Активистка

К 125-летию Михаила Зощенко

«А в своё время я, конечно, увлекался одной аристократкой. Гулял с ней и в театр водил. В театре-то всё и вышло. В театре она и развернула свою идеологию во всём объёме». 
Михаил Зощенко, «Аристократка». 

Я, граждане, недавно с женщиной познакомился. Хорошая женщина, работает по партийной линии. То есть, она – штатная активистка и активная членша той самой партии, которая на данном историческом отрезке развития нашего противоречивого общества ведёт это общество (то есть, нас с вами) в наше очередное радостное и светлое будущее. Несмотря ни на что, зачем, с какого и совершенно накой.
А знакомство наше произошло из-за того, что она обмыться решила после очередного бурного партийного собрания. Она там, на этом собрании и последующих обсуждениях, сильно вспотемши, а в подмышках от выступившей в результате потения соли аж защипамши. Поэтому как только пришла к себе в квартиру, то тут же обнажила своё прекрасное партийное тело, залезла в ванную – и тут свет погас. Вот ведь чёрт – не успела обмыться! Так что пришлось ей из ванной вылезать, номер нашего ЖЭКа в телефоне на ощупь набирать, говорить в трубку пару ласковых, но верных и по существу – и уже через пять минут около её двери нарисовался некий красивый дядечка относительно цветущих лет. То есть, я. Потому что в нашем орденоносном, чтоб его черти сжевали, ЖЭКе электриком работаю и ещё на полставки мусор из подъездов выношу. Чтобы он в этих подъездах не закисал и не распространял в окружающую атмосферу свой удушливый аромат тления, прения и гниения. А то прям беда.
И вот захожу я, значит, к ней в квартиру, вижу: ничего женщина. Привлекательных форм своего не утруженного на тяжких производственных работах тела. Опять же квартирка тоже весьма соблазнительна: потолки – три метра, санузел раздельный, и окна на юг. Ничего, думаю, квартирка. Надо бы поближе познакомиться с её обладательницей, несмотря ни на что. Может, чего и получится на всякий случай.

– Вы сначала свет почините, а уж потом знакомиться лезьте, – сказала женщина, но руку для крепкого дружеского рукопожатия всё же протянула. – Элеонора. Сергеевна.
– Тимоша, – отвечаю максимально галантно. – Тимофей, то есть. А свет мы сейчас моментально починим. Это нам как два пальца, этот ваш нарушенный свет.
Через полчаса починил. Я вообще-то мог и за пять минут управиться, но больно обстановка к неспешности располагала. Опять же женщина очень любопытная оказалась. Кругов десять вокруг меня за эти полчаса нарезала. Всё интересовалась, скоро ли починю. А куда мне торопиться? У меня ж оклад, а не сдельная! А тут замечаю: она мне начала задумчивые взгляды демонстрировать. Как будто размышляла: предложить мне вступить в ихнюю партию или я ещё пока идейно до ихних гениальных планов по раскрепощению людей труда не дорос.
– Не дорос, – согласился я. – А вы чего же, случайно не замужем, что ли?
– А чего такого? – фыркнула она (из чего сразу понятно – не замужем, замужние так не фырчат). – Больно надо! Мне и в таком моём общественном положении совершенно не дует. А тем более, что все мужики – козлы.
Понятно, думаю. Значит, имеет личный неудавшийся опыт. Очень хорошо. И квартирка справная. Не то, что у нас в общежитии. Жить можно, несмотря ни на что. Ни на какие электричества и неудачные замужества.

Ну, то, сё… Начали встречаться. День встречаемся, два, пять.
Как, спрашиваю, у вас в квартере электрическое освещение? Когда обмываться залезаете, не тухнет? Нет, отвечает. Не тухнет. Даже, отвечает, кажется, наоборот, чрезмерно раскаляется. Это от нарушений с напряжением, поясняю. Не волнуйтесь излишне. Напряжение, оно и есть напряжение, чтобы раскаляться. Это не опасно, если только лампочка не лопнет и пальцами в провода не залезете. А то может так шандарахнуть – «мама» крикнуть не успеете. Это ж электричество! Не глиста на верёвке!
А на шестой день она меня на ихнее партийное заседание пригласила. 
– Приходите, говорит, Тимоша. Правда, чаю с блинами не обещаю, и любимых вами баранок тоже не будет. Но зато приобщитесь к светлому и прекрасному в духе идей. Придёте?
– Да я, говорю, не по этой части. Или у вас там лампочки тухнут при виде ваших оживлённых заседаний?
– Лампочки не тухнут, отвечает, а приглашаю я вас с познавательной целью. Чтобы вы прониклись увиденным и услышанным, несмотря ни на что. У нас от народа тайн нет. Мы народу открытые, о чём всегда и везде честно заявляем. В отличие от остальных, не будем на всякий случай конкретизировать кого.
– Всё может быть, отвечаю осторожно. А буфет при зале ваших исторических заседаний имеется?
– Есть пивная за углом, – отвечает она. – Ну, так как?
– Это же другое дело! – оживился я. – Это уж как положено! Опять же, если не сразу проникнусь, то запросто смогу освежиться за названным вами выше углом.

