Страна Чингизидов

Кыргыстан – это по-киргизски, а по-русски Кирги́зия, официально – Кирги́зская Респу́блика, государство в Центральной Азии, находится в западной и центральной части горного массива Тянь-Шань. Население – чуть больше шести миллионов человек.

В Среднюю Азию (раньше говорили Средняя, а не Центральная) во времена СССР часто ездили туристические группы по линии профсоюзов. На многих предприятиях существовали профкомы, обеспечивающие своим сотрудникам поездки по стране по разумным ценам. И все равно Средняя Азия казалась не дешёвой. Не близко всё-таки. Но Киргизия, а именно Киргизская ССР, и тогда стояла особняком. Я не помню, чтобы кто-то из моих знакомых там был.

А я переписывалась с ровесницей, которая проживала где-то в Киргизии. В мои школьные годы это была популярная затея – заводить друзей по переписке. Приятельница прислала мне как-то открытку с фотографией озера Сары-Челек. Именно с этой открытки друг нашей семьи Николай Власов написал мне картину в 1975 году. Я её берегу, она висит у меня дома. И вот с тех пор уже больше сорока лет я хотела попасть в те края. Наконец-то появилась такая возможность.

Правда, до озера Сары-челек я не добралась. Но в Киргизии побывала.

 

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОТИВОРЕЧИЯ

 

Свой рассказ о Киргизии всё-таки правильно будет начать с истории. Пусть кратко, но все же.

«История племён кочующих и вообще народов, не имеющих письмен, заключается в их полубаснословных преданиях, нежели на фактах, и представляется нам в виде хаотических противоречий, заимствованных из китайских и восточных историков».

Писал Чокан Валиханов (1835-1865), учёный, исследователь, чингизид (торе), правнук знаменитого Аблай-хана и внук султана Уали (Вали)-хана. В первом путешествии на Иссык-Куль в 1856 году им был собран большой по объёму материал для словаря киргизского языка, записано и переведено много киргизских былин и песен. Он открыл миру памятник киргизского устного творчества, эпос «Манас», записал и перевёл на русский язык отдельные главы эпоса. Валиханов оценил его как выдающееся произведение восточной устной традиции. Именно ему принадлежит определение, данное им «Манасу», как степной «Илиады». А продолжение «Манаса» поэму «Семетей» он охарактеризовал как восточную «Одиссею». В результате этих поездок им были написаны «Дневник поездки на Иссык-Куль», «Записки о кыргызах», «Очерки Джунгарии», «Западный край Китайской Империи и город Кульджа».

Именно с работ Чокана Валиханова и началось моё знакомство с Киргизией.

«Главным источником для истории народов кочевых и вообще племён, не имеющих письмен, были и будут их легенды и отрывки известий из летописей цивилизованных народов, с которыми они имели столкновения. Особенно это справедливо в отношении наших кочевников Средней Азии. История нам говорит о них очень мало, о других совершенно ничего. Самые древнейшие письменные известия о судьбах древних поколений кочевников монголо-тюркского племени мы находим в китайских летописях, а с XI века – в сочинениях восточных историков.

Обширные и привольные степи Средней Азии, обильные пастбищами и водой, были населены в наидревнейшие времена бесчисленными ордами отдельных кочевых поколений. Поколения эти, беспрестанно меняя места своих кочёвок, являлись под разными именами: то под родовым названием своего поколения, то под коллективным именем сильного, влиятельного рода. Одно племя усиливалось, соединяло все другие и давало им своё имя. Таковы были союзы племён – хунны, ойхоры и монголы. Миграция одного поколения, стеснённого другим, порождала всеобщее движение, всеобщую перемену кочёвок. Это-то обстоятельство и составляет величайшую трудность при исследовании происхождения современного нам кочевого поколения, тем более что единственные для того источники – китайские летописи и восточные хроники – не отличаются последовательностью и точностью».

Валиханов отмечал, что «сам способ тонического переложения иностранных имён на китайские иероглифы через какие-нибудь китайские слова, по звуку близко подходящие к настоящему имени, недобросовестность китайцев, которые жертвовали при этом точностью для того, чтобы выразить своими иероглифами злую насмешку, наконец, непоследовательность, с которою следили китайцы за переворотами орд варварских – особенно в период между династиями Тан и Юань – делает вопрос этот далеко не таким ясным, как бы следовало ожидать от множества фактов, сохранённых их историей».

Даже во времена СССР разобраться, кто и где проживает, не говоря уж о том, кто и где кочует, была не просто.

Как и в дореволюционной России, в первые годы существования Российской СФСР использовались ошибочные этнонимы: казахский этнос именовали «киргизы» или «киргиз-кайсаки», а киргизский этнос именовали «кара-киргизы», соответственно созданную в составе Российской СФСР первую казахскую автономию именовали Киргизская АССР (1920 – 1925), а образованную в составе Российской СФСР в 1924 году первую киргизскую автономию именовали Кара-Киргизская АО (до 1925 года).

В 1925 году бывшая Киргизская АССР была переименована в Казакскую АССР, а бывшая Кара-Киргизская АО была переименована в Киргизскую АО. С 25 мая 1925 года термины «Киргизия» и «Киргизстан» применяются к территории, на которой располагается современное независимое киргизское государство.

В период распада СССР, одновременно с провозглашением суверенитета союзными республиками, одной из которых была Киргизская ССР (кирг. Кыргыз ССР), в ряде республик было произведено переименование русских названий стран и городов в соответствии с фонетикой языков титульных этносов. Так в Киргизии вместо традиционного русского названия страны «Киргизия» официально и повсеместно стали употреблять название «Кыргызская Республика» и «Кыргызстан» (кирг. Кыргыз Республикасы). Это же название страны используется в перечне государств-членов ООН.

Ч. Валиханов писал: «Когда империя монголов разделилась на орды между детьми Чингисхана и когда эти орды после долгих смут разделились ещё на мелкие уделы между ханами, эмирами, в Средней Азии являются два новых элемента жизни – городской и кочевой, составившиеся из соединения победителей и побеждённых. Кочевники эти являются или под совершенно новыми именами: узбеков, ногаев, казаков; или под именами поколений, бывших ещё до Чингисхана, как, например: киргизы, манкиты (или каракалпаки) и урянхай. Эти новорожденные орды из союза монголов или орды, временно участвовавшие в коллективе племён монголов, чтобы опять встретиться под старым родовым именем, не имеют никаких историй, кроме преданий. Абульгази, историк монголо-тюркских племён, писавший свою историю после возрождения этих народов и сам принадлежавший к узбекам, не старается нисколько разъяснить этот факт.

Ещё один любопытный факт:

Дикокаменная Орда не имела с самых древнейших времён ни ханов, ни султанов, ни беков, а управлялась своими старейшинами патриархально. Предание гласит, что однажды они, киргизы, просили хана (имя и из какого народа неизвестно, некоторые называют его Джанибеком). Киргизы просили этого хана дать им на княжение младенца-сына своего Джучи. Хан согласился и, посадив сына своего на детское седло (анамай), вручил его на руки посланцев. Но по дороге в Дикокаменную Орду молодой хан попал в стадо куланов и, увлечённый ими, был убит.

Валиханов писал:

«Дикокаменные киргизы сами себя называют просто киргизы и под этим именем известны у всех среднеазийских мусульман. Только киргиз-кайсаки иногда придавали им приличные прилагательные: белошапочные (ак-каппакты), характеризующий их костюм, и чёрные (кара). Последний эпитет требует пояснения.

