«Падай с неба, память о былом…»

***

Надо ли, чтобы слова разрастались,
Вместе с растеньями в песнях сплетались,
В сумерках прятались, в мыслях взметались,
В листьях сумбур учинив?
Сколько бы им на простор ни хотелось,
Как бы за ветром к дождям ни летелось,
Где бы развязка вдали ни вертелась,
Ток их широк и ленив.

Где бы решимости им поднабраться,
Как бы вольготностью им надышаться,
Как бы с наивностью им побрататься,
Чтобы опять одолеть
То ли стесненье, где некуда деться,
То ли смиренье, где впрок не согреться,
То ли томленье, где в тон не распеться,
Вырваться – и уцелеть?

С кем бы им там на пути ни якшаться,
Как бы о прожитом ни сокрушаться,
Где бы ни рушиться, ни возвышаться – 
Нет им покоя, видать,
Ибо успели с раздольем вскружиться,
Ибо сумели с юдолью сдружиться,
С долей намаяться, с болью прижиться, –  
Знать, по плечу благодать.

Дай же им, Боже, чтоб реже считались,
Больше ерошились, чаще скитались,
В дни переплавились, в годы впитались, –  
В будущем, их ощутив
Где-то, насупясь, а всё же надеясь,
Что-то почуяв, что ждёт, разумеясь,
Кто-то изведает, высью овеясь,
Ясноголосый мотив.

 

***

Шум дождя мне ближе иногда
Слов людских – мы слушать их устали, – 
Падай с неба, светлая вода,
Прямо в душу, полную печали!

Грохнись в ноги музыке земной,
Бей тревогу в поисках истока, –  
Тем, что жизнь проходит стороной,
Мы и так обмануты жестоко.

Падай с неба, память о былом,
Припадай к траве преображённой,
Чтоб не бить грядущему челом
Посреди страны полусожжённой.

Лейся в чашу, терпкое вино,
Золотое марево утраты, –  
Мне и так достаточно давно
Слёз и крови, пролитых когда-то.

Где-то там, за гранью тишины,
Есть земля, согретая до срока
Тем, что ждать мы впредь обречены – 
Ясным светом с юга и с востока.

Не томи избытком доброты,
Не пугай внимания нехваткой, – 
В том, что явь не пара для мечты,
Важен привкус – горький, а не сладкий. 

Потому и ратуй о родном,
Пробивай к неведомому лазы,
Чтоб в листве, шумящей за окном,
Исчезали века метастазы.

Может, весть извне перелилась
Прямо в сердце, сжатое трудами?
Дождь пришёл – и песня родилась, 
Чтобы стать легендою с годами.

 

***

И снежным запахом влекомы,
С тобой по-своему знакомы,
Сорвутся выдохи тоски
Туда, где время движет прямо
Клочки разрозненные драмы,
Вдоль, по течению реки.

Промозглый камень парапета,
Усмешка, вспышка, сигарета,
Набухший, влажный воротник, – 
И кашель сух, и воздух странен – 
Ещё хорош, не оболванен, – 
И ты к кому-нибудь приник.

Ах, эта воля, эта вера,
Мольба, оказия, химера,
Ах, этот ветер над рекой,
Крутой, крепчающий, знобящий,
И счёты старые сводящий, – 
А сердцу надобен покой.

Кружись, оторванная нитка,
Продлись, осознанная пытка
Скитаний позднею порой
С морозным скрежетом металла,
Пока столица не устала
Безумной тешиться игрой.

Проснись, бездомицей кручёный,
Пройдись, где кот ходил учёный,
Через подвалы, на чердак,
Займись подсчётом неумелым
Долгов своих, а лучше б – делом,
Забудь сомнений кавардак.

Сожми оставшиеся спички,
Шагни в пространство по привычке,
Туда, где надо продлевать
Свой сон земной, свой день юдольный,
Свой путь, свой выбор произвольный, –  
И на посулы наплевать.

