Освобождение Познани и польская «благодарность»

23 февраля 1945 года после тяжелых месячных боев войска 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова овладели Познанью, мощной немецкой крепостью, возвратив город и прилегающий край почти изгнанным оттуда полякам. Спустя 11 лет именно в Познани начались первые в истории послевоенной Польши антисоветские выступления.

В отличии от, скажем, Бреслау (ныне благодаря победам РККА и «царскому подарку» Сталина Варшаве, ставшего «польским» городом Вроцлав) Познань с прилегающим краем имела несколько более существенные польские «корни». И даже со Средних Веков носила название «Великой Польши», впрочем, по территории не слишком отличаясь от других частей тогда расколотых в ходе феодальных междоусобиц польских земель.
Тем не менее, когда «гоноровые шляхтичи» своим мазохистким пристрастием к анархии довели собственное государство до уже полного развала, после 3-го, последнего, раздела Польши «Познанщина» вошла большей частью в состав Пруссии, меньшей – в состав Российской империи.
В 1918 году, воспользовавшись начавшейся в Германии революцией, местные поляки, поддержанные Варшавой и странами Антанты подняли в Познани мятеж и добились включения края в состав «Второй Речи Посполитой», как гордо именовала тамошняя элита детище диктатора Пилсудского.
Впрочем, когда Гитлер в 1939 году на Польшу напал (хоть последняя перед этим и усиленно заигрывала с фюрером с целью заключения военного союза для «похода на проклятых большевиков»), Познань под именем «Познен» вновь была включена в состав Германии в качестве ее административной единицы, «рейхгау». 
А поскольку немцев там оставалось немало, несмотря даже на 20-летнее польское правление, то город без особых сложностей вновь стал вполне себе «добропорядочным» немецким городом. Пусть даже некоторое количество поляков оттуда и не было выселено с заменой их на немецких переселенцев.
Кстати, Вермахт захватил Познань уже 10 сентября 1939 года. Очень показательный пример истинной сути «польского героизма», которого хватило всего-то на десяток дней обороны от армии, пытавшейся удержать его в 1945-м. И сумела продержаться там против РККА втрое дольше – целый месяц.   

***

14 января 1945 года началась Варшавско-Познанская операция 1-го Белорусского фронта, закончившаяся многосоткилометровым прорывом войск под командованием маршала Жукова и их выходом на рубеж Одера, на расстояние всего 60-70 от Берлина. 
https://webkamerton.ru/2020/01/kak-osvobozhdali-polshu-varshavsko-poznanskaya-operaciya
Формально датой окончания этого наступления считается 3 февраля. Однако реально бои за «вторую часть» упомянутой операции, саму Познань, растянулись на гораздо более длительный срок, хотя начало боев там и датируется 24 января.
Причина такой задержки была довольно распространенной в последние годы войны – город был превращен гитлеровцами в мощный очаг обороны. Собственно, он и так был мощной крепостью, основные узлы которой были построены еще в 19 веке. А позже были укреплены железобетонными колпаками.
Но даже и просто стены 18 фортов, кольцом окружавших Познань, не считая центральной Цитадели, имели толщину до 2 метров, и обычной советской артиллерией, вплоть до наличных 153-мм гаубиц, просто не пробивались.
Да и вне указанных фортов фашисты организовывали узлы обороны в чуть ли не каждом мало-мальски крепком здании, включая даже цеха мясокомбината, откуда их пришлось выбивать несколько дней.
Так что танкисты генерала Катукова, первыми вышедшие к городу, после неудачной попытки захватить его сходу больше такую, не слишком взвешенную, тактику не применяли. Недаром сам Катуков в своих воспоминаниях писал, что «Познань могла бы стать настоящей «танковой мясорубкой», где мы могли бы потерять почти все бронированные машины. Действительно, танки в городе без поддержки пехоты – легкая мишень для вражеской артиллерии и гранатометчиков.
Так что танкисты получили приказ идти дальше, для использования там, где их удары были максимально эффективны – для прорыва вражеских полевых позиций. А Познанью занялись войска двух советских корпусов, усиленных несколькими подразделениями помельче под непосредственным командованием героя боев за Сталинград генерала Чуйкова, с тех пор так и командовавшего 8-й гвардейской армией.
К сожалению, просто взять город в осаду по образцу средневековых военных кампаний Красная Армия позволить себе не могла. Познань представляла собой важный транспортный узел, не захватив который нельзя было наладить качественное снабжение передовых порядков 1-го Белорусского фронта, наступавших на Берлин. И так в конце его наступления танки некоторых передовых частей вынуждены были останавливаться из-за банального недостатка горючего…  

