Взятие Корфу: последняя «виктория» святого адмирала

2 марта 1799 года французский гарнизон мощнейшей крепости Корфу на Ионических островах сдался штурмовавшим ее силам под командованием вице-адмирала Ушакова. За эту беспрецедентную в военно-морской истории победу флотоводец получил чин «полного» адмирала. А вскоре наступила опала…

Вторая половина 18 века на Черноморском и Средиземноморском театре боевых действий была для России особенно победоносной. По сути, наш военно-морской флот, созданный при Петре 1-м, впервые заявил о себе в качестве боевой силы, пригодной для сражения не только у родных берегов. 

Как это было, например, во время войны со Швецией. Которая, хоть и закончилась, в том числе, благодаря и морским победам над шведами русских кораблей, почетным для нас Ништадским миром, — но наши моряки тогда так и не приобрели опыта дальних рейдов. Чему, в общем-то, больше все «поспособствовало» даже не отсутствие у них морских нывыков — но просто не самое лучшее качество судов отечественной постройки. 

Ситуация изменилась при Екатерине Второй, активизировавшей свою политику на юго-западном направлении.

Был присоединен Крым, окультурена южная часть современной Украины, ранее практически официально именовавшаяся (да бы бывшая на деле) «диким полем». В ряде войн с турками империей русские войска добились столь замечательных побед, — что в следующем веке Османскую империю в европейских газетах стали именовать «больным человеком Европы» — готовясь к «дележу ее наследства».

Военные действия велись не только на суше, — но и на море. 

Так, еще летом 1770 года русская эскадра наголову разбила мощный турецкий флот в битве при Чесменской бухте. А чуть позже начала «всходить звезда», пожалуй, самого талантливого русского флотоводца, адмирала Ушакова.

Начал он свою карьеру на Черноморском флоте, к 1788 году став его командующим. Чему очень поспособствовал «некоронованный король» Новороссии и фаворит императрицы — светлейший князь Потемкин-Таврический, упорно продвигавший своего «протеже» за незаурядные флотоводческие таланты. 

Ни Потемкин, ни Россия в целом не прогадали — Ушаков «гонял турок в хвост и в гриву». Сумев несколько раз разбить турецкие флоты, с маниакальной настойчивостью пытавшиеся отобрать у нас Крым — в битвах при мысе Тендра, Фидониси, Керчи, Каллиакрии.

В последнем сражении, кстати, посланная адмиралом шлюпка даже успела эвакуировать с горящего турецкого флагмана командующего вражеским флотом и 18 его офицеров — перед тем, как корабль взорвался со всем экипажем.

***

Но с начала 90-х годов 18 века геополитическая ситуация в Средиземноморье значительно изменилась. Произошедшая во Франции в 1789 году революция привела не только к конечном казни короля — но и к резкому усилению экспансионистских настроений новой французской элиты из победившей буржуазии. 

Что, в общем-то, и понятно — если собственный (даже и поддержавший революцию) народ по большей части голодает — держать его в повиновении лучше всего под предлогом «опасности, угрожающей молодой республике». 

С одной стороны, любого серьезного оппозиционера внутри можно «привлечь» «за контрреволюцию», вплоть до отправки на гильотину. С другой, «самых буйных» можно отправить на фронт — чтобы не пытались устраивать «майданы» в Париже. 

Ну как современный Киев поддерживает тлеющий конфликт на Донбассе в том числе и для того, чтобы держать там наиболее «отмороженных» боевиков нацистских батальонов. Если тех даже не «обнулят» донецкие ополченцы — так хоть в Киеве жечь шины или, вообще, бряцать оружием возможности у них не будет.

К середине последнего десятилетия 18 века захватнические «аппетиты» французской буржуазии достигли — ну, не максимума, конечно — он будет достигнут разве что в эпоху Наполеона. Но в случае недостаточно адекватного сопротивления их агрессии французские «революционные генералы» успешно захватывали одну территорию за другой. 

Тем более, кстати, что среди них уже действовал в генеральском же чине Наполеон Бонапарт. Основной целью, правда, он числил Египет — но и острова Средиземного моря также считал достаточно важными для исполнения своих замыслов.

Так что к 1798 году в регионе сложилась интересная ситуация. 

Французские войска оккупировали уже чуть ли не всю Италию, заодно разбив и Венецианскую республику. А из принадлежащих ей Ионических островов, населенных преимущественно греческим населением, были образованы «заморские департаменты» Франции. 

