Бои за Зееловские высоты: «ошибка» Жукова или либеральная попытка оклеветать Победу?

75 лет назад, с 16 по 19 апреля 1945 года, шли бои на Зееловских высотах близ Берлина. В ходе боев войска 1-го Белорусского фронта взломали вражескую оборону и вышли к столице Рейха. С тех пор Успех РККА стал причиной грандиозных по степени лжи спекуляций с обвинениями в адрес и маршала Жукова, и всего советского командования в целом.

Наиболее живучим, известным и крайне подлым по запредельной дозе лжи утверждением антисоветчиков и русофобов является тезис о «грандиозных потерях войск Жукова в боях на Зееловских высотах». Из которого тут же высасывается очередное «доказательство» порядком избитого утверждения либеральной историографии о ходе Великой Отечественной войны – дескать, «в основе всех побед Красной Армии лежало заваливание сталинскими генералами немецких окопов трупами советских солдат».
Конкретно по Зееловской операции цифры советских потерь озвучиваются этой публикой на уровне до 500 тысяч человек! Правда, настолько беспардонно рискуют лгать далеко не все либералы. посему чаще ими используется цифра в несколько десятков тысяч павших красноармейцев.
Впрочем, «аргументация» таких «данных» может вызвать разве что презрительную ухмылку. Например, в соответствующем «историческом материале» от «Новой Газеты», вышедшем в прошлом году, «достоверным источником» информации о наших потерях называется … нынешний немецкий музей, посвященный тем давним боям! Дескать, уж его-то сотрудники точно знают, сколько тогда погибло наших воинов – не то, что прошлая «советская» и нынешняя «путинская пропаганда».
Интересно, правда. откуда у немецких историков взялись такие «точные» цифры? Они, например, до сих пор не могут назвать точное количество собственных потерь, скажем, в ходе провальной для Вермахта Венской наступательной операции Красной армии по освобождению территории Венгрии и восточной Австрии. Потому что гитлеровским частям если и удавалось тогда на время удрать от мощных ударов советских армий, то уж никак не было возможности вести дотошный контроль своих убитых и раненых в духе всегдашнего немецкого «орднунга».
А уж когда наши пушки перемалывали в мелкий фарш окопавшихся на Зееловских высотах фашистов, ожидать от них достоверных данных еще и о потерях успешно наступавшей Красной Армии было бы настоящей «маниловщиной». 
К тому же, до 1990 года эти высоты находились на территории Восточной Германии. Так что любые данные о тех боях могли быть полученными местными историками лишь от советских коллег. Соответственно, апелляция либералов к якобы «достоверным немецким данным» беспочвенна – никаких других данных, кроме предоставленных после войны советской стороной по указанным событиям, не было и быть не могло.
Конкретно же реальные цифры потерь войск 1-го Белорусского фронта в ходе операции по взятию Зееловских высот составляют около 6 тысяч убитых. Немецкие «безвозвратные» – минимум вдвое больше. Впрочем, те «фрицы», которым повезло уцелеть в тех боях, хоть невредимыми, хоть ранеными, все равно большей частью были вскоре окружены и взяты в плен. Кто раньше, кто позже 9 мая.

