Как Красная Армия освобождала Польшу: Сандомирско-Силезская операция

12 января 1945 года войска 1-го Украинского фронта под командованием маршала Конева начали решительное наступление на немецкие позиции на юге Польши.

Сам Сандомирский плацдарм на левом, западном берегу достаточно широкой (от 600 метров до километра) польской реки Висла был захвачен нашими войсками еще в конце июля 1944 года, под конец победоносной для Красной Армии Львовско-Сандомирской операции. Захвачен, конечно, не просто так, в духе «подарочной вишенки на торте» – за него советским воинам пришлось еще с добрый месяц ожесточенно драться с гитлеровцами. 
Последние тогда в попытке отбить плацдарм применили даже свои новейшие «Королевские тигры» – танки с особо мощным вооружением и бронированием. Но сия попытка обреченного воинства «великого фюрера», как и следовало ожидать, оказалась безуспешной – РККА прочно заняла довольно обширный «кусок» на левом берегу Вислы, глубиной до 50 км и около 80 км по фронту. 
Благодаря этому наше командование могло перебрасывать свежие войска для возможного наступления, не опасаясь обстрела переправ вражеской артиллерией, разве что бомбежек немецкой авиацией. Что, впрочем, к осени 1944 года представляло тоже больше «академическую» опасность, нежели реальную, в силу абсолютного доминирования советских авиасоединений над вражескими. И уж точно исключалась необходимость (хоть и заслуживающего всяческого уважения!) героизма наших бойцов в духе их подвигов при, скажем, форсировании Днепра под Киевом.
Может, конечно, возникнуть вопрос: а почему же тогда «оперативная пауза» между занятием Сандомирского плацдарма и началом крупномасштабного наступления по левобережью Вислы, с перспективой быстрого освобождения от фашистов уже практически всей польской территории, затянулась по меньшей мере на 4 месяца? Подробнее попытаемся коснуться этого момента в других статьях нашего цикла, например, об освобождении Варшавы. А пока сосредоточимся больше на чисто военной, а не военно-политико-стратегической стороне Сандомирско-Силезской операции. 

***

Задачей, поставленной Ставкой Верховного Командования перед 1-м Украинским фронтом во главе с маршалом Коневым, было развитие наступления с Сандомирского плацдарма на запад и освобождение польской территории севернее Вислы (до Сандомира текущей практически с запада на восток и лишь потом поворачивающей на север, к Балтике), до рубежа по реке Одер. Где начиналась уже чисто немецкая территория, завоевание которой однозначно потребовало бы усилий куда более значительных, чем освобождение оккупированных немцами польских земель.
Можно заметить, что для осуществления поставленных задач нашему фронту были предоставлены весьма внушительные силы. Достаточно сказать, что только орудий и минометов там находилось с нашей стороны около 17 тысяч. Это, из расчета на 80 км линии соприкосновения с гитлеровцами, составляло плотность «стволов» на один километр фронта в более, чем 200 единиц. 
А при таком раскладе, как не без «черного юмора» замечал «маршал Победы» Жуков, «о противнике и его сопротивлении не докладывают – лишь о скорости и глубине наступления своих частей». Ввиду того, что от врага при такой интенсивности артподготовки мало что остается. И то, больше в тяжело-раненном или контуженном виде…
Правда, точность артиллерийского огня РККА в начале наступления была несколько ниже, чем обычно. Виновата в этом была пасмурная погода, исключавшая возможность качественной работы артиллеристов-корректировщиков и сводившая артподготовку больше к «стрельбе с закрытых позиций», почти вслепую. 
Первопричиной же этого была настойчивая просьба союзников по антигитлеровской коалиции, усиленно просивших Сталина начать наступление Красной Армии на немцев пораньше. А то последние уже успели «навешать люлей» англо-американскому воинству в Арденнах, на границе Франции и Бельгии, да еще таких, что союзнички, якобы «заранее предусмотревшие» гитлеровский «финт», едва не бросились в повальное бегство. 
https://webkamerton.ru/2019/12/kak-sluchaynost-i-pomosch-sssr-spasli-soyuznikov-ot-razgroma-v-ardennakh
Точно так же было первоначально плохо на Сандомирском плацдарме и с авиацией, точнее, с возможностью ее эффективного применения из-за низкой облачности. Но, в любом случае, численный перевес советских войск над немецкими был подавляющим. По живой силе – в 4,2 раза (1,2 млн человек против 360-ти), по танкам – в 6 раз (3600 против 600), в артиллерии – в 5,9 раза.