По генеалогическим воспоминаниям, киргиз-кайсаки принадлежат двум разным началам: белой кости – благородному, происходящему от воплощения солнечного света, и чёрному, происходящему от смертного человека без участия всякой сверхъестественности. Султаны, составляющие дворянство, белую кость, имеют сверхъестественное начало, воплощение солнечного света, и простой народ (чёрная кость) считает своим  родоначальником смертного человека Алача.

У дикокаменных киргизов как владетели так и киргизы имеют общего родоначальника и по происхождению составляют одно нераздельное тело – народ. Эпитет дикокаменные, закаменные, даны им русскими для отличия от киргиз-кайсаков, а также характеризуют орографические свойства, особенности их земли».

 

СТОЛИЦА ГОРНОГО КРАЯ

 

Бишкек – современная столица Киргизии. О названии города известны разные предания. По одной из версий, «Бишкек» – это имя местного богатыря, Бишкек-Баатыра, совершившего много полезного для простого народа, жил он здесь в XVIII веке. А вообще слово «Бишкек» с кыргызского означает «мешалка для взбивания кумыса (напиток, получаемый из кобыльего молока)».

Но, кроме того, по мнению некоторых историков и писателей, слово «Бишкек», означает «передняя, лицевая часть счастливой, прекрасной горы (горы Байтик), а также пятистенной крепости». Город Бишкек (а точнее территория, на которой расположен современный город) был известен ещё с VII века, как городище Джуль (Кузнечная крепость).

Однако только лишь в 1825 году на территории Чуйской долины была образована кокандская крепость Пишпек, в которой размещался крупнейший гарнизон. Два раза – 4 сентября 1860 года и 24 октября 1862 года – крепость брали русские войска. В ноябре 1862 года она была разрушена, а на её месте двумя годами позже был установлен казачий пикет, затем здесь стал собираться базар. Позднее, уже в апреле 1878 года в связи с переводом в Пишпек центра уезда, селение получило статус города.

С октября 1924 года город стал административным центром Кара-Киргизской автономной области, затем административным центром Киргизской автономной области. В 1926 году Пишпек был переименован во Фрунзе в честь уроженца города, советского военачальника. С 1936 года Фрунзе носил статус столицы Киргизской ССР. А уже после обретения независимости, 1 февраля 1991 года, по решению Верховного Совета Киргизии, городу вернули прежнее название Бишкек.

Город сегодня малоэтажный. Дома высотные, конечно, есть. Но их мало. А вот что сразу бросается в глаза, – обилие парков, зелени и цветов. Индивидуальная черта города именно в строгой планировке улиц, которые пересекаются только под прямым углом. Жители Бишкека справедливо гордятся тем, что улицы их столицы так густо засажены деревьями и кустарниками. Это и в самом деле уютно! Действительно, зелени невероятно много. А какие широкие улицы! На них и домов не видно. Если учесть, что деревья высокие, а дома низкие. Наверное, тут в жару прохладно.

Мы прогулялись по центру Бишкека. Здесь теоретически находится большинство музеев, галерей, магазинов, парков, скверов, площадей, ресторанов и кафе. Но из-за обилия зелени не все видно при пешей прогулке. В Бишкеке много памятников, монументов и парковой скульптуры. Стоит памятник Ленину. Правда, сейчас он расположен не на главной площади, а за ней, но и это приятно.

Зато памятников Манасу, герою местного эпоса – два, причём установлены они недалеко друг от друга. Старый и новый. Один в традиционном «богатырском» понимании, другой – в местном. У кого-то сабля кривая. У кого-то прямая. Я не разбиралась, но конные памятники вообще впечатляют. Согласно сведениям нашего гида, в Бишкеке имеется 20 национальных парков, 4 искусственных водоёма, 6 плавательных бассейнов, 10 театров, 5 мемориальных музеев под открытым небом, 8 специализированных музеев, а также другие скверы культуры и отдыха. На самом деле создалось впечатление, что парков и скверов тут какое-то невероятное количество. На площади Победы горит Вечный огонь.

Красив дубовый парк, где имеются белки, как сказала нам гид. Белки нас не встретили, видимо, не привыкли шастать по улице в такую рань. А вот разная парковая скульптура как стояла под открытым небом, так и стоит в свободном доступе. Выполненные в камне, металле и дереве скульптуры расположены здесь в одиночку и группами вдоль парковых аллей, дорожек, а некоторые просто среди деревьев на зелёных лужайках.

К дубовому парку прилегает так называемый «Бишкекский вернисаж» – галерея Эркиндик, где можно посмотреть работы местных умельцев и художников.

Красивый оперный театр. Но все довольно скромно.

Город расположен в Чуйской долине, в предгорьях Тянь-Шаня, у подножия белоснежных гор Кыргызского Ала-Тао на высоте 800 м над уровнем моря, в 25 км от границы с Казахстаном. Бишкек был основан всего лишь в 1825 году, что для истории не больше секунды. Поэтому за неимением прошлого киргизская столица соответственно и не имеет памятников прошлого. Откуда же им взяться. Но в один из музеев мы все же попали. На обратно пути. Судьба как-то сама распорядилась правильно, мы не остались в горах, а приехали в столицу.

По пути в город остановились в презабавнейшем месте, в парке «Гавайи». Некий небедный житель взял в аренду землю (или купил). Устроил там парк с зоопарком и всякими развлекаловками. Такой кич! Есть, правда, несколько уникальных скульптур – из шин, железок и пр. Но сама идея хороша. Бесплатный парк развлечений! Сюда приезжают гулять взрослые и сильно немолодые киргизы, юные и не очень киргизочки  с очаровательными киргизятами. Здесь много праздношатающейся публики, гуляющей по дорожкам и мостикам между прудов и фонтанов.

В городе кроме рынков, о которых лучше не рассказывать – туда нужно идти, непременно нужно посетить Мемориальный дом-музей имени Михаила Фрунзе. Это одно из самых старых строений в истории Киргизии. Саманный домик с соломенной крышей, в котором в 1885 году родился Михаил Васильевич Фрунзе, в 1925-м его обнесли новыми стенами, построили вокруг него и над ним новое здание и открыли музей. За прошедшие годы он пережил немало изменений, а площадь экспозиции увеличилась в несколько раз. Я жалею, что мы не располагали временем. Экспозиция невероятно интересная. На третьем этаже музея – а именно оттуда нужно начинать осмотр экспозиции – собраны материалы о жизни Михаила Васильевича. Здесь можно найти информацию о его родителях и родственниках, увидеть личные вещи М.Фрунзе. Представлены различные вырезки из газет, фотографии, планы-карты, по которым он двигался во время военных действий. А также несколько скульптурных изображений Фрунзе, как ребёнка, так и взрослого мужчины. Здесь же находится кабинет Михаила Фрунзе, диван, рабочий стол, фонола. Экспозиция второго этажа представляет наследие Фрунзе. Это различные фотографии институтов и академий имени Михаила Васильевича. Здесь же материалы о Великой Отечественной Войне, модели военной техники, элементы одежды солдат и предметы быта того времени. Кроме того, можно увидеть фотографии родственников и дочери Фрунзе, которой сейчас 98 лет! Сын Михаила Фрунзе, Тимур – он был старше сестры Татьяны на три года, погиб в 1942 году, не дожив до своего 19-летия. Так вот сложилась жизнь потомков полководца.

И, конечно же, что самое удивительное, сохранился в прекрасном  состоянии дом, в котором родился и прожил часть жизни Михаил Фрунзе. Скромный одноэтажный домик, с небольшими дверьми и окнами. В нем воссоздана жилая обстановка тех лет.

 

БАШНЯ БУРАНА

 

Башня Бурана, находящаяся в 80 километрах от Бишкека, это один из самых известных археологических памятников Киргизии. Здесь находятся важные артефакты, рассказывающие и об истории страны и её роли на Великом Шёлковом пути.

