Масоны
Масоны
Масонство - это способ к более разумной и учтивой жизни, а не дорога к предполагаемым тайнам Бога и Природы
Проф. Тадеуш Цегельский, «Королевское искусство»
1. Определения:
1.1. Подробности системы этики.
Самое короткое и одновременно самое старинное определение, поскольку сформировалось в XVIII в., характеризует свободных каменщиков (масонов) как «специальную систему этики, на основе аллегорий и представляемую с помощью символов». Первая часть этого определения масонов -– часто называемая «королевским искусством», - которая как раз и характеризует масонов как тех, кто проводит систему этических ценностей, соединяет её с концепцией человека, который должен прежде всего стремится к этическому совершенству.
Совершенствование самого себя – как результат самопознания – масонский идеал жизни интерпретируется как средство, способствующее гармонии между одинарной личностью и обществом, между человеком и миром природы. «Масон стремится к порядку и равновесию, в любой ситуации стремится сохранить меру и воздержание. Его установка имеет социальное измерение. Он чувствителен к чужим потребностям, особенно более слабых и требующих помощи, не ограничивается благотворительностью. Помогая, делает это самозабвенно, не возвышая себя и не унижая одариваемого». Это современное нам изложение системы, существующей уже триста лет. Изложение, которое опирается на этические ценности, которые формировались во времена раннего английского просвещения, и которые нашли своё конкретное воплощение в философии лорда Энтони Шефтсбери (1672–1713). Эти ценности значительно повлияли на этику масонов, ибо масон формирует свою жизнь так, как художник творит своё произведение искусства. Шефтсбери вознёс в ранг ценности искусство дружбы и умение сожительства с иными людьми.
Масон, этот «виртуоз» - художник жизни, также человек, моральные устои которого срастаются с правилами хорошего воспитания и общего интеллектуального мировоззрения. Поэтому английская «Book of Constitutions» Джеймса Андерсона, опубликованная в 1723 г. постулировала: брат масон должен быть не только «добрым и праведным человеком, человеком чести и вежливым», но также «по рождению дворянином или джентльменом наивысшей пробы, или же выдающимся учёным, прекрасным архитектором или иным деятелем искусств».
Масон пользуется дарами, преподносимыми ближними, и сам одаривает их. Думая о других, никогда не бывает в одиночестве. Умеет наслаждаться жизнью, и, как верующий в Проведение, не должен боятся смерти.
1.2. Метафизическое обоснование. Роль символа.
Данное обоснование, которое является метафизическим (хотя не обязательно носит религиозный характер), произрастающая из длительной европейской традиции ереси, характеризует одновременно глубокая рациональность. На просветительский характер масонских публикаций обратил внимание польский философ, протестантский теолог и масон в одном лице, профессор Карл Серини (1875-1931). Серини, который был членом варшавской ложи «Wolność Przywrócona» («Восстановленная свобода»), огласил свой текст «Символ в масонстве» в форме «доски» ложи.
В тексте «Символ в масонства» Серини полагает: «У основ масонского взгляда на отношение человека к реальности лежит глубокая убеждённость в осмысленности её человеком. Смысл выступает в самой структуре бытия и в целенаправленности его развития. Эта находит своё выражение в вере в идеи Великого Строителя (Созидателя). Это определение указывает на время появления масонской идеологии - времена Просвещения. Под влиянием древнего стоицизма рассматривалось существование во вселенной и деятельность разума – Логоса, который находится у основ реальности и проявляется в человеке, вознося его к вершинам самопознания и самостановления. Разум, как его понимали во времена просвещения, на самом деле есть математический разум, который убедительно проявляет свою мощь в строительстве, творя из хаоса безвластной материи космоса мудрость, мощь и красоту».
Вторая часть определения указывает на специфику языка, который выражает основы масонства: это язык символов и аллегорий. Причём, заметим, различает функцию символа, который «представляет», т.е. поясняет, но отличается от функции исполнения аллегорическими средствами - условными, которые сами по себе как бы «прикрывают» определяемое содержание. Поэтому остаёмся в области определённой двузначности. Эту специфику языка «королевского языка» (символов – пер.) когда-то поясняли необходимостью сохранения таинственности: масонские символы оставались непонятными для профанов.
Существует философская интерпретация феномена символов: указал на неё цитируемый автор текста «Символ в масонстве». Она увязывается с фактом, что масонство является «определённой реальностью духовной, идейной и психической». Эта многоаспектная, живая, постоянно эволюционирующая, не творящая замкнутой системы реальность масонства не замыкается в «формуле понятия». Определения и понятия – утверждает польский теолог, не являются достаточными - поэтому масонство использует символ. «Символ эту масонскую реальность однозначно заменяет, означает, напоминает, делает явной, и закрывает, показывает и поясняет – и поэтому он окончателен. Наконец ценность символа для масонов опирается на то, что они должны быть братьями не только разумно понято, но познано, пережито». Подобная, функциональная, или попросту «здраво мыслимая» интерпретация роли символа в масонстве не исчерпывает, как понятно, проблему.
Во второй части своего дела, в разделе «Метафизика символа», Серини выступает уже как философ. В каких реалиях находится символ? – спрашивает он. Отказывается, что понятно, от «материалистического понимания реальности как очень расплывчатого». Однако оставляя идеалистическое и позитивистское понимание реальности, приходит к выводу, что «кроме далеко идущих разниц», оба эти понимания имеют они тот общий признак, «что по ним в конечном счёте проверкой реальности является система, как замыкающаяся на себя и своей целостность избавлена в себе от противоречий».
Отойдём здесь от поминания остальных элементов понимания автора и скажем, что он приходит к выводу, что «реальность сама – символична». На этом не конец, «этот символизм вырастает до второй степени, если по необходимости обратим внимание на нас самих, являясь частью этой реальности, и одновременно стремящимся к её разумному пониманию (…). Из того, что познаём реальность даже в небольшой степени следует, что между символами реалий и символами нашей познавательной структуры должны осуществляться отношения как минимум соответствия». Такая интерпретация является следствием, как информирует нас автор, из концепции неокантианства: Герман Гельмгольц (1821–1894) и Генрих Рикерт (1863–1936). Рикерт, известный представитель Баденской философской школы, утверждает существование трансцендентных, вневременных ценностей, обязующих независимо от любого опыта. Эти ценности, в его понимании, не существуют как телесные, или, как духовные, но в специфичный для себя способ бытия – постоянно обязывающие. Рикерт был в своё время самым значимым философом науки. Его исследования в области знания и теория ценностей оказала большое влияние на его современников – Макса Вебера (1864-1920) и его концепцию идеальных типов. Это важно сточки зрения места масонства в сфере культуры. То обстоятельство, что «для Рикерта культура есть прежде всего чем-то иным, не деятельностью служащей обеспечению непосредственных и посредственных жизненных потребностей. Её сущность опирается на специфическое отношение человека к миру, а именно на таком отношении, которое ведёт человека к пестованию, или также культивированию определённых ценностей – добра, опираясь только на абсолютные ценности». Ни последовавшей затем развитие культурной антропологии, пионером которой был Рикерт (его известное выражение: «по существу антропологию интересует человек культуры, но не человек натуры»), и не философия науки, не умалили предмет и направление рефлексий Баденской школы и самого Серини. Польский философ определяет масонскую систему описывания и понимания мира как соответствующую её символичной структуре. В определённом смысле, можно утверждать о масонской антропологии. На основе современной науки всё более высокий уровень получает теория, которая закладывает существование априорного знания, которое кроме знания, опирающегося на опыте, строит правдивый образ реальности (т.н. умеренный априоризм). Это касается именно теории математической структуры Вселенной - Макс Тегмарк, работа этого астрофизика, опубликованная в США в 2014 г. представляет теорию бытия, как чисто математическую.