***

Но означало ли это, что наше наступление было обречено превратиться в некую «легкую прогулку»? Или, вспоминая название героической комедии 70-х годов о войне с участием талантливого артиста Олега Даля, в «Дачную поездку сержанта Цыбули»?
Нет, конечно! Во-первых, немцы, как-никак, за 6 лет военных действий накопили изрядный опыт боев – и в наступлении, и в обороне. И пусть и уступающие нашим в разы силы они имели возможность расположить большей частью напротив не такого уж и большого участка фронта наших войск длиной всего в 80 км. 
Да и помимо первой линии обороны, которая легко «ломалась» советской артиллерией практически в «полигонных» условиях, у врага этих линий на участке от Вислы до Одера было от 4 до 6! Причем их размеры уже не позволяли чисто «арифметически» «давить» их однозначно уничтожающим артогнем с плотностью в 200 стволов на километр фронта. 
Но ведь и наши генералы, вопреки злостным измышлениях пропаганды от наших «заклятых друзей» и их доморощенной «пятой колонны» внутри России, тоже предпочитали не «заваливать трупами наших солдат вражеские окопы», но воевать «не числом, а умением». Хотя, конечно, на последнем этапе Великой Отечественной войны и это «число» тоже было уже на нашей стороне.
Так или иначе, основной упор наше командование сделало на мощные прорывные удары двух танковых армий и 4 механизированных корпусов. Их стремительность была таковой, что противник порой просто не успевал занимать заранее подготовленные оборонительные рубежи, как, например, на тоже довольно внушительных (хоть и поменьше Вислы) реках Неда и Пилица. 
Отступающие немцы просто не успели до них дойти, а те небольшие силы, что находились у водных преград, просто не сообразили вовремя взорвать большую часть мостов, по которым быстро прошли наши боевые машины. Хотя нередко на их пути становились и мощные соединения 4-й немецкой танковой армии – вплоть до режима «встречного боя». Не Прохоровка на Курской дуге в 1943 году, конечно, но все же воевать с ними приходилось всерьез и, увы, не без потерь…