 

***

И ты кружишься меж держав,
Где судорожный воздух ржав,
Из никуда и ниоткуда
Явившись, чуя свет и дух,
Но если полдень будет сух – 
То выходи, гляди на чудо,

На эти сизые холмы,
Где пижмы в пятнах кутерьмы
Бегут подальше от соблазна
Блеснуть на солнце желтизной
И, венчик выпятив резной,
Сказать, что впрямь огнеопасны,

Где на обочинах дорог
Тысячелистник уберёг
Своё иссохшее мерцанье, – 
И только вечная полынь,
Куда, сощурясь, взгляд ни кинь – 
Одно сплошное восклицанье,

Вернее – возгласы о том,
Что, может, сбудется потом,
Ну а сегодня слишком рано
Судить об этом впопыхах,
Покуда выглядит в стихах
Невольный вздох отнюдь не странно, – 

И ты шагаешь наобум,
Отшельник, странник, тугодум,
Туда, где память не увяла,
В такие дебри и дожди,
Где всё, что было позади,
Тебя мгновенно узнавало.

 

***

Кто из нас в одиночку поймёт
Посреди беспристрастности буден
Тот порыв или, может, полёт,
Где о том, что мы знаем, не судим,
Где откроется – третий ли глаз
Или зренье обветренной кожи,
Не впервые? – и в этот уж раз
Кто-то сразу прозреет, похоже.

Посреди беспредельных щедрот,
Незабвенного сада затворник.
Неизбежный приняв поворот,
Бывший лодырь, богема и дворник,
Неумеха, бродяга, бахвал,
Кто-то выйдет на верную тропку –  
И безмерного счастья обвал
Не отправит за листьями в топку.

Безмятежный, торжественный сон!
Ты-то мнился мне встарь нереальным,
А теперь, высотой просветлён,
Навеваешься словом похвальным,
Где роса на ветвях тяжела
От присутствия лунного в мире
И хула никому не мила,
Потому что участье всё шире.

Там, где прячется в скверах Москвы
Тот, до коего нету мне дела,
Даже рыбу едят с головы, –  
Что же люди? – да так, надоело,
Где кочевья в порядке вещей
И пощады не ждёт наблюдатель,
Видеть въявь, как Дракон иль Кащей
Правит всеми, – спаси же, Создатель!

Разыскать бы мне ключ от чудес,
Приземлённых в ряду с тайниками,
Чтобы стаи в просторе небес
Пролетали в ладу с лепестками,
Чтобы зримая глубь обрела
Очертанья знакомые ночью –  
И душа оставалась цела,
Всё живое приемля воочью.

 

***

Она без возраста, душа,
Но так идёт ей, право слово,
Всё то, чем юность хороша, – 
И молодеть она готова.

Да только зрелость – грустный рай,
В котором всякое бывает, – 
И чувства, хлынув через край,
Свой тайный смысл приоткрывают.

Гостят у вечности года,
Минут позванивают звенья, –  
И не постигнуть никогда
Того, чем живы откровенья.

Но что же всё-таки зовёт
Из бормотанья и камланья,
Покуда вдруг не прослывёт
Не удержавшимся за гранью?

И что за отзвук различим
В темнотах этих и просветах,
С тобою впрямь неразлучим,
Залогом песен не отпетых?

То весть, дошедшая с трудом
Из галактического плена,
Что реки будит подо льдом
И кровью вспаивает вены.

 

***

Этот вклад в разрушенье теорий,
В послушанье тишайших нагорий
Вносит вечер – хвала ему днесь! –  
Потаённая осени книга
Помнит веянье каждого мига,
Промелькнувшего некогда здесь.

Эта книга недаром хранится
Там, где жаждет степная криница
Напоить нас живою водой,
Если верите древнему слову,
Если в час испытаний готовы
Встать, как прежде, под русской звездой.

Кличет вещая птица над нами,
Поднимается давнее знамя,
На котором начертаны вновь
Письмена драгоценные наши –  
И звенят величальные чаши,
А собравшимся – мир да любовь. 

Кто вернулся, кто встречи дождался,
Кто в минувшем за всех нарыдался,
Будет верой и правдой служить
Этой речи, которой мы живы,
Чьи устои верны, а не лживы,
Чьей судьбой мы должны дорожить.

 

***

Размышляя о слове своём,
Поднимаем усталые взоры мы – 
И глядим за оконный проём,
В наслоенья за шторами
Пестроты, а потом – желтизны,
А потом – оголённости, 
Что кругом, как нарочно, видны
При любой отдалённости.