Башня Бурана – это останки города Баласагуна, являвшегося столицей империи Караханидов в IX веке. Вокруг подножья башни были найдены свидетельства кирпичных фундаментов зданий; археологи считают, что древний город простирался гораздо дальше башни, вмещая в себя магазины, базары, бани и жилые дома.

Также возле башни можно увидеть небольшую коллекцию каменных истуканов – балбалов. Небольшие каменные фигуры создавались для того, чтобы почтить память усопшего, иногда их помещали на месте захоронения. Эти образцы каменных изделий VI-го века н. э. дополнены петроглифами II века до нашей эры, которые можно увидеть у башни Бурана.

Хоть музей при башне небольшой, он любопытный. Расположение Баласагына на Шелковом пути сделало его центром для торговцев, пересекающих континент с востока на запад. Монеты, керамика и другие артефакты показывают кое-что из истории региона.

По сути ничего из древней истории, кроме остатков памятников на  местах захоронений, в Киргизии нет. Кочевой народ, таскал свои юрты по ущелья и долинам. Поразительно, что хоть что-то смогли найти и сохранить учёные.

В середине дня солнышко выкатилось прямо в центр небосвода и  зависло прямо над башней. Стало жарко. Но так хотелось подняться на башню. И я поползла на высоту в 24 метра. Именно поползла на четвереньках по узкому тёмному проходу по каменным ступеням с «высоким шагом» на высоту в 24 метра следом за друзьями-товарищами. Зачем? Ответа на вопрос нет. На смотровую площадку я выбралась легко и не пожалела. Ничего особенного я оттуда не увидела. Песчаные пространства, зелёные поля, музейные объекты. Тишина и покой. Яркое слепящее солнце над головой. Оглядевший и вдохнув полной грудью сухой горячий воздух, я вновь опустилась в чёрную дыру лестницы.

 

ИССЫК-КУЛЬ

 

Дорога от Бишкека к знаменитому озеру показалось долгой. Ближе к концу дня мы приехали в село Тосор, которое находится на южной части побережья. На северной стороне озера развита инфраструктура, там есть и санатории, и отели. Южное побережье выглядит иначе, ощущение, что эти места заброшены и мало кому интересны, не покидало меня всю дорогу. Само озеро красивое. Все время меняло цвет – то ярко-синее, то голубое, то бирюзовое.

Горы окружают Иссык-Куль, но близко не подходят. Как будто чего-то опасаются. В несколько рядов стоят поодаль. Горы выглядят не высокими, но вершины есть снежные.

Так почему же не развита туристическая инфраструктура? Посёлки по пути проезжали, довольно большие, но скромные. Здесь во времена СССР было много военных баз и «ящиков». В горах что-то добывали. Да и сейчас это делают, но далеко в горах. Во времена СССР, когда Киргизия была столицей Киргизской ССР, здесь работали санатории, по большей части военные. В 90-е пришла разруха, кое-что восстановили и в жалком виде поддерживают. Новое почти не стоят. Особенно огорчает недострой. А он тут есть в разных видах – от больших корпусов, коттеджей и целых усадеб.

Наш гостевой дом – юрточный кемпинг «Тоня» один из самых больших в этом районе и очень популярный у туристов. Юрт не меньше 10, а может и больше. В основном 3-местные. Пространство для еды, столовка-ресторан – большая комната (отдельно стоящий сарай) с коврами на полу, низенькими столиками и пуфиками. Хозяйственный корпус – длинное помещение, где кухня, душ, 4 туалета и какие-то комнаты.

Озеро – за нашим плетнём метрах в 200. Мелкая галька. И в воде сначала тоже она. Но если пройти немного – метра через 3 начинается такой роскошный песок!

Иссык-Куль второе по прозрачности воды озеро в мире, после Байкала. Но я бы сказала, что первое. Зимой Иссык-куль не замерзает.

Иссык-Куль лежит между двумя хребтами Северного Тянь-Шаня. Северные склоны гор покрыты еловыми лесами, тогда как южные – только степной растительностью.

Озеро бессточное, в него впадает около 80 сравнительно небольших речек. Многим из этих рек жизнь дают вечные ледники, которых в бассейне Иссык-Куля 834. В тёплое время года более 60 процентов стока рек приходится на ледники. В западной части к озеру очень близко подходит река Чу, мы ехали вдоль неё.

Здесь любят говорить, что когда-то космонавт Алексей Леонов сильно впечатлился видом Иссык-Куля из космоса. Я проверила фото, и правда – Иссык-Куль похож на человеческий глаз.

Озеро не имеет стока, ни одна река из него не вытекает. Оно как бы аккумулирует в себе все те минеральные вещества, что приносят реки и дожди. Поэтому вода в озере вроде бы солёная. Но я не почувствовала солёности. Говорят, солёности эта вода в пять с лишним раз уступает морской, но тип минерализации у иссыккульской воды самый ценный.

Вода на вкус необычная. Я бы сказала так – у неё есть свой вкус. Чем-то напоминает выдохшуюся минералку. И она чистейшая!!!!! Прозрачно-прозрачная.

А сколько всего видно на дне! Говорят, чего там только не наблюдается. Я мало что увидела, ибо далеко не заплывала, да и без очков, но – свидетельствую – такой прозрачной воды я не помню. В зависимости от освещения вода с неуловимой быстротой меняет оттенки; только что была нежно-голубой, а уже тёмно-синяя.

Первое упоминание об Иссык-Куле встречается в китайских летописях конца II века до нашей эры, где оно называется Же-Хай, что означает «тёплое море». Однако научное изучение озера началось только в XIX веке российскими учёными, в том числе и Н. М. Пржевальским, завещавшим похоронить себя на берегу Иссык-Куля. Кстати, в 2006 году на дне озера археологическая экспедиция обнаружила неизвестную древнюю цивилизацию, существовавшую 2,5 тысячи лет назад.

На северном побережье, говорят, пляжи все песчаные. У нас – на южном, разные. Вода сейчас градусов 20, может чуть больше. Мне очень понравилось.

У самого берега даже я без очков видела шустрый косячок рыб. Гид сказала, что это наглая форель, то есть это пока мелкая форель, но она вырастет. В былые времена озеро «кипело» от рыбы, здесь в изобилии водились осман, иссык-кульская маринка, чебак, чебачок. Очень вкусного, нежного чебачка можно было купить по всему побережью. К сожалению, акклиматизация таких хищных рыб, как севанская форель и судак, а в последние годы и суперхищник — радужная форель — да вместе с ними ещё десять рыбных паразитов сделали это лакомство приятным воспоминанием. Нам было жалко чебачка и его соплеменников, но с точки зрения рыболовов и обителей рыбы, неизвестно, кто вкуснее.

Считается, что Тосор – одно из самых зелёных и красивых мест южного берега Иссык-Куля. Тут есть песчаные пляжи, абрикосовые сады и просто одиночные абрикосовые деревья – но как новогодние ёлки усыпанные плодами, горная река Тосор. Исторически Тосор является древним городищем и относится к культурным памятникам республики, где были найдены средневековые орудия труда. А сколько тут облепихи? От – хотела сказать «моря» – в 30 метрах от воды растут кусты высотой с нашу смородину и осыпные! Только по ширине они огромные, а потому не понятно, как эту облепиху можно собирать.

Еще Тосор известен спортзалом по дзюдо, тут отсиживаются спортсмены на сборах. Якобы яхтсмены и прочие водники тренируются здесь зимой и осенью.

Спортзал мы не видели, яхтсменов тем более. На побережье появляются только проезжающие иностранцы, которых гораздо больше, чем наших сограждан. Тащат на спинах рюкзаки, едут на велосипедах. К 5 китайцам прилагается микроавтобус, и машина с прицепом, на которую ставят велосипеды. И такая вот кавалькада движется по дорогам. Берег тут практически пустой.