***

Но наше наступление было действительно очень непростым. Зееловские высоты представляют собой цепь холмов высотой до 50 метров на протяжении больше 20 км. Немцы превратили их в очень солидную многополосную оборонительную линию. Командовать которой Гитлер назначил генерала Хейнрици, прежде воевавшего в Чехословакии и Силезии и не без оснований считающегося военными историками и поныне «гением обороны».
Можно заметить, что в определенном смысле «воду на мельницу либералов» льет и слишком уж одностороннее освещение советского наступления – в плане описания лишь его успехов.
Например, везде описывается действительно ловкий тактический прием Жукова с выведением на позиции почти полутора сотен прожекторных установок, чтобы их свет слеплял оборонявшихся немецких солдат. Для чего наступление было начато ночью, перед рассветом. 
То же самое сообщается и о сверхмощной артподготовке советских артиллеристов с плотностью стволов (не считая малокалиберных) 270 на километр фронта. При том, что тому же Жукову в том числе приписывается крылатое выражение: «При 200 стволах на километр фронта о противнике не докладывают, докладывают лишь о скорости своего продвижения и запрашивают новые задачи».
Но именно в связи с вышеупомянутыми успешными решениями маршала Победы и может возникнуть своего рода «когнитивный диссонанс» у части аудитории – как же так, наше наступление было так хорошо подготовлено, но бои-то были тяжелые, и растянулись на добрых 4 дня? А ведь по логике, «наши войска о противнике даже не должны были докладывать» – при такой-то плотности артиллерийского огня?
Ответ на это затруднение можно найти не сразу, в его поисках придется «шерстить» немало источников. Ведь одна из основных причин нашей задержки на Зееловских высотах как раз и заключается в талантах гитлеровского «гения обороны» генерала Хейнрици. 
Как это ни печально, но кое в чём он тогда смог «переиграть» даже такого гения уже советской полководческой «школы», как маршал Жуков. А именно перед началом той хрестоматийной «артподготовки» в 270 стволов на километр фронта немецкий командующий приказал … отвести большую часть своих сил на вторую линию обороны! Соответственно, большая часть советских снарядов попросту пропали впустую.
Грубо говоря, если их в первый день боев было выпущено около миллиона (официальные данные), получалось, что на каждого выведенного из строя немецкого солдата приходилось по несколько десятков наших снарядов. Хотя при более удачном накрытии каждый такой «смертоносный подарок» может оборвать жизнь и нескольким десяткам врагов минимум. 
Можно заметить, что подобный (и крайне эффективный) прием применялся немцами не впервые. За месяц до этого, например, сходный отвод большей части подразделений Вермахта (которыми тогда командовал и тот же Хейнрици) за считанные часы до начала нашей артподготовки стоил срыва наступления 4-го Украинского фронта в ходе Моравско-Остравской наступательной операции. И, кстати, вскоре последовавшей отставки командующего фронтом генерала армии Петрова.
Впрочем, уже тогда Ставка, несмотря на учиненный Петрову «разнос», никаких других «оргвыводов» не предпринимала и даже назначила «проштрафившегося» полководца начальником штаба 1-го Украинского фронта к маршалу Коневу. Видимо, в Москве не без оснований решили, что особой вины комфронта в том, что немцы предприняли упреждающий нашу артподгготовку отход, нет. 
В худшем случае, за такой провал должна отвечать контрразведка (проморгала утечку данных о нашем наступлении к врагу) и разведка (вовремя не предупредила о последних маневрах гитлеровцев). То же самое, судя по всему, произошло и в середине апреля под Берлином. 
Впрочем, и доселе доподлинно неизвестно, что сподвигло немецкого генерала Хейнрици совершить такой тактически выигрышный ход. Успешные действия армейской разведки Вермахта – наличие «крота» в нашем штабе? А может, даже были задействованы какие-нибудь «тибетские маги» по линии эсэсовского тайного общества «Анненербе», как раз и занимавшегося подобной мистикой и далеко не всегда безрезультатно? Наконец, нельзя сбрасывать со счетов и просто интуицию немецкого командующего, которая повторно не подвела его в важнейший момент перед началом нашего наступления. 
Но факт есть факт: большая часть немецких войск на Зееловских высотах была заблаговременно отведена в ближний тыл и избежала сокрушительного удара советской артиллерии. И, соответственно, сохранила способность продолжать сопротивление частям Красной Армии.

