Как Красная Армия отвоевывала немецкие земли… для Польши!

20 января 1945 года танкисты 1-го Украинского фронта с боями перешли границу с Германией. Ныне же эта граница находится в глубине польской территории. Но это ничуть не мешает современным польским властям «честить» тех, кто здорово «прирастил» территорию их «великой державы» «оккупантами» — и сносить памятники советским солдатам-освободителям.

К началу второй декады января 45 года победоносное наступление войск 1-го Украинского фронта в ходе Сандомирско-Силезской операции отметило новый важный этап — бои переместились на немецкую территорию. Война вернулась в логово агрессора — как говорится в подобных случаях: «Не рой яму другому — сам в нее упадешь». 
Даже сейчас о таком событии нельзя читать без волнения. Что же говорить о тех советских людях, которые слушали из черных «тарелок» репродукторов сообщения Совинформбюро… 
Непосредственными исполнителями этого акта высшей справедливости выступили бойцы 53-й танковой бригады под командованием полковника Архипова — принадлежавшей к 6-му гвардейскому танковому корпусу, форсировавшие пограничную реку Просна и к 5 утра 20-го января занявшие городок Нальгемсбрюкк. Чуть позже соседи гвардейцев, 56-я танковая бригада 7-го гвардейского танкового корпуса, форсировав реку Прашка, овладели городком Питшен.
Вообще-то, справедливости ради, надо отметить, что впервые граница Германии была пересечена советскими войсками тремя месяцами раньше. 18 октября 1944 г. Красная Армия с боями вышла на территорию Восточной Пруссии. Первыми в «колыбель прусского милитаризма» вступили подразделения 1-й гвардейской Московско-Минской дивизии (11-я гвардейская армия, 3-й Белорусский фронт) под командованием генерала П. Ф. Толстикова. В 10:30 утра гвардейцы пересекли государственную границу у пограничного столба № 131.
Кстати говоря, первоначально наше наступление развивалось достаточно стремительно — за 12 дней советские войска продвинулись на 50-100 километров. Но затем, из-за нарастающего сопротивления гитлеровцев, 30 октября перешли к обороне. Тем более что Восточная Пруссия хоть и являла собой «колыбель прусского милитаризма», — но все же не столь стратегически важную цель, как Берлин. А потому оплачивать ее быстрый захват ценой жизней сотен тысяч наших солдат, а также замедлением наступления на столицу Рейха, с целью его полного разгрома, наше командование резонно не захотело.
Тем не менее чисто в пропагандистском ракурсе стояние почти на месте Красной Армии (пусть и с ожесточенными позиционными боями) выглядело не очень оптимистичным. С точки зрения не военных специалистов, конечно, прекрасно понимавших обреченность фашистского режима, — а простых советских людей. Которым, конечно же, после 3 с лишним тяжелейших военных лет хотелось постоянных ярких побед — побольше и побыстрее. 
Так что преодоление нашими танками государственной границы с Германией в январе 45-го года однозначно было востребовано и воспринято общественным сознанием, как яркая победа РККА. Но одновременно это событие несколько «затемнило» предыдущее достижение — начало боев на территории Восточной Пруссии. 
Ну а уже после окончания войны, когда немецкий Кенигсберг стал советским Калининградом — о вступлении наших войск на восточно-прусские земли, как о начале войны на немецкой территории, стали упоминать и того реже. Во избежание своего рода «когнитивного диссонанса» у наших сограждан. 
Действительно, Калининградская область — часть РСФСР, но почему-то вступление туда наших войск является перенесением боев на вражескую землю, а не освобождением советской земли, как в случае с любой другой областью СССР. Понятно, что все это можно объяснить, — но не в двух словах. А для эпохальных событий лучше, если их воспринимают «на подсознании», без лишних объяснений. 