***  

В некотором смысле, ударные танковые подразделения РККА с успехом применяли тактику, показанную «танковыми клиньями» генерала Гудериана, талантливого и опасного гитлеровского военачальника, в трагическом для нас 41-м году. Противостоять такой силище уже разъединенные немецкие дивизии просто не могли, равно как и «подсечь» коммуникации наших танковых армий фланговыми ударами. А потому бронированным машинам был, в основном, лишь один приказ: «вперед – на Запад!». С оказавшимися же в окружении немецкими «недобитками» успешно справлялись и обычные наши полки.
Впрочем, наши военачальники не стремились подражать хваленой «прусской педантичности» и относились, когда надо, к приказам командования «творчески», исходя из сложившейся оперативной обстановки, о которой не всегда вовремя узнавали в вышестоящих штабах. Конечно, не доводя дело до прямого неисполнения приказов, что однозначно «пахнет трибуналом», но стремясь гибко реагировать на изменение условий наступления.
Так, на 3-й день наступления командующий 3-й гвардейской танковой армией, легендарный генерал Рыбалко, запросил у командования разрешения слегка «отвлечься» от предписанного ему разгрома «кельце-островецкой» группировки противника, дабы побыстрее занять, как оказалось, практически не имеющие гарнизонов польские города Радомско и Ченстохово. Разрешение сверху вскоре было дано (правда, разрешалось «оторвать» от основных сил всего 2 танковых бригады), и вскоре два немаленьких города и их логистические узлы оказались в руках советских войск.
В связи с такой смелой тактикой, думается, выглядит вполне оправданной символическая веха, достигнутая танкистами Рыбалко 20 января – переход немецкой границы у реки Прашка и занятие воинами 56-й гвардейской танковой бригады немецкого городка Питшен. Чуть позже, кстати, их «коллегами» по 3-й гвардейской был занят и городок Гливице (Глайвице). 
Тот самый, в котором летом 1939 года произошел знаменитый «Глайвицкий инцидент» с захватом якобы польскими военными немецкой радиостанции и последующей передачей в эфир грязных оскорблений в адрес немцев. Превращенный Гитлером в «казус белли» – «повод к войне», да не какой-нибудь, а Второй мировой, самой кровопролитной в истории человечества. Хотя, конечно, этот повод формально был «высосан из пальца», поскольку исполнялся немецкими же уголовниками, переодетыми в польскую форму, а потом срочно «обнуленных» заранее подготовившимися эсесовцами, позже показавшими приглашенным журналистам трупы «польских агрессоров».
С  другой стороны, «несчастные жертвы гитлеровской агрессии» из числа русофобски настроенных политиков Варшавы (а других политиков там просто и не было) сами чуть ли не до 1 сентября 1939 года лелеяли мечты отправиться вместе с «непобедимым воинством великого фюрера» в «восточный поход» против «проклятого большевизма». Однако вместо роли союзников им пришлось довольствоваться ролью «консервов», как называют на «блатном жаргоне» заключенных, которым предлагают сбежать из лагеря матерые уголовники, дабы «схарчить» тех, когда у беглецов закончатся запасы пищи. Но это так – «лирическое отступление».

***

Вообще, ценность успешного наступления 1-го Украинского фронта в ходе Сандомирско-Силезской операции заключается не только в переносе военных действий на собственно немецкую территорию уже к середине 20-х чисел января 45-го года. А также и в полном разгроме 4-й танковой и значительной части 17-й полевой армии, которыми, собственно, и исчерпывались вражеские силы на этом направлении.
Стремительность атак РККА обеспечила и другую, пожалуй, еще более важную стратегическую задачу: противник лишился важнейшего Верхне-Силезского промышленного района, «сердца» оккупированной польской промышленности, до сих пор работавшей на гитлеровцев. 
Уж насколько у последних, даже в последние месяцы войны, был развит пресловутый «орднунг» (то бишь «порядок»), но и они не смогли повторить хотя бы «бледную тень» грандиозной эвакуации оборонных предприятий, произведенной в начале Великой Отечественной якобы «неполноценными» славянами, гражданами СССР. А ведь именно эта эвакуация, по горькому признанию гитлеровского министра вооружений, произнесённого еще в декабре 1941 года, сделала поражение Германии в войне практически неизбежным.
К 1945-му же году эвакуировать военные заводы из польской Верхней Силезии Гитлер не решился – ведь каждый день неизбежной остановки производства очень чувствительно бы отозвался на и так уже задыхающемся от дефицита военной техники и боеприпасов Вермахта. Ну а когда Красная Армия всего за чуть больше недели прошла с тяжелыми боями грандиозные даже для обычного марша не такой уж и надежной бронированной техники 400 км, эвакуировать что-то минимально значимое с силезских предприятий стало уже просто технически невозможно. Можно было их разве что взорвать, но и это у драпающего воинства «великого фюрера» получалось далеко не всегда. Одна история со спасенным от гибели Краковом чего стоит, но эта тема требует отдельного разговора. 
Формально окончанием Сандомирско-Силезской операции считается 3 февраля, когда противостоящие войска перешли к кратковременному периоду позиционной войны. Однако грандиозный успех нашего наступления, одного из основных накануне решительной схватки за логово Третьего Рейха, Берлин, не вызывает никаких сомнений.