Маяковского. Тогда же краеведы перенесли сюда памятник поэту, созданный местным ваятелем Игорем Лурье. За несколько лет перед тем он представлял свою работу на конкурс монумента Маяковскому в Москве. Победителем вышел Александр Кибальников, и Лурье передал статую Пушкинскому электромеханическому заводу, где она и простояла до поры до времени на хоздворе. Старшая сестра поэта Людмила Владимировна не раз признавалась, что это лучшее из изваяний, так как портретное сходство потрясающее.
Но случилось так, что библиотеку-музей постигло несчастье многих российских музеев – в 1994 году она сгорела дотла, причём именно в день рождения Владимира Владимировича, 19 июля. Возможен поджог. В самом музее Пушкино я видел, между прочим, снимок ещё тлеющих головёшек: кто-то успел сфотографировать прямо по горячим, вернее, по «горящим» следам.  
Библиотечные фонды перевели в другое помещение. И долгие годы о воссоздании вячеславовского дома никто и не заговаривал. Разросшиеся деревья почти скрыли памятник Маяковскому от глаз по-прежнему приезжавших сюда любителей его творчества, на фигуре и постаменте появились сколы и отслоения краски… И так продолжалось до тех пор, пока за дело не взялся священник Андрей Дударев. 
Началось всё с открытия в апреле 2012 года, на Пасху, нового бронзового бюста поэта работы скульптора Н.А. Селиванова. Когда-то на этом месте пролегала тропинка, по которой Владимир Владимирович шагал на станцию. Позднее, проложив улицу, часть коей совпала с той тропинкой, её назвали именем Маяковского. (Поставленный тут же скромный бюстик Владимира Владимировича из гипса не пережил «нашествий» местных вандалов.)
Спустя несколько месяцев установили мемориальную доску в честь поэта на фасаде Пушкинского железнодорожного вокзала. 
Затем отец Андрей выяснил: среди спасённых при пожаре дачи Вячеславова книг и документов, оказался план БТИ с точными размерами дома. Благодаря нему, а также старым снимкам – он теперь такой, как при жизни советского литератора. 
Торжественное открытие Дачи-музея состоялось 19 июля 2014 года – в 121-ю годовщину со дня рождения Владимира Владимировича. 

Изначальная экспозиция выглядела, надо сказать, несколько необычно. Воссоздавалась не обстановка, а дух беспокойного поэта. В музее было более ста квадратных метров пустоты. Намёк на то, что владение вовсе не принадлежало Маяковскому – он занимал всего одну комнату. Внутренность заполняли портреты, снимки, пропагандистские плакаты, афиши... На белых стенах - поэтические строки.
Но буквально недавно практически всё здесь изменилось. Любовно собираемые восемь лет мемориальные вещи (среди них копия посмертной маски Владимира Владимировича), расставленные в определённом порядке, а также приобретённая в Государственном музее В.В. Маяковского фотовыставка, наконец-то придали интерьеру гармоничный, живой вид. 
А сколько во дворе крайне занятных инсталляций! Вот, скажем, «часы» из дерева – их стрелки замерли на без пяти одиннадцать, времени заката июньского солнца (когда Маяковский имел наглость пригласить небесное светило к себе), а также… времени кончины поэта. А вот столб-указатель расстояний до географических точек, так или иначе связанных с его жизнью и странствиями. По соседству замечаем мы бюст поэта и колоссальную каменную голову В.И. Ленина -  это призвано обозначить, насколько неотделимы друг от друга Владимир Маяковский и советская эпоха.
На Даче-музее всегда рады посетителям – даже одному-единственному. Гостеприимная «хозяйка» (смотритель) Наталия Павловна Туркова проведёт для вас по желанию небольшую экскурсию с рассказом о детских годах и юности поэта, о том, как он оказался в Первопрестольной, как познакомился с футуристом Давидом Бурлюком. А может даже угостить на веранде чаем из старинного золочёного самовара, принадлежавшего самому Льву Толстому и подаренного сюда из Дома-музея писателя в Хамовниках!