 

УЩЕЛЬЯ И ПАМЯТЬ О ЮРИИ ГАГАРИНЕ

 

На южном побережье Иссык-куля есть, что посмотреть туристам. Ущелья – одна из самых впечатляющих особенностей природы Киргизии. Первое, что нам показали – ущелье Сказка. Знаменитое ущелье, о чем много пишут, а уж сколько фотографий выложено в интернете? Въезд туда платный. Эдакий «Провал» Остапа Бендера. От небольшой площадки, где в лучшем случае встанут 5-6 микроавтобусов, в разные стороны расходятся несколько тропинок. Пространство, доступное для обозрения, невелико. Ходить, конечно, можно долго, но при желании самые красивые места спокойным шагом можно обойти за полтора часа.

Иссык-Куль совсем рядом, его видно практически отовсюду. Песчаник в первую очередь поражает разнообразием цветов, а уже потом формами. Невероятно, чтобы в одном месте он был такой разноцветный. Красно-бордовый, коричнево-розовый, жёлто-серый. И так далее. Формы, конечно, тоже разные. Мягкие породы различных оттенков очень податливы действию внешних сил. После очередного дождя рельеф Сказки может заметно измениться. А оттенки цветов на склонах каньона могут разительно поменяться и при сильных порывах ветра. Больше того, оставаясь в Сказке при полном штиле и ясном небе на некоторое время можно увидеть новые подробности пейзажа. Они будут по-разному высвечиваться движением солнца по небосводу. И движением теней по земле. Ну а мы пришли к выводу, что те, кто ел и пил одно и тоже, одно и тоже видят. А особо отличившиеся могут и пофантазировать. Тут и звери, и птицы пригрезятся. А меня больше всего поразила тишина. А ещё голубое небо, белые облака. Они тоже были яркими-яркими и казались иллюстрацией к фантастическому фильму.

Ущелье Барскаун (Барсово ущелье) расположено тоже на южном побережье озера Иссык-Куль в пойме одноимённой реки. Протяжённость ущелья Барскаун около 10-20 км. В селе Тамга, на повороте в ущелье, расположен военный санаторий, в котором отдыхал и Гагарин, и впоследствии многие космонавты – Леонов, Титов, Терешкова.

По ущелью, а оно огромное, по горам идёт ельник – высокий, стройный, течёт речка. Идёт дорога с в сторону перевала, которую поливают, причём регулярно. Куда-то в глубину идут бензовозы, но вот с бензином ли? Где-то в горах намывают золото, там все не просто, закрытая зона. Может, и не только золото.

Но самое интересное здесь, это памятники Юрию Гагарину. Их тут два. Один памятник, это природный камень, который здесь лежал с незапамятных времён. Гагарин был в этом ущелье. Рассказывают, что он, дескать, отдыхал в санатории поблизости и любил сюда приезжать. Но приезжал ли он на это место часто? Это вопрос. Вот один раз – точно был, когда ему показывали местные красоты. Возле этого камня «накрыли поляну», Гагарину камень понравился, и он около него сфотографировался. А через несколько дней на камне появилась надпись краской «Здесь отдыхал Гагарин». А потом, в 1980-х (1990-х, данные расходятся) годах, местный скульптор Валентин Дмитриевич Борсков сделал из камня памятник. Частично высек, частично из цемента соорудил на камне шлем и лицо Юрия Алексеевича. Но сначала суровые зимы, а потом и вандалы разрушили Камень Гагарина, особенно сильно пострадало лицо.

В 2000-х годах некий благодетель Атагельдиев Догдурбай смог привлечь деньги на строительство нового памятника Гагарину, который поставили в 200 метрах от Камня Гагарина, на другой стороне дороги. Сейчас отреставрирован и Камень Гагарина, за что спасибо Правительству Москвы.

В этом ущелье наверху несколько водопадов. Внизу юрты с едой, носятся мальчишки на лошадях и осликах, предлагают фотографироваться или покататься. Вагончик с надписью «Милиция», закрытый наглухо. Сервис «ненавязчивый», кривые будки «удобств» закрыты на замки. К одному открытому почему-то было даже подходить страшно.

Я смогла подняться только к одному водопаду. Красиво, конечно. Но высота 2400 меня не вдохновила на второй поход. «Степному» человеку, не имеющему даже минимальной подготовки, экспериментировать с крутыми подъёмами опасно.

Я осталась внизу, понаблюдала за местными детишками и поговорила со словоохотливым дедулей. Он рассказал, что они приезжают сюда только в туристический сезон – с конца июня до начала сентября. Готовят разные вкусные блюда киргизской кухни.

Про все ущелья рассказывать не буду. Их тут много. Отмечу ещё только Джеты-Огуз или Скалы Семи Быков (кирг. Жети-Өгүз). Это цепочка выветренных скал красного цвета, напоминающих лежащих на земле быков. А ещё было разбитое сердце – красивая скала, именно разбитое сердце и напоминающая.

 

КАРАКОЛ, В ПРОШЛОМ ПРЖЕВАЛЬСК

 

Мы объехали Иссык-куль вокруг. Но на южном побережье останавливались еще и в знаменитом городе Каракол.

Дорога на Каракол красивая, вдоль неё высажены в два ряда деревья возрастом лет по 60, Наследие СССР. Дома и земля обнесены плетнями, а не заборами. Особых роскошеств не видно. Точно есть военные городки, которые сейчас стали обычными поселениями. Но по ТВ в городе Каракол, забегая вперёд, скажу, ловится только телеканал «Звезда».

В Караколе построена необычная мечеть, похожая на пагоду. Её возвели китайцы. Православную церковь построили когда-то казаки. Она поражает своими размерами, но не высотой, а длинной. Как будто она состоит из нескольких храмов. Впечатлило.

Но главное в Караколе – это мемориальный комплекс Н.М. Пржевальского. Николай Михайлович Пржевальский, – русский географ, этнограф, исследователь Центральной Азии, генерал-майор, родился в 1839 в деревне Кимборово, ныне в Починковском районе Смоленской области, а умер в 1888 здесь, в  городе Каракол.

Ещё за работой над книгой о своей четвёртой экспедиции, принёсшей учёному мировое признание, у Пржевальского зародилась идея нового маршрута. Отправной точкой в ней должен был стать Каракол, а целью Кажгария, Лхасса, истоки Брахмапутры. Для этого в начале октября 1888 года он прибыл в Пишпек. Поехав на охоту, он выпил воды из реки Чу и заразился брюшным тифом. На болезнь он не обратил внимания и, собрав снаряжение, 12 октября отправился в строну Каракола, куда прибыл 24 числа. Здесь болезнь быстро прогрессировала. По настоянию спутников Пржевальский 26 октября лёг в военный лазарет. Но было уже поздно. 1 ноября 1888 года Николай Михайлович скончался. Ему было 49 лет. Согласно завещанию Пржевальского его похоронили на берегу Иссык-Куля, на самой высокой точке восточной части Иссык-Кульского побережья. Так что вид отсюда открывается просто необыкновенный: величественная панорама озера и голубые шапки гор. Сейчас озеро несколько отступило.

По просьбе общественности в 1889 году император Александр III издал указ о переименовании города Каракола в Пржевальск. Деревянный крест на могиле позже был заменён на гранитную плиту. Рядом с могилой в 1893 году при большом стечении народа был торжественно открыт красивый памятник по проекту генерала А.А. Бильдерлинга. Монументальная девятиметровая скала из серого гранодиорита увенчана бронзовой фигурой орла. У ног птицы свешивается карта Центральной Азии с маршрутами путешествий Пржевальского.

