Как Красная Армия завершила освобождение Литвы

28 января 1945 года советскими войсками была занята Клайпеда (на тот момент – Мемель) – последний, еще находившийся под оккупацией, участок территории Литовской ССР. Собственно, и ставший ее частью лишь исключительно благодаря доброй воле Сталина, которого за это нынешние националисты именуют «врагом литовской нации и государственности».

По большому счету, главной причиной освобождения Мемеля еще в январе 45-го года были… сами немцы! Точнее, командование восточно-прусской группировки Вермахта, с началом крупномасштабного наступления Красной Армии практически лишившегося возможности изыскивать хоть какие-то резервы. Посему гитлеровские генералы, скрепя сердце, решили для усиления обороны Пруссии оставить наступавшим советским войскам Мемельский край, выведя оттуда 3 своих дивизии для укрепления своих основных сил. 
Сам этот край, по сути, представлял собой тоже больше немецкую, нежели литовскую территорию. Дело даже не в формальной национальной принадлежности тех или иных представителей местного населения, среди которого, действительно, было немало не только немцев, но и литовцев, не считая русских, поляков и евреев. 
Просто симпатии этого населения были преобладающе прогерманскими, пусть даже край после Первой мировой войны и был передан в качестве автономии в состав Литвы. Так, еще в ходе первых местных выборов в начале 20-х годов, в мемельские органы власти попало 25 депутатов пронемецких партий из 29. 
Сходные результаты получились и на выборах в Мемельский парламент и в декабре 1938-го, когда «германофилы» заручились поддержкой 87% избирателей. После чего, собственно, Гитлер и выдвинул властям буржуазной Литвы ультиматум с требованием возвращения Мемеля Германии, довольно быстро получив на него положительный ответ.
С другой стороны, считать мемельское население какими-то «убежденными фашистами» тоже не стоит. По большому счету, у них-то особого выбора между «диктатурой» и демократией западного образца и не было. Ведь в «свободной и демократической» Литве с 1926 года, после государственного переворота, установилась самая обычная националистическая диктатура. 
В соседней Польше, которая тоже «неровно дышала» на предмет присоединения к себе Мемельского края («гиена Европы» – она и есть гиена), при формальной демократии наличествовала та же фактическая диктатура Пилсудского и его «выкормышей», даже в «зоологическом» антисемитизме во многом превосходившая немецких нацистов. Которые до начала Второй мировой, как минимум, еще не рисковали проводить откровенный геноцид еврейского населения, ограничиваясь различными формами его дискриминации и депортации.
Но Германия-то, в отличии от жалких «великих державок» образца Польши и прибалтийских держав, по крайней мере до начала войны смогла сделать убедительный рывок к экономическому росту! Не побив, конечно, советский рекорд в 6 с лишним кратный рост ВВП за 12 лет (у Гитлера этот показатель был на уровне чуть больше двухкратного), но и это на фоне так и не изжитой в остальной Европе и США Великой Депрессии было очень даже неплохим достижением. 
Вот и решили мемельцы присоединиться по крайней мере к действительно мощному государству, а не продолжать находиться в составе жалкой пародии на него. Ну а что им потом пришлось очень серьезно «заплатить», вступив вместе с Третьим Рейхом войну, ставшей для него смертельной, так кто же в начале 1939 года о таком исходе мог точно знать…

***

Но вернемся к событиям конца Великой Отечественной войны. В целом советская Прибалтика была освобождена в ходе мощного наступления Красной Армии летом-осенью 1944 года. Тем не менее, в этом регионе все еще оставались отдельные очаги вражеской обороны – в первую очередь, «Курляндский» и «Мемельский» котлы, на севере Латвии и западе Литвы, соответственно. 
Собственно, полноценными «котлами» они не являлись, скорее то ли «анклавами» (или «заморскими территориями», вроде положения нынешней Калининградской области РФ, не имеющей с остальной страной прямого сухопутного сообщения), то ли «плацдармами». 
Во всяком случае, плацдармами их желал видеть Гитлер, никак не желавший примириться с неизбежностью поражения и мечтавший о «светлых днях», когда его «непобедимое воинство» вновь «погонит большевистских варваров в Сибирь». А отличные морские порты Мемеля и Курляндии должны были сыграть важную роль в этих маниловских мечтаниях в качестве базы для быстрой переброски немецких войск для фланговых ударов по РККА.
Но в январе 1945 года мало-мальски вменяемым военачальникам Рейха стало уже окончательно понятна вся бессмысленность таких надежд. И если курляндскую группировку в Пруссию быстро и без потерь перебросить было практически невозможно, то провести такой план в отношении группировки мемельской они еще надеялись. А это, как-никак, тоже три дивизии с численностью около 17 тысяч человек – немалое подспорье для обороны Кенигсберга и других укрепленных прусских городов.
Так что «толчком» к быстрому освобождению Мемеля стало начало отвода оттуда немецких войск. Без этого Красная Армия вряд ли бы стала пытаться его брать обычным штурмом – слишком уж серьезные там были оборонительные сооружения, а зачем нам были лишние и неоправданно высокие потери? Разве что для повода либеральным СМИ спустя 7 десятилетий визжать о «заваливании трупами советских солдат вражеских окопов». 
К тому же в случае с Мемелем вполне правдивый тезис тех лет о «необходимости скорейшего освобождения советских граждан от оккупации» был неприменим. Ведь в составе Советской Литвы этот край не был еще ни одного дня. А уж с учетом описанных выше пронемецких симпатий его граждан, его пришлось бы не «освобождать», а «брать». 

