Алексей Федоров: как советская партноменклатура «отсиживалась в тылу». Вражеском – воюя с фашистами.

30 марта 1901 года родился Алексей Федорович Федоров, будущий крупный партийный и государственный деятель Украинской ССР. В годы войны, несмотря на возможность эвакуации в советский тыл, он остался на оккупированной территории, организовав мощное партизанское движение. Уже в 1942 году возглавив настоящую партизанскую «дивизию», за что и получил заслуженное звание генерал-майора. А уж по нанесенному врагу ущербу это соединение могло дать фору целым корпусам, если не армиям. 

Сама биография Алексея Федоровича, как и во многих других подобных случаях, лучше всего описывается фразой из «Интернационала»: – «кто был ничем, тот станет всем». Вот и мальчик, родившийся в простой крестьянской семье, проживавшей в Екатеринославской губернии (ныне там территория Днепропетровской области), первоначально работал поденщиком, плотником, строителем, пока не закончил строительный техникум и в 1927 году не вступил в ряды ВКП(б). 
С начала 30-х годов он на партийной и профсоюзной работе, причем, поначалу «без отрыва от производства». С 1936 года его карьера пошла более стремительно, тогда Федоров занял первый действительно значительный пост 2-го секретаря одного из районных комитетов партии на Черниговщине. А затем, с должности уже первого секретаря райкома, его в 1938 году (в 37 лет!) избрали первым секретарем Черниговского обкома партии. 
А ведь такой пост, фактически соответствовал дореволюционному губернатору, какому-нибудь «действительному статскому» или даже «тайному советнику» согласно петровскому Табелю о рангах. Очень неплохой карьерный рост для бывшего батрака. 
Но потом началась Великая Отечественная война. Которая, помимо прочего, стала отличной проверкой лучших человеческих качеств советских людей, в том числе и новой элиты страны.
Сейчас, конечно, в произведениях о той поре, сделанных представителями либеральной тусовки, партруководители изображаются либо полными профанами, либо картинными злодеями. Особенно если сюжет фильма или книги не предполагает на роль последних специально выведенных типажей «кровавой гебни» или, на худой конец, подлых и трусливых комиссаров-стукачей. 
И, разумеется, вся эта публика если вдруг и оказывается на фронте, так обязательно ищет себе местечек побезопаснее. А так, предпочитает отсиживаться в тылу – естественно, наслаждаясь всей доступной «коррумпированной партноменклатуре» роскошью. Чего стоят «перестроечные» публикации о том, как сотрудники Ленинградского горкома объедались деликатесами во время страшной блокады или недавний кинопасквиль «Праздник» на ту же тему.  

***

Но вот реальный «представитель презренной партноменклатуры» Алексей Федоров отчего-то пользоваться всеми вышеперечисленными (хоть и полностью вымышленными либералами) вариантами не захотел. Нет, конечно, жизнь в советском тылу и на фронте для партработников высокого ранга вовсе не была такой «медом намазанной», как изображают в вышеупомянутых лживых либеральных агитках. 
А если и находились отдельные персонажи, забывавшие о своем долге перед Родиной, так контроль органов госбезопасности за возможными нарушениями со стороны членов даже ЦК и Политбюро отменил лишь Никита Хрущев. После чего только и стала возможной ситуация, когда один будущий топ-ренегат Яковлев открыто обсуждал с другим таким же будущим топ-ренегатом Шеварднадзе вопрос: «Что нам делать, ведь Союз уже обречен» еще в 1975 году! При этом оба числились «верными ленинцами» и не спешили оповещать честных членов партии о своих истинных убеждениях.
Но, тем не менее, первый секретарь Черниговского обкома однозначно мог найти себе после оккупации его области немцами более безопасную работу. Например, налаживать организацию в тылу эвакуированных производств, что для Победы, в общем, было не менее важно, чем непосредственное вооруженное противодействие фашистам бойцов РККА. 
Да наконец, можно было и на фронт попроситься – «партийцу» такого ранга уж точно не пришлось бы лично в атаку ходить, стал бы где-нибудь если не «членом военного совета» армии, то начполитотдела дивизии уж точно. И хоть такие должности и не давали гарантий полной безопасности (в годы войны и командующие фронтами погибали, не говоря уже о командирах и комиссарах меньшего ранга), ну так на войне, вообще-то, от смерти никто не застрахован.
Однако Алексей Федорович занялся самым трудным и опасным участком работы – стал готовить на Черниговщине базу для мощного партизанского движения. Такова уж была тогда совесть «первых руководителей» – они, как капитаны в море, последними покидали корабль. Благодаря чему очень часто этот «корабль» и спасался в, казалось бы, абсолютно безнадежной ситуации.
Лидер страны Сталин, например, отказался эвакуироваться из Москвы – даже тогда, когда наступающие гитлеровцы уже могли видеть ее в мощные бинокли. И Федоров тоже не покинул и оставленных для продолжения борьбы с оккупантами черниговских коммунистов – и простых советских граждан, не сумевших уехать в советский тыл.