1.3. Антропология масонства и таинства.
На тему масонской антропологии неоднократно высказывался Джулиано Ди Бернардо (1939 г.р.) философ и масон, автор «Философии масонства». Он замечает, что масонство не является философской системой и «не выработала всеохватывающей философии», или другими словами не выработала законченной системы. Вместе с тем, это движение показало практическую философию, касающуюся человека, его натуры, его целей.
Одновременно антропология масонства является светской, а по тому в своём естестве не категорична (многовариантна). «Рисуя собственный образ человека, масонство целенаправленно отказалось от исследования всех его возможных аспектов, сосредоточившись на тех, которые связаны с этическим совершенством».
Главными элементами этой антропологии являются, в интерпретации Ди Бернардо, свобода, терпимость, братство, трансценденция (потусторонность – пер.) и таинство инициации. Обращает на себя внимание повышение двух последних составных частей до ранга антропологических принципов. То, что принципы масонской этики открываются адепту не на прямую, но в процессе его посвящения в таинство, не означает здесь, что инициация является только путём, методом донесения этих принципов. «Масонство является определённой концепцией человека, согласно которой он должен стремится к достижению этических целей, которые насыщены трансцендентным основанием благодаря обряду введения в таинство. (…) Принцип введения в таинство, основанный на соответствующей эзотерической традиции, является именно тем, что определяет самобытность масонства и что позволяет отличать его от всех других иных концепций человека (религиозных или светских). Можем сегодня говорить о масонах только потому, что масоны действуют согласно правилам и формам этой традиции».
Приведённые здесь принципы масонства позволяют сформулировать важное положение, которое касается метода исследования всего феномена: каждая идейная и практическая манифестация движения имеет эзотерический характер; «не эзотерическое» масонство не существует.
Это не исключает, очевидно, появление различных направлений, часто противоречащих друг другу в широко понимаемом масонстве, направлений различной интерпретации эзотерической традиции. Эзотерическое измерение масонства хорошо отражает другое его название «Королевское искусство». Название, выходящее из алхимических традиций, имеет свои соответствующие определения во всех европейских языках, хотя и не во всех странах одинаково распространены. Англичане часто используют определение the Royal Art, немцы - der königliche Kunst, французы – l’art royal. Менее известно латинское название «королевского искусства» – ars regia. «Королевское искусство» имеет три значения; оно являет то же самое с - алхимией, масонством и «искусством освобождения» в архитектуре. Первое понимание имеет самую старую родословную, которая происходит со времён античности. Уравнивание архитектуры с «Королевским искусством» было известно авторам позднесредневековых цеховых уставов. Самое молодое здесь, поскольку исходит из эпохи нового времени, это ответвление так понимаемого искусства - масонство.
1.4. Масонская инициация. Ритуал перехода.
Процесс духовного совершенства в масонстве часто приравнивают к путешествию, прохождению через лабиринты жизни. Первым, и для многих братьев самым важным этапом этого путешествия, в связи с глубокими переживаниями, сопровождающими его, является инициация на ученика. Имеющая различные многие формы инициация первой ступени символизирует смерть и новое рождение кандидата в очищающих его пробных путешествиях. Этот ритуал связан со средневековыми ритуалами строительных цехов, однако главное, это связь с ценностями, которые пропагандируются приверженцами т.н. духовной алхимии. Благодаря этому ритуалу кандидат может вступить на никогда не оканчивающуюся дорогу, которая ведёт к совершенству, к внутреннему спокойствию и гармонии с миром и людьми. Помощью в этом устремлении ему будут другие братья.
Большое значение здесь может иметь факт, что ложа в которой работает, отделает его от суматохи и конфликтов внешнего мира. В главном направлении масонства, называемом голубым масонством (от символичного цвета, который доминирует в убранстве ложи) или масонством Святого Иоанна (он является его патроном) является процесс совершенствования, которые замыкается в трёх ступенях посвящения – Ученик, Подмастерье, Мастер.
Опытный «правильно понимающий искусство» масон знает, что окончанием начатого путешествия есть смерть. Проблематика масонского посвящения является частью более широкого круга вопросов из области антропологии культуры, каким является т.н. ритуал перехода, т.е. обряд, характерным признаком которого является изменение определённых свойств лиц, подвергшимся этому ритуалу. Со времён пионерской работы француза Арнольда ван Геннепа (1873–1957), которая расширила ареал понятия „rites de passage” («обряды прохождения») на многие ритуалы, внешне различные, мы понимаем не только ранг явления, но и можем проанализировать его функцию. Это стало возможным кроме прочего благодаря принятию ван Геннепом теории «трёх фаз ритуала» (исключения, обособления, включения). Анализ функционирования ритуала перехода позволил продолжателю ван Геннепа, шотландцу Виктору Турнеру (1920–1983), произвести ещё один переворот в теории ритуала. Учёный заметил, что в некоторых условиях человеческие общины образуют альтернативные по отношению к существующим институциям объединения – свободные от иерархических структур, зато проникнутые духом коммуны (communitas). В своей публикации «Ритуальный процесс. Структуры и антиструктуры», 1969) он пишет: «(…) коммуны спонтанны, непосредственны, конкретны – не формируются на нормах, не институализированы, не абстрактны». Турнер отошёл от существовавшего до сих пор понимания ритуала, как обобщённого представления общества, обеспечивающего общественную солидарность. «Сделал его (ритуал) источником, генерирующим культуру и структуру. Понимал ритуал как нечто, имеющее силу преобразования действительности, а не только подтверждение её, равно как общественную жизнь, как динамический процесс между общественными силами». Все названные здесь функции ритуала перехода находят применение при анализе обрядов масонских и пара-масонских структур.
Польский знаток темы Яцек Шерадзан, например, утверждает: «в общинах, где практиковался ритуал перехода, он являлся условием появления человека как сознательной единицы общества». Этот принцип может иметь «важное значение для общества в чужой стране, которое подвержено угрозе денационализации» - подчёркивает исследователь.
Значение посвящения огромно, поскольку лицо в этом процессе переходит в осознание себя, как изменившуюся единицу, обернувшуюся к обществу. Инициация уничтожает прежний способ жизни вступающего, как профана, проявляется в «единственности». Уединённый приговорён находится в статусе профана, но именно благодаря процессу посвящение в таинство становится полноправным членом общества. Ослабление государственных связей во времена политических и государственных кризисов, отсутствие этих связей в случае разделов или оккупации, оба примера связаны с польской общественностью, делают эти масонские зависимости особо значимыми. Это объясняет факт резкого развития различного рода инициативных товариществ на польских землях и за рубежом в исследуемом нами периоде.
1.5. Отношение масонства к религии. Великий Архитектор Мира.
Масонство, как подозревают его враги, никогда не было сектой или завуалированной религией. Было (и остаётся до сегодняшнего дня) широким и разновидным внутренним общественно-этическим движением, фундамент которого, как это утверждалось выше, имеет характер инициации. Масонская этика, исходящая из принципов свободы и суверенитета единичного человека, взаимной толерантности и равенства людей всех сословий, рас и религий, не является также частью никакой конкретной философии или религии. Вместе с тем соотносится к трансцендентному Богу, который символизируется как Великий Архитектор (Строитель, лат. - Creator – пер.) Вселенной, к объективному порядку им установленному. Масонство не отрицает объявленные религиозные правды, однако запрещает тотальный характер конкретных религий, признавая за всеми идентичный равный статус. Христианам несёт особенно близкие им ценности, записанные в Библии; с мусульманами говорит языком Корана, а с евреями – Торы. Не навязывая и не запрещая никакие мнения в области религии, требует от своих адептов, чтобы эти мнения были откровенными.