Там холмов и хребтов на ветру
Виноватая складчина,
Там беспечность вступает в игру,
Да и всякая всячина,
С неизбежностью воли морской
И степной безымянностью,
Чтобы вдруг завершилось тоской
То, что кажется странностью.

Сторониться ли нынче хандры
Или сызнова броситься
В эту мглу, что слепа до поры? –  
Только с каждого спросится,
Если выбор щедрот неширок
И сильны убеждения
В том, что нет у незримых дорог
Полосы отчуждения.

 

***

Не убрать мне ладони со лба
За листвой тополиною –  
Не кружит ли опять ворожба
Над речною долиною?

Не растёт ли вон там, за холмом,
Что-то слишком уж странное,
Чтобы стать безымянным письмом,
Пеленою туманною?

Что-то слишком уж грустное там,
В отдалении, чудится,
Чтобы взять да идти по пятам
За таким, что не сбудется.

Что-то путь покороче найти
К пониманью пытается –  
И, уже добираясь почти,
С подсознаньем встречается.

Не отнять этой тайны у нас,
Не прочесть этой повести
О таком, что, смущая подчас,
У живущих на совести.

 

***

Ты и есть сокровенность чудес – 
Приходя во спасение,
Унося в осиянность небес,
Ты погода осенняя.

Но сегодня ты вовсе не всем,
Как бывало, откроешься –  
И в садах с пестротой хризантем,
Как на грех, не освоишься.

В темноте, где никак не доспать,
Беспокойно живущая,
Над рекою, бегущею вспять,
Понимания ждущая,

К песнопеньям пернатых добра,
Ты от них отрешаешься,
Словно встанешь у двери с утра,
А войти не решаешься.

Кто же ищет ключи по углам
От незримого здания,
Словно прошлое рвёт пополам,
Торопясь на свидание?

Ничего не поделать ему
С этой славою вящею –  
Ну а ей-то, поверь, ни к чему
Холода предстоящие.

 

***

Призрак прошлого к дому бредёт,
Никуда не торопится,
Подойдёт – никого не найдёт,
Но такое накопится
В тайниках незаметных души,
Что куда ему, дошлому,
Торопиться! – и ты не спеши, 
Доверяющий прошлому.

Отзвук прошлого в стёклах застрял
За оконною рамою – 
Словно кто-нибудь за руки взял
Что-то близкое самое,
Словно где-нибудь вспыхнуло вдруг
Что-то самое дальнее,
Но открыться ему недосуг, – 
Вот и смотришь печальнее.

Лишь озябнешь да смотришь вокруг –  
Что за место пустынное?
Что за свет, уходящий на юг,
Приходящий с повинною,
Согревающий вроде бы здесь
Что-то слишком знакомое,
Был утрачен – да всё же не весь,
Точно счастье искомое?

Значит, радость вернётся к тебе,
Впечатления чествуя,
С тем, что выпало, брат, по судьбе,
Неизменно соседствуя,
С тем, что выпадет некогда, с тем,
Что когда-нибудь сбудется, –  
И не то чтобы, скажем, Эдем,
Но подобное чудится.

 

***

Любовь, зовущая туда,
Где с неизбежностью прощанья
Не примиряется звезда,
Над миром встав, как обещанье
Покоя с волею, когда
Уже возможно возвращенье
Всего, что было навсегда,
А с ним и позднее прощенье.

Плещась листвою на виду,
Лучась водою, причащённой
К тому, что сбудется в саду,
Что пульс почует учащённый
Того, что с горечью в ладу,
Начнётся крови очищенье
И речи, выжившей в аду,
А там и новое крещенье.

Все вещи всё-таки в труде – 
Не предсказать всего, что станет   
Не сном, так явью, но нигде
От Божьей длани не отпрянет, –  
На смену смуте и беде
Взойдёт над родиною-степью
Сквозь россыпь зёрен в борозде
Грядущее великолепье.

 

***

Звёзды мерцают над садом и кровом – 
Нечего ждать от юдоли
Кроме сиянья – не славы ль над словом? –  
Надо бы сдержанней, что ли.

Как бы подняться и разом укрыться
Там, в этой бездне алмазной?
С кем бы обняться и где бы забыться
Здесь, в темноте безотказной?