Походя был захвачен и остров Мальта — «ключ» к Средиземному морю.
Между тем, чуть ранее, император Павел Первый, сменивший Екатерину на престоле, уже «де-юре» являлся «сюзереном» Мальты. В отличии от французов, попросту захвативших остров силой, русского царя попросили о покровительстве сами Мальтийские рыцари, владевшие Мальтой уже несколько столетий — даже избрав его своим Великим Магистром. Так что Петербург просто не мог оставить без внимания такую «пощечину» со стороны закусившего удила Парижа.

С другой стороны, Османская империя, у которой Наполеон уже практически «оттяпал» Египет (и не собирался на этом останавливаться) вполне прогнозируемо осознала, что, оказывается, русские отнюдь не были их самым страшным противником. 

Подумаешь, — ну Крым, который частично принадлежал еще древнерусским князьям, к себе присоединили, ну турецкую армию и флот не раз били. Ну, так не добивали же! И действительно, «турецких» территорий не отбирали, — давая возможность в конце концов заключить более-менее почетный мир. А с «зубастыми» французскими революционерами этот номер уже может и не пройти…

Ввиду этого Стамбул, быстро забыв «вековые обиды» обратился к России с предложением союзничества — в духе «вернись — я все прощу!». Петербург, конечно, не обольщался насчет степени «искренности» (а, главное — долговременности) такой «дружбы» — но предложение принял.

Во-первых, обнаглевших французов все равно надо было поставить на место. А гнать для этого флот из Балтийского моря через славящийся своими штормами Бискайский залив, вокруг всей Европы — означало значительно замедлить выполнение операции, ухудшить снабжение эскадры, в итоге — уменьшить ее шансы на успех. 

А тут султан открывал для беспрепятственного прохождения русских судов проливы Босфор и Дарданеллы. Да еще давал в помощь и под командование адмиралу Ушакову немало турецких боевых кораблей с десантом в придачу. Плюс, конечно, прочие «плюшки» для российской стороны. 

Ну и потом, «враг моего врага — мой друг», даже если это ситуационный союзник. Сейчас вон благодаря успешной политике Москвы подобного рода Турция, еще пару лет назад готовая вступить в прямое столкновение с российским экспедиционным корпусом в Сирии, — ныне выступает с куда более умеренных позиций. Либо вообще — таким же, как и два с лишним века назад «ситуационным союзником». Хотя бы по вопросу «Турецкого потока» в обход бандеровской Украины.

И вообще, во все времена достаточно остро стояла проблема качественной подготовки вооруженных сил — в частности флота. Одних ведь учений для этого бывает недостаточно — нужен реальный опыт. 

А его, конечно же, лучше приобретать в сражениях подальше от родной земли, — а не при уже при защите ее от нападения агрессора. В противном случае опыт этот обходится слишком дорого, — как в Великую Отечественную войну в 41-м году… 

***

Как бы там ни было — 12 августа 1798 года российская эскадра под командованием вице-адмирала Ушакова вышла из Севастополя в Средиземное море. Чуть позже к 6 русским линкорам и 7 фрегатам, не считая судов помельче, присоединилась и чуть менее мощная турецкая эскадра. 

В течение полутора месяцев французы были частью выбиты с большинства Ионических островов — частично пленены. При этом Ушакову не раз приходилось спасать их от самосуда якобы «освобожденных революционной Францией» местных жителей, по большей части православных.

Впрочем, оккупанты относились враждебно практически к любой религии. Недаром при образовании их Республики даже был создан специальный «революционный календарь» - чтобы верующие не могли праздновать привычные церковные праздники, а местным священникам объявили настоящий террор.
 
И самое главное — французы просто откровенно грабили «освобожденных» — отчего среди них очень быстро и возникло партизанское движение. Заодно ионические греки «не за страх, а за совесть» помогали русским (и, скрепя сердце, «за компанию», и их нынешним союзникам-туркам, конечно) в качестве проводников и лоцманов — что очень способствовало успеху русской кампании при минимальных потерях.

***

В начале ноября русский флот подошел к столице Ионических островов — Корфу. Это была почти несокрушимая «твердыня» в самом прямом смысле слова. «Цидатель» с суши прикрывали три мощных форта, с казематами, вырубленными в скалах, — то есть хорошо защищенными от обстрела даже и большинства современных пушек, не говоря уже о гладкоствольной артиллерии 18 века. С моря гавань защищали береговые батареи острова Видо. 