В стремлении к максимальной гармонии и взаимопониманию между братьями запрещает им во время собраний в ложах поднимать какие-либо дискуссии на религиозные темы. Этот же запрет касается также политики, что, однако, не означает, что членам лож нельзя заниматься политикой. Могут это делать вне ложи, которая как собрание должно оставаться как политически, так и религиозно, нейтральной. Масонство никогда не воевало и не воюет с Церквами, как религиозными институциями. Отношение масонства к Церкви является производной его отношения ко всем другим религиям и ко всем формам их организации. Это отношение возникает напрямую из масонской этики; нет здесь в принципе никакой специальной установки по отношению к какой-либо конкретной Церкви. Случалось, как в эпоху объединения Италии (Risorgimento - 1859-1871) или в III Французской республике (1870-1940), что масонское послушание находилось в остром политическом конфликте с Церковью.
1.6 Масонский ритуал и обряд. Высокие градусы.
Богатство и множество масонских ритуалов приводит к тому, что образ предмета нам представляется изначально как настоящий лабиринт, полный ловушек, поставленных перед слишком уверенным в себе путешественником. Как и каждый лабиринт, так и этот, сделан по определённой системе, имеет свой скрытый, среди символов, смысл и значение. Ритуалы с их символикой являются отражением многих интеллектуальных приключений, какие пережило масонство со времён своего образования. Так вот есть ритуалы, записанные живьём, для тех, кто может читать истории масонства, начиная с его начала. Могут нам показать связи между «королевским искусством» и современной герметической философией и тайными науками, в особенности с алхимией и святой кабалой. Другие значимые слои ритуалов отражают влияние мистического христианства, с одной стороны, и идеологию Возрождения - с другой. Аналогично в отношении связей в ХIХ и ХХ веках - масонства с теософией, неогностицизмом и другими эзотерическими направлениями. Некоторые из них были связаны с радикальными политическими и социальными изменениями – от анархизма, через синдикализм и фашизм, к синархии.
Возникшие в течение исторического развития переработки, изменения, дополнение ритуалов, а также связанные с этим новые интерпретации показывают разницу между отдельными масонскими обрядами, т.е. собранием (системами) ритуалов. Нам, однако, трудно было бы выделить те, наиболее характерные или более ценные обряды, но всюду признаётся, сформированный, в конечном итоге, в начале XIX в. Давний Признанный Шотландский Обряд является квинтэссенцией всех масонских ритуалов. Здесь затрагиваем вопрос т.н. Высших Градусов, которые начали формироваться в историческом процессе развития «королевского искусства» около середины XVIII в. Некоторые адепты имеют мнение, что эзотерическая наука масонства должна быть углублена в ложах более высоких градусов (выше трёх начальных) – т.н. красных или шотландских. Первое название указывает на символический цвет, доминирующий в декоре помещений ложи. Второе – на возможное возникновения системы в Шотландии. Самый популярный и, естественно, самый яркий красный обряд, это тридцатиградусный (от 4° дo 33°) Давний Признанный Шотландский Обряд, существующий с 1801 г. В межвоенное время (1919-1939) практиковался масонами Великой Национальной Польской (ВНПЛ). Система «шотландской» ложи сегодня действуют, иначе чем между войнами, независимо от «великих лож» или «великих востоков». Имеет величественный характер и пропитана христианской символикой. Не является, однако, как подозревают враги «королевского искусства», завуалированной религией. Многие знатоки предмета, однако, считают, что целостность масонского знания (т.е. соответствующего греческому gnosis) с успехом определяется т.н. ритуалом Св. Иоанна трёх первых градусов.
1.7 Масонская тайна и открытость деятельности. «Дикие «Ложи».
Масонская тайна, это то, что возбуждает неизменно большие эмоции. От своего начала на Британских островах, различные организованные ложи никогда не имели, не имеют и не могут иметь секретный характер. Все они действовали и действуют на основании законов своей страны. Запрет создания секретных структур - это одно из самых важных принципов деятельности местных организаций спекулятивного масонства.
Основным, хотя и не единым критерием, позволяющим отличать масонские организации от пара-масонских, является факт частой конспиративности тех - вторых. Тайные ложи, несмотря на их характер и исполняемые функции, которые англичане называют wild – „дикими” или private – „частными”, в свою очередь немцы Winkelloge – „ложи за углами”, не являются членами международной системы взаимных гарантий, которые уделяют себе масонские организации посредством масонских послушаний. Убедилась в этом единственная в Европе тайная ложа «Коперник», действовавшая в Польской народной республике в 1962-1989 гг. Секретность работы и членства в её случае было безусловным принципом обеспечивающим само её существование, тем не менее не могла эта ложа «Коперник» до самого своего выхода из подполья и проявления своего существования и формулирования устава в 1990-92 гг. рассчитывать на признание со стороны мирового масонского послушания.
Полная открытость деятельности и намеченных целей не касается ритуала и масонских знаков. Эти, в свою очередь, если и не являются сферой тайн, то, как минимум, предусмотрительно не раскрываются. Масону нельзя открывать детали, касающиеся ритуала, в котором его деятельность осуществляется. Но масон имеет, однако, право публиковать и обсуждать иные, не связанные с его ложей ритуалы. Этот принцип, на первый взгляд, непоследовательный и противоречащий условиям, имеет определённое историческое обоснование.
Иначе также относительно запрета оглашать имена членов ложи, кроме собственного. Масон имеет право огласить факт собственного членства; должен это сделать очень скромно. Вместо того, что утверждать «являюсь масоном», должен сказать: «таковым меня считают мои Братья (т.е. масоны)».
Участие в «королевском искусстве» не является обыкновенным членством, сравнимым с членством в клубе или политической партии. Масонство является разновидностью светского ордена (типа монашеского – пер.), а инициация в ложу, может в определённой степени, приравниваться к посвящению в рыцари во времена средневековья. В практике деятельности лож в англосаксонских странах нет никаких ограничений, что касается публикации состава и властей конкретных лож и всех послушаний. Похожая практика существует в странах Латинской Америки. В первой половине ХХ в., в католической части Европы, в том числе и во II Речи Посполитой, публично оглашались только имена самых высоких по градусу членов ложи. Этот обычай был продиктован стремлением мира и безопасности масонов, которые могли подвергаться всевозможным атакам со стороны бульварной прессы и фашиствующих или коммунистических партий и политических кругов.
Осмотрительность, окружающая масонские ритуалы и символы имеет иной генезис. Чтобы её правильно понять, необходимо отнестись не только с цеховой, но также с алхимическим генезисом масонского движения. Понятно стремление средневековых строителей к удержанию профессиональной монополии: поэтому гораздо серьёзней, чем где-либо в других местах, соблюдалась профессиональная тайна. Уникальные знание, которые и сегодня возбуждают самое большое удивление, передавались индивидуально в тайне из поколения в поколение. Среди строителей был обязателен запрет списывания формул и предписаний, а также рисование планов. Этот запрет, в наши времена абсолютно анахроничный, действовал ещё в XVIII в. в первых, записанных и опубликованных в 1723 г. уставах (т.н. конституциях) сводных и принятых строителей. В ещё большей степени соблюдение тайн ложи обязывала герметично-алхимическая традиция, в которую вписываются современные умозрительные строители.