***

В общем, войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии Баграмяна приступили к активным действиям лишь в начале третьей декады января, когда разведка донесла о начале эвакуации противника из Мемеля. Общая оценка успешности нашей операции, правда, неоднозначна. 
С одной стороны, будущая советская Клайпеда в ходе достаточно ожесточенных боев была освобождена от оккупантов уже 28 января. С другой стороны, бои эти были преимущественно «арьергардными», то есть с поставленными для прикрытия отхода основных сил противника небольшими подразделениями.
В принципе, в такой тактике нет ничего самого по себе предосудительного, а тем более «позорного». Ведь, по сути, именно так Красная Армия старалась освобождать большинство советских городов, дабы противник сам их побыстрее оставлял под угрозой окружения. Тем самым исключались длительные уличные бои, ведущие к разрушению городских зданий и «инфраструктуры», восстанавливать которые после освобождения было очень долго и дорого.
Но в случае с Мемелем наши войска изначально хотели разгромить немцев при отступлении с минимальными потерями для себя и не допустить усиление восточно-прусской группировки. И с этой задачей они, увы, в полой мере не справились. 
Большая часть частей Вермахта смогла отойти в Пруссию по Куршской косе. И даже организовать на этом узком клочке суши эффективную работу своей артиллерии. Хотя, конечно, большая часть тяжелой техники, боеприпасов, военного снаряжения было подорвано (или просто оставлено в городе) гитлеровцами при спешном отступлении.
Впрочем, рассматривать этот момент как некую «стратегическую неудачу», думается, не стоит. Да где-то полутора десяткам тысяч гитлеровцев удалось уйти – ну так их потом все равно частью уничтожили, частью пленили в ходе завершающих боев в Восточной Пруссии. Зато от серьезных разрушений был спасен сам город, занятый Красной Армией «по сценарию», ранее применявшемуся при освобождении советских городов. Да и в Восточной Европе, особенно Польше, тоже. Пусть об этом все время и забывают сами поляки…
Кстати, и с оставшимся в Мемеле немецким населением поступили максимально гуманно, дав ему право просить предоставления советского гражданства. В отличии от большей части их соотечественников из Пруссии, которых просто принудительно депортировали после войны в Германию.

***

Не менее «либерально» «страшный тиран Сталин» поступил и с «литовскими товарищами», преподнеся им бывший Мемель, ставший Клайпедой, в качестве изрядного «привеска» к территории Литовской ССР. Хотя, по нормальной логике победителя, вполне мог бы «приписать» этот край к ставшей российской Калининградской области, бывшей Восточной Пруссии.
Это, не считая и самой литовской столицы, Вильнюса, возвращенной в 1939 году под литовский контроль после изъятия у «гиены Европы», Польши. Которая захватила этот крупный город у своего якобы «стратегического союзника» по временам Речи Посполитой вскоре после окончания Первой мировой войны. 
Увы, как несложно догадаться, в современной «незалежной» Литве к советским «подаркам» принято относиться, как к должному, при этом не уставая клеймить СССР за «имперскую политику и угнетение литовской государственности».
Да полноте, эта самая «независимая литовская государственность» де-факто была ликвидирована еще в конце 16 века – когда-то мощное и без кавычек Великое княжество Литовское вошло в состав Речи Посполитой на вторых ролях. И с тех пор пребывало исключительно под большим или меньшим контролем действительно сильных и независимых государств. 
После Речи Посполитой – Российской империи, затем, после краткого периода западного «патронирования» – СССР, а после распада «шестой части суши» – Евросоюза и США. Причем, под европейско-американским управлением Литва далеко не является «передовиком производства и социальных стандартов», которой была в советское время. Собственно, львиная доля ее экономики – это денежные переводы уехавших из новоиспеченной страны «гастарбайтеров».
И, как знать, не возникнет ли рано или поздно ситуация, когда главный «донор» литовского госбюджета, «локомотив ЕС» Германия поднимет вопрос о «реституции» собственности своих граждан, проживавших в Мемеле, а то и возврата этого города, согласно подписанному между руководством «демократической Литвы» и немецким канцлером в начале 1939-го года соглашению? 
Ну а пока Клайпеда, «жемчужина Балтийского моря», обильно политая кровью советских солдат при ее освобождении, остается частью Литвы. Вопрос – надолго ли, при сохранении прежней самоубийственной политики новых властей этой постсоветской республики…