Несколько ниже орла крест, а под ним барельеф Пржевальского в профиль – большая копия золотой медали, отлитой Российской Академией наук в 1866 г. в знак признания научных открытий неутомимого исследователя. Под барельефом краткая надпись: «Николай Михайлович Пржевальский. Первый исследователь природы Центральной Азии. Род. 31 марта 1839 г., ск. 20 окт. 1888 г.». В советские годы, когда многие монументы царского времени уничтожили, памятник Пржевальскому не решились тронуть. Он стал одной из главных достопримечательностей Киргизии и обязательным пунктом визита важных гостей. У памятника и сегодня много народу, ходят группы, отдельные туристы, много местных жителей. Красивые клумбы. Киргизы любят цветы, высаживают их на клумбы, в палисадники.

29 апреля 1957 года поблизости от могилы и памятника Пржевальскому был открыт мемориальный музей. Здесь, на высоком берегу Иссык-Куля, на площади 9 гектаров раскинулся парк, в тени тянь-шаньских елей которого спряталось небольшое здание музея. Оно имеет оригинальную форму кольца с небольшим холлом и внутренним двориком. Благодаря этому чтобы посмотреть все экспонаты достаточно пройтись по кругу. Само здание музея, несмотря на возраст, в очень хорошем состоянии. Всего в музее собрано более 2000 экспонатов. Это предметы, привезённые Пржевальским из экспедиций, его личные вещи, фотографии, документы, чучела животных.

После распада СССР властями Кыргызстана было принято довольно спорное решение в отношении музейного комплекса. В 1998 году не его территории захоронили Хусейна Карасаева – киргизского учёного-языковеда. Немного позже возле могилы установили памятник. Потом построили музей. Но посетителей мы тут не увидели.

 

КОЧКОР И ДОРОГА В ГОРАХ. СОН-КОЛЬ

 

Обогнув по северному побережью весь Иссык-куль, мы направились в сторону города Кочкора. Туристическая инфраструктура этих мест сильно напоминает Сочи советских времён. Ну, очень все простенько и примитивно. Остались большие санатории и дома (базы отдыха с советских времён). Есть и новые сооружения, конечно же. Но не так много, как могло бы быть. Советское наследие видно повсюду. Много строений, как и дорог, строили пленные немцы после окончания Второй мировой войны. Почти все дороги построены тогда. В горах – начали строить железную дорогу, насыпали часть насыпи, но пришли 90-е, и все было заброшено.

Наш путь лежал в горы Тянь Шань. Красота необыкновенная. В городе Кочкор, это в предгорье, нас накормили обедом в частном доме. Роскошно. Потом завели в сувенирный магазин, он же небольшой музей. Особого выбора не обнаружили, но разные забавные вещицы все же купили.

Стали подниматься в горы. На развилке Нарын 83 км, Сон-Коль 56 км свернули не на Нарын. К Нарыну дорога шла отличная, это китайцы сделали, как и новую линию электропередач. В свою сторону. Туда, куда было не надо китайцам, дорогу никто не строил, а потому она выглядела удручающе. Трясучка и зигзаги.

Итак, мы свернули с хорошей дороги на дорогу просто горную. Серпантины – как змеи в террариуме. А в целом – перед нами – Тянь Шань в лучших красках и формах. Горы серые и зеленоватые. Нет проплешин. Все либо бархатное, либо песчаное. Песчаное, но иногда и кочкастое. Как будто внизу шурует огромная армия кротов, которая никак не может выбраться на поверхность. Но в основном все вокруг плавное, округлое. Если есть вздыбленные формы, то это разноцветный песчаник.

Дорога скверная. Много ям и проезжающих машин. Как встречных, так и попутных. Обычных легковых, микроавтобусов. В основном на Сон-Коль едут иностранцы. Перед перевалом в ущелье остановились пофотографировать стадо яков. Их было много – больших и маленьких, чёрных, серых, разноцветных. Спокойные, большие, красивые животные. Рогатые и безрогие. Но все в меховых «штанах». Никто никуда не торопился и на нас не обращал внимания.

Заехали на перевал – высота почти 3500, точная цифра 3447. Только «место общего пользования» – кошмарный бетонный сарай с буквами Э и А. И все. А мы-то ждали чего-то необычного.

Миновав перевал, стали двигаться к озеру Сон-Коль.

Озеро Сон-Коль (или в некоторых источниках Сонкёль) – высокогорное озеро Тянь-Шаня. Его название на русский язык можно перевести как «Последнее Озеро», но это лишь один из вариантов. Оно расположено в гигантской котловине между хребтами Сон-Культау и Молдотау на высоте 3016 метров над уровнем моря, в северо-западной части Нарынской области. Озеро простирается на 29 км в длину и на 18 км в ширину, достигая при этом глубины до 22 м. Это одно из крупнейших высокогорных озер и самый крупный естественный пресноводный водоем Киргизии: площадь зеркала озера равна 278 кв.км. Но озеро как бы полностью просматривается с разных точек. Нет ощущения, что оно очень большое. Может, это обман зрения, потому что смотрели мы с высоты перевала. Здесь вообще расстояния трудно вычисляются.

В него сбегаются небольшие речки, две из которых мы пересекали на машине вброд. Дорог там нет. Есть направления и колеи. По глинистой почве. Из озера вытекает река, название которой тоже Сон-Куль, затем впадающая в бурную реку Нарын. Но она оказалась где-то в стороне.

Озеро лежит на горной равнине, а это луга. Но трава совсем низкая. Я бы сказала, что её почти что нет. Что там животины выщипывают? Все засыпано коровами, лошадьми, овцами. Кажется, что они тут гуляют сами по себе. 

Пастбища тут с самых древних времён, о чем собственно и свидетельствуют наскальные изображения, обнаруженные на берегу озера. Пастухи приводят скот к озеру на лето и семьями живут в юртах.

Водитель рассказал, что к озеру ведут четыре дороги. Одна через Сары-Булак на северо-востоке, вторая лежит через серпантинную дорогу на юго-востоке, третья пролегает через Ак-Тал на юго-западе и, наконец, четвертая проходит мимо угольных шахт Кара-Кече на северо-западе.

Но дороги – это слова. Уголь видели на машинах на обратном пути. Их (машины) тормозили гаишники. Старые бортовые машины с прицепами, уголь насыпан и прикрыт брезентом. Везут, видимо, откуда-то с гор.

Озеро сморится красиво. Прозрачная сверкающая поверхность заметна издалека. Сразу не понимаешь, что тут все первозданное. Древнее, таинственное. По озеру ничего не плавает. Рыбаков нет, берег абсолютно пустой.

Климат Сон-Коля сильно отличается от низкогорных равнин. В зимнее время на Сон-Коле никого нет. Скот угоняют, туристов не возят. Здесь холодно. Снег лежит здесь 130-160 дней, закрыты перевалы.

Мы приехали в хорошую погоду, воздух был свеж и прозрачен, Вода по-моему + 12-14. Пишут, что средняя температура воды составляет -3,5°C, летом вода может прогреться до +11°C , температура воды зимой обычно опускается до -20°C .

200 дней в году озеро укрыто снежным покрывалом, и в зимнее время достичь его практически невозможно. Итак, в отличие от Иссык-Куля, Сон-Коль замерзает и остаётся покрытым льдом с сентября по июнь. Восточная часть озера входит в состав Каратал-Жапырыкского Государственного Заповедника. На побережьях озера не растут высокие деревья, ели, пихты, зато только здесь способны порадовать глаз необъятные россыпи эдельвейсов (занесённых в Красную Книгу), а также великое множество других ярких, изящных и порой очень редких цветов. Эти цветочные оазисы выше постепенно переходят в альпийские луга. Но, замечу, это в какое-то другое время года, а не тогда, когда мы приехали.