1.8. Ложа. Её метафизичность.
Ложа, как гласят самые старые Конституции (уставы) масонства, «является местом, в котором масоны встречаются, чтобы работать. Поэтому собрание, т.е. правильно организованная общность масонов называется ложей». Каждый брат масон должен быть членом конкретной ложи; поэтому масонская традиция не имеет институции «почётный член». Ложа является основной организацией масонов, «местом архитектурной работы и источником энергии братской жизни участников» - как гласит Конституция ВНПЛ с 1931 г. «Духовное сосредоточение, откровенность, братская любовь и терпимость определяют ход её работы». Эти прекрасные формулировки касаются основ масонства: ложа является спокойной пристанью в суете повседневной жизни, оазис достоинства и добрых обычаев. Запрет затрагивать вопросы, которые разъединяют людей - религиозных и политических; настроение сосредоточения - вызван участием в ритуале ложи. Позволяет сблизить людей с различными взглядами, культурой или языком.
Основной формой деятельности ложи являются ритуальные работы, отличающиеся соответственно степенью посвящения в тайну (Ученик, Подмастерье, Мастер). Кроме ритуальны работ, ложа выполняет определённые административные задания, проводит благотворительную деятельность – внешнюю и внутреннюю, принимает задания в области культуры и науки. Такая активность с одной стороны служит усовершенствованию братства, с другой – обеспечивает позитивное воздействие ложи на общественную жизнь.
Два других конституционных признака масонства, которое понимается, как продолжение разнородных традиций, в том числе цеховых традиций, это его «метафизичность» и «уставная детерминированность». «Метафизичностью» и её эквивалент, которым есть «символизм» масонского искусства, можем назвать новое качество, которое приобрели в поздние Новые времена благодаря признания Старых уставов (Old Charges) и связанных с ними ритуалов символических этических установок, религиозной или любой иной спекуляции. Другими словами, ложи символически были направлены к новым целям, что никак не умаляло прежние. Строительные предприятия не перестали, например, являться органами братской взаимопомощи и товарищескими клубами, одновременно, однако, стали местом духовного совершенства своих членов.
Само название speculative Masonry является, однако, значительно старшим от явления, которое описываю. Появляется уже в Regius Manuscript («Регулирующее предписание» XIV в.) при оказии упоминания о меценате - саксонского владыки Англии Athelstana (Ателстана) и его неизвестного историкам сына князя Эдвина. «В связи с высокой метафизичностью своего мышления стал мастером; очень любил масонов и строителей. Сам также стал строителем», - читаем в рукописи, найденной в XIX в. Из следующего предложения узнаём, что Ателстан дал строителям «обязанности и названия». Таким образом и в таком характере король-строитель и его сын описываются в Истории Андерсона, а также в стихотворном тексте The Master's Song, or the History of Masonry, этого же автора. Джеймс Андерсон не знал понятия спекулятивного (метафизического) масонства, может быть и потому, что открытие текста Regius MS имело место только после смерти пастора. Информация, содержащаяся в Regius MS, Cook MS и в целом ряде текстов, выходящих из этого - второго, касательно уставов данных Ателстаном и первого ежегодного собрания лож, которое имело место быть в городе Йорке, были и остаются до сих пор аргументом сторонников теории о чисто цеховом, и одновременно средневековом, происхождении английского спекулятивного масонства.
1.9. «Правильное» масонство и споры около этого (конец XIX в., начало ХХ в.)
Признак «правильности» увязывается только и исключительно с фактом образования в 1717 г. первых демонстративных каменщиков - Великой Ложи Лондона. Уже вскоре, в 1726 г. – в связи с быстрым организационным развитие, переименованной в Великую Ложу Англии. Именно Первая Великая Ложа навязала или точнее старалась навязать, прежде всего всем британским масонам (т.е. в Шотландии и в Ирландии), а затем и другим, новые идейные стандарты, ритуальные и организационные, вкратце называемые как «правильные». В течение XIX века, выработанные этими правилами принципы, были почти всюду приняты. Во всяком случае, именно они начали определять главное направление в универсальном масонстве. Это доказывает самая большая и самая старшая французская организация - Великий Восток Франции (GOdF, создана в 1773 г.), когда в 1877 г. по предложению пастора Фредерика Десмонса (1832-1910) были допущены к инициации лица не разделяющие веры в Высшее Существо (Великого Всемирного Архитектора) - исключила из конституции послушания понятие Великого Архитектора.
Символ и связанные с ним принципы United Grand Lodge of England (UGLE, Объединённая Великая Ложа Англии) интерпретировала как одну из наивысших поместных маркировок масонских лож (landmarków). UGLE отреагировала отзывом признания для GodF, приведя тем самым до существующего до сих пор раскола в мировом масонстве. Великий Восток Франции и связанные с ним обычаи в других странах определились в направлении, которое обычно называют «либеральным», по отношению к «консервативному», который проводит Великая Английская Ложа. Это направление осталось с выходящим с первой половины XVIII в. Самоопределением «регулярный», мы, на основе прежнего анализа, назвали бы его «главным» направлением, масонским mainstreamem.
Противоречия вокруг ключевого символа демонстративного масонства имели дальнейшие последствия для французского масонства, а также итальянского, и в связи с высоким рангом этого первого, для движения во всей Европе и на свете. Не во всей масонской среде Франции разделяли позицию, принятую Великим Востоком. Не только показывали привязанность к традиционным понятиям масонства, но и критиковали политический подтекст решений Великого Востока. Он в III Французской Республике связался с левым, радикальным крылом Республиканской партии, успешно борющейся за отделение государства от церкви. На волне этой критики в 1894 г. образовалась новой послушание, Grand Loge de France (GLdF, Великая Ложа Франции), также в 1910 г. группа членов Великого Востока, заинтересованная восстановлением символа Великого Архитектора, привела из Швейцарии особенно изошрённый Шотландский обычай (Le Rite écossais rectifié). Этот обычай, называемый также L’Ordre Chevalier Bienfaisant de la Cité Sainte (Орденом Добродетельных кавалеров Святого Города), является обрядом масонским христианского характера. Он образовался в Лондоне в 1778 г., был утверждён конвенцией в Вильгелмсбаде в 1782 г., а его главный создатель был лионский купец и выдающийся реформатор масонства в одном лице Жан-Баптист Виллермоз (1730-1824).
Дальнейшие разделения в Великом Востоке и связи раскольников (ложа «Le Centre des Amis» - «Центр Любви») с английским независимым представительством в Бордо привели к созданию третьей великой ложи la Grande Loge Nationale Indépendante et Régulière pour la France et les Colonies françaises (Великой Национальной независимой и регулярной ложи для Франции и французских колоний), выступавшей позднее под названием Grande Loge Nationale Française (GLNF, Великой французская Национальная ложа). Это послушание, как похожее Великая Ложа Франции, возвратила все поместные ложи, которые характеризуют английское масонство, с символом Великого Архитектора во главе. Декларировала совместно с Великой Ложей Франции аполитичность, что являлось выходом из деятельности Великого Востока, явно ангажированного в борьбе за светский характер Республики.
1.10. Женское масонство. Смешанный обряд, около-масоны.