Где безопасней и где беспокойней –  
Здесь ли, где гаснет преданье?
Там ли, где явь, пусть земной и достойней,
Словно сплошное гаданье?

Некуда плыть мне и некого помнить
Там, в Океане Сварожьем, – 
Надо бы сердце надеждой исполнить
Здесь, над степным бездорожьем.

Надо бы душу сберечь напоследок – 
Век не ведёт к покаянью, –  
Батько мой Орий, старинный мой предок,
Встань за незримою гранью!

Вряд ли когда-нибудь вновь повторится
Путь, что вдали остаётся, –  
Всё, что не вправе врагам покориться,
Кровным родством отзовётся.

 

***

Где в хмельном отрешении пристальны
Дальнозоркие сны,
Что служить возвышению призваны
Близорукой весны,
В обнищанье дождя бесприютного,
В искушенье пустом
Обещаньями времени смутного,
В темноте за мостом,
В предвкушении мига заветного,
В коем – радость и весть,
И петушьего крика победного –  
Только странность и есть.

С фистулою пичужьею, с присвистом,
С хрипотцой у иных,
С остроклювым взъерошенным диспутом
Из гнездовий сплошных,
С перекличкою чуткою, цепкою,
Где никто не молчит,
С круговою порукою крепкою,
Что растёт и звучит,
С отворённою кем-нибудь рамою,
С невозвратностью лет
Начинается главное самое –  
Пробуждается свет.

Утешенья мне нынче дождаться бы
От кого-нибудь вдруг,
С кем-то сызнова мне повидаться бы,
Оглядеться вокруг,
Приподняться бы, что ли, да ринуться
В невозвратность и высь,
Встрепенуться и с места бы вскинуться
Сквозь авось да кабысь,
Настоять на своём, насобачиться
Обходиться без слёз,
Но душа моя что-то артачится –  
Не к земле ль я прирос?

Поросло моё прошлое, братие,
Забытьём да быльём,
И на битву не выведу рати я
Со зверьём да жульём,
Но укроюсь и всё-таки выстою
В глухомани степной,
Словно предки с их верою чистою,
Вместе с речью родной,
Сберегу я родство своё кровное
С тем, что здесь и везде,
С правотою любви безусловною – 
При свече и звезде.

 

***

Гляди-ка в оба, да не сглазь – 
Из озарений, из наитий
Она возникла, эта связь, – 
Не задевай узлов да нитей.

Из бездны гибельной уйдя,
Она скрепит края столетий –  
И только в трепете дождя
Её почует кто-то третий.

Не то сквозь сон она прошла,
Набухнув жилкою височной,
Не то скользнула, как игла,
В укрытье памяти бессрочной.

Песочной струйкою шурша,
Проникла в логово забвенья –  
И вот, отвагою дыша,
Судеб распутывает звенья.

Водой проточною струясь,
Она размыла средостенья
И вышла, больше не таясь,
На свет, и с нею – обретенья. 

За тканью времени живой
Растенья вздрогнут и воспрянут –  
И вскинут вдруг над головой
Свой мир, и ждать не перестанут.

И то и дело, как ни строй
Воздушных замков очертанья,
В единый миг пчелиный рой
Сгустит былые испытанья.

И ты узнал их, видит Бог,
И вновь лицо твоё открыто, –  
Они грядущего залог
И настоящего защита.

 

***

Как в годы нашествий, шуршат
Листвою сухою
Деревья – и всё ж не спешат
К хандре, к непокою,
К зиме, что прийти навсегда
Хотела бы снова,
И даже незнамо куда,
Порукою – слово. 

Так что же останется здесь?
Журчание струек
Сквозь жар, обезвоженный весь,
Да ворох чешуек
В пыли, у подножья холма,
Да взгляды хозяек,
Да ветер, сводящий с ума,
Да возгласы чаек?

И что же грядёт впереди –  
Безлюдье, глухое
К тому, что теснится в груди,
Что есть под рукою,
Что смотрит из каждого дня,
Томясь на безрыбье,
Входя в сердцевину огня
Гремучею сыпью?

И всё же не надо вздыхать
О том, что пропало, – 
Ему не впервой полыхать,
Звучать как попало,
Вставать, наклонясь тяжело,
Быть сердцу по нраву, –  
Оно никуда не ушло,
Как звёздная слава.