Последний день лета

Когда на Сеул опускается ночь, город наполняет назойливый стрекот певчих цикад. Местные называют их меми. Люди, живущие здесь, верят, что вместе с меми в Корею приходит настоящее лето. Их пение, похожее на вопль бормашинки, сводит с ума несчастных туристов, но местные, кажется, давно к нему привыкли. Как рассказывал таксист по имени Чжин Хо, цикады в Корее появляются неожиданно, а после так же неожиданно исчезают. Чжин Хо тоскует, когда в одну из августовских ночей все цикады вдруг куда-то испаряются. Пробыв в Сеуле две недели, я тоже привык к меми, а их пронзительный стрекот стал для меня чем-то вроде извращённого варианта здешней тишины.

Я встретил её у ночного ларька. Улица была не освещена, и только тусклый фонарь, облепленный мошкарой, отчаянно выхватывал нас из темноты. Незнакомка чуть наклонилась над окошком и громко ругалась с продавцом. Услышав несколько раз слово "тамбэ", я понял, что речь шла о сигаретах. Когда спор был окончательно проигран, девушка отпрянула от окна, бросила напоследок жест, а после, вдруг заметив моё присутствие, принялась меня рассматривать. Недовольный взгляд, скользнув с кроссовок вверх по джинсам и майке, остановился на моём лице. Внезапно я почувствовал себя виноватым. Собрав весь свой английский во вспотевший кулак, я неуклюже начал диалог:

— Экскьюзми, кэн ай хелп ю?

Слова растворились в тишине, отчего сказанная фраза показалось ещё более глупой. Затем, с каким-то странным облегчением, девушка наконец выпалила.

— Чувак, ты русский, что ли?

Сохраняя спокойствие на своей азиатской физиономии, я безо всякого угрызения совести ответил "да".

— Курить есть?

Незнакомка стащила сигарету из помятой упаковки.

— А курить ты мне всухомятку предлагаешь?

Осознав свою ошибку, я постучался в ларёк и взял нам по баночке "Циндао". Отсутствие манер с моей стороны с лихвой компенсировалось наличием паспорта совершеннолетнего интуриста.

***

Ночью в Сеуле можно увидеть воздух. Сидя в парке, мы смотрели, как в жёлтом свете фонаря, носится бесчисленное количество капелек. Фонарь походил на разъярённый улей.

— Как тебя зовут?

— Не всё ли равно?

— Ну а лет-то тебе сколько?

— Хам.

— Эй! Я вообще-то пиво тебе купил. Ещё и сигарету дал. За такое и посадить могут.

— Трус.

На скамейку приземлилась цикада. Серое тельце, отдалённо похожее на гигантскую муху, сидело неподвижно. Лишь изредка подёргивая крылышками, оно смотрело на нас своими пустыми глазами.

— Он на тебя похож.

— Это почему ещё?

— А ты знал, что стрекот издают только самцы? Так они привлекают самок.

— Не знал.

— Вот и ты. Сыплешь тут передо мной деньгами. Думаешь, я сама не могла пиво купить?

— Сигареты не смогла.

Девушка отвернула голову и принялась разглядывать фонарь. А я цикаду.

***

Пойдём! — она схватила меня за руку и потащила к метро. До закрытия станции оставалось чуть больше тридцати минут, но я покорно последовал за сумасшедшей. Промчавшись вниз по эскалатору, мы неслись по белой плитке метрополитена. Нас догонял грохот прибывающего поезда. Успели. Двери открылись, и мы очутились внутри. Полупустой вагон, объятый синим светом, казался чем-то нереальным. Между рядами кресел из пола вырастали огромные аквариумы, в виде прозрачных балок. Прямо в них неспешно плавали розовые актинии. Свет, отражаясь в воде и стёклах, переливался причудливыми красками, а аквариум напоминал лава-лампу прямиком из 60-х. Девушка злорадно смотрела на мои округлившиеся глаза и высекла у себя на лице довольную улыбку. Немного очнувшись, я понял, что мы до сих пор держимся за руки. Кажется, в этот момент она подумала о том же самом.

Мы вышли на станции Кванхвамун и оказались посреди огромной площади, залитой фонарями. Из земли вырывались струи ночного фонтана. Где-то вдалеке играла музыка. Слева и справа на нас строго взирали адмирал Ли Сун Син и король Сечжон. Незнакомка схватила меня за вторую руку и поцеловала.

— Завтра в это же время жди меня здесь.

А затем растворилась в воздухе.

Вернувшись из Кореи, долго не мог уснуть. Из открытого настежь окна мучительно гудела гробовая тишина. Теперь я понял, о чём говорил таксист Чжин Хо.