***

Дальнейшие обвинения в адрес Жукова, как правило, демонстрируют лишь крайний дилетантизм их авторов-либералов. Например, его упрекают в том, что он не бросил в атаку сразу же все наличные танки, а вместо этого «отправил в атаку на немецкие пулеметы пехоту». Самые бессовестные даже на полном серьезе утверждают, что эти самые пехотинцы Жуковым использовались еще и для «разминирования вражеских минных полей». 
Ну да, чтобы, наступив на немецкую противотанковую мину, тем самым спасти от уничтожения более дорогой советский танк. То, что взрыватели таких мин специально рассчитаны на подрыв при воздействии на них большой тяжести (порой даже машина может проехать по дороге без риска подорваться), такими «экспертами» в расчет, конечно же, не берется. 
Если серьезно, то, конечно, минные поля перед наступлением разминировались нашими саперами. А в ряде случаев – и путем просто «огневого разминирования», в силу детонации таких мин при близких разрывах снарядов нашей артиллерии.
Реальная причина в необходимости первоочередных атак именно советской пехоты заключалась отнюдь не в том, что «нечего этих солдат жалеть – бабы еще нарожают». Просто Зееловские холмы и лежащие перед ними (и между ними) противотанковые рвы исключали возможность прохождения тяжелых боевых машин. А там, где это было возможно, концентрировались и значительные противотанковые средства немцев.
И не Жуков отказывался вводить в бой танки – наоборот, его от этого, как минимум, предостерегали «сверху»! И даже долгие десятилетия после войны многие коллеги, советские генералы и маршалы, продолжали считать такое решение очень рискованным.
Кстати, в составе 8-й гвардейской армии Чуйкова, составлявшей главную ударную силу в рассматриваемых боях, танки тоже были. И не в виде отдельных танковых супер-подразделений, армий. Но около 170 танков и «самоходок» в частях армейского подчинения помельче – это тоже почти два полных танковых полка штатной численности. 
Но ведь на последнем этапе войны из-за немецких «фаустников» потери одного из советских танковых корпусов, в ходе прорыва в рамках Нижне-Силезской наступательной операции 1-го Украинского фронта маршала Конева, составили около трети бронированных машин! А произошло это всего за пару-тройку недель до начала наступления на Берлин.
И именно «кровожадный сталинский маршал» Жуков лично настоял на введении в атаку танкистов генерала Катукова уже в первый же день боев! Когда увидел, что гвардейцы Чуйкова сами не смогут пробить мощную (и, увы, оставшуюся без особых повреждений) вторую линию обороны немцев. 
Маршал мотивировал это решение перед Ставкой словами «я думаю, что и оставшихся после возможных потерь танков нам хватит для взятия Берлина». Таким вот «кровожадным и не ценящим жизни простых солдат» был Георгий Константинович…

***

Впрочем, благодаря хорошей подготовке, потери бронетехники от «фаустпатронов» составили тогда всего около 23% от общих – большинство машин было подбито огнем немецкой артиллерии. Да и, как и предполагал Жуков, потери эти были хоть и заметными, но не критическими, так что танковые армии его фронта после взятия Зееловских высот продолжили наступление на Берлин.  
Ведь как бы там ни было, но за 4 дня боев перед Красной Армией не устоял даже немецкий «гений обороны» Хейнрици. Часть его войск была окружена, часть (оставшиеся от разгрома подразделения 54-го танкового корпуса) сумела отойти к Берлину. 
Кстати, командующего этим корпусом генерала Вейдлинга Гитлер поначалу приказал расстрелять, но после того, как тот смог оправдаться при личной встрече, назначил комендантом Берлина. После чего Вейдлинг, по преданию, вполголоса изрек: «Лучше бы меня расстреляли!»
Уже 22 апреля войска 1-го Белорусского фронта вышли к пригородам Берлина. Да, его соседи с 1-го Украинского Конева смогли добраться туда и чуть раньше. Но стоит ли уподобляться современным блогерам, смакующим подробности «соперничества Жукова и Конева за право первыми взять Берлин»?
Ведь успешный прорыв коневских танкистов к столице Рейха во многом стал возможным именно благодаря тому, что Гитлер бросил все наличные резервы для укрепления именно позиций на Зееловских высотах. И если бы Жуков, как ему ныне советуют либерально-диванные аналитики, «спокойно стоял бы перед ними и ждал, когда обходные маневры других советских фронтов заставят немцев сдаться», не факт, что эти обходные маневры вообще бы удались. Во всяком случае, малой кровью, как в реальной истории, а не с тяжелыми боями, как на Зееловских холмах. Холмах, ставших памятником и мужеству наших бойцов, и таланту маршала Победы.