***

Можно заметить, что точное соотношение противостоящих сил в боях за Познань во многом является загадкой и по сей день. Сам Чуйков писал в своих воспоминаниях о 60-тысячном вражеском войске, но при этом конкретизируя его состав лишь 4-мя отступавшими (и, по логике, потерявшими немало солдат) немецкими дивизиями, плюс 12-тысячный собственно гарнизон, включая «фольксштурм».
С другой стороны, и наши дивизии под конец таких крупномасштабных наступлений, как та же Варшавско-Познанская операция, имели от силы 4-5 тысяч личного состава каждая. Стало быть, пара корпусов плюс несколько дополнительных подразделений РККА могли иметь где-то 20-30 тысяч бойцов. Которые вряд ли смогли бы успешно воевать против двукратно превосходящего вражеского гарнизона, да еще и засевшего в отлично оборудованных укреплениях. 
Думается все же, что численность советских и немецких войск была приблизительно сравнимой. Оттого осада Познани и длилась достаточно долго – целый месяц. А реальный перелом в ее ходе наступил после прибытия 9 февраля на помощь нашим частям мощных крупнокалиберных орудий – около четырех десятков 203-мм гаубиц и шести 280-мм мортир. 
Такой калибр (особенно последний) украсил бы и артиллерию тяжелого крейсера или даже линкора, ввиду способности пробивать и толстенную броню современных боевых кораблей. А уж кирпичные стены даже 2-метровой толщины – тем более. Уместно вспомнить, что именно начало японского обстрела такими «циклопическими» мортирами Порт-Артура осенью 1904 года в конце концов и стал решающим фактором гибели там нашего флота и последующей капитуляции самой крепости.
До 18 февраля бойцы Чуйкова с помощью таких новых сверхмощных «инструментов» «зачищали» цепочку фортов вокруг города. Снарядов не жалели, всего их за осаду было выпущено больше 300 тысяч, общим весом около 5 тысяч тонн. Хотя, конечно, решающий вклад во взятие самых капитальных вражеских укреплений сыграли наши крупнокалиберные пушки, успевшие выпустить почти 2 тысячи своих снарядов, половину наличного боекомплекта.

***

Но, конечно же, роль в нашей победе артиллерии, «бога войны», была хоть и решающей, но не единственной. Ведь проломить тяжелым снарядом крепостную стену мало – дальше наступает очередь «царицы полей», пехоты, должной «зачистить» от врага очередное укрепление. 
А враг защищался очень ожесточенно – нередко наблюдались случаи, когда окруженные в каком-нибудь ДОТе фашисты «вызывали огонь на себя» своей артиллерии, чтобы ее огонь нанес урон нашим атакующим, пусть и с опасностью (хоть и меньшей) для самих обороняющихся.
Советские штурмовые группы, кроме винтовок и автоматов, имели на вооружении гранаты (иногда по десятку на каждого бойца), «коктейли Молотова», ранцевые огнеметы, с успехом пользовались самодельными установками для запуска реактивных снарядов, а также трофейными «фауст-патронами».
Но все равно, «сердце» вражеской обороны, Цитадель, окончательно удалось захватить лишь после того, как по перекинутым через рвы шириной в 10 метров аппарели туда ворвались наши танки, включая огнеметные. Лишь тогда ожесточенный 5-дневный штурм укрепления начал завершаться массовой сдачей немцев в плен, это произошло 22-23 февраля.
В итоге красноармейцы потеряли убитыми чуть меньше 5 тысяч человек. Потери немцев подсчитаны далеко не так точно. Что, в общем, объяснимо: на каждого убитого нашего бойца семье отсылали «похоронку», ставили ее состав на учет, как членов семьи павшего смертью храбрых воина, что подразумевало определенные льготы; наконец, павшего храбреца рано или поздно хоронили наши похоронные команды.
Ну а какой нормальный учет мог быть у немцев – в осажденном городе, практически потерявшего связь с «большой землей»? Да еще когда укрепленные здания очень часто штурмуются с помощью «коктейлей Молотова» и огнеметов, в огне которых сгорают не только не успевшие сдаться фрицы, но и все документы? Да, кстати, и определить после такого «огневого» в прямом смысле слова поражения, кто там именно сгорел – солдат Вермахта или оболваненный геббельсовской пропагандой о «кровожадных большевиках» гражданский немец – сложно.
В любом случае, несколько десятков тысяч человек вражеского гарнизона перестали существовать в виде военнослужащих действующей армии Рейха. А уж как конкретно –то ли в виде убитых, то ли пленных, то ли раненных (и тоже пленных), с точки зрения военной тактики и стратегии не так уж и важно.
Кстати, тактико-стратегическим успехом армии Чуйкова стало еще и приобретение бесценного опыта уличных боев в хорошо укрепленном вражеском городе. Этот опыт потом очень пригодился в боях за Берлин, где одну из ведущих ролей сыграли как раз «чуйковцы». Так что нередко штурм Познани даже не без оснований называют «генеральной репетицией взятия Берлина».