***

Первый период деятельности первого секретаря теперь уже подпольного обкома был очень сложным. Ведь минимум до конца зимы 1942 года подпольщики и партизаны просто не имели реальной помощи от «Большой земли» – ей, отражавшей ожесточенные атаки немцев, просто не хватало для этого ресурсов.
Тем не менее, уже к марту партизанские отряды Федорова насчитывали до тысячи человек. При этом уничтожив приблизительно такое же количество фашистов, 33 шоссейных и железнодорожных моста, пустив под откос 5 эшелонов противника, подорвав 5 складов и 2 завода. 
А уж сколько снятых с фронта военных частей фрицы использовали в напрасных попытках уничтожить партизан, знают, наверное, лишь сами немцы. В любом случае, каждая такая часть, отозванная в тыл, означала облегчение вражеских атак для наших войск на фронте. Так что первая Золотая Звезда Героя Советского Союза, которой тогда еще полковой комиссар Федоров был награжден в мае 1942 года, выглядит вполне заслуженно.
Спустя всего год, в начале 43-го, после установления регулярной связи с «Большой землей», партизанское соединение на Черниговщине насчитывало уже свыше 5 тысяч бойцов! Чуть меньше полноценной стрелковой дивизии полного состава, но вполне сравнимо с довоенными даже корпусами воздушно-десантных войск. 
Тем более что задачи и партизан, и десантников были похожи – воевать в условиях полного вражеского окружения. При этом считали такие условия вполне нормальными, а не причиной для паники и начала мыслишек «а не пора ли подумать о сдаче в плен», как у некоторых лжепатриотов образца генерала Власова.  
А ведь кроме 12 партизанских отрядов на Черниговщине действовали еще и десятки подпольных райкомов партии и комсомола, отдельные группы подпольщиков. Так что присвоение Алексею Федоровичу звания генерал-майора было вполне адекватным для такого количества подчиненных бойцов. 
Стоит заметить, что генеральские погоны эти были именно «полководческие», а не те, которым приблизительно в это же время давались политработникам в связи с формальной отменой должностей комиссаров в войсках. Указанная «конвертация» ведь шла обычно с понижением на одно звание. 
То есть если до 1943 года политработник носил звание «полкового комиссара» и четыре полковничьи «шпалы» на петлицах, как бы подчеркивавшие его равенство с командиром полка, то теперь он получал звание подполковника, становясь вровень с другими заместителями полковника (по тылу, боевой подготовке и прочим вопросам).   
А Федоров был произведен именно в «обычные» армейские генерал-майоры, потому что лично командовал партизанскими подразделениями, фактически равными армейской же дивизии.  

***

Впрочем, довольно скоро ему пришлось вместе с большинством соратников покидать ставшую родной Черниговщину. По большому счету, именно в силу того, что эти соратники по боевому опыту, «спаянности» подразделений, уже меньше всего напоминали «партизан» в несколько негативном смысле слова, то есть бойцов местных, мало дисциплинированных, больше «милиционно-ополченческих», чем полноценных воинских формирований.
«Федоровцы» стали к тому времени именно что вполне полноценным разведывательно-диверсионным подразделением. Которому, при условии сохранения прежней дислокации, скоро просто бы не осталось заслуживающей внимания работы. Ведь фронт уже вовсю приближался к Украине – в ноябре 43-го от немцев уже и Киев освободили.
Посему, не дожидаясь светлого дня освобождения всего Левобережья Днепра, партизанское соединение Федорова отправилось в рейд на Волынь. Что, в общем, само по себе было подвигом. В самом деле, а как такой массе бойцов, при солидном обозе, например, через те же водные преграды переправляться? 
Наличные же мосты все под охраной немцев; прорываться с боем – так те сразу мощные силы подтянут, от которых отбиться будет ну очень сложно. Вон, заместитель Алексея Федоровича –Попудренко, ставший преемником партизанского «комдива» по подпольному Черниговскому обкому после ухода того на Волынь, вскоре пал в неравном бою как раз с такими вот «охотниками на партизан».
Тем не менее, соратники Федорова сделали невозможное и добрались в указанный командованием регион. Очень сложный регион, надо сказать. Хотя Волынь до революции и входила в состав Российской империи, в отличии от соседней Галичины, части Австро-Венгрии, но благодаря двум десяткам лет польского владычества украинский буржуазный национализм успел расцвести там пышным цветом.
Недаром печально знаменитая «Волынская резня», устроенная бандеровцами тамошним полякам в 1943 году, воспринималась местным населением, в лучшем случае, без особого осуждения. А чаще всего, даже с одобрением.
Впрочем, всерьез «раскрывать пасть» на мощную партизанскую дивизию у бандеровцев желания явно не было. Кроме мелких эпизодических стычек с советскими партизанами, рисковать начинать крупные боевые действия (однозначно вызвавшие бы и сокрушительный ответ) гитлеровские прихвостни однозначно боялись.   
С другой стороны, и наши народные мстители не могли слишком уж распылять силы, отвлекаясь на бои с бандеровским отребьем, если то благоразумно не показывалось им на глаза. Главной задачей «федоровцев» была «рельсовая война» с полным «параличом» перевозок гитлеровцев по крупному Ковельскому железнодорожному узлу.