Наталия Туркова

Сохранился здесь, кстати, и ещё один раритет: пузатенький самовар, из которого пили чаёк дачники Маяковский и Брики. Но эту вещь берегут особо, в дело не пускают. 
И вот так за четыре с небольшим года восстановленная Дача стала культурным центром не только Пушкинского района, но и всей Московской области.           

ОТЦУ АНДРЕЮ часто задают вопрос: как может он, священнослужитель, увековечивать память богоборца Маяковского, автора ряда откровенно антирелигиозных опусов? 
«Для меня нет сомнений в том, что поэтическое творчество в России проистекает исключительно из Евангелия, и в каждом человеке теплится лампада Образа Божия, - делится батюшка. – Внимательное изучение наследия Маяковского даёт нам яркое свидетельство той духовной закономерности. Маяковский всегда веровал, хоть и по-своему. Семья его не отличалась большой религиозностью, но здесь всегда весело справляли Пасху и Рождество; когда старшие девочки Люда и Оля уехали учиться в Тифлисский пансион Святой Нины, родители в письмах постоянно наставляли их усердно молиться Господу, дабы Он помогал успешно заниматься и сдавать экзамены. 
Ревностными христианами являлись обитатели села Багдади Кутаисской губернии, и глава семейства, Владимир Константинович (он служил, напомним, лесничим III разряда Багдадского лесничества), возвращаясь с местного базара, где во время православных постов не продавалось ничего, кроме хлеба, говаривал со смешанной долей уважения и иронии: «Ну, багдадцы обязательно попадут в рай, все посты соблюдают!» Будучи высокоморальным человеком, Маяковский-старший выступал против церковной канцелярщины, например, против исповедальных ведомостей. Сохранилось также воспоминание Людмилы Маяковской, как однажды её брат увидел в одном из грузинских монастырей фреску, где Бог-отец Саваоф равнодушно наблюдал за тонущими во Всемирном Потопе людьми и даже детьми. Это чрезвычайно потрясло мальчика и выработало в нем негатив по отношению к официальной религии.
Но постепенно Владимир Владимирович пришёл к осознанию: Бог-отец - не равнодушный старец, а Друг. Солнце – Его образ. В стихотворении «Послушайте!» Маяковский целует жилистую руку Бога-творца. А в поэме «Облако в штанах» звучит уже и обращение и ко Христу и к Богородице. Например:  

И когда мой голос
похабно ухает — 
от часа к часу,
целые сутки,
может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.  

Более того, по словам отца Андрея, у Маяковского, по сути, нет богохульных стихов. Все слова здесь вырваны из контекста, и если внимательно вчитаться в строфы, смысл написанного абсолютно меняется. Батюшка не раз убедительно доказывал это слушателям, приходившим на литературные встречи в Музее. Кстати, однажды кто-то из современников высказался: «Ну, какой Маяковский поэт, ему только Библию с амвона читать!»  

Владимир Маяковский

Отец Андрей особо акцентирует внимание на эпизоде, имевшем место 13 апреля 1930 года. Тогда в ходе эмоционального разговора со своей возлюбленной, актрисой МХАТа Вероникой Полонской, Маяковский вдруг с надрывом произнёс: «О Господи!» Повисшая вслед за тем пауза подтолкнула изумлённую женщину всё обратить в шутку: «Мир перевернулся! Маяковский призывает Господа! Вы разве верующий человек?» Но Владимир Владимирович, не оправдываясь, совершенно серьёзно ответил: «Ах, я ничего не понимаю теперь – во что я верю!» И всю долгую свою жизнь Вероника Витольдовна не сомневалась – за день до гибели Маяковский опять вернулся к вере. 
Теперь те слова поэта запечатлены на пьедестале нового памятника…  
«Бытие Христа – для Маяковского факт. И потому я делаю вывод, что его мировоззрение шло параллельным курсом с Новым Заветом – недаром же в самом начале поэмы «Человек» звучат такие строки: «Дней любви моей тысячелистое Евангелие целую». Мы же начинаем познавать Маяковского с чистой страницы», - подчёркивает отец Андрей.
Кстати, надобно слышать, как вдохновенно декламирует он строфы «агитатора, горлана-главаря» со сцены Дачи-музея! Если вы вдруг окажетесь свидетелем того, считайте, вам крупно повезло.  

