Тайное общество и Грибоедов

Удивительные способности к языкам, безусловно, впоследствии пригодились Грибоедову в его дипломатической деятельности, при выполнении секретной миссии в Персии и службе по линии разведке, о чём до сих пор мало, кто знает.
Но ещё до этого автора «Горе от ума» арестовали по подозрению в участии в деятельности Тайного Общества декабристов. И до сих пор исследователи и библиографы расходятся во взглядах: «А было ли это участие?»
Поэтому, наиболее интересны здесь воспоминания современника и очевидца того, как был арестован писатель. Из слов, тона, даже интонации повествования можно сделать важные, хотя и косвенные, выводы о тех событиях.

Из воспоминаний Николая Викторовича Шимановского 

…Под квартиру нам отведена была одна большая комната, но без всякой мебели; нам постлано было на полу, и чтобы удержать подушки, наши переметные чемоданы были приставлены к головам. Так было и у постели Грибоедова.
Мы с Жихаревым разделись и легли. Сергей Ермолов раздевался, но по обыкновению спорил с Грибоедовым и защищал Москву, которую Грибоедов, как и всегда, клеймил своими сарказмами. Грибоедов не раздевался. Вдруг отворяются двери, и является дежурный по отряду полковник Мищенко, но уже в сюртуке и шарфе, точно так и дежурный штаб-офицер Талызин, а за ними фельдъегерь Уклонский. Мищенко подошел к Грибоедову и сказал ему: «Александр Сергеевич, воля государя императора, чтобы вас арестовать. Где ваши вещи и бумаги?». 
Грибоедов весьма покойно показал ему на переметные чемоданы, стоявшие в голове нашей постели. Потащили чемоданы на середину комнаты. Начали перебирать белье и платье и, наконец, в одном чемодане на дне нашли довольно толстую тетрадь. Это было «Горе от ума». Мищенко спросил, нет ли еще каких бумаг. Грибоедов отвечал, что больше у него бумаг нет и что все его имущество заключается в этих чемоданах. Переметные чемоданы перевязали веревками и наложили печати Мищенко, Талызин и Уклонский, у которого оказалась при часах сердоликовая печать. Потом полковник Мищенко сказал Грибоедову, чтобы он пожаловал за ним. Его перевели в другой офицерский домик, где уже были доставлены часовые у каждого окна и двери.
Как мы не устали, но провели эту ночь почти что без сна.
На утро мы проводили Грибоедова до кургана. Прощаясь, он повторял нам: «Пожалуйста, не сокрушайтесь, я скоро с вами увижусь». Так и было: он приехал назад в Тифлис из Петербурга в начале сентября этого же года.
Тут нужно возвратиться к арбе с нашими вещами. Урядник Рассветаев ловко исполнил возложенное на него поручение. Он отыскал арбу, вывел ее из колонны и заставил быков скакать, так что очень скоро прибыли наши люди к назначенному нам флигелю. Тут встретило наших людей приказание елико возможно скорее сжечь все бумаги Грибоедова, оставив лишь толстую тетрадь – «Горе от ума». Камердинер его Алексаша хорошо знал бумаги своего господина; он этим и руководствовал, и не более как в полчаса времени все сожгли на кухне Козловского, а чемоданы поставили на прежнее место в арбу.
Так совершилось это важное для Грибоедова событие, и потому-то он нам на прощании с такой уверенностью говорил: «Я к вам возвращусь». Сего, конечно, не случилось бы, если бы бумаги его уцелели. Да это дело прошлое; но нужно бы Грибоедову это помнить и быть благодарным. Но не так вышло, а совершенно противное.

…Последнее слово о Грибоедове. Его товарищи не любили; у него был характер непостоянный и самолюбие неограниченное. Вот для образца один случай. Когда, по приезде в станицу Червленную, он еще жил у меня в хате, раз приходит к нам Сергей Ермолов и, разумеется, разговор перешел на Москву. Ермолов хорошо знал по Москве Степана Никитича Б…ва и спросил Грибоедова, как он мог с этим увальнем и тюфяком так подружиться? Грибоедов с живостию отвечал: «Это потому, что Б…в первый стал меня уважать». А потом он же вывел этого своего друга на сцену в «Горе от ума» в лице Платона Михайловича …

Почему вопрос об участии Грибоедова стоял так остро. Ответ очевиден. Писатель знал многих декабристов. Знал близко. Был близок им по своим взглядам. 
Вот что писал о писателе декабрист Бестужев: 

...Грибоедов – один из тех людей, на кого бестрепетно указал бы я, ежели б из урны жребия народов какое-нибудь благодетельное существо выдернуло билет, не увенчанный короною для начертания необходимых преобразований. 

Близости декабристам способствовало также и чтение в узком кругу пьесы «Горе от ума», которая была запрещена сразу после написания цензурой к напечатанию и постановке в театре. Произведение, переписываемое от руки, быстро обрело народную популярность, разойдясь на цитаты.
Вот как описывает такие чтения исследователь и публицист Е. Рубцова:

Клавиши – белые и чёрные – мелькают под быстрыми, нервными пальцами. Нежный искристый вальс бежит ручейком, разливается, плещет в разрисованные морозным узором окна, словно рвётся на волю. Музыка так прекрасна, что прохожие на улице замедляют шаг, прислушиваются.
Грибоедов играет. Как любят друзья его эти минуты, когда внезапно, иной раз среди горячего спора, среди задушевной беседы, он вдруг садится к роялю и начинает свои удивительные импровизации! Вот и сейчас все, примолкнув, слушают: юный хозяин дома Александр Одоевский откинулся в кресле и закрыл глаза, Александр Бестужев примостился в оконной нише и задумчиво чертит что-то на заиндевевшем стекле, Вильгельм Кюхельбекер облокотился на полированную крышку рояля и не сводит глаз с лица друга.
Но вот все в сборе. Вошёл Кондратий Рылеев. Вскоре за ним – брат Александра Бестужева, морской офицер Николай Бестужев, со своим сослуживцем лейтенантом Завалишиным, что незадолго до этого вернулся из дальнего плавания. 
Тесным кругом садятся друзья. Грибоедов достаёт объёмистую тетрадь и начинает чтение: 
 – Горе от ума...