***

Отгремели бои, и Познань (как и практически вся восточная часть довоенных земель Третьего Рейха) вошли в состав Польши. Исключительно по настойчивому требованию на Ялтинской конференции Сталина, которому оппонировал Черчилль.
Последний не слишком горел желанием увеличивать территорию страны, которую он сам же накануне Второй мировой за подлое поведение во время агрессии Гитлера против Чехословакией назвал «гиеной Европы». Тогда эта «гиена» отхватила себе очень «вкусный» кусок чехословацкой территории – Тешинскую область, богатую промышленностью и полезными ископаемыми.
Но руководство СССР в 1945 году считало поляков союзниками. Увы, уже довольно скорые события убедительно показали правильность поговорки «Сколько волка не корми – он все равно в лес смотрит».
В июне 1956-го, всего через 3 года после смерти Сталина и 11 лет спустя окончания Второй мировой войны, именно в Познани вспыхнули достаточно массовые антисоветские и антикоммунистические волнения. Которые пришлось усмирять с помощью армии, так как местные националисты уже начали убивать представителей правоохранительных органов.
Ну просто нет слов. Ладно там «онижедети» с киевских Майданов, что 2004, что 2013-14 годов – им-то, по крайней мере, в школе «незалежной», отданной на откуп бандеровцам,  внушали, что «все беды Украины – от проклятой совицкой оккупации». А сами они, если и застали эту самую «совицкую оккупацию» (на самом деле, последние годы расцвета Советской Украины в составе СССР), то разве что мельком, в самом «нежном» возрасте.
Но познанские-то поляки в 56-м году – они же лично ощутили на себе и все «прелести» настоящей оккупации, гитлеровцами, и «этнические чистки», когда большую их часть выселили из Познани после 39-го года. А также и «обратную чистку», когда после войны депортировали уже все немецкое население, на место которого и пришли «лучшие сыновья Великой Польши». 
То есть просто не могли не знать, кому обязаны возвращением немаленького края их стране! Но все равно попытались «укусить» тех, кто освободил их родину от оккупации и восстановил ее государственность, да еще и с изрядным приращением территории, отвоеванной кровью советских воинов.  
Чему же удивляться, что и власти современной Польши рушат памятники павшим красноармейцам, но при этом объявили дату мятежа 1956 года государственным праздником, так называемым «познанским июнем»?! С учетом такой явной «преемственности» впору говорить о настоящей «генетической склонности» к предательству и черной неблагодарности.
Ирония судьбы: немцы Восточной Германии, ожесточенной воевавшие в составе войск Рейха с Красной Армией, после войны стали нашими самыми надежными союзниками в Восточной Европе. Да и сейчас относятся и к памятникам нашим бойцам, и к отношениям к России максимально взвешенно. 
А вот польские «братья-славяне» даже в годы правления формально дружественной просоветской элиты все равно, как говорится, «держали фигу в кармане». И Познань тому лишь один из ярких примеров на этот счет. И весомый повод пожалеть о политике руководства нашей страны в Ялте – «не на того поставившим» в будущем послевоенной Европы. 
Но, конечно же, воины армии-победительницы, освобождавшие Познань, заслуживают за свой подвиг лишь нашего глубочайшего уважения.