Эстрада на дачном участке

С 2009 ГОДА во все миссионерские проекты протоиерея Андрея Дударева вложено 50 миллионов рублей. И вновь напрашивается: зачем православному священнику не просто увековечивать в родном городе образы писателей, да ещё и таких, кто с Церковью, очевидно, боролся, от каковых она немало натерпелась?
Однако редко кто вспоминает теперь, что, допустим, Лев Николаевич Толстой был едва ли не единственным верующим во Христа отечественным писателем второй половины XIX века («Я, как разбойник на кресте, поверил учению Иисуса и спасся»). Его разногласия с Православной Церковью – исключительно внутренний вопрос, направленный целиком и полностью на преобразование церковной жизни.  
Потому для отца Андрея Толстой или тот же Маяковский отнюдь не враги, но братья по разуму.
Трижды подряд батюшка становился лауреатом Губернаторской премии «Наше Подмосковье»: в 2014-м - III место (за бюст Маяковского); в 2015-м – II место (за сквер с Танком); в 2016-м – II место (за памятник Толстому). И в том же, 2016-м, сквер Победы занял III место по области в конкурсе «Свет Подмосковья». 
Привычным делом стало выступление отца Андрея в печати с краеведческими статьями, где он возрождает память о выдающихся земляках-пушкинцах. 
Ну а сколько сделано им было для своей Пантелеимоновской церкви (где он остаётся штатным клириком) – тема отдельного рассказа!
«Новый Завет учит нас не сидеть, сложа руки, а постоянно действовать. А интерес к действию делает человека неравнодушным. И мне, если хотите, свойственен здоровый авантюризм», - говорит батюшка.   
И такие приходские священники – корень Русской Церкви. И это есть настоящее христианство.    

ДОВОЛЬНО долгое время отец Андрей вынашивал идею расширения сквера Победы. Соседний участок очистили от мусора и сгоревшего барака, сюда с берега Учинского водохранилища переместили бетонный ДОТ. От бывшего Электромеханического завода перенесли памятный знак погибшим в войну его работникам. Планировали также установить штурмовик Ил-2, который собирали из оригинальных частей. Фоном самолёту должна была послужить стенка с воссозданной мозаикой, что украшала некогда местный кинотеатр «Победа».        
Но поскольку данная земля принадлежит городу, концепция её благоустройства в итоге поменялась, что, кстати, не вызвало у отца Андрея принципиальных возражений. 
Теперь здесь со всей долей вероятности (уже готов рабочий проект) появится сквер Солнца, воплощающий идею связи Пушкино с творчеством В.В. Маяковского. Рубленые строки и гранитные слова его стихотворений послужили прообразом для архитектурных элементов: поднятых газонов в бетонном ограждении с угловатыми скамейками. Дополнительный акцент создадут низкорослые туи и кустарники, а также мягкая подсветка.   
Центральной композицией должен стать арт-объект «Солнце», вокруг которого предусмотрено оригинальное плиточное мощение «под солнечный свет». 
Ведь задача поэта, по мнению Владимира Владимировича, - нести свет всему человечеству, а поэзия и солнце сходны тем, что оба противостоят тьме. Как только солнце уходит за горизонт, начинает светить поэзия. Работа эта тяжёлая, но люди не могут жить без света, и раз уж ты, поэт, взялся за сию ношу, то обязан нести её при любых жизненных обстоятельствах.  
Отсюда и следующий хрестоматийный вывод: 

Светить всегда, 
Светить везде, 
До дней последних донца, 
Светить – 
и никаких гвоздей! 
Вот лозунг мой – 
и солнца! 

…МАЯКОВСКИЙ как-то посетовал: «Я хочу быть понят своей страной…». В Пушкино, на Акуловой горе, великого поэта-новатора, тонкого лирика, по-прежнему понимают. Недаром у многих посетителей Дачи-музея возникает стойкое желание заново перечитать его книги.