Грибоедов не только по общению, но и по жизни был близок с декабристами, старался помочь друзьям. Он помогал деньгами Кюхельбекеру, писал письма Одоевскому. Маленький отрывок из такого письма: 

Брат Александр. Подкрепи тебя Бог... Осмелюсь ли предложить утешение в нынешней судьбе твоей! Но есть оно для людей с умом и чувством... Есть внутренняя жизнь нравственная и высокая, независимая от внешней. Утвердиться размышлением в правилах неизменных и сделаться в узах и заточении лучшим, нежели на самой свободе. Вот подвиг, который тебе предстоит. 

Одоевскому были посвящены и эти строки:

Я дружбу пел... Когда струнам касался,
Твой гений над главой моей парил,
В стихах моих, в душе тебя любил
И призывал, и о тебе терзался!
О, мой творец! Едва расцветший век
Ужели ты безжалостно пресек?
Допустишь ли, чтобы могила
Живого от любви моей сокрыла?

Но означало ли всё это непосредственное участие Грибоедова в деятельности Тайного общества?

Вот некоторые документы.

СЛЕДСТВЕННОЕ ДЕЛО А.С. ГРИБОЕДОВА

Полковник Артамон Муравьев

Он с Грибоедовым приехал к Бестужеву-Рюмину с намерением познакомить его, Грибоедова, с Сергеем Муравьевым, как с человеком умным, зная, что Грибоедов предполагал остаться в Киеве. Сергей Муравьев приехал к ним в полдень и уехал на другое утро рано. При нем разговор был общий, не касающийся до Общества.

Оболенский (в письме к государю)

Что Грибоедов был принят в члены Общества месяца два или три пред 14-м декабря, а вскоре потом уехал; почему действий его в Обществе совершенно не было.

Трубецкой (во 2-м показании)

Слышал от Рылеева, что он принял Грибоедова в члены Тайного общества.

ДОПРОС, ОТОБРАННЫЙ ОТ ГРИБОЕДОВА ГЕНЕРАЛ-АДЪЮТ. ЛЕВАШЕВЫМ

Коллежский асессор Грибоедов.

Я Тайному обществу не принадлежал и не подозревал о его существовании. По возвращении моему из Персии в Петербург в 1825 году я познакомился посредством литературы с Бестужевым, Рылеевым и Абаленским. Жил вместе с Адуевским и по Грузии был связан с Кюхельбекером. От всех сих лиц ничего не слыхал, могущего мне дать малейшую мысль о Тайном обществе. В разговорах их видел часто смелые суждения насчет правительства, в коих сам я брал участие: осуждал, что казалось вредным, и желал лучшего. Более никаких действий моих не было, могущих на меня навлечь подозрение, и почему оное на меня пало, истолковать не могу. (Подпись.) Коллежский асессор Александр Грибоедов.

Генерал-адъютант Левашев

ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 14-ГО ФЕВРАЛЯ КОРНЕТУ КНЯЗЮ ОДОЕВСКОМУ

1826 года 14-го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. корнета копной гвардии князя Одоевского показания:
Коллежский асессор Грибоедов когда и кем был принят в Тайное общество? с кем из членов состоял в особенных сношениях? что известно ему было о намерениях и действиях Общества и какого рода вы имели с ним рассуждения о том?
Так как я коротко знаю г-на Грибоедова, то об нем честь имею донести совершенно положительно, что он ни к какому не принадлежит обществу.
Корнет князь Одоевский. 

ВОПРОСНЫЕ ПУНКТЫ КОМИТЕТА С ОТВЕТАМИ 14-ГО ФЕВРАЛЯ ПОДПОРУЧИКУ РЫЛЕЕВУ

1826 года 14-го февраля высочайше учрежденный Комитет требует от г. подпоручика Рылеева показания:
Когда и где был принят вами в члены Тайного общества коллежский асессор Грибоедов? что именно было открыто ему о намерениях, видах и средствах Общества? Не было ли сделано ему поручения о свидании с кем-либо из членов Южного общества, а также о распространении членов оного в корпусе генерала Ермолова и не имели ли вы от него уведомления о успехах его действий?

С Грибоедовым я имел несколько общих разговоров о положении России и делал ему намеки о существовании Общества, имеющего целью переменить образ правления в России и ввести конституционную монархию, но как он полагал Россию к тому еще не готовою и к тому ж неохотно входил в суждения о сем предмете, то я и оставил его. Поручений ему никаких не было делано, ибо хотя он из намеков моих мог знать о существовании Общества, но, не будучи принят мною, совершенно не имел права на доверенность Думы. Слышал я от Трубецкого, что во время бытности Грибоедова в прошлом году в Киеве некоторые члены Южного общества также старались о принятии его в оное, но не успели в том по тем же причинам, по каким и я принужден был оставить его.
Подпоручик Кондратий Рылеев.

За недоказанностью непосредственного участия в деятельности Тайного общества Николай I принимает решение об освобождении писателя из-под стражи.