Всего у французов было около 650 пушек, — кстати, приблизительно столько же, сколько и у всей французской армии в битве при Бородино. Да, формально корабельных пушек на нашей эскадре с учетом союзников было даже побольше. 

Но одно дело стрелять в противника, по определению «с уровня моря», — да еще с качающейся палубе, да еще и пушками лишь одного борта. Да еще и имея в качестве защиты от вражеского огня пусть даже относительно толстое, — но все же, всего лишь дерево корабельных бортов. 

А отвечали им французы с устойчивого и удобного из-за этого при прицеливании берега, да еще с возвышенностей, позволяющих стрелять на большую дальность, да еще и прикрытые каменными стенами, — а то и монолитной скальной породой большой толщины. 

В общем, с учетом тогдашних представлений о военно-морском искусстве взять Корфу силами флота, пусть даже сколь угодно сильного, считалось невозможным. Скажем, знаменитую крепость Гибралтар за всю историю ее пребывания под британской короной, так и не смог захватить ни один вражеский флот. А твердыня Ионических островов укреплена была не хуже.

К тому же британцы, на тот момент типа «союзники», делали все, чтобы ослабить русские силы — и не дать России установить свой контроль над архипелагом. Для этого, то ли напрямую, то ли через Петербург, «сыны Альбиона» регулярно обращались к Ушакову с просьбами «помочь в патрулировании» Средиземного моря — отвлекая его корабли от решения главной задачи.

Заодно не лучшим образом в те месяцы показала себя отечественная «логистика». Несмотря на давно не имевшееся у наличии «короткое плечо снабжения» - с Черного моря, через Проливы. 

Попросту говоря, матросы и даже офицеры нашей эскадры «сидели на голодном пайке» в прямом смысле слова. Привозимая солонина частенько оказывалась с червями, даже жалованье офицерам однажды додумались привезти в виде «ассигнаций», которых вне России, в отличии от золота-серебра принимать в качестве оплаты не хотели даже с «дисконтом». 

Приходилось сильно экономить и боеприпасы — так что первые почти 4 месяца битвы за Корфу наша эскадра просто осаждала французский гарнизон. Который, впрочем, из-за этого особо «не загружался» — поскольку всегда имел возможность пополнить запасы продовольствия посредством очередного грабежа корфиотов.

***

Ситуация изменилось в конце февраля. Совсем уж доведенные оккупантами до отчаяния, греки согласились выставить внушительное ополчение — около 2 тысяч человек. Еще около 4 тысяч солдат прибыло, наконец, из Турции — хотя первоначально султан обещал целых 17 тысяч. 

Ну и на русской эскадре тоже было 1700 человек «морских гренадеров» — то есть, средневековых «гранатометчиков», попросту — морской пехоты. Уже можно было всерьез рассчитывать на победу над французским гарнизоном в 3,5 тысячи человек — хотя требуемого учебниками по тактике минимум 3-кратного преимущества наступающих над обороняющимися (да еще в такой мощной крепости) так и не было достигнуто с нашей стороны.

Тем не менее, русские матросы и солдаты, при поддержке союзников, показали, что можно воевать «не числом — а умением». И мужеством и стойкостью, конечно же. Собственно, решающая фаза боя за батареи острова Видо длилась всего 3 часа. Но эти 3 часа морякам кораблей, обстреливавших береговые батареи французов, нужно было уметь выстоять, не уйти на безопасное расстояние. А вот у врага нервы дрогнули — и его артиллеристы в панике стали оставлять позиции. 

Подобная судьба чуть позже была уготована и гарнизонам трех мощных фортов, защищающих цитадель острова. Им не помогли даже вырубленные в скалах, казалось бы, защищенные почти от всего казематы. Сила духа русских воинов оказалась выше.

Так что решающий штурм, по сути, длился всего один день. На следующий день, 2 марта 1799 года командующий обороной острова французский генерал Шабо капитулировал со всем гарнизоном. 

Условия капитуляции, кстати, были очень «щадящими» — хотя все вооружение, знамена, запасы переходили в руки победителей, французов в полном составе отпускали домой, с обязательством не воевать против России в течении полутора лет. 

Даже к французским пленным по итогам Отечественной войны 1812 года отнеслись несколько построже. Хотя режим Наполеона и был повержен, — а значит, возвращение домой остатков его «великой армии» не несло за собой каких-то возможных эксцессов в отношении России.