***

Но с Кенигсбергом, ставшим Калининградом, как раз все более-менее понятно. Военные трофеи по сложившейся практически общемировой традиции принято переименовывать. Вон, скажем, итальянский линкор «Джулио Чезаре», переданный СССР союзником побежденной Германии, Италией, после включения в состав нашего Черноморского флота стал называться «Новороссийском». Чем же должна отличаться сходная практика в отношении «трофейных» населенных пунктов?
Правда, классическая общемировая практика подразумевает также, что право на переименование трофеев, а также на последующее владение ими принадлежит тем, кто эти трофеи «взял на шпагу».
А вот с немецкими городами, захваченными Красной Армией на Востоке Германии в январские дни 45-го года, в этом смысле наблюдается странная ситуация. Действительно, ныне даже самый изощренный интернет-поисковик заходит в тупик при виде просьбы показать на карте тот самый Нальгемсбрюкк. Не находит его — и все.
И даже «пограничная» река Просна на современной карте стала протекать едва ли не в центре нынешней Польши. Что, собственно, и объясняет «непонятку» с невозможностью найти отбитые Красной армией в январе последнего года войны у гитлеровцев города. 
Попереименовывали их панове поляки — вот и все. Что там вышеупомянутый Нальгемсбрюкк — тот же вполне себе немецкий крупный город Бреслау ныне объявлен Вроцлавом. Якобы «исконно польским городом».
Да не принадлежал этот город полякам как минимум последние 6 столетий! В том числе и на 1772 год — дату «первого раздела» Речи Посполитой, территорию которой на этот момент нынешние варшавские политики считают «эталонной».
Зато даже страны Антанты, вынудившие немцев после поражения в Первой мировой войне заключить «похабный» (как называл его Ленин) Версальский мир, не стали даже пытаться вернуть Бреслау полякам. Хотя бы потому, что последних там было исчезающе мало. И даже спешно поднятые этим исчезающе малым количеством поляков мятежи с требованием присоединения края к Польше, несмотря на поддержку Пилсудского и его «фавор» у Лондона и Парижа, закончились грандиозным «пшиком».
И осада Красной Армией того же Бреслау длилась долгие 73 дня. Конечно, это не многомесячная оборона Сталинграда, — но и не «героическая» оборона Варшавы аж чуть больше 2 недель в сентябре 1939. Или такая же «героическая» борьба агентов эмигрантского правительства в Лондоне во время Варшавского восстания в 1944-м, — когда те не могли в течении двух месяцев справиться с вдвое отстающими от них по численности даже не закаленными в боях фронтовыми частями Вермахта, а обычными карателями и тыловыми подразделениями. А потом с легким сердцем сдались им в плен — лишь бы не уходить из окружения к «проклятым большевикам».
Потому что, опять же, против наших бойцов в будущем Вроцлаве воевали не поляки, которых там почти не было, — а немцы. Могущие поддаваться сумасшедшим идеям расового превосходства от Гитлера, — но, чего у них не отнимешь, остающиеся опасными и достойными противниками. Благодаря чему наша победа над ними особенно заслуживает особого уважения к нашим воинам.

***

Но почему же тогда восточные области Германии, добытые тысячами жизней наших бойцов, ныне носят польские названия? Тоже пресловутая «рука Запада»? «Украденная у нас победа», как например, в случае с освобожденной в 1877—78 годах Болгарией. После этого в ходе и 1-й, и 2-й Мировых войн становившейся союзником врагов России?
Да нет — тут, как раз, вспоминая старую поговорку, «неча на зеркало пенять…» Даже старый недруг СССР, британский премьер Уинстон Черчилль, всегда мечтавший «вставить палки в колеса» Сталину, первоначально выступал против планов передвинуть границу Польши на запад, к Одеру и Нейсе. 
Может, потому что куда лучше Иосифа Виссарионовича знал гнилое нутро своих вроде бы верных союзников, всю войну сидевших у него на шее в Лондоне в форме «правительства в изгнании». 
В его книге «Вторая мировая война» содержится ну просто блестящая цитата относительно Польши, датированная весной 1939 года: 

«И вот теперь, когда все эти преимущества и вся эта помощь были потеряны и отброшены, Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши — той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства».

А ведь этот видный британский политик выступал против «политики умиротворения» Гитлера, проводимой тогдашним премьером Британии, его коллегой по партии консерваторов, Чемберленом!
Но все же, признавая необходимость предоставления гарантий военной помощи союзнику, в случае немецкого нападения, сэр Уинстон однозначно не мог избавиться от омерзения из-за осознания факта — кому именно будут предоставляться такие гарантии. И не потому ли, в конце концов, когда дело дошло до войны, Лондон и Париж с легким сердцем отдали «гиену Европы» на съедение Гитлеру — тем более что этим они открывали ему дорогу к нападению непосредственно на СССР?
Однако благодаря позиции Москвы в ходе Ялтинской и Потсдамской конференции по устройству послевоенной Европы, Польша таки обрела весьма солидный «привесок» в виде восточных немецких земель плюс 80 % территории Восточной Пруссии. При этом, правда, никто не думал возвращать ей пресловутые «восточные кресы», захваченные из-за военных неудач армии Тухачевского в ходе «польского похода» 1920 года территории Западной Украины и Западной Белоруссии. Ну, так ведь эти земли даже по мнению политиков Антанты, однозначно «не переваривавших» молодую Страну Советов, тем не менее должны были изначально принадлежать именно ей — согласно так называемой «линии Керзона».

***

Впрочем, стоит ли винить за такой подарок без кавычек Сталина? Уж человек, построивший после выигранной Советским Союзом войны систему, при которой наша страна получила небывалое в ее истории геополитическое могущество и контроль над доброй половиной Европы, тут точно ни при чём.
Система эта действовала, когда лучше, когда хуже, вплоть до того момента, пока в Москве не дорвались к власти откровенные предатели-«перестроечники». Да и то, дружественные СССР политические режимы восточно-европейских стран начали терпеть поражение отнюдь не сразу после начала разрушительных реформ Горбачева — их «запаса прочности» хватило на несколько лет.
И все же, какой же запредельной подлостью надо обладать, чтобы получив «на блюдечке с голубой каемочкой» солидный кус в обозримом прошлом не принадлежащих твоей «великой державе» земель, потом уничтожать памятники тем воинам, кровью которых эти «подарки» были оплачены?!
Да, однозначно не зря великий итальянский поэт эпохи «Возрождения» Данте Алигьери в своей «Божественной комедии» поместил в центр самого страшного, ледяного 9-го круга ада не просто предателей, — но «предателей благодетелей».
Но конечно же, подлость и предательство современных негодяев ничуть не умаляет подвиг тех героев, кто ценой своей жизни приближал окончательную победу над фашизмом, подготавливая условия для последнего броска на столицу Третьего Рейха.