Другим источником обвинений о нерегулярности, обвинений, адресованных к Великому Востоку, стал факт женских масонских лож старого типа, называемых адаптированными, в связи с приобщением, адаптацией их при традиционных мужских ложах. Верх популярности адаптированные ложи получили во Франции, также и в Польше, в Княжестве Варшавском – в наполеоновскую эпоху. Но уже в 1808 г. Великий Восток Франции признал их не регулярными. Адаптированные ложи возвратились к тому обряду в 1901 г., однако в форме автономного товарищества, которое оторвалось от Великого Востока в 1935 г. Финальным результатом этого процесса была констатация Grande Loge féminine de France (GLFF, Великая Женская Ложа Франции). Независимо от этого процесса, уже в конце XIX в. (1899) француженке Marii Adélaide Deraismes (Марии Аделаиде Дерасме, инициирована в мужской ложе в 1882 г.) удалось создать международное послушание т.н. мужского обряда, т.е. по формуле, обеспечивающей равные права в масонстве представителям обоих полов - L'Ordre maçonnique mixte international „le Droit Humain” (Международный смешанный масонский орден «Право человека»). Своё значение имел тот факт, что его принципы работали также в высших градусах, в Старом Признанном Шотландском Обряде (в нём сильны мотивы иудейской традиции).
Эзотерический, христианский, псевдорелигиозный дух посвящённого масонства шотландских градусов привёл к тому, что им интересовались в обсуждаемую эпоху связанные с теософическим движением или розенкройцеров (креста и розы). Встреча теософов с новой масонской обрядностью произошла уже в 1920 г. Преобладание женщин в движении теософов, которая затем мешала сближению теософических организаций с масонскими, в связи формулой Мешанного Обряда, было преодолено. Воспользовалась этим Ани Бесант (Annie Besant), деятель теософических организаций в Англии, после инициации вместе с группой последователей из Парижа, создала на своей родине (1902) первую ложу смешанного ритуала «Human Duty No 6» («Человеческая обязанность № 6»), которая начала на британской почве популярное здесь направление Co-Masonry (Около масонство). Симбиоз Международного Смешанного Ордена Масонства «Право человека» с теософическим движением стал фактом также на территории возрождённой Речи Посполитой, в которой польская провинция этого обряда привлекла своих выдающихся представителей в лице ген. Михала Карашевича-Токажевского (1892-1964), или из среды Ванды Дыновской (1888-1971, выдающейся последовательница философии Кришнамурти), основателя в 1919 г. Польского теософического товарищества,
1.11. Братство, искусство или орден.
Множество названий не является в отношении масонства ни случайностью, ни исполняют роль лингвистической декорации. Это следствие истории движения и сложного его генезиса. Поэтому обязательным в контексте этого является упоминание организационных эволюций структур масонство. Этот процесс можно было бы описать, как перемены масонства от понимаемого в XVII в. как «обычай» (custom – в изложении Роберта Плотта в 1686 г.) - к организованным формам. Изначально этими формами были: «братство» (fraternity) или «товарищество» (society), а затем «орден» (order).
Джеймс Андерсон в названии обоих своих изданиях Конституции использует определение Fraternity, однако в тексте по-разному написаны названия: Fraternity (Братство), Craft (Ремесло) или Royal Art (Королевское Искусство), упорно записываемые с большой буквы. Из контекста, в которых появляются интересующие нас названия, можем делать вывод, что первый из них, Fraternity, относиться к сообществу каменщиков, организованных в ложах и имеющим полномочия, которые им дали властители charges, т.е. «обязанностями» и привилегиями.
Иначе в случае Craft, который можем перевести несколькими способами: «ремесло», «артистичность», «искусство» и Royal Art, или «Королевское Искусство». Два последних названия связаны с профессиональными навыками (как мы указали, английские масоны – это общее название нескольких профессий служащих искусству широко понимаемой архитектуры). Поэтому вполне убеждённо можем утверждать, что масоны, понимаются творцами Великой Ложи, равно как и - профессиональная традиция, так и - конкретно определяемая структура. Последняя была названа, в последних словах текста, «орденом», и ещё таким, который становился примером «нескольким достойным и древним Товариществам и Орденам», которые получили «Обязанности и Регламент от Свободных Каменщиков, являющимся самым древним Орденом на Земле». Андерсон заключает, что основатели этих товариществ и орденов были до этого «членами названного древнейшего и достойнейшего Братства». Из цитируемого фрагмента «Конституции» можем сделать вывод, что определение «братство» применялось как заменитель определение «орден» и «товарищество».
2. О «Королевском искусстве». Области дискуссии и споров:
2.1. Отношение католической церкви к масонству.
Если некоторые христианские церкви, а именно реформаторские объединения, сохраняют нейтралитет или относится благосклонно к принципам «королевского искусства», то иначе дела обстоят в случае римско-католической церкви. Со времён папы римского Клемента XII (1730–1740) было выработано огромное количество различного рода критических документов, касательно только и исключительно масонства.
Особым разделом критики оказался для церкви мировоззренческий плюрализм масонства, выраженный в книге «Конституция» 1723 г.: собрании принципов и статутов масонских, опубликованных в Лондоне Пастором Джеймсом Андерсоном. Две группы обвинений составляют самый старый папский документ, посвящённый масонству, выданный в 1738 г. Клементом XII. Энциклика In eminenti apostolatus specula (В высоком апостольском предвидении) выговаривает liberii muratori (свободным каменщикам) отрицание существующего общественного и религиозного порядка, «противодействие гражданским и религиозным уставам), распространение «еретических и богохульных» утверждений о мнимом равенстве людей и религий.
Второе обвинение делило ложи со всеми товариществами имеющие характер таинства инициации, которые означали масонские таинства. Обряды введения в таинство масонских принципов трактовались как конспирация, принимаемые, для прикрытия далеко идущих намерений. Поэтому в энциклике говорилось «если бы ничего злого остающиеся в этих товариществах не творили, они так бы упорно не избегали света», - Римский папа Клеменс XII, 1738 г. В XVIII в. папство опубликовало только ещё один документ, направленный против масонства - энциклика Providas Romanorum (Предвидящий Римлянам) Бенедикта XIV в 1751 г. Подтверждает он обвинения папы Клеменса XII, направленные в отношении масонства и припоминает об их безусловном действии.
Течение времени не ослабило сформулированного под конец XVIII в. критики и определения масонства, как разрушительной силы. Наоборот, исторические процессы и события в период после революции и доминирования политики Наполеона в Европе, объединительные движения, национальные и независимые в Польше, в Италии и Германии, само объединение Италии и Германии, или наконец отделение государства от церкви в III Французской Республике, движущими причинами которых виделось масонство, ещё более заострили эту церковную критику. Это была критика, как это следует из папских документов XIX в. как теологического характера, так и политического - осуществлялась по причине самосохранения и анти-либерализма.
В оговариваемом периоде, начиная от понтификата Пия VII (1800–1823), и заканчивая на понтификате Льва XIII (1878–1903), папство опубликовало аж 18 энциклик непосредственно или посредственно направленных против масонства. Список этих документов открывает энциклика Ecclesiam a Jesu Christo (Церковь от Иисуса Христа) Пия VII с 1821 г., а замыкает энциклика Annum ingressi (Вначале годов) Льва XIII 1902 r. Кульминационным пунктом этой фазы взаимоотношений Церковь и масоны оказался 1884 г. Тогда, 20 апреля Папа Лев XIII провозгласил знаменитую энциклику Humanum Genus (Гуманный род). Осудил в ней расширяющиеся масонские и либеральные движения, и особенно свободных каменщиков. Знаменательно в ней то, что он вернулся к тем же основных критическим положениям, которые были сформулированы в XVIII в. Клеменсом XII, касающихся тайной деятельности и провозглашения губительных лозунгов о равенстве людей и равенстве религий. Критика Папы, как и прежде, была направлена против применяемой масонами религиозной терпимости: масоном мог стать любой христианин, независимо от веры, а в большинство континентальных лож принимали участие также евреи и агностики (верующих в непознаваемость мира – пер.). Римский папа обрушился на секту, в которую принимали все «не принимая во внимание веру». Прежней критике придал новые, с характерной для того времени аргументацией: масонство объединяет единство целей с социализмом и коммунизмом - Лев XIII, 1884. (…)
Здесь важно, что независимо от своей критической линии, они являются, если их рассматривать связанно, отрицательными по отношению к модернистским процессам последних двух столетий; перемен мировоззренческих, обычаев, политических и всяких других, происходивших в социальной католической среде, в особенности итальянской.