Кроме того, побережье озера служит домом для 66 видов водоплавающих птиц, которые обычно проводят здесь время с мая по сентябрь. Простор для научных исследований в этом регионе обнаружат орнитологи, особенно изучающие уток, которых здесь насчитывается до 14 видов. На диких берегах озера обитают и многие виды хищников, таких как снежный барс, красный волк и лиса. Кстати, что касается представителей хладнокровных, обитающих в водах этого озера. Что интересно, рыба в Сон-Коле совершенно не водилась до тех пор, пока она не была специально завезена сюда в 1959 году. В настоящее время в озере водятся такие её виды, как сиг, чир, пелядь, обыкновенная маринка, голый осман, редкочешуйчатый осман, чешуйчатый осман, осман Северцова, серый голец и тибетский голец.

Это сведения из энциклопедии, что же касается действительности, то флора была представлена исключительно крошечными цветочками, очень трепетными для такого места. Из живности обнаружился только котёнок в нашем лагере. И собака у соседей. Ещё утром я видела жука, его гонял по юрте тот самый котенок. Может это и хорошо, что никто из краснокнижников нам не встретился. И домашнего скота в невероятном количестве нам для впечатлений хватило.

Да, чуть поодаль от берега озера построена башня, похожая на часовню. Такие стоят внутри оград мусульманских кладбищ. Кладбищ вдоль дорог в Киргизии много, они небольшие. Да, во всех поселениях есть мечети. Все построены одинаково, серо-бетонные. Купола и навершия минаретов как в чешуе – серебристые. Редко, но бывают окрашены. Мечети небольшие. И все построены совсем недавно, максимум лет 10 назад.

Здесь, у Сон-Коля тоже построено как бы часовня. Табличка сообщает, что внутри был похоронен кто-то, погибший в сражении с казахами очень давно. Но местные жители об этом и знать не знали. Нам сказали, что это башню 7 лет назад построил борец какого вольного или невольного стиля, победивший на неких играх. И в честь себя навёз камней – за свои деньги. И башню соорудил. Заодно всех местных накормил бараниной. Когда мы стали читать, что на сим сооружении написано, гид высказала предположение, что это сын или внук в честь деда (отца) воздвигнул. Про могилу возникли сомнения. Но так ли это важно?

Второй мой выход из юрты ночью состоялся при таком мерцании звёзд, что я про холод забыла. Луна куда-то исчезла, а небо было пересыпано яркими, крупными и мелкими огнями – звёздами. Дыхание перехватывало от такого зрелища. А еще от тишины становилось страшно. Тишина абсолютная.Ночью и утром было +5-8 градусов. Если не меньше. Но зато ночью – почти полнолуние! Сначала висела луна и освещала наше ущелье, в котором только мы, чуть поодаль ещё пара юрт и на выходе из ущелья вдалеке озеро. В другую сторону смыкаются горы. Ночью все как будто покрыто покрывалом из светло-зелёного плюша, которые еще и светился.

Но главное, не забыть, что тут высота 3100. Нельзя резко двигаться, наклоняться, бежать, даже есть быстро нельзя, сердце сразу подлетает к ушам. Очень трудно привыкнуть, особенно если учесть, что я все обычно делаю быстро.

Да в Киргизии вообще – минимум высота в Бишкеке 800, Каракол и Кочкор 2700, в Тосоре чуть меньше. Двигаться надо с осторожностью. Я пыталась осторожничать, но не всегда удавалось. Пульс успокоился только в Шереметьево.

Но нас предусмотрительно вернули из горного лагеря на следующий день, хотя предполагалось прожить там ещё двое суток. Но резко испортилась погода, дождь заколотил по юртам. Туч набралось огромное количество, они накрыли наше ущелье. Ещё по пути в лагерь прогноз обещал дождь на следующий день. Гид справедливо рассудила, что надо уезжать, потому что дорога от перевала представляет собой скорее не дорогу, а направления. И они (направления) глинистые. А ещё надо пересекать вброд речки, они мелкие, но ведь горные!

Мы, конечно же, пару раз забуксовали, пока водитель вытаскивал автобус, мы сходили в юрту к чабану. Попробовали курут (соленый творог, в шариках), выпили кумыса и ещё чего-то молочного. Дальше спускались без происшествий, пропуская встречные автобусы «Интурист». Четыре или пять микроавтобусов проехало. Едут иностранцы в первозданную природу! В основном парами. Есть те, кто ставит палатки, тут с чабанами за небольшую копеечку (сомочку) можно сговориться. Как я поняла, просто так приехать и устроиться на берегу нельзя.

 

О ЖИЗНИ КИРГИЗОВ

 

Ночью в лагере Сон-Коля я проснулась от звука. Скакал всадник. Почему-то перед глазами встала киношная картинка. Вокруг никого. А это именно так. Высоченные горы, ущелье, несколько юрт. Ночь. Что ему мешало разграбить юрту и всех уничтожить? Ничего. Делай, что хочешь. Здесь люди, конечно, абсолютно беззащитные. Ни перед природой, ни перед своими согражданами. Хотя, конечно, сейчас жизнь другая – тихая и спокойная. Говорят, развито чувство взаимопомощи. В округе все про всех все знают. Да склоне горы в одной точке берет местный сотовый. Туда поднималась одна из хозяек нашего лагеря.

Невозможно составить полное впечатление о характере народа на основании краткого путешествия по стране. Но сравнить свои личные, пусть субьективные впечатления с записями тех людей, кто изучал нравы и обычаи киргизов, для меня очень важно. Что же писал Чокан Валиханов в середине ХIХ века?

О религии, например. «Все дикокаменные киргизы исповедуют мусульманскую религию, или, лучше сказать, называют себя мусульманами, не зная ни догматов веры, ни её треб. Все обряды их и поверья до сих пор сохранили полный оттенок шаманства, справедливо считаемого первой религией среднеазийских рас. Поверья, обряды и заклинания шаманства их совершенно сходны с шаманским же элементом киргиз [-кайсаков]. С учреждением указных мулл, с построением мечетей, благодаря попечительству русского правительства, в орде наших киргизов все эти поверья и обряды искоренились, но у дикокаменных они ещё в силе: ни муллы, ни ходжи и другие мусульманские учители не были ещё среди этого народа. Не только грамотных людей, разумеющих элементарные начала веры, даже исполняющих пятивременный намаз и рузу между дикокаменными киргизами нет».

«Единственная заповедь ислама, – писал Валиханов, – которую они знают и исполняют, – это отвержение свиньи, как нечистого животного. Зато другой радикальный принцип [мусульманской] веры – воздержания от вина – назло Мухаммеду-избраннику и его Корану, попирается безбожно, вино составляет их радость и утешение. У них нет веселья без вина, как у древних руссов Владимира».

Ничего за почти двести лет не изменилось, действительно свинины нет в Киргизии. Выпить некоторые киргизы, любят, но я не видела на улице пьяных. Говорят, с конца ХХ века в провинции пили сильно. Сейчас этого нет. Видимо, не зря в каждом населённом пункте построены новые мечети. Но не то чтобы киргизы вдруг перестали пить вообще. Видимо, и в мечеть ходят, и выпить могут.

Мы не раз обедали и ужинали в семьях. Хозяева тут гостеприимные, столы накрывали богатые. Но, как мне показалось, много семей здесь многонациональных. Почти что нет чистокровных киргизов. Много смешанных браков с узбеками, казахами, татарами. Киргизы, видимо, есть где-то далеко, в отделённых районах, в горах.