В общем, настроился. Вымыл после рабочей смены уши, причесался в кои-то веки как на праздник, носочки сменил на более свежие и менее воздух окружающий ароматизирующие… Чистую рубашку надел, галстук прицепил чёрный, траурный, на резинке и с надписью «Привет из Сочи!» – и пошёл. Смотрю: в президиуме, не сцене – человек десять. Все важные такие, деловые, и все – благородные лица: директор мебельного магазина, заведующий баней, начальник пляжа, ещё один мордастый то ли в генеральском мундире, то ли в прокурорском пиджаке… Этим-то, думаю, чего здесь надо? Они же себе своё сказочное светлое будущее уже давно и прочно построили! Вот же люди! Лишь бы в президиуме посидеть, продемонстировать важность своего исключительного момента!
Тут выскакивает к трибуне моя знакомая и начинает чесать! И про наше тёмное прошлое, и про непонятное сегодняшнее и про совершено радостное будущее. Которое «надо только всем напрячься, надуться и подождать». И так это у неё ловко чесать получилось, что я даже малость прибалдевши. Ну, думаю, с такой женщиной наше совместное светлое будущее мне красивому, гарантированно обеспечено. Несмотря ни на что. Несмотря ни на какие электрические перенапряжения.
Потом на трибуну мордатый взобрался, потом третий, пятый… И всё говорили, всё обещали, всё били себя раскормленными кулаками по своим раскормленным грудям, а один даже всплакнул, увлекшись. Очень прочувствованно выступили! Лучше чем в театре! От души!

Через два часа наконец притомились и объявили перерыв.
Встречаю её в коридоре около уборной.
Ну, чего, говорю, надо бы чего-нить похавать и соответственно освежиться в духе идей. Где тут у вас заведение-то? За каким углом?
Смотрю: слегка смутилась. Ничего, думаю, это бывает, когда идёшь на сближение с осчастливленным тобою народом. Только бояться ничего не надо! Поменьше робости, побольше лихорадочного блеска в томных глазах!
Что вы, говорю, замерли как статуй на постаменте? Ведите в пивную. Если не желаете алкоголизироваться. то куплю вам бутерброд с селёдкой. Или беляш на парУ.
Вы, Тимоша, всё слишком упрощённо поняли, отвечает мне эта почти моя партийная гражданка. Хотя если вам так приспичило, то, конечно, сходите. Чего с вами, пролетарием, поделаешь, если вы так незатейливо воспитаны, что не можете пропустить мимо себя ни одной пивной. А для нас, то есть тех, кто ведёт вас железной рукой к нашему общему светлому будущему, здесь буфет имеется.
Прелестно, отвечаю я. Значит и за угол итить не потребуется. Уж коли мы идём к светлому будущему все вместе, нашими общими стройными рядами, то я здесь, в вашем буфете и алкоголизируюсь. И даже, может, пива попью. Несмотря ни на что.
Нет, Тимоша, отвечает она. Я же вам уже сказала: этот буфет не для всех идущих, а только для тех, кто во главе. То есть, особо выделенных по партийному списку. А для всех остальных – заведение за уже названным мною вам уличным углом.

Вот так вот. Это называется «умыла так умыла»! Одним, можно сказать, решительным движением! Вот вы, ребята-хитрованы, значит, как с народом сближаетесь! Только на словах своих президиумных! А на самом деле – хрен наны и сбоку бантик? 
Значит вот вы какие собаки, возмутился я и даже кровь мне в голову ударила. Как итить – так вместе, а как алкоголизироваться и бутерброды партейные жрать – так врозь? Очень приятно. В таком случае чихал я на вас, гражданка, на вашу трибуну, на ваш президиум и на ваше-наше светлое будущее большими слюнями! А если ещё раз свет у вас в ванной потухнет, то хоть оборитесь тама вся – и ухом не пошевельну! Пусть ваши президиумные вас там тогда и ремонтировают!
После чего гордо поднял голову, развернулся и, не завязывая шнурков, пошёл за угол.
И вот чего я теперь думаю: а на хрена мне все эти трибунно-партейные путеводители? Что я, без них что ли, не проживу? Да запросто! Работяги всегда и везде нужны! Только ведь не отстанут они от меня эти, которые в президиуме. Потому что сами-то, кроме как вести меня в это очень подозрительное светлое будущее, ровным счётом ничего делать не умеют. Поэтому и считают себя моими истинными благодетелями. Несмотря ни на что.

Художник: Владимир Любаров