***

Можно сказать сразу – с этой задачей бойцы Федорова справились полностью. За время пребывания на Волыни с июля 1943 года до марта 44-го, они пустили под откос 675 эшелонов и 8 бронепоездов, взорвали 47 железнодорожных и шоссейных мостов, десятки километров железнодорожных линий, 26 нефтебаз и складов с горючим, 39 складов с боеприпасами и военным снаряжением.
А ведь каждый такой эшелон – это либо минимум батальон фрицев, которые после крушения попадут, в лучшем случае, в госпиталь, а позже уедут инвалидами в свой Рейх, либо снаряжение и оружие для крупного подразделения Вермахта на несколько дней (а то и недель) боев минимум. Однажды партизаны командира одного из федоровских батальонов, майора Балицкого, подорвали даже поезд, везший на фронт после отпуска 800 вражеских офицеров! Это же штатная численность офицерского состава почти целого корпуса!
За такие «художества» фрицы, конечно, пытались не раз уничтожить столь мешающих им партизан. Но, в общем, ничего у них с этим не получалось. Нашим даже не пришлось покидать свой, пусть временный, лагерь в волынских лесах – все атаки немцев благополучно отбивались. 
А может, среди немецкого «низового» командования просто не было самоубийц – пытаться всерьез выполнить невыполнимую и опасную задачу. Описывались же в литературе случаи договоров на оккупированной территории Белоруссии. Когда командование отдельных мелких гарнизонов Вермахта неофициально договаривалось с расположенными поблизости партизанами о том, что те не будут их беспокоить, а немцы, в свою очередь, «не будут замечать» рейдов народных мстителей на более удаленные и важные для них вражеские объекты.
«Федоровцам», конечно, хотя бы в силу их мощи, такие договоры были просто не нужны. Но немцам тоже жить хотелось, так что те могли «имитировать кипучую деятельность по уничтожению большевистских бандитов» и безо всяких «двухсторонних контактов» с партизанами. 
Весной 1944 года Красная Армия принялась за освобождение уже и Западной Украины. Партизан Федорова на этот раз просить отправляться дальше на запад, в тыл врага, не стали. 
Все-таки Польша – это еще более сложный регион, чем Волынь. Раз уж поднявшие «варшавское восстание» польские националисты были готовы стрелять в советских солдат, если бы те посмели без их разрешения войти в Варшаву (для их же спасения от гитлеровцев!) осенью 44 года, а в конце концов отказались выходить в расположение наших войск по подземным ходам через Вислу, предпочитая вместо этого отправиться в уютные гитлеровские концлагеря. Это, как говорится, случай уже клинический. 
Клинического «антисоветизма» и «русофобии», то есть. И на зараженной таким «вирусом» земле эффективно действовать целой дивизии советских партизан явно было бы очень непросто, ввиду фактического отсутствия поддержки со стороны местного населения.

***

Так что уже в апреле 44-го года генерал-майор Федоров, успевший еще в январе получить вторую Золотую Звезду Героя за выдающиеся успехи по диверсионной работе в тылу врага, сменил военный мундир на гражданский костюм. Поначалу работая первым секретарем Херсонского обкома партии, затем возглавлял Измаильский и Житомирский обкомы.
С 1957 года Алексей Федорович 22 года был министром социального обеспечения Украинской ССР. Что ж, вполне достойная работа – ведь в годы «проклятой коммунистической оккупации» украинские министры «собеса» действительно имели огромные финансовые возможности для социальной защиты трудящихся. 
А не как ныне, когда «незалежные керманычи», вместо реальной помощи на полном серьезе советуют пенсионерам, которым не хватает средств для элементарного выживания, продавать любимых собак, чтобы иметь возможность купить себе еду и оплатить астрономические счета за коммуналку.
Впрочем, до такой «безнадеги» под соусом «победоносного движения в Европу и подальше от проклятых москалей» знаменитый партизанский командир не дожил, уйдя в Вечность 9 сентября 1989 года, в почтенном возрасте 88 лет. Честь ему и слава – и за всю его героическую военную биографию, и за достижения в мирной жизни.