2.2. Светское анти-масонство. В кругу авторитарной власти и поп-культуры.
Последние декады XIX в. Оказались переломными ещё под одном очень важным обстоятельством. Католическая пресса во Франции, Италии и во многих странах, и даже церковные иерархи начали вслед за бульварной и сенсационной прессой рассказывать об эротических и сатанинских оргиях, которые имели место в практике лож, о секретных лабораториях, в которых вырабатывался яд и заразные бактерии, которые должны были уничтожить половину (католических) жителей.
Особую популярность получили фантастические репортажи содержащейся в неволи масонами прекрасной американки Дианы Вейган, вымышленной Леоном Таксилем (1854–1907) личности, которая была крещена в католичку экс-масоном из Марселя. Содержанием подобного рода рассказов наполняло сознание не только массовым воображением. Эти рассказы вполне серьёзно цитировались разными авторитетами. Таким образом церковные анти-масонские умонастроения сошли с уровня теологических и идейно-политических споров до уровня поп-культуры.
Вскоре он получил поддержку со стороны антисемитизма и популистских движений, распространявшихся на переломе XIX i XX веков. Особая роль здесь выпала на Протоколы сионских мудрецов, самым большим фальсификатом последних двух столетий. Запись т.н. установок титулованного собрания, который должны повлиять на ход событий в мире, была произведена с помощью журналистов Матвея Головинского и Ивана Манушевича-Мануилова, под наблюдением шефа российской разведки в Париже Петра Рачковского. Миф еврейского заговора был принять авторитарными режимами Муссолини, Франко и Гитлера, а его составной частью стало анти-масонство.
Несмотря на эти компрометирующие действия, католическая церковь не перестала вести анти-масонскую идеологию, как инструмент пропаганды, как перед Второй Мировой войной, так и после её окончания. Примером этого является позиция польской иерархии во II Речи Посполитой, а также в сороковых годах ХХ в., когда, как теперь знаем из документов Института Национальной памяти, в Польше действовала секретное анти-масонская группа, созданная Епископатом. После II Мировой войны отношение католических иерархов к масонству не было ни единым, и не однозначным и колебалось между традиционной критикой и благодушной нейтральностью, а также взаимодействием с институциями лож. Диалог, который предпринят был в 60-ые и 70-ые годы во Франции и Германии, не означал, однако, что римская церковь отказалась от подчёркивания доктринальных разниц между теологией и принципами масонства. Римская церковь отбрасывает в особенности принципы «королевского искусства», которые касаются также равенства всех существующих религий, воображение Бога как ипостаси, свободной интерпретации религиозных догм и т.п.
2.3. Мифология тайных товариществ.
Кроме теологических, философских, или идейно-политических источников церковного анти-масонства, можем указать на его обще культурные причины. Важным ключом к описания этого явления является «мифология тайных товариществ» - как об этом сообщается в классических работах, автором которых являлся британский историк Д.М.Робертс (1972), позднее в 1997 - американец Д.Пайпс (1998), а также и знаток литературы, антрополог и писатель Умберто Эко - развивал мысль относительно «теории заговоров» относительно происходящих событий, как двигатель анти-масонства, так и анти-семитизма. В широком контексте событий эти два явления описал Пайпс своей работе, дав ей весьма многозначное название: «Мощь заговора. Влияние параноидального мышления на ход событий человечества».
2.4. Liberum conspiro (Свободное таинство). Масонство и политика в возрождённом Польском государстве (1918-1938).
Заговорческое, «параноидальное» мышление, как бы желал Д,Пайпс, на дорогах, ведущих к обозначенным политическим целям, являлось, несомненно, признаком интересующего нас времени. Не обошло оно польские элиты, активной на пороге ХХ в., дерзавшей о независимости Польши, которая формировалась в атмосфере ожидания большого международного конфликта, способного привести к восстановлению собственной государственности. Здесь имела значение романтическая традиция независимости, которая возродилась в декаду идейного кризиса, вызванного неудавшегося (Польского – пер.) восстания 1863 г. Теория и практика конспирационной деятельности стала уделом воскресителей польского масонства, которые около 1910 г. начали воскрешать первые масонские структуры равно как на территории находившейся под разборами, так и за границей, особенно во Франции, в Италии и в России.
Дополнительным аргументом, свидетельствующим о тайном существовании этих лож, перед началом Первой Мировой войны, так и в восстановленной Речи Посполитой, был факт, что условия деятельности польских масонов оказались, за некоторыми исключениями, неблагоприятными. Масонство вынуждено было возрождаться под разделами, в конспирации. А во II Речи Посполитой, после недолгого периода надежды и веры в свободное развитие, стать свидетелем демонтажа молодой демократии. Уже в 1938 г. польское масонство собственными руками вынуждено было похоронить всё то, что с трудом было создано.
Наконец во времена уничтожающей двойной оккупации, начать в коммунистическом государстве нелегальную и тайную деятельность. Ситуацию ухудшал ещё тот факт, что польские масоны неустанно обвинялись в политических амбициях и махинациях. Орден должен был противостоять идейным противникам, как с правой, так и с левой политических сторон, а также находиться в конфронтации с мифом о собственном всемогуществе. Среди симпатизирующих возрождавшемуся на польских землях масонства доминировал скептицизм, относительно распространения в обществе принципов «королевского искусства».
В брошюре «О масонстве и масонах. Популярная зарисовка», опубликованной в 1906 г. её автор Анджей Немоевский спрашивал: «Могли бы масоны иметь успех в Польше?». Ответ был в принципе отрицательный, поскольку, как рассуждал Немоевский: «Прогрессивный поляк отбрасывает сегодня всякие внешние формы, равно как и представителей иных наций». Это вызывает очевидное сожаление, поскольку, как пишет далее, масонство «дало Польше две основные вещи, которые ей не хватало: интеллектуальную культуру и объединения». Утверждение масонских идей шло в паре, с недоверием в шанс их признания политически недозревшим обществом.
Нехватка убеждённости относительно силы собственного масонства и возможности воздействовать на общественное мнение, тревога от родимой «темноты», а также нагоняя со стороны националистических и католических правых сил, являлись специфической дифференциацией польского масонства от момента его зарождения и до гроба, выкопанного ему в 1938 г.
Около 1910 г. польские масоны начали деятельность на объединение движения под лозунгами независимости и наладили контакты с окружением Юзефа Пилсудского. С этого момента датируется традиция, насчитывающая многолетний симбиоз масонства с пилсудчиками. Этот союз был актуальным настолько, насколько был полезным для будущей правящей группы в Польше. Во время I Мировой войны «братья в фартучках» подняли в среде Антанты проблематику восстановления польской государственности. Такую же пропаганду вели в центральных государствах. В последнем случае, сопутствующим обстоятельством было инициирование группы поляков в немецких полевых ложах.