***

Дальше началась «мирная работа». Под тесным патронатом Ушакова (и, конечно же, защитой от возможных поползновений иноземных «доброжелателей» с помощью корабельных пушек) на освобожденных территориях была организована Республика Семи Островов — под протекторатом России и Османской империи. 

Впрочем, последняя числилась в «протекторах» больше «для галочки» — местные жители справедливо считали своими настоящими освободителями русских воинов. А не турок — которые угнетали их собратьев, континентальных греков, вот уже 3 с половиной сотни лет.

А потому, когда в начале 19 столетия султан, науськиваемый «заклятыми друзьями» России вновь начал с ней войну — Ионические острова стали главной базой средиземноморской эскадры сподвижника Ушакова, адмирала Сенявина. Который, опять же, без особого труда громил турецкие корабли в многочисленных битвах.

Но это было чуть позже. А пока Ушаков, произведенный за взятие Корфу в «полные» адмиралы, еще некоторое время продолжал свою службу на Средиземье. Участвовал в освобождении от французов итальянских портов, нарушал их коммуникации с экспедиционным корпусом в Египте.

***

Но все же, именно победа на Корфу стала не только «звездным часом», —  но и фактически последней столь яркой победой великого флотоводца. В России сменился царь — убитого в результате переворота Павла сменил его сын Александр. Сменилась и политика — мощный флот с умелыми и опытными экипажами, в целом, стал считаться «ненужной роскошью». 

И прославленного адмирала по возвращению в Россию назначили на откровенно унизительную для человека его масштаба должность — командующего гребным флотом на Балтике. То есть — галерами, весельными судами, пригодными для боевых действий лишь в прибрежных водах - уже «уходившими в историю», ввиду почти полной их ненужности в морских кампаниях того времени.

В 1807 году 62-летний Ушаков ушел в отставку — правда, почетную, с пенсией и правом ношения мундира. Кстати, это событие почти мистически совпало и с фактической «сдачей» Наполеону все тех же Ионических островов. 

Тогдашние «либералы» подобно нынешним тоже ведь не могли понять — зачем их вроде бы Родине иметь базы за пределами своей территории? И когда следствием проигранной русскими войсками битвы при Аустерлице стал заключенный с Францией Тильзитский мир — Петербург дал понять Парижу, что не будет выступать против его аннексии Корфу с прилегающим архипелагом. 

Впрочем, во второй раз «французским департаментом» Ионические острова пробыли недолго — всего с тройку лет. После чего были «отжаты» британцами — но уже на столетие с лишним. Эти ведь понимали нужду в базах для флота своей страны, называемой «владычицей морей». Не то, что «англоманы» в аристократических салонах Москвы и Петербурга — традиционно «подыгрывавшие» заклятому геополитическому врагу России.

***

После отставки адмирал Ушаков прожил еще 10 лет. Хоть и не являясь формально монахом — прожил в лучших традициях православного благочестия. Это обстоятельство считается решающим в связи с недавней канонизацией «праведного воина Феодора» в качестве православного святого. 

Но конечно же, еще большую роль — и в этом решении РПЦ, и во многолетнем уважении нашего народа к великому флотоводцу — сыграла его потрясающая удача. 43 выигранных сражения, ни одного поражения — и ни одного утраченного корабля! 

Даже в битве за Корфу русские потеряли убитыми всего около 170 человек (еще столько же — и союзники) — в то время, как потери французов составили около тысячи. При том, что у защищающейся стороны потери обычно втрое меньше, чем у атакующей.

Ну а такое одной «слепой удачей» не объяснишь. Верующие люди с полным основанием верят, что речь идет о «харизме», Благодати Божьей — действующей в том или ином христианине, пусть и разными проявлениями в зависимости от его служения. Будь то известный монах-подвижник, мученик, государственный деятель. Или, как в случае с Ушаковым — «воевода». 

Кстати, еще одно мистическое совпадение — кончина Федора Федоровича произошла 2 октября 1817 года по старому стилю. В один день с почитаемыми во всем христианском мире мучениками епископом Киприаном — и его подругой и соратницей св. Юстиной, пострадавших от гонителей христиан в 3-м веке нашей эры. 

Они считаются одними из самых лучших защитников от злых чар — в духовной брани. А святой адмирал почитается заступником российских моряков уже от видимых врагов — в бранях на полях сражений. 

Как известно, о святых, в отличие от обычных умерших, не молятся — у них верующие сами просят небесной помощи и заступления. Так что в заключении скажем одно: «Святой праведный воине Феодор — моли Бога о нас!»