Ч. Валиханов писал: «Гостеприимство (святые гости, как у горцев), уважение их, как святых, почтение к старикам, повиновение главе – составляет их добродетель. Ругательства между ними не терпятся. Оскорбление чести и осквернение матери ведут за собой войну. Месть за убийство есть заповедь».

Ну, так есть и сегодня. Наша гид много рассказывала о традициях. С ее слов, киргизы все-таки старательно чтут традиции. Так принято, но и это им доставляли удовольствие. Уважают стариков – это точно. Безумно любят дочерей, и это для них важно, все семейные раритеты передаются по женской линии.

Одеты обыкновенно. Ничего национального, кроме шапок, похожих на банные (для парилок), которые носят деды и возрастные мужики, ни на ком не видела. Немало молодёжи учится за границей. Ну, что ж… Примета времени.

В целом мне понравилось отношение к гостям, туристам. Обходительно, с уважением, без хапужничества, без желания заработать лишний сом. Наоборот. Своё были готовы отдать, лишь бы мы не капризничали.

Удивило, что улицах мало собак, почти нет кошек. А вот порадовала еда – вкусная. Мясо с мясом. Много говядины, баранины. Все, что готовили в домах, мне понравилось. В кафе, в ресторанах – в том числе и в столовке на рынке, готовят отменно.

Но вернусь к записям Ч.Валиханова, которые как будто сделаны сегодня. Он рассказал о многом, но я остановлюсь лишь на некоторых деталях.

«Женщины дикокаменных киргизов очень добры, детолюбивы донельзя. Все пленные киргизы восхваляют доброту женщин».

«В войне киргизы смелы, нападение их, первый натиск делается с воодушевлением. Впрочем, в бегство обращаются редко. Нападения они делают пешком. С пленными поступают жестоко, во все время держат их в колодках, руки и ноги заковывают железным прутом. Исход бывает двоякий: или продают в Китай и Коканд, или убивают». Слава, Богу, что об этом теперь можно узнать только по книгам.

Очень любопытен рассказ путешественника о том, что женщины пользуются влиянием на мужей, жены манапов не исполняют никакой работы. «Даже у бедных людей женщины работают мало; словом, мужья носят дрова. Неслыханное на мусульманском Востоке извращение... К детям мужского пола отцы бывают строги, между тем как дочери наслаждаются полным тарханством. Даже платья для дома своего не шьют. В 18 лет девицы считаются уже засидевшимися. 15 лет есть возраст возмужалости девиц. Я сам видел много молодых аячей — матерей семейства, которым было только 15 лет. Разумеется, что от такого раннего брака женщины стареют скоро. В 30 лет уже они старушки».

Что еще мне показалось интересным?

«Терпение к перенесению нужды составляет тоже их черту; для киргиза достаточно капа крупы, чтобы прокормиться несколько месяцев, зато при случае он ест за троих».

 

ЭПОС И НАСЛЕДИЕ

 

«Древние киргизы, по свидетельству китайцев и мусульманских писателей, имели письмена и стояли, сравнительно других кочевников, в высшей степени культуры», – так считал Чокан Валиханов. 

Он писал, что единственные памятники умственного развития народа составляют изустные эпические сказания в формах прозаической и в стихе. Роды народной поэзии киргизов суть: первое — сказки (джумок) и предания о происхождении народа и о замечательных случаях из жизни знаменитых родоначальников. Сказки большей частью касаются мира духов и отношения его к миру действительному. Великаны (алпы), людоеды (ялмауз) и злые ведьмы (яланкыч) враждуют с человеком, который всегда выходит победителем. Герой сказки обыкновенно единственный сын какого-нибудь хана или богача и растёт, как и в русских сказках, не по дням, а по часам. Он имеет не менее чудесного коня, который во время процесса сказания из годового жеребёнка делается шестилетнею лошадью. Лошадь богатыря владеет даром говорить (арбу) и во всех случаях служит господину добрым советом. Двадцатилетний богатырь с жестокостью оставляет рыдающую мать, старика-отца и отправляется искать приключений. Битвы с великанами подземного царства и алпамыс (существами вроде царя Кащея) и освобождение красавиц, томившихся в неволе у великанов, суть главные сюжеты сказок.

Вообще дикокаменные сказки чрезвычайно сходны со сказками татар. Сказки имеют форму прозы, но говорятся всегда известным образом принятых выражений и разных прибауток. Исторические предания тоже не чужды фантастического элемента.

Киргизские семейные воспоминания тщательно сохраняются и передаются из рода в род, из века в век.

Второй род народной поэзии составляют эпические рассказы о войнах племён, о подвигах богатырей – род поэм или героических саг. Из них нужно отличать собственно народные и заимствованные от кайсаков. Эпический жанр имеет размер и рифму. Хитрость стихосложения состоит в созвучии сравнений, т.е. в подборе созвучия начальных слов первого и второго стиха. Гоняясь за этим двойным рифмованием, они делают удивительно простые сравнения, чтобы только удовлетворить требования закона метрологии.

Записи Чокана Валиханова чрезвычайно любопытны.

Нет сомнения, пишет, он, что главное и едва ли не единственное произведение народного гения дикокаменных киргизов в стихотворной форме есть сага «О Манасе». «Манас» – это энциклопедия, собрание всех сказок, повестей, преданий, географических, религиозных, умственных познаний и нравственных понятий народа в одно целое, приуроченное к одному времени, и все это сгруппировано около одного лица, богатыря Манаса. «Манас» – произведение целого народа, вырастившего плод, созревавший в продолжение многих лет, – народный эпос, нечто вроде степной «Илиады». Следы позднейших добавлений и украшений видны в ней с очевидною ясностью. Может быть, самое сложение её из прозаического в поэтическое – всеми чертами есть произведение позднейших времен. Трёх ночей недостаточно, чтобы послушать «Манас», столько же нужно для «Манаса второго», его сына «Семетея».

Третий род народного творчества составляют песни, обыкновенно краткого содержания, употребляемые для напевов и в играх, и песни обрядовые. Таких песен очень немного, и все они большей частью имеют двусмысленное содержание.

Степных певцов, импровизирующих приличные к торжеству похвальные песни, как у кайсаков, нет. Вообще начатки поэзии в этом более воинственном народе гораздо слабее, чем у кайсаков.

Киргиз-кайсаки наделены от природы живым умом и удивительно впечатлительны; у них в каждом роде есть импровизатор, воспевающий подвиги султанов и старину. У киргиз-кайсаков много героических эпосов, легенд и сказок, и киргизы любят песни и музыку. У дикокаменных же киргизов песни совершенно не в употреблении, только эпосы их из времён Золотой Орды во всем сходны с киргиз[-кайсац]кими.

Только поэма «Манас» как по языку, так и по характеру есть произведение их народного ума. Манас – сын Якуб-бая, бия одного ногайского поколения, кочевавшего по Таласу и Чу. Манас рос не по годам, а по дням и шестнадцати лет сделался батыром. У Манаса чрезвычайно чувствительное сердце, он очень любит хорошеньких женщин. Чувствительность его превосходит границы. Получение руки ханской дочери Каныкей, у которой «...лицо бело, как снег, и румянец ланит так красен, как кровь, упавшая на снег», не остановило его. Узнав, что у хана калмыцкого есть красавица дочь «с волосами, доходящими до пяток», он отправил своего отца-старика сватать красавицу. Хан оскорбился и посоветовал с равным себе свататься. Разумеется, что такого батыра, как юный Манас, сына Якуба, угроза ханская не могла устрашить; он начал войну и с оружием в руках добыл длинноволосую.