Реактивация групп в 1906-1912 гг. в условиях борьбы за независимость, а также безусловной конспирации, имела, как убедимся, и отрицательные последствия. Казалось бы, условия создания первых объединений в Варшаве: «Освобождение» и «Возрождение» - и независимый характер лож, а в особенности факт, что их создатели имели реальные заслуги для восстановления государства, должны были действовать на пользу Западу. На практике ничем не помогли польскому масонству. Первый с поводов, в связи с таким состоянием дел, лежал на стороне масонов. Если принять, как этого хотят апологеты масонства (в том числе Войцех Гелжинский, сын Витольда, 1886-1966, выдающегося масона межвоенного времени), что масонство было крёстной матерью II Речи Посполитой, то ни Великая Национальная Ложа, ни другие действующие в Польше объединения не смогли получить пропагандистских выгод от этой ситуации. Кажется, однако, что не предприняли никаких проб, чтобы это произошло.
Вторая из причин проистекала из политической эволюции властной группировки пилсудчиков. Поворот при проведении политики «sanacji» («оздоровления» - пер.) в право, также неизбежное в ситуации правящей партии, когда происходило вливание в неё значительного числа всё менее достойных. Эти оппортунистические элементы, привели к тому, что реальные заслуги для родины в предвоенные годы и в годы войны утратили свою ценность. (Идентичный механизм триумфа героев «третьего ряда» - обыкновенных карьеристов, людей перед этим не связанных с политикой, проявился в Польше также после 1989 г.).
Одновременно, дистанцирование пилсудчиков от их собственного масонского прошлого должно было поставить под знак вопроса настоящие или вымышленные действия в отношении независимости организаций «королевского искусства». Организационную основу создаваемой с октября 1920 г. и оформившую наконец 11 сентября 1921 г. Великую Национальную Польскую Ложу «Поляки объединены» (в 1931 г. переименованной в Великую Национальную Польскую Ложу - ВНПЛ) осуществили деятели POW и PPS (Польской военизированной организации – ПВО и Польской Социалистической партии – ПСП), люди, приближённые к Юзефу Пилсудскому. Многие из них не сняли мундир и после окончания войны (I Мировой войны пер.). Это привело к тому, что масоны приобрели сильные позиции в структурах польской армии. Пилсудчик, в двадцатые годы масон, ген. Фелициан Славой Складковский (1888-1962) вспоминал, что когда возвратился в конце 1924 г. с военных курсов во Франции, увидел офицерский корпус разделённым на три по-своему ориентированные группы: пилсудчиков, людей генерала В.Сикорского и масонов. (…) Однако неправильно принимали за масонскую организацию «Честь и Родина», созданную в войсках Владиславом Сикорским.
Характерным признаком активности Ордена в восстановленной Речи Посполитой является сохранения им не вполне явного, и, вместе с тем, нелегального положения. В противоположность к другим масонским и пара-масонским организациям ВНПЛ никогда не стремилась к получению законной регистрации. (…) Великая Национальная Ложа Польши, без отношения к тихому сопротивлению руководства, по отношению к не демократической практике «оздоровления», никогда не выступила с публичной критикой властей. А в момент тяжёлых испытаний, когда её лишили легализации, пожелало быстрее «усыпить» деятельность своих адептов, нежели столкнутся с обвинением в отсутствие субординации в отношении властей.
2.5. Масонская элита.
Межвоенная Польша не была банановой республикой, а связь масонства с политикой имела характер спорадичный по историческим причинам, но не структурный, как в государства Латинской Америки. Пилсудский не закрыл, после переворота 1929 г., охранительного зонтика над польскими масонами. Может быть верил, что с помощью прежних братьев из лож сможет удерживать дискретный контакт с офицерами-масонами из Генерального штаба Франции, как под конец 1933 г., когда, согласно сообщения Тадеуша Гливица (1907-1994), через канал масонской ложи зондировал Французов на предмет возможности совместной превентивной войны против Гитлера.
Связи польского масонства с политикой, которую ей выговаривала английская Ложа Матери – Мира, отказываясь своего признания, следовали из факта, что в мае 1926 г. («Майский переворот» Ю.Пилсудского – 12.05.1926 г. – пер.) власть в государстве взяла группа достаточно социально и идейно однородная, связанная взаимно общей биографией борьбы за независимость, в общем конспиративная. Путём тайной деятельности, шла и после обретения независимости в 1918 г., и в особенности с половины 1924 г., когда стала очевидной опасность левого переворота. Идея политической конспирации во благо родине является именно тем ключом, который открывает большинство дверей, что утверждали идейные мудрецы польского масонства двадцатого столетия.
Судьба распорядилась что эпоха liberum conspiro и независимой конспирации, восходящая к восстанию Т.Костюшко 1794 г. не закрылась вместе с запрещением масонства во II Речи Посполитой. Убеждение, что работу для родины можно вести только в условиях тайной организации, поколение, родившееся в последней четверти XIX в. вынесло из всё ещё живой романтической традиции. Действуя ещё с молодых лет в социалистической Польской Социалистической партии – революционная фракция, прославившейся актами политического террора в отношении российских властей, Пилсудский эту веру утвердил делами. После обретения независимости, это поколение разделяло растущий критицизм Пилсудского в отношении роли политических партий и демократической системы парламентарной демократии.
Деятельность в полуоткрытой и не узаконенной Великой Национальной Польской Ложе трактовалась как натуральное продолжение конспиративной деятельности со времён разделов. Дополнительным аргументом в пользу масонской, и поэтому в сознании общественности, неоткрытой формы деятельности, должны были быть количество и идейная сила его противника – националистических и клерикальных кругов. «Масонское предложение, - утверждает Людвиг Хасс - отвечало самым энергичным и наиболее решительным, однако было реально в больших городах. В маленьких трудно было укрыться от отсталого окружения (…)» Люди ПВО и легионеры Юзефа Пилсудского являлись, - вместе с другими группировками, борющимися за независимость, проявлением социального слоя, который с XIX в. „управлял душами людей” в Польше – интеллигенцией. Никто из последующих полковников и генералов не был профессиональным военным. Первые военные уроки получали на войне под командованием Ю.Пилсудского. Военные знания пополняли в стране или за границей только после окончания войны. По образованию были врачами, юристами, инженерами, или людьми искусства. Эти, последние, были выпускниками Академии прекрасных искусств в Кракове - генералы Ридз-Шмиглы и Кордиан Заморски, или студентами музыкальных училищ - Юлий Каден-Бандровски (1885-1944). Многие использовали перо для самовыражения не только в публицистике и журналистике, но и в поэзии - полковник Венява Длугошевский, писали прозу - Струг и Каден-Бандровски. Война оторвала этих людей от только что приобретённых профессий и квалификаций. И что особенно важно, их участие в масонстве не является спорадичным, в отличие от политических карьер, которые не планировали, пожалуй, ещё в 1925 г., пока не начали вести с Ю.Пилсудским конспиративные дела по организации государственного переворота в Польше.
В ложах ВНПЛ в то же время не имел своё представительство торговый мир, промышленники и инженеры-техники, когда как в странах Запада или в гуманитарных еврейских организациях, таких как Бней-Брит, они составляли основу лож. Вместе с тем много было в сообществах вольных каменщиков юристов и врачей. Тадеуш Бой-Зеленский (1871-1941), по образованию врач-гинеколог, в этой сверх репрезентации представителей Фемиды и Эскулапа правильно видел симптом недоразвитости польской интеллигенции, которая развивалась в отсталой стране, не имеющей независимого существования.