Сбор красавиц на этом не закончился. Манас начал ещё войну с каким-то ханом какого-то народа. Яблоком раздора стала опять красавица, «имеющая 15 лет возрасту, с запахом, подобным мускусу, и с зубами как жемчуги». Словом, вся поэма состоит в восхвалении беспорядочного поведения повесы Манаса, жадного до похищения красавиц. В конце поэмы у Манаса в гареме собирается до 100 царевен разных наций, которые от слишком близкого столкновения, разумеется, начинают междоусобную войну, подражая в этом браннолюбивому духу времени.

Странно и непонятно в поэме одно обстоятельство. У дикокаменных киргизов старики вообще, не только отцы, пользуются уважением молодёжи. Но Манас же, герой поэмы, с отцом своим поступает слишком жестоко. Старик Якуб исполняет все трудные его поручения: он сватает красавиц, бродит для отыскания новых из страны в страну. И что же в награду за все это? Манас за неуспешное сватовство наказывает отца жестоко – угоняет у него скот и оставляет старика-отца и старушку-мать до приобретения нового скота без кумыса и мяса. Обращение же к отцу всегда бесцеремонно.

Вот общий характер поэмы. Она замечательна в отношении языка и по чрезвычайно правильной географии описываемых местностей. В отношении историческом она любопытна, как картина прежних нравов и понятий дикокаменных киргизов, по упоминанию в ней разных народов, обитавших от Таласа до Или и до Кашгара.

Дикокаменные киргизы, как и все кочевые племена Средней Азии, сохраняют в виде семейных воспоминаний множество исторических преданий, легенд и поэтических сказаний о своих первых родоначальниках. История народов кочевых и вообще народов, не имеющих письменности, заключается в их полубаснословных преданиях, нежели на фактах.

Самое древнее и замечательное предание дикокаменных киргизов, без сомнения, есть предание о своём происхождении.

Родоначальником, отцом своим, они единогласно считают красную собаку, но обстоятельства такого необычайного явления они объясняют по-разному. Чокан Валиханов писал, что вообще эти объяснения по духу своему происхождения позднейшего и произошли под влиянием мусульманства.

Сделавшись правоверными, они составили несколько хитрых толкований, объясняющих или несколько отвращающих прямое участие красной собаки в их происхождении.

Вот обстоятельства, собственно, первоначального предания. Дочь какого-то хана имела обыкновение в сопутствии 40 девиц-прислужниц делать дальние прогулки. Однажды, возвратившись домой после обычной прогулки, царевна, к великому своему удивлению и страху, видит одни только остатки своего аула – все было разбито неприятелем. На месте аула они нашли одно живое существо – красную собаку. Обязанность красной собаки при сорока родоначальницах Дикокаменной Орды довольно темна, но, как бы ни было и от каких причин ни было, царевна, за ней её 40 прислужниц сделались матерями, имея в товариществе один только мужской соблазн – красную собаку. Потомство 40 девиц, кырк кыз, начало называться по числу своих матрон народом киргиз.

К легенде есть разные комментарии. 

Одни говорят, что в комплекте 40 девиц состоял в качестве девицы молодой человек, любимец царевны, одетый, разумеется, в женскую одежду. Он был самым близким телохранителем и исполнял обязанность щекотателя пяток и других раздражительных частей царского тела. На Востоке особы знатные, привыкшие к неге, любят на сон грядущий операцию ломания суставов, щекотания, т.е. массаж, и другие приятные ощущения, производимые в болях. Все это делалось для изнеможения, дабы лучше спать.

Ч. Валиханов приводит и другое, более сложное и более хитрое объяснение. Дескать, жил был один дервиш дивана по имени Мансур, и была у него сестра по имени Халаль (чистая). Как брат, так и сестра, влюблённые в величие Бога, проводили дни свои в уединении, в посте и молитве. Сестра его имела более святости и ночи проводила в душеспасительной беседе с ангелами, подкрепляя свое слабое тело и душу для дел благих райским нектаром.

Соседи, заметив ночное исчезновение восторженной Халаль, вывели, как и бывает всегда при подобном поведении обольщённых девиц, непохвальное заключение. Скоро толки дошли до слуха брата. Хотя он и не верил толкам, но, повинуясь мудрым словам Корана: «Осторожность не мешает», начал следить и застал сестру свою в обществе небожителей, попивавшую райский нектар. Ангелы предложили ему, как брату их собеседницы, чашу райского напитка. Халаль, зная чрезвычайно восторженную натуру своего брата и боясь, чтобы, выпив райскую воду, он не дошёл до самой высшей степени апогея, восторга – до безумия, до божеского забытья, противилась. Но брат испил и сделался тем, что предугадала сестра. Мансур, забыв людей, забыв себя, взял посох странствователя, надел лебяжью шкуру на голову (непременная принадлежность факиров), с именем Аллаха в устах отправился, куда глядят глаза.

Много земель, много городов прошёл Мансур, много видел он народов, много прошло лет, когда он явился в город Андижан (в Коканде). В городе была моровая язва, был голод. Увидев Мансура, они (жители города) схватили его, как колдуна, как виновника всех несчастий своей земли и убили. Воля всемогущего исполнилась!

Мансур, умирая, сделал одно только завещание – он обратился к другу своему Ташче-паршивцу и сказал ему: «Человек должен сделать для мира, потомства что-нибудь, это его непременная обязанность. При жизни я не сделал ничего. Возьми моё тело, сожги и брось в озеро, а там да свершится его тагдыр (предопределение)». Ташча исполнил. Озеро взволновалось, запенилось... все утихло. Только на берегу озера осталась выброшенная волнами пена в виде белого большого шатра.

Дочь хана гуляла по берегу в сопровождении сорока девиц-фрейлин. Увидев белую пену, царевна полюбопытствовала (любопытство сгубило род человеческий, и Ева, женщина, была причиной!) и, взяв на палец, положила в рот, чтобы узнать вкус. Сорок девиц сделали то же. Но представьте удивление их и отцов их, когда по прошествии нескольких месяцев они без особой причины забеременели. Отцы заподозрили дочерей сильно и, как прелюбодеиц предосудительного поведения, прогнали в степь, на север, за реку Чу. Сорок девиц, видя в царевне первую виновницу своего несчастья, начали укорять и довели ее до того, что она на одной хилой кобыле бежала от своих подруг на север. За ней, невесть откуда, последовала красная собака.

Три брата (родоначальники трех орд киргизов) нашли в степи эту красавицу, и один из них на ней женился. Когда умер отец, дети стали делить наследство, скот.

Плод от морской пены, названный в память сорока киргизских девиц Киргизом, как старший, хотел иметь больше. Тогда другие дети, рождённые от человека, в гневе за дерзость спросили, кто его отец. Киргиз-бай не смог ответить. Братья рекомендовали ему как отца красную собаку, намекая, что мать его до замужества с их отцом имела соседство только с одной собакой. Доказав ему несправедливость требований, они дали ему 47 лошадей ш 1000. Киргиз-бай бежал в Андижан, оставляя, впрочем, свою претензию на старшинство, что и доказал похищением из материнской юрты узды колотушки для сбивания кумыса.

Колотушка, по понятию степняков, есть эмблема старшинства. От этого Киргиза произошёл народ киргиз. От сорока же оставшихся девиц произошёл народ, обитающий теперь за Андижаном к Коканду.

Легенды и предания тем и хороши, что их можно читать (и рассказывать) до бесконечности. Много интересных легенд рассказывают про Иссык-Куль. Еще бы, озеро считалось, да и считается сейчас, священным!

А ещё есть интересные записи путешественников, Потанина, Семенова-Тяньшанского, Певцова и многих других. Надо только найти время на чтение. И обязательно попасть к озеру Сары-Челек. Как-нибудь в будущем.