Исследуя социальный состав межвоенных организаций «королевского искусства», можно увидеть ещё одно проявление слишком большого присутствия в них по отношении ко всем группам интеллигенции: университетских профессоров, часто выдающихся учёных. К этой группе относятся врачи: педиатр Мечислав Михалович (1876-1966), биолог Мечислав Конопацкий (1880-1939), психиатр Ян Мазуркевич (1871-1947) и более старший от них, первый Великий Магистр возрождённой ВНПЛ, создатель современной психиатрии в Польше Рафал Радзвилович (1860-1929). Профессорами были также уже названный, математик Казимир Бартель, археолог Леон Козловски (1892-1944), будущий премьер, или также физик Мечислав Вольфке (1883-1947). Также в конкурирующем с ВНЛП масонском объединении «Право Человека» встречаем несколько интеллектуальных лиц в том числе генерала Михала Карашевич-Токажевски (1892-1964) - теософа и главу Либеральной Католической церкви в Польше.
В масонстве действовал известный писатель, педагог и общественник еврейского происхождения Януш Корчак (Генрих Голдсмит, 1872-1942), получивший известность в связи героической смертью в концентрационном лагере Треблинка. Однако в легально действующем объединении «Право человека» доминировала серая, канцелярская интеллигенция, а не люди свободных профессий. Характерным признаком масонской элиты был малый процент евреев среди её братьев. Названный здесь Януш Корчак, это лицо польской культуры и еврейской (в конце жизни он возвратился к своим еврейским религиозным корням) – был исключением, подтверждавшим правило. Евреи, которые не отказались от своей религии и своей среды, но достаточно ассимилировавшие, для того, чтобы принимать формы деятельности характерные для христианской среды, вступали в Польше в легальные благотворительные и просветительские организации, типа Ордена Бней-Брит. Так происходило не потому, что были какие-то предрассудки со стороны польских масонов. Основная причина находилась на стороне евреев. Масонская символика и ритуалы, полны примеров из Ветхого Завета, который, однако, трактуется как источник светских побуждений. Она являлась главную, хотя и не единственную преграду для верующих иудеев. Иначе, чем в не еврейской среде, в Ордене Бней-Брит доминировали буржуа: 30 процентов были богатыми купцами, 27 процентов предпринимателями и владельцы частной собственности, 33 процента это хорошо обеспеченные представители свободных профессий.
В 1938 г., накануне угрозы наступающей войны, политические деятели «sanacji» («оздоровления») стремились к компромиссу с национал-демократами. Ценой сближения с многолетним противником и обретения благодаря этому «народного согласия» была ликвидация масонства в Польше. Это был важный постулат националистических правых сил. Последователи маршала Ю.Пилсудского президентским декретом от 22 ноября 1938 г. лишили легализации все масонские организации в государстве, но не бросили на расправу правым политическим силам. Кроме инцидента, который имел место в Варшаве, где полиция обыскала квартиру Домбровской и Стемповского, за что потом официально извинилась, не дошло до никаких других репрессий. Тюрьмы не заполнились масонами – о чём мечтали правые политические силы. Велика Национальная Ложа Польши, предупреждённая властями о предстоящего лишения её легализации, за месяц до президентского декрета 26 октября 1938 г. совершила акт самороспуска. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что президентский декрет коснулся лишь легально действующие проправительственные ложи немецкого меньшинства (около 110 членов в момент ликвидации), а также несколько организаций, которые связь с масонством имели лишь в общественном мнении: пара-масонская организация Indenpendent Order of Odd Fellows, „Schlaraffię” – занималась в основном культурной и благотворительной деятельностью (количество членов неизвестно). Наконец достаточно многолюдный еврейский гуманитарный Орден Сынов Завета, Бейн-Брит (более тысячи членов).
3. Методы интерпретации:
3.1. Масонство, как открытая система.
Уже на пороге исторических событий движения в начале XVIII века зародился спор о генезисе и идейной сущности масонства. Факт, что настоящий характер и цели «королевского искусства» были закрыты для современников, что открывало широкое поле самым фантастическим домыслам. Эти споры и спекуляции, базирующиеся как обычно на фальшивых или трудных для проверки свидетельствах, типа - генезис масонства от Ордена Тампельеров, - доминировали в нескольких международных масонских конвентах (собраниях): в Вильгельмсбаде в 1782 г., а также в двух парижских конвентах в 1785 и 1787 гг. Во времена Людовика XVI члены и сотрудники парижского товарищества Филаретов собрали обширную документацию, касающуюся масонства и близких ему эзотерических дисциплин, особенно алхимии. Несмотря на то, в какой степени удалось этим «Друзьям Правды» добраться до фальсифицированных источников, исследования и дискуссия вокруг них позволили верифицировать уже принятые проекты и формировать новые. (…)
По моему мнению, «Королевское искусство» исполняло в прошлом (и исполняет до сих пор) различные функции – «начиная с религиозной, и заканчивая политической, всегда благодаря созданию практической альтернативы для данной проблемы или мировоззренческих противоречий. Много функций масонской мысли следует напрямую из её эзотерического характера». (…)
Спекулятивное масонство получило в наследство от своих идейных предшественников, «розенкройцеров» XVII в., определённый эклектичный, и вместе с тем объединённые определённой формой различные ценности и воображения о мире, а именно универсальный язык символики и аллегорий. Благодаря этому на почве раннего английского масонства (вторая и третья декада XVIII в.) могли исчезать и переходить в новое целое самые разные, часто противоречащие друг-другу, тенденции эпохи. Отсюда лёгкость с которой масонство усваивает систему новаторской общественной концепции с одной стороны и научные открытия природоведения – с другой.
Как открытая система, масонство было в состоянии ответить на многие вопросы, которые ставило время, урегулировать многие проблемы, причём разными способами. Конкретное решение, а значить интерпретация общих основ, зависели от самих заинтересованных лиц. Говоря с адептами языком ритуалов и символами, конструирующими ритуал, делало это одновременно понятным способом для своих адептов, соответствующих их культурным взглядам, менталитету, уровню образования, сопереживания и впечатлительности. Чудо многоуровневого восприятия масонских ритуалов надо отнести особенностям символов. (…)
Спектр понятий символа очень широкий, хотя никогда не слишком широкий. Понятие зависит от комплектующего его предмета; адресат, перципиент символа будет подвержен одновременно внешним факторам, которые повлияют на интерпретацию символа, который для него окажется изменяемым как во времени, так и в пространстве. Поэтому участие в обряде, по определению активно, благодаря игре членами ложи определённых ролей, начиная с уважаемого мастера, надсмотрщиков, мастера церемонии, эксперта и т.д., и заканчивая на учениках, по крайней мере, теоретически должно доставлять адептам все новых и новых различных переживаний. Практика деятельности лож показывает, что не всегда это возможно. Мешает не только рутина и «потускнение» символа со временем, исчерпание его креативной мощи ввиду грубого ограничения понятийного значения и доведения символа до функции просто знака.
Другой, часто встречаемой причиной является неправильное, неумелое или не старательное исполнение ритуала, который в таком случае может иметь убийственный для него эффект рутины. Проблема не праздная также для духовенства, особенно христианского. (…) Видим «в факте частого появления ритуалов, неудовлетворение людских потребностей инициации посредствам доминирующих в западной религиозности церемоний. Уже давно замечаем деградацию старинных традиционных техник инициации». (…)
